Глава 18.
Спичка загорелась, осветив лица её коллег и мужчины, что сидел напротив, ярким оранжевым светом на пару мгновений. Рита поднесла её к сигарете, сразу втягивая дым в перемешку с прокуренным воздухом вокруг в легкие. Допросная наполнилась светло-серым дымом от тлеющей сигареты с новой силой, а кислорода будто стало в разы меньше. Хотя, так оно и было.
Сочувствия не было. Все, что начал рассказывать мужчина не внушало доверия. Либо он был запуганным настолько, что не мог четко разговаривать, либо врал. И Рита склонялась ко второму варианту больше.
Женя практически молчал, стараясь не срывать всю ту злость, что таилась внутри; по большей части с Сергеем разговаривал Валера, решив поиграть в «хорошего полицейского», забирая эту роль у Ковалёвой; Рита же просто наблюдала. Поведение, слова, взгляд — все это сейчас настораживало. И блондинка была готова поклясться — все разговоры были ложью, хотя бы отчасти.
Рита никак не могла вести себя по-другому. Если с опрашиваемыми было проще, то сейчас давило со всех сторон, норовясь размазать её по этому же столу. В первом случае у неё не было проблем с удержанием своих эмоций — она и без того была достаточно стабильной в этом плане и показывала лишь то, что хотела. Сейчас же удерживать агрессию и то, что творилось у Ковалевой внутри было сложнее с каждой минутой, проведенной в одном помещении с подозреваемым.
За эти несколько минут она столько раз закатила глаза, что Бокову до этого и не снилось.
Он любил давить на жалость. Говорил, что следователям он просто не нравится. Хоть это и было правдой, но не без основательной — совпадения между ним и Фишером было на лицо. Сергей сейчас, напротив них, был похож на ребенка, загнанного в угол. Либо, очень хотел им казаться.
— Уведите его, — махнул рукой Валера после тирады, которая должна была вызвать жалость. Но вызывала она только больше подозрений, будто Сергей хотел оправдаться за что-то и выйти сухим из воды. Хотя в его случае это было просто невозможно. — И пусть в камере один не остается.
Мужчину увели в камеру, а Рита вздохнула. Следовало ехать домой, поспать хоть несколько часов и снова проводить допрос, сопоставляя все известные факты с его биографией и пытаться найти больше, чем у них было сейчас. Либо убеждаться в его невиновности, приносить свои извинения и выслушивать со стороны общественности, как плохо они работают. Валера долго сидеть не стал, уходя следом за подозреваемым, а Ковалёва с Боковым остались докурить по сигарете.
— Что-то не верится мне, что он спал в момент убийства Вани, — махнула головой Рита, откидываясь на спинку стула. — Подозрительно это все. Будто знал точное время и под него подмялся.
Женя задумчиво опустил голову, упираясь взглядом в стол. Послышался вздох и в помещении повисла тяжелая и напряженная тишина. Такая, что Рита слышала стук собственного сердца где-то в висках.
— Евгений Афанасьевич, Маргарита Андреевна! — в помещение вбежал молодой опер, привлекая внимание следователей. — Там Головкин чудит. Смыл в раковину что-то и вскрыться попытался.
Рита с Женей тут же отбросили почти истлевшие сигареты в пепельницу, вставая с места и выбегая в коридор. Единственная открытая камера, где горел свет и был слышен переполох, находилась буквально за поворотом, так что дойти получилось в считанные мгновения.
Сергей лежал лицом вниз, пока опер перевязывал его руку. Его сокамерник сидел на кровати, явно не ожидавший столь захватывающего» конца вечера. Рита обвела глазами камеру, встретилась взглядом с Головкиным. По телу тут же пробежали неприятные мурашки, вызывая чувство тревоги и некой обреченности. Будто мужчина мог запросто схватить что-то из подручных средств и снять с неё скальп.
Боков спустя пару минут достал из сифона крест, вырывая из мыслей окончательно.
— Это чей крест? — спросил Женя, поднося крестик к Сергею.
— Это мой крест, мне его нести, — тут же выпалил Головкин.
Рита поняла — эта ночь обещает быть очень долгой и тяжелой. Снова волокита, контроль над подозреваемым, вызов экспертов и бесконечно долгий допрос.
***
— У нас есть доказательства, которые точно приведут тебя к высшей мере. Так что давай, рассказывай все как есть.
Голос Валеры звучал будто из другого измерения. Приглушенный, хоть и бьющий по ушам. Физически Рита сидела прямо напротив Головкина, скуривая уже далеко не первую сигарету, но ментально она находилась где-то в другом месте. Это приносило ей хоть какое-то облегчение и давало возможность дышать ровно, а не лихорадочно искать способ сбежать от собственных мыслей. Хоть слова и доносились обрывками, часто не донося полные предложения, сказанные коллегами или Сергеем, но слышала и понимала она все прекрасно. Как бы Рите не хотелось обратного.
— Я сейчас Вашей матери звоню, — поднялся с места Боков, обходя Риту. Сергей тут же напрягся, прикрывая лицо рукой. — Я её попрошу приехать и разобраться, когда Вы врете, а когда правду говорите. Потому шо мать же лучше любого следователя понимает своего сына.
— Мать трогать не надо, — вмешался Сергей. Голос тут же изменился, стал грубее и в несколько раз громче. — Маму мою не надо трогать!
— У неё сын — детоубийца, — настаивал Женя.
— Не звони маме моей! — голос практически полностью сорвался на крик. — Не звони, я все скажу!
Перепалка, продлившаяся ещё несколько секунд, привела к тому, что Сергей все же согласился рассказать все, что интересует следователей. Лишь бы не звонили матери — единственное поставленное условие.
Боков вернулся на свое место, Валера встал за спиной и внимательно взглянул в лицо подозреваемого. Он тут же изменился, будто сняв маску или перестав играть роль. Сделал большую затяжку и медленно перевел взгляд на следователей, снова встречаясь с Ритой глазами. Невольно она сглотнула образовавшийся ком — у Сергея даже взгляд изменился. Глаза будто потемнели. Именно в тот момент и пришло полное понимание — он убийца, и её в этом не переубедит никто. Даже сам Ельцин, будучи президентом страны.
— Дети где? — спросил Женя, вырывая её из мыслей и заставляя Сергея перевести взгляд на себя.
— Убил. — после продолжительной паузы ответил Сергей. Мурашки снова пробежали по коже, заставляя дернуть плечами. — Всех.
— Но первым ты убил Ваню, так? — спросила Рита, опережая стоявшего за спиной Валеру и сжимая челюсть от злости. Ненависть возрастала с каждой секундой, сменяя страх и заставляя его отступить назад.
— Я не знаю, — ответил Сергей, пожав плечами. — Может, Ваню. Не знаю, как его звали.
— Ваня его звали, — тихо ответил Валера. Рита спиной чувствовала его напряжение. — Рассказывай, где и как ты его убил.
— А ты сына своего приведи, покажу.
Тут же взорвался Боков, перегибаясь через стол и хватая подозреваемого за воротник. Стул с грохотом упал на пол и Рита впервые опомнилась по-настоящему, подскакивая с места.
Они с Валерой меньше чем за минуту усадили его обратно, не позволяя нанести Сергею хоть какого-то вреда. Он хоть и был мразью, но впереди его непременно ждал расстрел. Самосуд был не к месту.
Риту чувствовала, как его тело напряженно. Сжимая его плечо практически до боли, призывая успокоиться, Ковалёва была уверена — ещё немного и тело Жени и вовсе закаменеет. Хоть двери вышибай, ей Богу.
— Я не хотел себя убивать, я хотел кровью своей кровь мальчика на штанах залить, — пожал плечами Сергей, отвечая на вопрос Валеры. — Я умирать не хочу.
— То есть, у тебя на штанах кровь мальчика? — спросила Рита, убирая руку с плеча Жени.
— Да, мальчика, — кивнул Головкин, заглядывая в глаза блондинке. — Шкуру с него снимал, забрызгал.
Вместо страха Риту накрыла злость. Выдыхая сквозь зубы, Рита опустила руки под стол, сжимая собственную ногу до боли. Все, лишь бы не сорваться. Видя, каким взглядом на Головкина посмотрел Женя, отрываясь от поджога спички, Ковалёва и вовсе захотела провалиться сквозь землю, лишь бы не слушать и не видеть всего этого.
— Ты с него кожу снял? — спросил Женя и после расслабленного кивка сжал челюсть. — Когда, где? Труп где?
— Поехали, — хмыкнул Сергей.
— Поехали, покажу.