8 глава
— Еще вина, Айрин?..
Инквизитор пришел минут через двадцать после того, как отослала к нему Йерим с приглашением. По-прежнему собранный, подтянутый, и, вместе с тем, удивительно домашний.
Лорд переоделся. Строгую полувоенную форму, в которой был на венчании, он сменил на мягкие домашние брюки и легкую светлую рубашку с широким воротом, позволявшую по достоинству оценить крепкую шею, смуглую кожу груди, сильные руки и рельефные мышцы, обтянутые тонкой тканью. Если прибавить к этому все так же небрежно зачесанные, но на этот раз чуть влажные волосы, то становилось ясно: поесть светлейший, скорее всего, не успел. Предпочел ужину общение с молодой женой.
Но какие бы эмоции его не переполняли, набрасываться на меня с порога мужчина не стал. Пожелал доброго вечера, обжег поцелуем кончики пальцев, немного задержав мою ладонь в своей, и прошел к накрытому столу. И вот уже около часа развлекал меня разговором. Расспрашивал о каких-то незначительных пустяках. Склонив голову набок, внимательно выслушивал ответы. Рассказывал что-то свое. Шутил. Да-да, герой моих кошмаров, страшный и ужасный инквизитор шутил. А однажды даже рассмеялся — так открыто и заразительно, что я, в свою очередь, не могла не улыбнуться.
Отвечала я скупо и не очень охотно, стараясь говорить только то, что знала о настоящей Айрин. Тщательно подбирала слова, лихорадочно вспоминала все, что известно о дочери Пэ, и надеялась, что мою неразговорчивость спишут на застенчивость и обычное волнение новобрачной. И, тем не менее, вдруг поймала себя на мысли, что мне нравится сидеть вот так, время от времени поднося к губам бокал с вином, отпивать по маленькому глоточку и слушать истории о странах и городах, в которых успел побывать светлейший. Да и вообще, нравилось общаться с синеглазым лордом.
Мне, метаморфу, доставляло удовольствие беседовать с инквизитором. Невероятно!
Еще вчера я бы сочла даже намек на то, что подобное возможно, дурной шуткой. А теперь вот сижу, разговариваю, улыбаюсь в ответ.
Впрочем, сейчас я не воспринимала Чон Чонгука как инквизитора. Он был для меня интересным собеседником, обаятельным, внимательным, тактичным. И очень привлекательным. Что уж скрывать. Вот пусть так и продолжается. Пусть этим вечером и ночью все проблемы, опасности и тайны задержатся там, за порогом спальни, а в комнате останутся лишь двое — мы, просто мужчина и просто женщина.
А мир подождет. Имею же я право отдохнуть от Атроса хоть несколько часов? Маленький выходной до самого рассвета.
— Так вам налить еще вина, моя леди?
— Благодарю, мне уже достаточно. Я...
Посмотрела на Чонгука и осеклась на полуслове. Как бы ни был светлейший внешне сдержан и невозмутим, напряжение в комнате росло с каждой минутой, я очень остро чувствовала это.
Чувственные нотки в тоне. Взгляд, все чаще и чаще останавливающийся на моих губах и темнеющий от желания. Прикосновения рук, когда мужчина передавал очередное блюдо — томительные, волнующие. Все указывало на то, что терпение лорда тоже имеет свой предел, и мы уже очень близко подошли к границе.
Вот его взгляд медленно, словно лаская очертил контур моего лица, скользнул по щеке и снова замер на губах. Я почти физически ощущала его. Казалось, еще миг — и между нами заискрит. Сердце колотилось, как сумасшедшее, и я, не выдержав, нервно облизнула губы
— Айрин...
Вздрогнула от хрипотцы в чужом голосе, быстро встала, стараясь оттянуть неизбежное, и подошла к окну.
Да, этот мужчина мне приятен. Более, чем приятен. Но, господи, я же совсем его не знаю.
Тишина за спиной сгустилась, и тоже стала какой-то интимной, сексуальной. Да что же это такое? С Джисоном я никогда не испытывала и малой части такого вот предвкушающего волнения.
— У вас замечательный сад.
Ляпнула первое, что пришло в голову, лишь бы не молчать. Лишь бы хоть что-то говорить.
— Что?.. Сад?.. Да, наверное. Никогда об этом не задумывался. Им занимается садовник.
Сзади отодвинули стул. Светлейший тоже поднялся и не спеша направился ко мне. Мягко, осторожно, как хищник к особо лакомой, вожделенной добыче. Или мне от страха так показалось?
Шаги за спиной стихли.
Инквизитор теперь стоял так близко, что я ощущала тепло его тела, чувствовала, как легкое дыхание колышет пряди волос у меня на шее. И от этого по позвоночнику ползли предательские мурашки.
— Вам правда нравится?
Что? Кто нравится? Ах, он о саде.
— Да, очень красиво, мой лорд.
Почему мой голос срывается? И голова кружится. От вина, наверное.
Лучше б я не вставала из-за стола и не подходила к окну. Хотела уйти от инквизитора, а сделала только хуже.
— Я рад, что вам пришелся по вкусу сад. А еще приятно слышать, как вы ко мне обращаетесь. «Мой лорд», — в низком голосе мелькнула легкая усмешка. — Но было бы лучше, если бы вы назвали меня по имени. Думаю, сейчас это более, чем уместно. Как считаете?
— Я... Я не знаю...
— Айрин...
Чужое имя, произнесенное глухим от напряжения голосом, заставило невольно отпрянуть, и на плечи тут же опустились тяжелые ладони. Согревая, успокаивая, притягивая к горячему сильному телу.
— Не бойся девочка, я тебя не обижу.
Тихий шепот у самого виска.
А потом мужчина склонил голову, медленно втянул воздух, словно запоминая мой запах, и я почувствовала, как кожи коснулись настойчивые, упругие губы.
Один поцелуй... Второй... Третий.
Изгиб шеи... Щека... Висок.
И рваное дыхание у самого уха.
— Айрин... Рин...
Лорд вытащил заколки, освобождая мои локоны, несколько раз провел по ним рукой, пропустил пряди между пальцев, а потом уткнулся носом мне в волосы. Еще раз глубоко и жадно вдохнул, потерся щекой и развернул меня в кольце своих рук — к себе лицом.
Глаза, уже не синие, а фиолетово-черные, как грозовое небо, приблизились, заслонив собой все. Неповторимый яблочный аромат снова окутал меня, как тогда, во время венчания, и мир поплыл, окончательно отдаляясь. Затерялся где-то там, в знойном туманном мареве. В голове не осталось ни одной связной мысли, будто с меня разом слетела вся ненужная шелуха разумных соображений и рассуждений, оставив только острые, до боли, и такие же яркие чувства.
Кто из нас первый к кому потянулся, не помню, но через мгновение мы уже целовались — неистово, страстно, самозабвенно.
Чон так сильно сжимал меня, что было трудно дышать, но я не собиралась вырываться, наоборот, крепко обвила руками его шею и стиснула в кулаке волосы, чтобы даже не вздумал отстраняться.
Еще несколько минут сумасшедших поцелуев, и лорд все-таки разорвал объятия, но лишь для того, чтобы торопливо освободить меня от одежды, покрывая плечи, ключицы, грудь лихорадочными поцелуями. Платье шелковой волной упало к ногам, а мужчина подхватил меня на руки и быстрым шагом направился в спальню.
Холод простыней немного отрезвил, вызвав вспышку неловкости, и я напряглась, сглотнула, опуская веки, но долго находиться в таком состоянии мне не дали. Светлейший каким-то шестым чувством угадал мое замешательство и стеснение.
Зашуршала сбрасываемая одежда, и кровать прогнулась под его телом.
— Не закрывайся, не надо. Хочу, чтобы ты видела меня, Рин, — хрипло потребовал он.
Распахнула ресницы и снова попала в плен его удивительных глаз.
— Вот так. Смотри на меня, девочка. Только на меня, — удовлетворенно выдохнул лорд и, не разрывая взгляда, не позволяя мне ни на секунду отвернуться, накрыл меня собой.
Минутное ощущение тяжести чужого, сильного, разгоряченного тела, а потом мужчина приподнялся, перенося вес на руки, и опять припал к моим губам, забирая остатки сознания.
Лицо... шея... грудь... живот...
Казалось, он не оставил ни одного сантиметра моей кожи без прикосновения или поцелуя.
А потом сильные ладони развели мои ноги, пальцы коснулись низа живота в чувственной, интимной ласке, и я запрокинула голову, выгибаясь дугой.
— Сейчас... Назови меня по имени... Сейчас...
Голос светлейшего вибрировал, срывался от едва сдерживаемых эмоций.
— Чонгук, — послушно произнесла я. И добавила, повинуясь внезапному порыву: — Гук...
— Рин...
Еще один сводящий с ума поцелуй, и очередная то ли просьба, то ли приказ:
— Скажи, что принимаешь меня. Что ты моя.
— Принимаю... Твоя... — повторила я, почти не понимая, что говорю, и неотрывно глядя в странно мерцающие, почти нечеловеческие, стремительно меняющиеся глаза.
— Да...
Негромкий, сдавленный шепот подтолкнул меня к самой грани, и я взорвалась.
Ослепительные огненные сполохи перед глазами...
Ощущение падения...
Сквозь все это легкая вспышка боли показалась почти незаметной. Тем более, что мужчина сразу же замер, давая возможность привыкнуть к себе, и положил ладонь мне на живот. Окутывая прохладой, успокаивая, снимая все, даже самые незначительные неприятные ощущения.
Я тихонько вздохнула, и лорд снова поймал мой взгляд, словно считывая ощущения. Улыбнулся, хмельно и счастливо, на секунду приник к губам, а потом начал двигаться — сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее.
И прежде, чем пространство вокруг нас раскололось на части, захлестывая меня эйфорией, я вдруг увидела, как изменилось лицо светлейшего. Кожа потемнела. На висках и лбу появились крохотные серебристые пластины, странные, похожие на чешуйки. Глаза засияли, зрачки вытянулись и стали вертикальными.
А, может, все это мне просто показалось... Не знаю... Потому что в следующий момент меня изнутри опалило горячей волной, как тогда, у шара провидца, только на этот раз не болезненно — нестерпимо сладко.
Я закричала, не в силах больше сдерживаться, и почувствовала, как вместе со мной задрожал Гук, поймав мой крик губами.
— Имани... Обещанная.
Это было последнее, что я услышала, перед тем как сгорела дотла и невесомым пеплом осыпалась на кровать.
* * *
Что чувствуют супруги после первой брачной ночи?
Боюсь, мне никогда уже не узнать. Не проверить. Женой лорду Чону, в полном смысле этого слова, я не была, скорее, исполняющей обязанности жены. Да и брачная ночь оказалась очень своеобразной: не моей, а чужой. Краденой. Как и муж — позаимствованным на время у другой женщины. У той, что уже сегодня к нему вернется.
Так что, не знаю, кто как, а лично я испытывала стыд. Перед инквизитором. Нет, не за то, что между нами произошло — тут мне стыдиться нечего. А потому, что обманула его.
До этого дня я вообще не думала о тех, кого помогала морочить. Да я, собственно, и знакома-то с ними почти не была. Короткая встреча у алтаря, несколько скупых слов, целомудренный поцелуй в уголок губ, арка невинности и все — прощай, дорогой, я пошла за гонораром.
И вот впервые чужой муж из незнакомца превратился для меня во вполне конкретного мужчину, синеглазого красивого, желанного. С нежными руками, горячим сильным телом, умелыми губами, низким голосом — то требовательным, то настойчивым, то вкрадчивым. А то таким чувственным, что сердце подскакивало к горлу, а ноги сами собой подкашивались. Мужчину, который мне нравился, с которым я провела чудесную ночь, и который даже не догадывался, что я не та, за кого себя выдаю.
В общем, стыд — пожалуй, главное чувство, которое я сейчас испытывала.
Я даже глаза утром открывать не хотела. То есть сначала-то я их открыла, рассеянно сморгнула сонную дрему, обвела взглядом комнату, улыбнулась непонятно чему, радостно и беспричинно. А вот затем, когда вспомнила, что случилось накануне вечером и дальше, ночью... Тут же мгновенно зажмурилась, больше всего на свете страшась взглянуть на того, кто лежал рядом.
Лучше уж притвориться спящей.
Так я и лежала, не шелохнувшись, прислушиваясь к тишине в комнате и к своим ощущениям. Удивительно, но никакого дискомфорта я не испытывала. Тело слегка ныло, как после физических нагрузок, но это была приятная усталость пополам со странной легкостью. Только вот левое плечо немного покалывало и чесалось, словно меня комар ночью укусил.
Отчаянно хотелось потереть зудящую кожу, но я стоически терпела. Лежала и ждала, когда лорд проснется, надеясь, что он не станет меня будить. Оденется, уйдет и даст мне возможность привести в порядок мысли, чувства и снова стать самой собой.
Зря надеялась.
Настойчивые пальцы нежно скользнули по щеке, коснулись уголка рта, шеи — неспешно, точно изучая, — погладили меня по плечу, и их тут же сменили губы. Упругие, бархатистые, жадные.
— Доброе утро, жена! — ласковый, хриплый со сна шепот заставил чуть заметно вздрогнуть. И меня тут же осторожно, можно сказать, бережно, подмяли под себя. — Так и знал, что не спишь.
Распахнула ресницы — чего уж теперь, — столкнулась с теплым синим взглядом, и меня словно кипятком окатило. В горле мгновенно пересохло, а картины того, чем мы занимались этой ночью ярко и четко предстали перед глазами.
Стыд за свой обман мгновенно исчез — это плюс. Зато на смену ему пришло желание, причем, такое сильное, что я чуть не застонала.
Светлейший, видимо, почувствовал что-то похожее. Глаза его начали стремительно темнеть, он коротко выдохнул сквозь стиснутые зубы, потянулся ко мне и...
— Мне надо в ванную, — торопливо произнесла я и для надежности добавила: — Очень надо.
Пауза — и лорд молча откатился в сторону, отпуская меня. Я поднялась, накинула на плечи лежавший на стуле халат и, не глядя на светлейшего, ушла в соседнюю комнату. Испытывая удовлетворение, от того, что удалось добиться своего, и совсем неуместное сейчас странное сожаление. А еще пустоту и холод.
В ванной я долго стояла перед зеркалом, изучая себя. Нет, личина не спала — я все еще оставалась Айрин. Можно только порадоваться: я научилась великолепно держать маску и закрываться от чужой магии. В любых обстоятельствах. Хотя, ведь договор с Пэ все еще действует, и магия уж точно не позволит мне сменить облик, даже если я очень захочу.
Интересно, что сказал бы Чонгук, если бы увидел меня настоящую? Как отреагировал бы на мою внешность? Удивился неожиданному сюрпризу судьбы? Растерялся? Разозлился?
Левое плечо снова начало ныть, и я скинула халат, внимательно рассматривая руку. Ничего особенного — ни пятнышка, ни покраснения, ни единой отметины. Чистая, гладкая кожа.
Ладно. Все. Забыли.
И об этом, и о минувшей ночи, и о чужом муже. Что было, то было и... быльем поросло. Настал новый день, пора возвращаться к реальной жизни. В которой есть я — нелегал-метаморф и он — инквизитор-законник. А еще огромная пропасть между нами.
Я долго стояла под душем, запрокинув лицо навстречу падающими струям, стараясь смыть все ненужные эмоции и воспоминания, и когда, наконец, закрыла воду, от рассветного смятения не осталось и следа.
Если светлейший еще в постели, дам понять, что не расположена... не хочу... В общем, с сексом стоит пока повременить. А потом выберу момент и попрошу разрешения повидать родителей.
С этими мыслями я и вышла из ванной.
Но инквизитор снова удивил.
Он стоял у окна, полностью одетый, и явно ждал меня, но только затем, чтобы спросить:
— Позавтракаешь со мной, Рин?
Я невольно передернула плечами. Может потому, что меня назвали чужим именем, а сегодня это было почему-то особенно неприятно. Или оттого, что перехватила взгляд лорда, обращенный к гостиной. Вспомнила, как мы сидели там, разговаривали, улыбались друг другу. Каким сладким предвкушением сжимало тогда грудь.
Нет уж. Там я с ним точно завтракать не стану. И обедать. Ужинать тем более. Хватит. Наелась.
Инквизитор словно уловил это мое нежелание.
— В столовой, — уточнил он. — Нам надо поговорить.
И вышел, уступив место впорхнувшей в комнату Йерим
— Доброе утро, госпожа. Какое платье прикажете подать?..
Непринужденной беседы за завтраком — такой, как накануне вечером — не получилось. Я сама ничего не говорила, на вопросы отвечала кратко, сдержанно и почти не смотрела на «мужа». Хотелось поскорее закончить с едой, выслушать, что мне собираются сообщить, и сбежать из этого дома. А еще — от инквизитора. Как можно дальше.
Светлейший бросал на меня внимательные взгляды, несколько раз спросил, все ли в порядке — на что немедленно получал утвердительный ответ, — и, в конце концов, отступил, прекратив попытки меня развлечь. Надеюсь, просто решил, что юная супруга немного смущена после бурно проведенной ночи.
Дальше мы завтракали в тишине.
Подали кофе, и инквизитор, дождавшись, когда за слугой закроется дверь, откинулся на спинку стула. Я тут же внутренне напряглась — ну вот, кажется, и подошло время для самого главного «десерта».
— Людям мало известно о драгхах, — начал мужчина, подтверждая мою догадку. — Мы живем достаточно закрыто и предпочитаем хранить свои обычаи и традиции от посторонних.
Хм... Звучит почти угрожающе.
— Но, когда драгх берет в жены девушку другой расы, он обязательно сообщает ее родителям необходимые подробности, разумеется, предварительно позаботившись о сохранении тайны. Отец разговаривал с тобой об этом перед венчанием, так ведь?
Не так. Не знаю, с кем там граф Пэ разговаривал, а вот со мной ему беседа только предстоит. Занимательная такая. Доверительная. И очень обстоятельная. Но светлейшему я об этом, разумеется, не сказала, благоразумно оставив кровожадные планы при себе.
— Наши правила и традиции во многом различаются, Айрин, — продолжал лорд, не подозревая о моих мыслях. — И я хочу удостовериться, что для тебя не станут неожиданностью некоторые особенности нашего брака.
Замолчал, ожидая ответа.
— Благословение провидца. Полное уединение до консуммации брака, — пробормотала я, чтобы хоть как-то подтвердить свою осведомленность.
— Да. А еще муж после первой брачной ночи в течение месяца не имеет права посещать спальню жены и осуществлять свои супружеские права.
— Что? — ошарашено захлопала я глазами, на мгновение выйдя из роли «стыдливой новобрачной». — Почему?
Не то, чтобы я так уж переживала за инквизитора и Айрин, которые теперь — о, горе! — целый месяц не будут спать друг с другом, наоборот, в душе поселилось какое-то странное удовлетворение. Но причину своеобразного запрета знать очень хотелось.
— Граф не сообщил тебе об этом? — остро взглянул на меня лорд.
И вот что ему ответить? Только опять соврать.
— Он не успел... или не смог... Не все отец способен сказать дочери.
Я смущенно потупилась.
Надеюсь, Пэ теперь еще и от инквизитора достанется. За ненадлежащее исполнение своих родительских обязанностей.
— Мы — потомки драконов, Рин, — вздохнул лорд. — И, хотя утратили многие их черты, но по-прежнему уважаем и строго чтим обычаи. Тем более, чтим. Раньше, столетия назад, физическое подтверждение брака было таинством, священным ритуалом, во время которого внутренний зверь, проявляясь, передавал избраннице часть своего огня и навсегда соединял таким образом пару. Чтобы впитать огонь, сделать его частью себя женщине требовался месяц. Запрет на брачные отношения связан именно с этим.
Инквизитор остановился, давая мне возможность задать вопрос. И я, разумеется, задала:
— А что происходило с женой дракона? Она менялась? Это было... больно?
— Нет, совсем не больно, — уклончиво, как мне показалось, хмыкнул лорд. — Никаких неприятных ощущений. Но это уже и не важно. Все в прошлом. Внутренние звери давно не откликаются на наши призывы и не проявляют себя, — закончил светлейший, и я недоуменно замерла.
Не откликаются и не проявляют? Он, что, серьезно?
Перед внутренним взором снова, как наяву, встало мужское лицо, каким я его тогда запомнила. Вертикальные зрачки. Светящиеся глаза. Чешуйки на потемневшей коже.
Не могло же мне все это показаться, в самом деле?
— Да, звери не слышат нас. И «имани» сейчас уже просто слово, без всякого скрытого смысла.
— Имани... — медленно повторила я. Вспомнила, при каких обстоятельствах услышала это, и щеки обдало жаром. — А что оно означает?
— Истинная пара, обещанная богами. Именно так драконы называли своих избранных. Но истинных пар уже много столетий нет на Атросе. Теперь «имани» — всего лишь ласковое обращение, не более.
— Ясно...
Я кивнула, понимая, что ничего мне, на самом деле, не ясно, но спрашивать ни о чем не стала.
Опасно проявлять излишнее любопытство. Признаваться, что видела, как менялся светлейший — тем более. Только драконьего ритуала мне не хватало для полного и окончательного счастья. Надеюсь, ничего не было, и все это так... легкие отголоски дурной наследственности. В любом случае, дальше пусть сами со своей физиологией разбираются. Это Айрин, не мне, месяц караулить мужа в пустой супружеской постели. А у меня есть дела поважнее.
— Рин... — мужчина потянулся через стол, накрыл мою ладонь своею, сжал, нежно поглаживая пальцем чувствительное запястье. — Мне впервые жаль, что приходится соблюдать старый обычай. Не представляешь, с каким нетерпением я буду ждать, когда закончится этот месяц.
В его голосе появилась так привлекавшая меня хрипотца, глаза начали темнеть, и меня снова обдало жаром. А еще плечо опять, как назло, зачесалась.
— Если надо, значит надо, — торопливо произнесла я, освобождая ладонь и убирая руки на колени. На всякий случай — от греха подальше. — Будем чтить и... гм... уважать. — набрала в грудь воздуха и быстро продолжила: — А пока... вы... ты... позволишь мне навестить родителей?
— Разумеется, — рассеянно кивнул инквизитор.
Мне показалось или он действительно был расстроен тем, что я так охотно согласилась соблюдать их правила?
— Сейчас у меня срочные дела, а после обеда, если пожелаешь, мы можем нанести визит Пэ.
— Спасибо. Но я... Мне бы хотелось съездить сейчас. С матушкой пообщаться наедине... Пожалуйста...
Я застыла в ожидании ответа. Ну согласись же... Согласись...
Несколько мгновений тишины.
— Хорошо, — услышала я наконец. — Можешь ехать.
И еле сдержала облегченный выдох.