это был я. я тот, кто видит больше, чем говорит.
Выходные закончились. Началась новая неделя.
Феликс медленно подошёл к зеркалу, взгляд скользил по отражению. Новый образ всё ещё казался ему чужим. Светлые волосы, которые раньше были частью его личности, исчезли, оставив после себя холодный, непривычный оттенок. Он провёл рукой по волосам, словно пытаясь привыкнуть к себе новому. Но внутри всё сжималось.
«По-другому нельзя...» — мысленно оправдывался он, пытаясь убедить себя, что перемены нужны. Он надеялся, что этот шаг поможет ему избавиться от беспокойства и не принесёт новых проблем. Но тревога никуда не ушла.
Чан приехал в школу раньше обычного, и впервые за долгое время ему было приятно здесь находиться. Парень уже принял для себя решение. Сегодня он должен был поговорить с Феликсом. Он хотел наконец-то рассказать о подарке, который оставил в его шкафчике: лонгслив, диск с подборкой любимых треков и записная книжка с открытками городов, куда младший мечтал однажды поехать.
Чан стоял в коридоре первого этажа, оперевшись на холодную стену, наблюдая, как школа медленно заполняется учениками. В толпе прибывающих учеников его взгляд скользил по лицам, выискивая знакомые светлые волосы. Но тот, кого он ждал, всё не появлялся.
Брюнет уже и не думал о том, кто рассказал Феликсу о разговоре и отмахнулся от всех догадок. Сейчас это было неважно. К нему подошли Минхо, Джисон и Сынмин. Они заговорили с ним, но никто не спросил о Феликсе. Всё было и так понятно. Прошло ещё пятнадцать минут.
Джисон, оглянувшись, вдруг сказал, указывая на парня идущего рядом с Хенджином
— Эй, это новенький, что ли?
Чан поднял голову и замер. Перед ним шёл Феликс. Но не тот Феликс, которого он знал. Исчезли светлые волосы, исчезло что-то тёплое и родное в его облике, оставив вместо себя глубокий тёмный цвет.
— Это... Феликс... — тихо, с растерянностью прошептал Чан.
— Что? — удивился Минхо.
Тепло и приятное чувство ожидания младшего, с которым Чан пришёл в школу, мгновенно сменилось непониманием и холодной растерянностью. Их взгляды встретились. Во взгляде Чана промелькнул безмолвный вопрос: «Зачем, Феликс?» Младший, будто услышав его, молча ответил: «Я не знаю, Чан...»
Лицо Енбока было наполнено той же грустью, что и в пятницу в парке. Не задержавшись, он скрылся в гардеробе, а затем ушёл к шкафчикам, будто убегая.
Чан стоял в ступоре. Все слова, что он хотел сказать утром, растворились в воздухе. Новый облик Феликса угнетал его.
«Это из-за меня?» — пронеслось в голове.
Минхо нарушил тишину — Почему он так?
— Чан, ты в порядке? — спросил Сынмин.
Джисон посмотрев на старшего — Ты знаешь, почему он изменился?
— Я... не знаю, — Чан отвернулся. Он не хотел рассказывать о той встрече в парке.
Прозвенел звонок, что означало начало учебного дня. Уроки пролетали мимо, как в тумане. Чан не мог сосредоточиться. Всё внутри сжималось. Я должен с ним поговорить — подумал Чан, доставая телефон из кармана. Он набрал сообщение. Ответ пришёл почти сразу.
Чан почувствовал лёгкое облегчение. Феликс не стал избегать его.
Когда прозвенел звонок, он сказал друзьям, что нужно отлучится ненадолго, и направился в библиотеку. Там, в самом дальнем углу, Феликс сидел один. Его руки обхватывали книгу, но он не читал, взгляд его был пуст.
— Привет... — тихо произнёс Чан, садясь напротив.
Феликс лишь мельком взглянул на него, чуть кивнув в знак молчаливого приветствия и негласного согласия на его присутствие. В этом взгляде не было ни тепла, ни холода — просто тихое принятие, словно он устал бороться и решил позволить Чану быть рядом, хотя бы на мгновение. Несколько минут они молчали. Младший вздохнул, словно в груди что-то болезненно сжалось. Его плечи поникли, а взгляд упал куда-то в пространство, избегая встречи с глазами Чана.
— Так будет лучше... — тихо произнёс он, и в его голосе звучала такая грусть, будто каждое слово давалось с трудом. — Пожалуйста, ничего не спрашивай...прошу.
Чан замолчал, но затем решился — Феликс... я хотел рассказать тебе кое-что. Ты помнишь подарок в твоём шкафчике?
Феликс медленно поднял голову — Откуда ты знаешь про него?
Чан посмотрел ему прямо в глаза — Это был я. Я тот, кто видит больше, чем говорит.
Феликс резко поднял на него взгляд. Его глаза слегка расширились от удивления, губы приоткрылись, будто он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. В его взгляде смешались растерянность и недоверие, будто он не мог поверить в услышанное.
Чан уловил эту немую реакцию и чуть мягче продолжил — Я просто... хотел, чтобы это что-то значило для тебя. Пусть это прозвучит странно, но я всегда замечал, что тебе нравится. Я не следил за тобой, честно. Просто хотел, чтобы ты запомнил этот подарок как что-то особенное. Видеть тебя счастливым — это... самое важное для меня.
Он осторожно положил свою руку на руку младшего.
Феликс чуть дрогнул. В глазах блеснула влага, но он сдержался. В этот момент ему хотелось просто прижаться к Чану, почувствовать тепло, которого так не хватало. Но он не позволил себе этого.
— Спасибо, Чан... Это лучший подарок, который я когда-либо получал.
Тепло руки старшего будто обжигало. Феликс не понимал, как Чан мог скрывать свои чувства. Или, может, он просто не успел их показать? Он аккуратно убрал руку, спрятав её в рукава.
— Мне нужно идти, — сдержанно сказал он.
И снова — шаг назад. Опять он уходит. Словно каждый раз, когда Чан пытался приблизиться, Феликс отступал, будто боялся остаться и услышать больше, чем мог или хотел. Теперь он убегал не от Чана, а от собственных чувств.
— Ликс, прости меня... за всё, что я сделал. Я правда хочу, чтобы ты смог меня простить. Я не хотел причинить тебе боль.
Феликс обернулся, задержав на Чане взгляд. Его голос едва слышно дрогнул — Чан... мне тяжело. Я боюсь.
Он медленно отвернулся и ушёл, оставив за собой тишину, в которой будто растворились несказанные слова. Чан так и остался сидеть, провожая младшего взглядом. Он не мог понять, что именно сейчас чувствует Феликс. Всё казалось слишком запутанным, и в груди нарастало тяжёлое ощущение, чувствуя, как невидимая стена снова выросла между ними.
«Он боится меня... боится своих чувств...» — с горечью подумал Чан.
Уроки закончились. Чан с друзьями спустились в гардероб, погрузившись в шум и шутя, они пытались не обращать внимания на толпу в очереди. Вдруг, повернувшись, Чан увидел рядом с собой Феликса. Он стоял, будто стараясь слиться с окружающими, но что-то в его облике заставило сердце Чана замереть.
Феликс выглядел совсем плохо. Он выглядел бледным и подавленным, едва держался на ногах, будто силы медленно покидали его. Под глазами залегли тени усталости, а плечи были опущены, словно на них лег непосильный груз.
— Феликс... — тихо, почти шёпотом произнёс Чан, всматриваясь в его лицо, мгновенно напрягся. — Ты в порядке? Тебе плохо? Может, подвезти тебя?
Феликс едва заметно покачал головой, не поднимая на него глаз.
— Нет... всё нормально. Не нужно.
Голос его прозвучал тихо и натянуто, как будто каждое слово давалось с трудом. Чан не сводил с него обеспокоенного взгляда, но прежде чем он успел что-то сказать, за спиной раздался знакомый голос:
— Найди себе другую жертву, Чан. А Феликса оставь в покое, — резко бросил Хенджин, холодно глядя на старшего. — Не делай вид, будто тебе не всё равно.
Феликс молча метнул на друга гневный взгляд, будто предупреждая того замолчать. Хенджин на мгновение сжал губы, но всё-таки решил промолчать, хотя его взгляд оставался колючим.
На секунду между ними повисло напряжённое молчание. Феликс слегка повернулся, их взгляды встретились. В глазах младшего была лишь усталость и едва уловимое чувство извинения, как будто он безмолвно пытался сказать: "Прости за это."
Чан не отводил взгляда, но с каждой секундой чувствовал, как становится всё труднее дышать. Всё в Феликсе — его подавленный вид, опущенные плечи, тихое безмолвное извинение — говорило о том, как тяжело ему было здесь находиться.
Феликс потянулся за курткой, больше ничего не говоря.
Парни, отстояв очередь, наконец вышли из школы. Но пути Чана и Феликса снова разошлись, как и сердца, которые, сколько ни тянулись друг к другу, всё никак не могли встретиться.