это всего лишь репетиция.
За два дня репетиций Чан и Феликс успели отработать почти половину сценария. В актовом зале царила исключительно рабочая атмосфера: никакой лишней суеты, никакой привязанности или попыток сблизиться.
Чан держал дистанцию, но шутить не переставал, чаще всего — над мелкими ошибками Феликса. Например, когда младший путал интонации или забывал, где остановился во время реплики, старший хмыкал и бросал:
— Ну, ты прямо прирождённый актёр. Готовься к Оскару. Феликс лишь улыбался в ответ. Ему не было обидно — наоборот, такая лёгкость в общении расслабляла.
Ошибки Чана тоже не оставались незамеченными. Например, когда тот перепутал названия праздников в одной из реплик, Феликс с трудом сдерживал смех:
— Серьёзно? "День яблока" вместо "Чхусока"?
— Ну, это ты меня сбил, — отмахивался Чан, но и сам начинал смеяться.
Между ними не было напряжения или неловкости, но и дружбы, привязанности не чувствовалось. Их объединял только сценарий.
Это вполне устраивало Чана: он мог сохранять спокойствие, не позволяя своим чувствам вырваться наружу.
Феликс же находил в происходящем нечто большее. Он начинал видеть Чана с другой стороны: того, каким он является на самом деле, а весь этот холод, отстранённость и колкие шутки - это маска, как думал младший. Ему нравился этот Чан, но его терзали сомнения: вдруг всё это лишь из-за необходимости подготовки к празднику? А что будет потом?
Крайний учебный день на неделе выдался напряжённым. На одной из перемен Чан нашёл Енбока, чтобы предупредить:
— Сегодня репетиции не будет. У меня дела, не смогу остаться.
— Тогда, может, встретимся вечером у кого-нибудь дома? - неожиданно предложил Феликс
Чан остановился и внимательно посмотрел на младшего. Это предложение его смутило, но он не увидел в нём ничего сверхъестественного. Чувство спокойствия, которое он научился сохранять рядом с Феликсом, помогало ему принять это без лишних эмоций.
— Ладно. Тогда у меня дома, адрес вечером скину, — кивнул Чан.
Феликс слегка улыбнулся, довольный тем, что его предложение приняли.
На следующей перемене Феликс поделился с Хёнджином новостью.
— Представляешь, сегодня репетиция будет у Чана дома.
— У него дома? — Хёнджин удивлённо поднял брови. — Кто вообще придумал такую идею?
— Ну... я, — признался Феликс, немного смущённо.
Хёнджин покачал головой.
— Ты сейчас серьёзно? Это плохая идея.
— Почему? — Феликс напрягся.
— Потому что это дом Чана! Ты знаешь, какой он. Если он держит тебя на расстоянии в школе, шутил над тобой, то дома будет ещё хуже.
— Ты преувеличиваешь, — отмахнулся Феликс. — Это всего лишь репетиция.
— Как знаешь, — вздохнул Хёнджин. — Но, по-моему, ты зря втягиваешь себя в это.
Феликс промолчал, но про себя подумал, что у друга нет причин волноваться. Для него это было больше, чем просто репетиция: он хотел понять, что происходит с Чаном, и, возможно, получить ответы на свои вопросы.
После уроков Чан поехал по своим делам, из-за которых он не мог остаться на дневную репетицию. К вечеру он вернулся домой, решив всё вопросы, и написал Феликсу адрес.
Феликс, собравшись, быстро захватил сценарий и сел в машину.
— Этот адрес, — коротко сказал он водителю, показывая сообщение.
Машина плавно тронулась с места, а Феликс смотрел в окно, размышляя.
"Может, Хёнджин прав? Это действительно плохая идея?" — мелькнуло у него в голове.
Но он тут же отмахнулся от этой мысли. "Да какая разница? Это всего лишь репетиция. Чан не воспринимает это иначе, и я не должен".
Однако что-то внутри подсказывало, что эта встреча может стать важной для них обоих.