Глава 14
Нет, в этот раз его величество решил не шокировать присутствующих, видимо, и без того хватило скандалов. Что ж, потанцуем. Медленно и печально, держась за ручки. И без всяких там намеков. С мужем танец - это флирт, заставляющий сердце биться быстрее. С королем - шахматная партия. А у меня сегодня слишком забита голова, чтобы просчитывать ходы в игре, в которой нельзя ни выиграть - после вчерашней пощечины - ни проигрывать. Значит, буду улыбаться и строить из себя дурочку. Если получится.
- Как ваше здоровье, леди Джейн?
Ты теперь каждый день будешь спрашивать, как мое здоровье?
- Благодарю вас, замечательно, ваше величество.
- Вчера вы изрядно нас напугали.
У меня дежавю, или ты других слов не знаешь?
- Я смутно помню вчерашний вечер, ваше величество. Очень смутно.
Пусть муж хранит воспоминание о твоей ошарашенной морде, как драгоценнейший камень. А мне не о чем вспоминать. Вчерашний вечер... До чего же длинными, оказывается, могут быть дни!
- В самом деле? Что же вы помните?
- Последнее, что я ясно помню - это как лорд Чон ударил лорда Намджуна. Остальное все как в тумане.
Память у меня девичья, так и запишем. Нет, амнезия. В лучших традициях мыльных опер. Здесь помним, здесь не помним, здесь рыбу заворачиваем.
- Нервная горячка, сказал мой лекарь.
- Не стану с ним спорить, ваше величество.
Все равно не поможет. Да и зачем? Мне это на руку. На больных не обижаются. Хотя к королям это не относится, наверное... Но даже если он и затаил камень за пазухой, ничего с этим не поделать. Я не намерена беспокоиться о том, что все равно не смогу изменить. Более насущных проблем хватает. Муж, например.
- Что ж, рад, что ваша жизнь вне опасности.
Король сменил тему, пустившись в воспоминания о последней войне, так что мне оставалось только время от времени вставлять «как интересно!» или ахать, широко раскрыв глаза. А заодно думать, что же теперь на уме у его величества, ибо послушать его - так в целом мире нет никого круче лорда Чона. Интересно, с чего у его величества концепция поменялась? И что любящие родственники успели друг другу наговорить? И кто все же наградил синяком Чонгука - покойный Ким или король?
Нет, пожалуй, я не хочу этого знать. Крепче спать буду.
Танец закончился, король вернул меня мужу. Я мысленно выдохнула - одной проблемой на сегодня меньше.
Ой, блин! А вот и еще одна проблема!
- Лорд Чон, вы позволите?
Отец? С чего бы вдруг? Хочешь поговорить так, чтобы точно никто не мог подслушать? О чем же? Впрочем, я знаю о чем. И мне это совершенно не нравится. Жаль, не успела рассказать Чонгуку.
Первые несколько тактов мы молчали. Потом отец произнес:
- Рад, что тебе стало лучше.
Не дождешься, папенька. Назло тебе возьму и не умру. И настроение ты мне не испортишь.
- Спасибо, батюшка. Вашими молитвами.
- И все же ты бледна сегодня. Дурные мысли?
Которых ты мне прибавишь, если своих не хватит? Вот же повезло с родственниками!
- Нет, что вы, батюшка. Просто еще не совсем здорова.
- Жаль. Я надеялся, ты все же задумаешься. И поймешь, что этот брак не принесет тебе ничего хорошего.
Вполне может быть. Если муж все же решит, что я спятила. Или что я демон. Или еще что-нибудь этакое. Во сколько невозможностей он готов поверить до завтрака?
- Боюсь, батюшка, с этим уже ничего не поделаешь.
- Почему? Вы, женщины, знаете множество способов...
Проесть плешь? Вынести мозг? Это я, пожалуй, могу. Но ведь недостаточно радикально, так от мужа не избавиться. Что там у нас еще есть из чисто женских методов? Залюбить до смерти? Вариант, конечно, соблазнительный... не до смерти, конечно, но интересный... Впрочем, Роберт - мужик крепкий, так что еще вопрос, кто кого...
- ...привороты, отвороты, - не унимался отец. - Зелья...
Зелья? Вот как? С бромом, чтобы поспокойней стал? Или сразу с мышьяком, чтобы насовсем успокоился?
- Я не слишком сведуща в таких вещах, батюшка.
В самом деле не слишком. И, кажется, это может стать проблемой, если кто-то захочет испробовать на нас какую-нибудь симпатичную травку. Не накаркать бы...
- Так обратись к тому, кто сведущ! Ты слишком юна, чтобы класть всю жизнь на алтарь служения мужу, который этого все равно не оценит.
Предлагаешь убрать мужа и положить жизнь на алтарь служения тебе? Второй раз ты меня из рук не выпустишь - ведь вместе со мной ко второму мужу уйдет и богатство, на которое ты намерен наложить руку.
Блин! Блинский блин! Мало мне было своих проблем, еще и ты...
- Непременно обращусь, батюшка. Вы так волнуетесь о моем благополучии. Жаль, что я раньше этого не замечала.
Трудно заметить то, чего вовсе нет.
- Мы не всегда понимали друг друга, но знай, мне действительно небезразлично твое будущее.
- Да, батюшка.
А еще я пожалуюсь мужу и он превратит тебя... Блин, никого он не превратит. Во-первых отец тоже очень сильный маг. Во-вторых, они вроде как теперь родственники. В третьих, король запретил поединки под угрозой повешения. Даже не отрубания головы, петля - казнь позорная донельзя. В четвертых, только поединка мне и не хватало для полного счастья. Я ж от страха помру! Как в те полчаса, показавшиеся вечностью, когда я не знала, кто кого...
Что же делать, блинский блин, что же делать? Может, самой папеньку притравить? Мне-то он не родич, и никаких теплых чувств я к нему не испытываю.
Только я не смогу, даже если соображу, чем и как. Кишка тонка. Я всю жизнь занималась тем, что спасала жизни, а не наоборот.
- И помни, что я всегда буду беспокоиться о тебе, - сказал отец, подведя меня к мужу и выпуская руку.
- Не стоит, - сухо заметил Гук. - Я в состоянии позаботиться о своей жене. Следующий танец мой, леди Джейн?
Весь вечер я чувствовала на себе тяжелый неотрывный взгляд отца. Точно он ждал, что я тут же начну воплощать в жизнь его советы. То ли бежать искать яд, то ли жаловаться мужу, то ли еще что. А, может, сам вид моего улыбающегося лица был ему невыносим - кто знает? Как Джейн вообще умудрилась дожить до своего возраста в здравом уме при таком-то папаше? Хотя, может, и не совсем в здравом, кто теперь скажет...
Не дождешься, папенька. Я буду улыбаться и танцевать. Что еще может быть в голове у свежеиспеченной жены, кроме улыбок и танцев? Прямо сейчас ты ничего не сделаешь, а с мужем я поговорю спокойно. Все равно с ним надо будет поговорить. Сперва о тебе, потом обо мне... блин, только я так и не знаю, как это сделать чтобы он все же не решил, что я рехнулась. Или не счел меня демоном, сожравшим душу леди Джейн..
- Что такого сказал тебе отец? - спросил Чонгук, едва за нами закрылась дверь, ведущая с лестницы.
Глазастый.
- Ничего конкретного, - медленно проговорила я. - И все же... кажется, это он оставил те чары на твоем седле.
Чонгук нахмурился.
- Объясни.
Я пересказала оба разговора как можно более подробней, и чем дольше говорила, тем сильнее чувствовала себя дурой, у которой разыгралась паранойя. Ничего же конкретного, ничего! Муж молчал, и его лицо было совершенно непроницаемым.
- Вот, значит, как, - сказал он, наконец.
- Прогони его! - Я обхватила руками плечи. - Придумай повод!
- Я не могу прогнать собственного тестя со свадьбы его дочери, - медленно произнес Чонгук.
- Попроси короля...
Он жестко усмехнулся.
- Вот уж его я точно не буду просить ни о каком одолжении.
Да, похоже беседа родственников над бесчувственной дамой была не слишком приятной.
- Ну придумай что-нибудь!
Он приподнял мой подбородок, заглядывая в глаза.
- Тебе в самом деле не все равно?
- Да сколько раз тебе говорить, что мне не все равно! - взорвалась я. - Стала бы я тебе все это рассказывать, если бы мне было все равно! Если бы не...
Ой, блин!
Если бы не втрескалась в тебя по уши. Что уж себе-то врать.
- Если бы не?... - медленно повторил он.
- Спокойной ночи, милорд.
Я рванула к двери, ожидая, что его рука сомкнется на запястье или схватит за плечо, но меня никто не остановил. Только прошелестел за спиной смешок:
- Спокойной ночи, Джейн.
Мина, как всегда, увидев меня, подскочила со скамеечки у двери спальни. Я пролетела мимо нее , едва не хлопнув дверью ей по лбу, рухнула плашмя на кровать.
Два дня! знаю его два дня!
Блинский блин!
- Что с вами, миледи? - спросила Мина каким-то надтреснутым голосом.
Я подняла голову. Глаза у девушки были красные, нос распух.
- Мина, что случилось?
Она шмыгнула носом.
- Ничего серьезного, миледи. Давайте я помогу вам раздеться.
Интересно. Ничего серьезного, но нос распух от слез?
- И все же? Кто тебя обидел?
- Никто, миледи. Это... не меня. Сущая ерунда, миледи...
Она усадила меня и начала выбирать булавки из покрывала на волосах.
- Мина, говори. Я от тебя не отстану.
- Простите, миледи. Мальчик издох.
- То есть? - не поняла я.
- Кот. Он на кухне жил, крыс ловил. Такой ласковый был, пушистый...
А я не видела на кухне кота. Спрятался, видно, от чужой...
- Жаль. Он болел?
- Он ничем не болел, миледи. Эмма говорит, отравился крысиным ядом... Пришел ко мне на руки, так мучился, бедолага...
- Бедный. - Мне правда было жаль неведомого кота, пострадавшего по людской безалаберности. Если уж вздумали травить крыс на кухне, надо было животное оттуда убрать!
Мина всхлипнула.
- Я молилась святой Эде, но... Хотя Эмма говорит, что это грех, у животных нет души, и поэтому святая не могла услышать.
- Святая Эда? - Я уже почти перестала понимать, где воспоминания Джейн, а где мои, но такой святой припомнить не могла.
- Простите, миледи. Это наша святая... простых людей. Лорды в нее не верят.
- Расскажи.
- Отец Макей говорит, что это суеверие, и грех ее поминать...
Да что у них все грех да грех! Честное слово, я лучше послушаю про неведомую святую, чем про несчастного кота.
- Я не отец Макей. Расскажи, Мина.
- Святую Эду просят об исцелении. Говорят, она была молода, но к ней приходили из дальних мест, потому что она могла излечить даже смертельно больного лишь наложением рук и молитвой. Слава о ней разошлась широко, и однажды к ней привезли молодого сына лорда, который медленно умирал от раны в живот, полученной на турнире. Святая Эда исцелила его, но юноша воспылал к ней страстью и захотел жениться как на равной.
- То-то родители обрадовались, - не удержалась я.
- Да, его отец при всех обвинил святую Эду, что она приворожила их сына, и потребовал суда над ведьмой. Ее испытали каленым железом...
Удержать на ладонях раскаленный докрасна брусок, и если через три дня ожоги не сойдут, значит - виновна. Да уж, захотела я отвлечься от бедного котика, послушав про святую. Ничем не лучше.
- Когда на третий день повязки сняли, от ожогов не было и следа. Но лорд подкупил священника, который был свидетелем во время божьего испытания, и тот сказал, что она навела на всех морок. И что исцеления, которыми она прославилась - тоже гнусное колдовство. Все знают, что целительных чар не существует. А молодой лорд потерял покой и сон с тех пор, как встретился с ней, из-за злых чар. И святую Эду сожгли как ведьму.
Зря я спросила. Почему как ни древняя легенда - так редкостная гадость?
- Говорят, перед тем, как взойти на костер, она предрекала, что вернется, пробудившись в дочерях ее дочерей, и не найдется такой силы, которая смогла бы остановить этот дар. Над ней смеялись, ведь она не была замужем...
Мина вздохнула, вскинула голову и торжественно продолжила:
- Но когда загорелся костер, тот юноша, сын лорда, бросился туда, не в силах смотреть, как гибнет любимая. И из пламени и дыма взлетели два белых голубя, костер разом потух а среди недогоревших дров не было ни следа тел.
Она снова опустила голову и закончила обычным тоном:
- Теперь мы молимся святой Эде об исцелении и о защите от... простите, миледи.
- От несправедливости знати?
- Простите, миледи. Словом, я молилась святой Эде, но... - Она всхлипнула.
Мина, пока рассказывала, успела меня раздеть, облачить в ночную рубашку и теперь достала гребень, намереваясь меня расчесать.
- Дай сюда расческу и иди отдохни.
В конце концов, расчесаться и заплести на ночь косу я в состоянии и сама.
- Но, миледи... - попыталась было протестовать Мина.
- Иди, - повторила я. - Уже поздно, а ты расстроена.
Она, присев в реверансе, вышла. Я начала не торопясь, по прядям прочесывать волосы, с ностальгией вспоминая пластиковые щетки, способные прочесать даже этакую копну. Но чего нет, того нет...
Я почти закончила, оставалась последняя прядь, когда в спальню без стука влетела Мина. Бледная, с вытаращенными глазами, она дышала так, точно бежала по лестнице от самого подвала.
- Миледи, - просипела она. - Горничная говорит, что дала Мальчику ту еду, что собрала у вас с пола!
Я медленно опустила расческу.
- Ерунда, - я сама не узнала своего голоса. - Совпадение. Наверняка на кухне травили крыс, и...
- Я... - Мина всхлипнула. - Я пошла и поговорила с поваром. Он сказал, что травил крыс неделю назад и убрал все приманки через два дня. И в те два дня Мальчика не пускали в кухню, чтобы тот случайно не сожрал яд. Повар тоже его любил...
Я молчала, в животе скручивался ледяной ком. Если Мина ничего не придумала - а судя по перепуганному лицу, она сама верила в то, что говорила - кто-то пытался меня отравить.
Но кто и зачем? Отец? Ему это не выгодно. Может, отрава предназначалась мужу, а кто-то из прислуги перепутал?
Или все же мне? Подстраховаться на случай, если иголка меня не добьет?
- Мина, а кто принес еду в мою комнату, нарушив приказ лорда?
- Я не знаю, миледи. - Она снова всхлипнула. - Я помнила, что лорд говорил, будто королевский лекарь велел вам поститься. И передала Эмме. Так что это не я...
Я молчала, не в состоянии выговорить ни слова. Мысли скакали и путались. Кто-то пытался меня отравить, и если бы муж не заставил меня выронить от неожиданности тарелку, я бы слопала отраву за милую душу. И сейчас Бет рыдала бы надо мной, а не над котиком.
Только мне было бы уже все равно.
- Миледи, а вдруг это вовсе не отрава? - прошептала она. - Может, это проклятие? - Девушка говорила так тихо, что я едва разбирала ее слова, - Может, кто-то проклял лорда Чона, и теперь все его жены умирают? Леди Патриция ведь тоже...
- Я же жива, - усмехнулась я, пожимая плечами.
Нельзя паниковать, нельзя! Оттого, что я начну биться в истерике, лучше не станет. Сейчас как никогда мне нужна твердая голова.
- Пока... - прошептала Мина.
Я швырнула в нее гребнем.
- Не дождетесь!
- Простите, миледи, - девушка рухнула на колени, губы ее дрожали. - Простите, простите! Я вовсе не то...
- Встань немедленно, - жестко произнесла я.
Мало того, что я сама сейчас заверещу от страха, возись еще тут с истеричными девицами!
- Сейчас ты пойдешь, заваришь себе чай из ромашки и мяты, сдобришь медом... Если кто-то будет возражать, скажешь, я велела. Выпьешь, помолишься господу, вспомнив, что на все воля его. И ляжешь спать. Ни с кем не будешь разговаривать, пока завтра не взойдет солнце - это будет твое наказание.
Это, конечно, не помешает ей гонять мысли в голове. Но хоть прислуга не будет друг друга накручивать. А то этак к завтрашнему дню начнут говорить, что у лорда накопилось с полдюжины проклятых покойных жен.
- Да, миледи, - присела она.
- И запомни - проклятий не существует.
В мире магии я, пожалуй, не стану утверждать это со стопроцентной уверенностью. Но вовсе не проклятье, а человеческие руки сунули яд в еду и принесли ее ко мне в комнату. И вовсе не проклятье прицепило иголку к моей рубашке.
- Свою судьбу мы творим сами. Ты меня поняла?
- Да, миледи, - снова присела она.
- А раз поняла - марш отсюда!
Она испарилась.
Я обхватила плечи руками - трясло. Надо успокоиться и подумать. Взять себя в руки- я истерично хихикнула, обнаружив, что сейчас держу себя в руках в прямом смысле. Помогало, правда, так себе.
Вдох на четыре счета. Пауза. Такой же медленный выдох. Пауза. Повторить. Вдох... еще раз. И еще.
Вроде попустило. Немного.
Так. Значит, есть я теперь буду только с общего блюда - как на этих пиршествах с гостями - или то, что приготовила своими руками. Леди не подобает? Плевать. Я хочу жить.
Чего еще опасаться? Одежда? Можно ли пропитать ядом одежду? Как ту ночнушку в фильме про Анжелику? Я переворошила в памяти курс токсикологии - как же давно это было, почти ничего не помню... Вроде бы, чтобы проникнуть через неповрежденную кожу, яд должен быть на жировой основе или связываться с жирами... Чего-то наподобие боевых отравляющих веществ здесь нет, техника до этого еще не дошла, а растительные яды вроде на такое неспособны. Уже лучше - значит, только еда и питье.
Или кирпич на голову. Или веревка, протянутая поперек лестницы. Или подушка, накрывшая лицо. Или, или, или...
Стоп! У меня все-таки начинается истерика. Дышать. Не думать. Дышать. И плевать, что грудь словно сдавило ледяным обручем, и кажется, будто воздух приходится протаскивать в легкие. И в животе крутится ледяной ком.
Что еще я могу сделать? Молиться, как велела Мина? Не вариант. Я привыкла рассчитывать только на себя.
Блинский блин, здесь даже замков на дверях толком нет! На общей двери, ведущей в господские покои, был здоровый засов - видимо, на случай, если последних защитников оттеснят наверх. Но не на дверях спален.
Можно поставить к одной двери табурет, а к другой - медный таз, шума будет достаточно, чтобы меня разбудить. Если вообще получится заснуть.
Дальше. От стрелы в спину и камня на голову я едва ли уберегусь, так что думать об этом не стоит. Незачем думать о том, на что я не могу повлиять. Что еще? Чары? Нет, до сих пот тот - или та - кто хотел меня угробить, пользовался вполне обычными средствами. Хотя чарами было бы эффективней, ведь мне нечего им противопоставить.
Значит, это либо женщина, либо... либо кто угодно, блин! Ревнивая бывшая- не Чеен, та получила, что хотела. Но за таким мужиком, как лорд Чон, наверняка тащится шлейф разбитых дамских сердец. Какой-нибудь внебрачный ребенок, нацелившийся на папенькины деньги... Хотя нет, Чонгук для этого слишком молод. Был бы моим ровесником... Блин, и без этих игр с возрастом крыша едет! Да тот же папаша, решивший убедить, что мне грозит опасность - кто знает, сколько яда было в еде, может, коту хватило, а я бы просто заболела. Подкупил кого-нибудь из прислуги, и...
Блин, блинский блин, это просто невыносимо!
Может, зря я прогнала Мину? Это ж невозможно - сидеть одной при свечах и вздрагивать от каждого шороха!
Я вскочила, уронив табурет, и решительно двинулась к двери.
Куда меня вообще несет? Мужик и без того под конец вечера выглядел так, что краше в гроб кладут. И что он сможет сделать? Приставить ко мне дегустатора? Так мало какие яды действуют мгновенно. Зачем я вообще к нему поперлась?
Но пока все эти, без сомнения, умные и своевременные мысли крутились в голове, руки сами распахнули дверь, ведущую в купальню, где - я это знала - была дверь и в спальню лорда Чона.
Вот только ванна не пустовала. Чонгук развалился в ней, откинув голову на край и закрыв глаза. Перевитые мышцами руки расслабленно свисали с бортиков.
Блин! Ну и куда меня понесло?
- Уже соскучилась? - ухмыльнулся он.
Блинский блин!
Он лениво приподнял ресницы - и в следующий миг распахнул глаза, подобрал колени к груди, стремительно превратившись в сжатую пружину, готовую вот-вот распрямиться.
- Что случилось?
Я всхлипнула. Блин, да что это такое, нельзя реветь, не о чем реветь, я жива, все обошлось, и...
Он оказался рядом в одно мгновение, обнял, прижав к себе, такой большой, надежный, сильный. Меня затрясло, слезы покатились сами.
- Ты спас мне жизнь, - всхлипнула я. - Ты спас мне... жизнь.
- Джейн? - Он встряхнул меня, заглядывая в лицо. - Джейн!
- Ты... спас... мне...
Сильные руки подхватили меня, куда-то понесли - дрожащую, всхлипывающую, и вдруг уронили, вокруг сомкнулась вода, хлынула в нос, накрыла с головой. Я рванулась, вынырнула, хватая ртом воздух, вскочила, выплюнув самые грязные ругательства, какие помнила.
- Ну слава богу, - выдохнул Чонгук. - Пришла в себя?
Я стерла с лица капли, отлепила от шеи мокрые волосы.
- Да.
Блинский блин! Позорище какое, перед мужиком истерику закатить!
Он легко, точно пушинку, вытащил меня из ванны. Стянул промокший насквозь пеньюар, следом - ночнушку, укутал в невесть откуда взявшуюся простыню. Отвернувшись, обмотал бедра полотенцем. Снова подхватил меня на руки- я вцепилась ему в шею, и Чонгук рассмеялся.
- Не бойся. Больше не уроню.
Он пнул ногой дверь, прошел в свою спальню, уселся на кровать, устроил меня на коленях, обняв.
- Рассказывай.
Я вздохнула. Очень хотелось прижаться к нему всем телом, ткнуться лбом в шею и расплакаться, позволяя себя успокаивать. Только я не маленькая перепуганная девочка, которая вправе ждать, что кто-то большой и сильный придет и защитит. Я взрослая женщина, которой сейчас как никогда нужна трезвая голова.
Хотя, если начистоту, как же хорошо, что есть кому рассказать. Что кто-то не будет заполошно всхлипывать, как Мина, и причитать про проклятие. Может, вместе мы что-нибудь придумаем.
Я выпрямилась. Посмотрела ему в лицо и как можно спокойней произнесла:
- Горничная отдала ту еду, что я уронила, когда ты пришел вечером, коту. Кот издох.
Как мало, оказывается, нужно слов, чтобы изложить голые факты.
Чонгук изменился в лице. Прижал к себе так, что я едва не задохнулась.
- Боже милостивый...
Он отодвинул меня, держа за плечи.
- Ты ее не ела? Точно?
- Не успела. Только собралась, и пришел ты, дальше сам все видел.
Он снова порывисто прижал меня к себе, а когда разомкнул объятья, рядом со мной был лорд Чон, сдержанный и хладнокровный.
- Первое. С этого дня ты ночуешь в моей спальне. Вместе со мной. Потеснимся как-нибудь.
Я глянула через его плечо на кровать - настоящий аэродром. Интересные у него представления о «потеснимся».
- Я не о том, - все тем же ровным голосом произнес он.
- Я тоже.
Чонгук кивнул.
- Второе. Когда ты выходишь из комнаты, кто-то должен тебя сопровождать. Когда я не смогу, - Он помедлил. - Попрошу дядю дать одного телохранителя.
- Ты же не хотел...
- Засуну гордость поглубже и попрошу. Правда, не уверен, что он согласится. Если нет - тогда Алан Эттон, ему я верю, как себе...
- Стоп.
Я поерзала, высвобождаясь из его объятий. Если он в самом деле пойдет к королю просить для меня защиты, переступив через обиды и самолюбие... я хочу, чтобы это решение он принимал, точно зная, ради кого он это делает. Возможно, Чонгук... лорд Чон решит, что не готов защищать нечисть, поселившуюся в голове его невесты. Значит, так тому и быть. Мне не привыкать оставаться одной против всего мира.
Муж разжал руки, выпуская меня. Посмотрел вопросительно. Ну что поделать, не могу я, сидя у него на коленях, заявить что-то вроде: «Разлюбезный мой супруг, я не совсем та, за кого вы меня принимаете».
Я отступила на несколько шагов, поежилась - каменный пол холодил босые ноги, вода с волос пропитала простыню, в которую я была укутана, и тело покрылось гусиной кожей.
Холод или страх? Я знала правильный ответ. И все-таки придется с этим справиться. Не хочу, чтобы Чонгук потом пожалел обо всем, что для меня сделал, и чтобы у него был повод для упреков.
- Не стой на холодном полу, - сказал он. - Иди сюда.
Я помотала головой. Вцепилась в простыню, удерживая ее на груди - аж пальцы заныли.
- Чонгук... Лорд Чон. Прежде, чем вы предпримете хоть что-то, я хочу, чтобы вы до конца понимали, ради кого это делаете.