22. Долгая ночь. Пальцы на запястье
«довести дело до идеала»
Именно эти слова жгучим клеймом застряли в сознании, пока моё тело, медленно, но верно, укладывали на диван спиной.
Находясь в ступоре от услышанного, мне не сразу удаётся разложить информацию по полочкам и взять собственное тело под контроль. Моя заминка только на руку мужчине.
Пока я бегающим и ошеломлённым взглядом прожигала потолок, находясь в прострации, он не теряет времени зря и сжимает худые плечи обоими руками. Во избежание последующих брыканий подминает под себя.
«Идеал» - алая надпись отчаянно сверкает в воспалённом воображении, не позволяя прийти в себя. Идеал. Чёртов педантист со своим нескончаемым стремлением культивировать всё вокруг под своё удовольствие!
И я бы с наслаждением выплюнула все претензии в это красивое лицо, застать которое без фирменной нахальной улыбки почти невозможно, вот только был бы в этом толк. Судя по всему, мужчине до чужого мнения любого существа слабее него - как кузнечику до луны, он не раз оповещал меня об этом малоприятном факте прямым текстом, не видя в своих словах ничего особенного.
«Я люблю свою работу», «Вы - часть моей работы».
Чёртов маниакальный псих с извращёнными потребностями. Закоренелый убийца, способный только на одну любовь - к насилию. По крайней мере мне хотелось так думать. Прекрасно знаю, откуда эта нарастающая липкая ненависть в груди. Мне хотелось разочароваться в мужчине, хочется видеть в высокой фигуре насильника и полного морального урода. И мне почти удаётся добиться желаемого. Только почти.
«- Я запру вас в своей квартире, Мулан. И поверьте, это покажется вам не самым приятным опытом.»
Борьба продолжалась не долго в силу значимой разницы между моим телом - маленьким и слабым, и его - двухметровым.
Руки на рефлексах старались отбиться от настойчивости телохранителя: женские ладони с силой ударяли по широкой груди, пока её обладатель прижимал тело под ним к дивану с особым пристрастием. Моё сопротивление для мужчины как танку преграда в виде картонной коробки. Тонкие запястья с поразительной скоростью оказываются ловко перехвачены одной его рукой и с весьма ощутимым нажимом прижаты к моей же груди крест накрест.
Сделать вдох становится трудно. Когда я наконец оказываюсь прижатой к дивану в лежачем положении, телохранитель, убедившись в моей окончательной беспомощности, под шумок удобно пристраивается меж моими разведёнными бёдрами.
От резкого осознания уязвленности я судорожно стараюсь сжать колени. Был бы в этом толк, ведь я лишь обхватила чужие бока, тем самым только сильнее прижимая мужчину ближе к себе.
- Вы боитесь, что тот мусор был убит по вашей вине, госпожа? - до меня не сразу доходит смысл внезапно брошенных слов. Это был риторический вопрос, не требующий ответа. По блеску в карих глазах можно понять, что мужчина знает о моей неспособности внятно разговаривать в данную секунду, будучи пыхтящей и взволнованной. - Мне бы очень хотелось добить вас, сказав, что это чистая правда, но кем я буду после этого?
- Не волнуйтесь. Вы останетесь тем, кем и так являетесь. - после недолгой борьбы шумные вздохи в сопровождении каждого сказанного слова вырывались наружу. То ли адреналин в крови даёт о себе знать, то ли паника ударила в голову, или не знаю откуда вдруг во мне смелость плеваться ядом. Увы, но мне даже не удаётся придать словам нужную степень раздражимости, с которой бы хотелось высказать их в самоуверенное лицо в нескольких сантиметрах от меня. - Моральным уродом, если быть точной.
Ситуация обязывает высказывать всё то, что накопилось за предыдущие дни бесконечных игр в «кошки-мышки».
Но даже за столь смелыми изречениями скрывать перепуганное состояние от телохранителя бесполезно, всё-таки, он только этого и добивался долгое время. Оскал становится хищным, насмехающимся. Взгляд опускается и демонстративно задерживается на дрожащих женских губах, которые я, испугавшись, тут же смыкаю. Каждый вздох по прежнему достаётся с трудом, ощущение холодной шершавой ладони на обездвиженных запястьях только подстёгивают страх.
Мужчина медленно поднимает взгляд обратно, не сменяя притворно-ласкового тона, от которого кровь стынет в жилах.
- Забавно, что некоторые люди даже в критических ситуациях способны плеваться ядом. Однако, в вашем случае... - зрачки оглядывают покрасневшую от противного смущения кожу шеи, как бы намекая на этот самый случай. Затем спускается на ключицу, выпирающие костяшки которой сильно оголились из-за предательски задравшейся кофты. Я инстинктивно дёргаюсь в его руках, подальше от пожирающего взгляда, и он тут же поднимает глаза обратно. - Ваши попытки казаться сильной смехотворны. Особенно в столь откровенном положении, госпожа.
- Тогда проваливайте вон, если вас обижают мои слова! У меня нет никакого желания находиться здесь с вами! - не могу кричать в силу недостатка кислорода. Меня и так прекрасно слышно, учитывая ничтожные сантиметры между нашими лицами.
На секунду другую воцаряется тишина. И учитывая прошлый опыт - роковая.
Его взгляд на мгновение задумчиво опускается на раскрытые в попытке сделать вдох женские губы, прикидывая в голове варианты, какой звук издаст девушка, если он прямо сейчас начнёт терзать плоть.
- Простите, я задумался... Задумался над тем, как бы вы выглядели, если бы я запихнул вам галстук в рот прямо сейчас, - бровь намекающе выгибается дугой, в то время как улыбка медленно покидает его лицо. - Я достаточно ясно выражаюсь?
Знаю, какой эффект он ожидает. Отчасти он его и получает, в виде дрожащих от страха осуществления угрозы ресниц и гулкого удара сердца. Слова довольно красноречиво сочетаются с клубами жара, исходящими от нависающего тела.
Но, к сожалению для собственного благополучия, я не могу заткнуться так просто, ведомая страхом, учащенным сердцебиением и нарастающей слабостью между сжимающихся бёдер.
- С каких пор слова «довести дело до идеала» означают изнасиловать того, кого обязаны защищать? - выпускаю последний воздух из груди. Я цепляюсь за его недавние небрежно брошенные слова, как если бы они были последней возможностью выйти в выигрышное положение. Хотя бы в своих фантазиях.
- Вы ослышались, Мулан, - спокойно вещает телохранитель, который, кажется, совсем не чувствует усталости. - Я сказал «довести тело до идеала», - приглушённый голос звучит как насмешка. Я замираю в дыхании, не оставляя тщетных попыток отодвинуться от будоражащего шёпота в левом ухе. Телохранитель, выждав паузу и не услышав в ответ пререканий, удовлетворённо растягивает губы, демонстративно прижимаясь вплотную губами к женской коже. Тембр его голоса снижается до интимного шёпота. - Не переживайте, госпожа. Судя по вашим реакциям, сомневаюсь, что дело дойдёт до изнасилования.
Вновь слабая, неосознанная попытка высвободить скованные запястья из крепкой хватки.
Его слова больно ударяют по остаткам выдержки, качающая горячую кровь мышца болезненно подпрыгивает в груди, а дыхание с немыслимой скоростью уносит космос.
Так и замираю с приоткрытыми от шока губами, ощущая, как холодные пальцы на запястьях стискиваются сильнее. Мерзавец молчит, давая себе время впитать каждое изменение в напряжённом состоянии моего тела.
_____________________
15 звёздочек - и новая глава выйдет уже завтра!
Спасибо за поддержку, это важно для меня!