Глава 5
Кира
Весна пробивалась сквозь остатки зимы медленно, но неотвратимо. Снег подтаял, превратившись в грязное месиво, а потом и вовсе исчез, уступив место молодой, ярко-зелёной траве. Воздух наполнился запахом влажной земли и прелых листьев, и даже солнце, казалось, стало светить теплее, прогоняя затянувшуюся серую хмарь. Вместе с природой просыпалось и моё тело.
Медитации с Иоанном продолжались, но теперь они стали лишь началом дня, прелюдией к настоящим тренировкам. Он перешёл от статических упражнений к динамике. Я училась двигаться, как он говорил, "потоком". Он заставлял меня бегать по лесу с завязанными глазами, ориентируясь лишь на звук его шагов. Я падала, натыкалась на деревья, зарабатывала синяки и ссадины, но постепенно мои чувства обострялись. Я начала различать, как меняется эхо в густом лесу и на открытой поляне, как под ногами хрустит сухая ветка или мягко проминается мох.
Затем начались спарринги. Моим противником всегда был Рейн.
- Тео слишком мягок, он будет тебя жалеть, - объяснил Иоанн в первый день. - А я слишком стар, чтобы тратить слишком много силы на твои ошибки. Рейн - идеальный партнёр. Он не будет поддаваться, но и не убьёт тебя. Ну, вероятнее всего. -он слегка усмехнулся уголком губ.
Первые недели были сущим адом. Рейн двигался как быстро. Я не успевала даже понять, откуда он атакует. Он не бил сильно, но каждый его удар был точным и унизительным - лёгкий толчок в плечо, от которого я теряла равновесие, щелчок по лбу, когда я слишком широко открывалась, подсечка, отправлявшая меня в грязь. Он не говорил ни слова, просто методично показывал мне мою собственную слабость. Тео, наблюдавший за нами, иногда не выдерживал и кричал: "Рейн, да она же девушка!", на что тот лишь бросал в его сторону ледяной взгляд, заставляя друга умолкнуть.
Но я не сдавалась. Я стискивала зубы и поднималась. Снова и снова. Я перестала пытаться победить его. Я начала наблюдать. Я училась предугадывать его движения не по напряжению мышц, как нас учили в корпусе, а по едва уловимому смещению его центра тяжести, по тому, как менялся ритм его дыхания.
И однажды у меня получилось.
Он атаковал, как всегда, - резкий, почти невидимый выпад. Но в этот раз я не пыталась поставить блок. Вместо этого я сделала то, чему учил меня Иоанн, - стала потоком. Я подалась в сторону, пропуская его удар мимо, и, используя его собственную инерцию, толкнула его в спину. Рейн не упал, конечно, но споткнулся, сделав несколько быстрых шагов, чтобы удержать равновесие.
Он замер на секунду, а затем медленно обернулся. В его голубых глазах впервые за всё время я увидела нечто похожее на удивление. Он ничего не сказал, но в тот день наша тренировка закончилась раньше обычного. Это была маленькая, но важная победа. Я всё ещё была слаба, но семена, которые сажал Иоанн, наконец-то дали первые ростки.
В тот вечер атмосфера в нашем маленьком доме была особенной. За окном шёл тихий весенний дождь, барабаня по крыше, а в очаге ярко горел огонь. Мы сидели вокруг него, и тепло пламени, казалось, растапливало не только холод в комнате, но и лёд в наших душах.
- Знаешь, Кира, - нарушил тишину Тео, подбрасывая в огонь полено. - Ты так и не рассказала нам, что с тобой случилось на самом деле. Мы знаем, что ты была в Разведкорпусе, что ушла... Но что заставило тебя это сделать?
Я замерла, моя рука бессознательно коснулась кулона на груди. Я посмотрела на Иоанна, и он едва заметно кивнул, словно давая мне разрешение. Они приняли меня, спасли, дали мне кров. Они имели право знать.
Я сделала глубокий вдох. - Это... долгая история. Она связана с человеком. Его звали Леви.
При звуке его имени сердце привычно сжалось. Я посмотрела на Рейна. Он сидел в тени, его лицо было непроницаемо, но я почувствовала, как напряглась его фигура.
- Он был моим капитаном, - продолжила я, глядя в огонь. - Самый сильный солдат, которого я когда-либо знала. Холодный, резкий, требовательный... Большинство солдат боялись даже дышать в его присутствии. Но я... я видела за этой бронёй другого человека. Уставшего, одинокого, несущего на своих плечах груз потерь всего человечества.
Я рассказала им всё. О том, как мы сблизились, о его скрытой заботе, о ночах, проведённых вместе, о том, как он подарил мне этот кулон. Я рассказала о предательстве Джина, о своём плене и экспериментах, о том, как Леви, уверенный в моей смерти, полгода жил в аду, пока я не вернулась.
- Я вернулась, но уже другой, - мой голос дрогнул. - Во мне проснулся титан. И однажды я потеряла контроль... Я разрушила наш лагерь. Из-за меня погибли люди. Ханджи... это наша учёная... она создала сыворотку и спасла меня, но я потеряла почти всю свою силу. Я стала слабой, бесполезной. Я видела, как он страдает, видя мою боль. Он был моим якорем в бушующем море, а я стала камнем на его шее. И я ушла. Чтобы он мог жить дальше, не оглядываясь на меня.
Когда я закончила, в комнате повисла тишина, нарушаемая лишь треском дров. Тео смотрел на меня с широко раскрытыми глазами, полными сочувствия. Я заметила, как Рейн, сидевший в тени, сжал кулаки так, что побелели костяшки, и отвёл взгляд в сторону.
- Ты пожертвовала всем ради любви, - тихо произнёс Иоанн, затягиваясь трубкой. - Это поступок, достойный Апостола. Но теперь ты знаешь, что любовь - это не только жертва, но и величайшая боль.
Он помолчал, глядя на меня своими мудрыми глазами. Иоанн отложил трубку. - Апостолов создала Королевская семья. Мы были их личной гвардией, их тайным оружием. Нас обучали с детства, отбирая самых способных сирот. Мы были фанатично преданы Короне. Мы устраняли неугодных, добывали информацию, делали всю грязную работу, о которой не должен был знать простой народ. Мы были эффективны. И в этом была наша ошибка.
- Власть всегда боится того, что не может полностью контролировать, - продолжил он, и его голос стал жёстким. - Мы знали слишком много. Мы были слишком сильны. Король и его советники увидели в нас не защитников, а угрозу. Они боялись, что однажды мы повернём наше оружие против них. И они решили избавиться от нас.
Он сделал паузу, его взгляд потемнел от воспоминаний. - Нас отправили на "особо важное" задание за Стену Роза. Это была ловушка. Там нас ждали не титаны. Нас ждали сотни солдат Гарнизона и Военной полиции. Наши же союзники ударили нам в спину. Это была бойня. Они убивали всех, не щадя ни женщин, ни юнцов. Я был молод, но уже тогда умел предчувствовать предательство. Я и ещё несколько человек смогли вырваться. Мы бежали, нас преследовали, как зверей. Большинство из тех, кто сбежал, погибли в следующие дни. Я выжил лишь чудом. Я потерял в тот день всё: друзей, учителя, женщину, которую любил...
Он замолчал, и я увидела, как по его морщинистой щеке скатилась одинокая слеза. Рейн и Тео сидели неподвижно, их лица были каменными. Они слышали эту историю раньше, но, казалось, переживали её боль вместе с наставником каждый раз заново.
- Я скрывался много лет, - закончил Иоанн. - Скитался, пока не нашёл эту долину. Я думал, что история Апостолов мертва. Пока не нашёл этих двоих в руинах их дома.
В ту ночь никто из нас больше не произнёс ни слова. Мы просто сидели у огня, каждый погружённый в свою боль. Но это была уже не боль одиночества. Это была боль, которую мы разделили на всех. И от этого она, как ни странно, стала немного легче. Я больше не была просто беглянкой из Разведкорпуса. Я была частью чего-то большего.
Миновала весна, уступив место жаркому, ленивому лету. Дни стали длиннее, лес наполнился густым ароматом цветущих трав и жужжанием насекомых. Моя жизнь текла по новому руслу, выточенному ежедневными тренировками и тихими вечерами в компании трёх мужчин, ставших моей единственной семьёй.
Мои спарринги с Рейном изменились. Я всё ещё не могла победить его - он был слишком быстр, слишком опытен, - но я больше не была беспомощным котёнком. Я научилась уходить от его атак, не пытаясь их блокировать. Я научилась чувствовать его намерения, растворяться в движении, становясь не камнем, а водой, обтекающей препятствие. Иногда мне даже удавалось заставить его потерять равновесие, и в эти редкие моменты я видела в его голубых глазах нечто похожее на уважение. Это было ценнее любой победы.
Моё тело окрепло. Я больше не задыхалась после короткой пробежки, а руки перестали дрожать от тяжести ведра с водой. Но самым большим изменением оставался цвет моих волос. Теперь они были полностью белыми. Чистый, почти серебряный цвет пепла, без единого намёка на моё прошлое. Я привыкла к своему новому отражению, но иногда, ловя его в глади ручья, всё ещё видела в нём незнакомку.
В один из таких летних вечеров мы сидели у огня. Тео, как обычно, травил байки о своих охотничьих подвигах, слегка их приукрашивая, а Рейн молча слушал, изредка бросая на друга испепеляющий взгляд. Я же смотрела на Иоанна, который задумчиво раскуривал трубку, и мой взгляд снова и снова возвращался к выжженным на его лице символам. Они завораживали и пугали одновременно.
- Иоанн, - решилась я прервать тишину. - Расскажите мне о метках. Что они значат?
Тео мгновенно замолчал. Эта тема, очевидно, была не для пустой болтовни. Иоанн медленно вынул трубку изо рта и посмотрел на меня. - Это не просто символы, дитя. Это клеймо. Печать пути, который выбирает каждый Апостол. Их всего три, и каждый из них - отражение мастерства.
Он коснулся морщинистым пальцем своей левой щеки, где был выжжен круг с перекрестием. - Это Печать Стратега. Знак разума, способного видеть битву целиком, как на карте. Тот, кто носит его, умеет просчитывать ходы врага, находить слабые места в его обороне и вести за собой людей. Это путь командира.
Затем его палец переместился ко лбу, к треугольнику с тонкими линиями. - Это Печать Тени. Знак хитрости, скрытности и манипуляции. Его носитель - шпион и диверсант. Он умеет проникать незамеченным, растворяться в толпе, сеять хаос и добывать информацию, не обнажая клинка. Это путь призрака.
- А третий? - спросила я шёпотом.
Иоанн не коснулся третьего знака, но его взгляд стал жёстче. Я проследила за ним и увидела на его правой щеке, под самым глазом, ещё один символ: несколько тонких, расходящихся от центра лучей, похожих на вспышку. - Это Печать Клинка. Знак инстинкта, скорости и совершенного владения телом. Тот, кто носит его, - идеальный воин. Его рефлексы доведены до предела, его удары смертоносны. Он - само оружие. Это путь воина.
Он замолчал, и я посмотрела на Рейна и Тео. На их лицах не было ничего. - Но у вас... у вас их нет, - сказала я, обращаясь к ним.
Тео отвёл взгляд, а Рейн остался неподвижен, но я заметила, как он бессознательно коснулся своего плеча, где под одеждой, как я знала, был его собственный символ.
- У них есть метки, - ответил за них Иоанн. - Но не на лице. И у каждого их по две. Они прошли испытания двух путей, но не всех трёх.
- Почему? - не унималась я.
- Потому что традиция была прервана, - в голосе старика прозвучала горечь. - Метки на лице - это не просто знак мастерства. Это финальный ритуал. Его проводили старейшины отряда после того, как воин доказывал, что овладел всеми тремя путями и готов стать истинным Мастером-Апостолом. Это было клеймение раскалённым железом.
Я вздрогнула. - Зачем... так жестоко?
- Боль - лучший учитель, - ответил Иоанн. - Ритуал символизировал смерть старой личности. Солдат, юноша, сирота - всё это сгорало в пламени, оставляя лишь пепел, из которого рождался Апостол. Это была клятва верности нашему братству, выжженная на коже. Клятва, которую нельзя смыть или спрятать. Когда наш отряд уничтожили, все старейшины погибли. Я - последний, кто помнит ритуал, но я не вправе проводить его в одиночку. Я не Мастер. Я лишь хранитель знаний.
Он посмотрел на Рейна и Тео с отцовской любовью и печалью. - Я обучил их всему, что знаю. Рейн овладел путями Клинка и Стратега. Он - идеальный командир на поле боя. Тео же пошёл по пути Клинка и Тени, его сила - в скорости и хитрости. Они - выдающиеся воины, лучшие из тех, кого я видел.
В комнате снова воцарилась тишина. Теперь я понимала глубину их трагедии. Они были последними из своего рода, носителями великих знаний, но лишённые возможности достичь вершины. Они были наследниками без королевства.
- Я дал им метки на теле, - тихо добавил Иоанн. - Как напоминание о том, кто они. Но лицо... лицо Апостола должно оставаться чистым до тех пор, пока он не будет готов сжечь своё прошлое дотла.
Я смотрела на их лица, освещённые пламенем очага. На серьёзное, почти каменное лицо Рейна, в чьих глазах я теперь видела не просто холод, а тоску по тому, чего он был лишён. На лицо Тео, с которого сошла его обычная весёлость, уступив место зрелой печали. Я видела не просто двух парней. Я видела хранителей умирающего пламени, последних стражей забытой крепости. И я, беглянка с пепельно-белыми волосами, по какой-то иронии судьбы оказалась рядом с ними.