Глава 4
Кира
Прошло четыре месяца. Четыре долгих месяца, за которые сменились сезоны, а моя жизнь превратилась в ритуал. Рассвет я встречала с Иоанном на поляне, погружаясь в тишину медитаций. Днём я занималась хозяйством, мои руки привыкли к грубой работе, а разум находил утешение в её монотонности. Вечерами я наблюдала, как тренируются Рейн и Тео, а ночами... ночами я по-прежнему принадлежала прошлому.
Боль по Леви не ушла. Она не была больше той острой, режущей раной, что кровоточила при каждом воспоминании. Она затихла, превратившись в тупое, ноющее чувство пустоты в груди. Я носила его кулон под рубашкой, и холод серебра на коже был единственным, что связывало меня с той, другой жизнью. Иногда, во тьме своей комнаты, я доставала его и смотрела, как он тускло блестит в лунном свете, и спрашивала себя, помнит ли он обо мне. Вспоминает ли? Или он, как и подобает сильнейшему солдату, вырвал меня из своего сердца, как сорняк, мешающий идти вперёд? От этих мыслей становилось только хуже, и я снова прятала кулон, пытаясь спрятать вместе с ним и своё сердце.
За эти месяцы менялось не только моё душевное состояние. Сегодня, когда Тео, принес мне воды, он склонил голову набок, и сказал:
- А знаешь, новый цвет тебе идёт.
Я нахмурилась. Потянулась к пряде своих волос, она была белой. Моя "седина" прогрессировала. Теперь не только у корней волосы стали пепельно-белыми, но и постепенно становились такими по всей длине. Процесс был медленным, незаметным, но теперь он стал очевиден.
Вечером я спросила об этом Иоанна. Он долго смотрел на меня, а потом спокойно произнёс:
- Яд выходит из тебя, но оставляет свои метки. Твоё тело переродилось, дитя. Оно избавилось от отравы, но заплатило свою цену.
Яд. Он назвал это ядом. И это было правдой. Забавно, такого исхода Ханджи явно не предполагала разрабатывая сыворотку. Держу пари увидь она меня такой, тут же потащила бы ставить очередной эксперимент. Я улыбнулась собственным мыслям, но тут же осеклась, все мысли о прошлом, какими бы они не были так или иначе вели к нему. К Леви. Я не могла позволить себе думать о нем, не сейчас, когда я пытаюсь построить новую жизнь здесь.
Но из пепла, как сказал Рейн, может что-то вырасти. И этот день настал.
- Твой разум стал тише. Твоё тело отдохнуло, - сказал мне Иоанн однажды утром после нашей медитации. - Почва готова. Пора сажать семена.
Он привёл меня на другую поляну, у самого ручья. Место было уединённым, скрытым от посторонних глаз. - Твоё тело помнит, как быть сильным, - начал он, медленно обходя меня по кругу. - Но твой разум помнит, как быть солдатом Разведкорпуса. Как идти напролом, как полагаться на силу и скорость. Это нужно стереть.
- Но как мне сражаться без этого? - не выдержала я.
- Ты будешь сражаться не телом. А потоком, - загадочно ответил он. - Напади на меня.
Я колебалась лишь секунду. Внутри меня всё ещё жила та Кира, которая жаждала доказать свою силу. Я ринулась вперёд, используя приём, которому нас учил Шадис - резкий выпад, нацеленный на то, чтобы вывести противника из равновесия. Я вложила в этот удар всю свою накопленную досаду, всю боль от собственной слабости.
Иоанн не сдвинулся с места. Он просто... исчез. Мой кулак прошёл сквозь пустоту, я потеряла равновесие и по инерции пролетела вперёд. И в этот момент я почувствовала резкую, обжигающую боль. Не сильный удар, а хлесткая, унизительная пощёчина, от которой в ушах зазвенело, а на глаза навернулись слёзы.
Я обернулась. Он стоял там же, где и секунду назад, в той же спокойной позе.
- Как?..
- Ты кричишь, когда атакуешь, - спокойно произнёс он. - Не голосом, а всем своим телом. Твои плечи напряглись, ноги подогнулись, глаза сузились. Твои намерения видны за милю. Ты - открытая книга, которую я прочитал ещё до того, как ты сделала первый шаг.
Он снова подал мне знак.
- Ещё раз.
Я атаковала снова. И снова. Каждый раз результат был один: я промахивалась, а он с лёгкостью уходил с линии удара и награждал меня то пощёчиной, то лёгким, но болезненным толчком под рёбра, то подсечкой, от которой я летела на землю. Я злилась, ярость застилала мне глаза, и от этого мои движения становились ещё более предсказуемыми.
После очередного падения я осталась лежать на траве, тяжело дыша, чувствуя вкус крови на губах.
- Я не могу! - выкрикнула я в отчаянии. - Я слишком слаба!
- Ты слаба, потому что пытаешься быть сильной, - ответил Иоанн, подходя и садясь на корточки рядом со мной. - Ты используешь силу, которой у тебя больше нет. Сила Апостола - в другом. Не в том, чтобы пробить стену, а в том, чтобы найти в ней трещину. Не в том, чтобы остановить реку, а в том, чтобы направить её течение.
Он поднял с земли сухой лист. - Смотри. Ветер играет с ним. Лист не сопротивляется. Он летит туда, куда его несёт поток. Он использует силу ветра, а не свою собственную. Ты должна стать этим листом.
Он встал и протянул мне руку. - Твои тренировки в Разведкорпусе сделали тебя камнем. Тяжёлым и прямым. Я сделаю из тебя ветер. Но для этого тебе придётся забыть всё, что ты знала о бое. Тебе придётся умереть как солдат, чтобы родиться как тень. Это будет больно. Гораздо больнее, чем эти оплеухи. Ты готова?
Я посмотрела на его протянутую руку, на его лицо, на котором не было и тени жалости, только суровая решимость. Я знала, что он не шутит. Этот путь будет мучительным. Но другого у меня не было.
Я взяла его руку и поднялась на ноги. - Готова.
Зима пришла в нашу тайную долину внезапно и безжалостно. Она завалила тропы глубоким снегом, сковала ручей льдом и укутала лес в саван молчания. Дни стали короткими и серыми, а ночи - долгими и пронзительно холодными. Это время года, казалось, идеально отражало моё внутреннее состояние - застывшее, тихое и полное скрытой скорби.
Прошло почти полгода с тех пор, как я оказалась здесь. Мои тренировки с Иоанном превратились в изощрённую пытку для духа, а не для тела. Он заставлял меня ходить с завязанными глазами по узкому, покрытому инеем бревну, перекинутому через ледяной овраг. Я срывалась десятки раз, падая в сугроб под смешки Тео и молчаливое наблюдение Рейна. Иоанн учил меня чувствовать смещение воздуха, слышать, как хрустит снег под лапой лисицы за сотню шагов, определять, где север, лишь по тому, как мох растёт на деревьях.
- Солдат видит цель, - говорил он, когда я в очередной раз жаловалась на бессмысленность этих упражнений. - Тень видит путь. Твоя цель - месть, прошлое. Всё это делает тебя слепой. Пока ты не научишься видеть путь, ты будешь спотыкаться на каждом шагу.
Моё тело медленно восстанавливалось. Слабость всё ещё туманила сознание по утрам, но я уже могла без одышки носить дрова и воду. Однако самым заметным изменением оставались мои волосы. Процесс, начавшийся с нескольких серебристых нитей, теперь был необратим. Однажды утром, умываясь ледяной водой из таза, я замерла, вглядываясь в своё отражение на тёмной поверхности. Из воды на меня смотрела незнакомка. Её кожа была бледной, почти прозрачной, а волосы, когда-то светло-русые, теперь почти полностью стали белыми, как выпавший за ночь снег. Лишь на самых кончиках ещё оставались слабые отголоски прежнего цвета, как напоминание о той, кем я была. Этот новый облик был печатью, клеймом, которое отделило меня от моего прошлого навсегда.
Рейн, казалось, стал относиться ко мне иначе. Его молчание больше не было отстранённым. Он часто наблюдал за моими неуклюжими тренировками, и иногда, когда Иоанна не было рядом, подходил и давал короткие, практические советы.
- Ты слишком напрягаешь плечи, когда пытаешься удержать равновесие, - сказал он однажды, когда я в очередной раз чуть не сорвалась с бревна. - Расслабься. Представь, что твои руки - продолжение бревна.
В другой раз, когда я пыталась бесшумно пройти по заснеженному лесу, оставляя за собой целую траншею, он остановил меня. - Ты идёшь от пятки. Так ходят солдаты по плацу. Ступай на носок, переноси вес плавно, как кошка.
Его вмешательства были редкими, но всегда по делу. В отличие от философских наставлений Иоанна, советы Рейна были конкретными и понятными. Я начала замечать, что он всё чаще оказывается рядом, когда я остаюсь одна. Его присутствие было тихим, почти незаметным, но я всегда его чувствовала.
Однажды ночью, когда за окном выла метель, лёжа в кровати и слушая вой ветра за окном, я снова достала кулон. Его серебряная поверхность была холодной, как лёд. Я думала о Рейне и Тео, о той силе, что позволила им выжить и не потерять себя. И впервые за долгое время я подумала не о том, что потеряла, а о том, что могу обрести. Возможно, мой путь к силе лежал не только через медитации и тренировки, но и через принятие того, что даже на пепелище старой жизни могут появиться новые ростки.
Зима вцепилась в долину мёртвой хваткой и, казалось, не собиралась отпускать. Снег лежал таким толстым слоем, что знакомые тропы превратились в едва угадываемые углубления, а лес застыл в хрустальном, безмолвном великолепии. Моя жизнь теперь подчинялась этому медленному, застывшему ритму. Рассветные медитации с Иоанном, дневная работа по дому и бесконечные попытки заставить своё непослушное тело вспомнить, что такое сила.
Иоанн был безжалостным наставником. Его методы не имели ничего общего с грубой силой и выносливостью, которые прививали в Разведкорпусе. Он не заставлял меня бегать до изнеможения или оттачивать удары на манекенах. Вместо этого он учил меня слушать.
- Твои уши слышат звук, но не тишину между звуками, - говорил он, когда мы сидели на заснеженной поляне. - Твои глаза видят дерево, но не пространство, которое его окружает. Твоя сила вернётся не тогда, когда ты напряжёшь мышцы, а когда ты научишься быть частью потока, а не камнем, который ему мешает.
Это сводило с ума. Я проводила часы, пытаясь почувствовать, как ветер обтекает моё тело, как снежинки тают на коже, как подо льдом едва слышно течёт ручей. Иногда мне казалось, что я просто теряю время, но Иоанн был непреклонен. Каждый раз, когда я пыталась форсировать события, он останавливал меня одним своим взглядом.
В один из таких дней, когда моё терпение было на исходе, я возвращалась с очередной "тренировки" и услышала доносящийся из кузницы методичный, звонкий стук. Это было не похоже на обычную работу с металлом. Звук был тоньше, точнее. Ведомая любопытством, я заглянула внутрь.
Кузница была сердцем их маленького мира. В отличие от беспорядка, который я ожидала увидеть, здесь царил строгий порядок. Инструменты висели на стенах, каждый на своём месте, на верстаках были разложены чертежи и детали непонятных мне механизмов. В центре комнаты, у наковальни, стоял Рейн. Он был без своего обычного плаща, в одной рубашке с закатанными рукавами, и я впервые увидела, насколько сильны его руки. Он не бил по металлу со всей мощи, а скорее выстукивал по раскалённой детали короткую, точную дробь, его движения были экономными и выверенными.
Тео сидел за верстаком, бережно протирая промасленной тряпкой сложный механизм из тросов и шестерёнок. Увидев меня, он широко улыбнулся. - Заходи, не стой на пороге. Не бойся, Рейн сегодня не кусается. Кажется.
Рейн оторвался от работы лишь на мгновение, бросив в мою сторону короткий взгляд своих ледяных голубых глаз, и снова сосредоточился на металле.
Я подошла ближе к верстаку Тео. То, что он чистил, было похоже на Устройство Пространственного Маневрирования, но в то же время разительно отличалось. Оно было меньше, изящнее, выполнено из тёмного, матового металла, который, казалось, поглощал свет. Газовые баллоны были тоньше, а лезвия, лежащие рядом, - короче и шире стандартных.
- Что это? - не удержалась я.
- А, это? - Тео с гордостью поднял механизм. - Наш "Призрачный Привод". Изобретение старой школы.
- "Призрачный Привод"? - я нахмурилась. - Он не похож на УПМ.
- Потому что он и не должен быть похож, - раздался за спиной голос Иоанна. Он вошёл в кузницу так тихо, что я даже не услышала. - УПМ Разведкорпуса - это таран. Громкий, мощный, созданный для того, чтобы пробиваться сквозь ряды титанов в открытом бою. Наш "Привод" — это стилет. Тихий, точный, созданный для того, чтобы нанести удар в спину и исчезнуть, прежде чем враг поймёт, что он мёртв.
Он подошёл к верстаку и взял в руки один из газовых баллонов. - Стандартный УПМ работает на сжатом газе под огромным давлением. Это даёт скорость и мощь, но создаёт шум, который слышно за сотни метров. Мы используем другую смесь и другую систему клапанов. Газ выходит не взрывом, а ровным, почти беззвучным шипением. Мы теряем в максимальной скорости, но выигрываем в контроле и бесшумности.
- Но откуда вы берёте детали? - спросила я, осматривая сложный механизм. - Такое не найти в заброшенных деревнях.
- Мы не находим. Мы делаем, - Иоанн кивнул в сторону Рейна, который как раз опустил раскалённую деталь в чан с водой. Послышалось шипение, и кузницу окутал густой пар. - Знания о том, как создать "Привод", передавались от мастера к ученику. Я - последний, кто помнит все чертежи. Большинство деталей мы выковываем сами из особой руды, которую находим в глубоких пещерах этого леса. Некоторые компоненты, самые сложные, приходится добывать.
- Добывать? - переспросила я.
- Иногда Рейн и Тео совершают вылазки к старым военным складам или даже к путям снабжения Гарнизона, - спокойно пояснил Иоанн. - Они берут то, что нам нужно, и исчезают. Каждое такое устройство - произведение искусства. Мы не можем позволить себе терять их.
Я с благоговением смотрела на механизм в руках Тео. Теперь я понимала, почему они двигались так иначе. Их снаряжение было не просто другим - оно было порождением совершенно иной философии боя.
Рейн закончил свою работу и подошёл к верстаку. Он молча взял механизм из рук Тео и начал собирать его. Его пальцы двигались с невероятной скоростью и точностью, каждая деталь вставала на своё место с тихим щелчком. Он работал как хирург, полностью поглощённый процессом. Закончив, он прикрепил "Привод" к поясу и проверил натяжение тросов. Затем он посмотрел на меня. Его взгляд задержался на моих руках, которые я бессознательно сжимала в кулаки.
- Твоё тело - это тоже механизм, - неожиданно произнёс он. - Пока ты борешься с ним, оно будет ломаться. Перестань бороться. Начни собирать его заново.
Он не дожидался ответа. Просто развернулся и вышел из кузницы, оставив за собой лишь запах остывающего металла и холодного зимнего воздуха.
Я осталась стоять посреди кузницы, оглушённая. Сегодня я узнала нечто большее, чем просто секрет их снаряжения. Я поняла, насколько глубок мир, в который я попала, и насколько долог путь, который мне предстоит пройти, чтобы стать его частью. Я посмотрела на свои ладони - слабые, бледные, покрытые мелкими шрамами от иглы. "Собрать заново", - прошептала я слова Рейна. И впервые за долгое время эта задача не показалась мне невыполнимой. Она просто казалась... необходимой.