Глава 9 | Три дня молчания
Прошло два дня. Сорок восемь часов абсолютного, оглушительного молчания.
Ава перечитывала их последнюю переписку десятки раз. Сандре она во всем призналась сразу в ту же ночь — вернулась домой с глазами, сияющими как прожектора, и выпалила всё одним махом.
— ОНА ПОЦЕЛОВАЛА ТЕБЯ?! — Сандру чуть не хватил удар. Она схватилась за сердце, делая вид, что падает в обморок на кухонный пол. — У ПОДЪЕЗДА?! БИЛЛИ АЙЛИШ?! И ТЫ МНЕ СЕЙЧАС ЭТО РАССКАЗЫВАЕШЬ?!
Она скакала вокруг Авы, размахивая руками.
— Я ТЕБЯ УБЬЮ! ТЫ СТОЯЛА И МОЛЧАЛА?! А ГЛАВНОЕ — КАК ОНА ЦЕЛУЕТСЯ?! НУ?! ДЕЛИСЬ ОПЫТОМ, БЛОНДИНОЧКА!
Ава, красная как Роза, пыталась её успокоить, сгорая от смеха и смущения.
— Сандра, тише! Соседи услышат!
— ПУСТЬ УСЛЫШАТ! ПУСТЬ ВЕСЬ БРУКЛИН ЗНАЕТ! У МОЕЙ СОСЕДКИ ЯЗЫК ЗАСТРЯЛ В ГОРЛЕ У САМОЙ БИЛЛИ АЙЛИШ!
Но спустя сутки без единого сообщения от Билли, восторг Сандры сменился на постепенно возрастающий гнев.
— Так, всё, я передумала, — заявила она, наблюдая, как Ава в сотый раз проверяет телефон. — Если она посмела так поступить с тобой — поцеловать и сбежать — то она последняя дрянь. Ты слышишь меня? Последняя! Ей место на свалке, а не в твоем телефоне!
На третий день, видя, что Ава совсем приуныла, Сандра перешла к тактике «взбодри любой ценой». Она тыкала в бок Аве, пока та пыталась составлять букеты.
— Эй, солнышко! Может, она просто внезапно ослепла и не может написать? Или её похитили инопланетяне? Или... или у неё отвалились пальцы после того, как она тебя поцеловала? Понимаешь, шоковая травма, слишком ты ее ослепила!
Но её шутки уже не смешили. Ава лишь слабо улыбалась и молча кивала, продолжая смотреть в одну точку. Она пыталась сама написать Билли. Простое «Привет». Потом «Как дела в студии?». Потом стерла и написала: «Надеюсь, у тебя всё хорошо». Каждое сообщение казалось ей слишком навязчивым, слишком отчаянным или слишком холодным. В итоге она не отправляла ничего. Телефон лежал на прилавке и молчал. Это молчание становилось всё громче.
Вечером третьего дня, когда лавка опустела, Ава стояла у окна и смотрела на ночной Бруклин. На её шее по-прежнему висела та самая подвеска. Холодный металл напоминал о тепле пальцев Билли.
Вдруг звонок на двери прозвучал так резко, что Ава вздрогнула. Она обернулась, ожидая увидеть запоздавшего клиента.
В дверях, запыхавшаяся, в том же худи, что и три дня назад, стояла Билли. Её волосы были растрёпаны, на щеках играл румянец, а в глазах читалась паника.
— Я не знала, что тебе сказать, — выпалила она, не двигаясь с места. — После... после того вечера. Я испугалась. Я всегда всё контролирую, — Билли сделала шаг внутрь, дверь закрылась за ней. — Каждое интервью, каждый выход, каждое слово в песне. А с тобой... я потеряла контроль. И это меня напугало до чёртиков. Я пыталась работать, но вместо нот в голове крутился только вкус этих чёртовых пончиков. И твои... губы. Я думала... я боялась, что ты пожалеешь. Что поймёшь, что связываться со мной — сплошная головная боль.
Она говорила быстро, почти не переводя дыхание, слова путались и накладывались друг на друга. Ава слушала, и лед, три дня лежавший у неё на сердце, начал таять. Это был не отказ. Это был страх.
— ...И я понимаю, если ты скажешь, что это слишком сложно, что я слишком сложная, — голос Билли дрогнул. — Я просто хотела, чтобы ты знала...
Ава не стала ждать, пока она закончит. Она резко, почти отчаянно, сократила расстояние между ними и обняла Билли так крепко, будто пыталась защитить её от всего мира. Будто боялась, что если отпустит сейчас — больше никогда не увидит.
— Заткнись, — прошептала она ей в волосы. — Просто заткнись.
Билли замерла в её объятиях, её тело сначала было напряжённым, а затем обмякло. Она издала тихий, сдавленный звук, похожий на рыдание, и вжалась в Аву сильнее, уткнувшись лицом в её шею, цепляясь пальцами за её спину, как тонущая.
Они стояли так посреди тихой цветочной лавки, и всё, что было не сказано за эти три дня — страх, тоска, надежда — нашло выход в этом молчаливом объятии. Им не нужны были слова. Им нужно было просто не отпускать друг друга.