пробуждение
Лия открыла глаза.
Точнее,попыталась открыть. Ее веки были тяжелыми, словно отлитыми из свинца, а мир перед ней плыл, как сквозь толщу мутного стекла. Она лежала на чем-то твердом, завернутая в грубую ткань, от которой пахло маслом, металлом и… пиццей?
— Она очнулась! — где-то рядом раздался взволнованный голос Микеланджело.
Тени наклонились над ней. Четыре силуэта, зеленые, знакомые. И пятый — старый, седой, с мудрыми глазами.
— Лия? — осторожно позвал Леонардо.
Она попыталась ответить, но вместо голоса из ее горла вырвался лишь хрип, словно скрежет разбитого процессора.
— Не форси, — Донателло тут же поднес к ее лицу сканер, голубой луч скользнул по ее коже. — Голосовые связки еще не стабилизировались. Но показатели лучше, чем вчера.
Рафаэль стоял чуть поодаль, скрестив руки. Его взгляд был тяжелым, но в нем не было ни капли отвращения. Только решимость.
- Значит, она не призрак? — спросил он.
— Не совсем, — ответил Донни. — Ее тело… оно теперь состоит из наноразмерных частиц, способных менять плотность. Отсюда и прозрачность, и способность проходить сквозь объекты.
— То есть она… — Микеланджело замер, широко раскрыв глаза. — Супергерой?!
— Микки… — Лео вздохнул, но Лия вдруг почувствовала, как уголки ее губ дрогнули.
Сплинтер приблизился, его ладонь легла ей на лоб.
— Ты все еще здесь, дитя. И это главное.
Его прикосновение было теплым. Настоящим.
И вдруг — Боль.
Резкая, как удар тока. Ее тело содрогнулось, прозрачные пальцы впились в ткань под ней.
— Что происходит?! — Лео бросился вперед, но Донни резко отстранил его.
— Ее структура колеблется! — он схватил планшет, на экране которого графики скакали в хаотичном танце. — Она не может удержать форму!
Лия сжалась, ее тело то становилось плотным, то почти исчезало, как дым. Глаза горели неестественным синим светом.
— Якорь!— внезапно выкрикнул Донателло. — Ей нужна точка опоры!
— Что?! — Рафаэль шагнул вперед.
— Что-то, что свяжет ее с реальностью! Что-то человеческое!
Леонардо не раздумывал. Он схватил ее руку — и сжал изо всех сил.
— Лия! — его голос пробился сквозь туман в ее сознании. — Держись за нас!
И тогда…
Она ухватилась. Не за руку. За воспоминание.
Первый смех.
Первая победа.
Четыре силуэта, зовущие ее домой.
Ее тело вспыхнуло — и стало твердым
На секунду.
Потом снова дрожь. Но теперь она знала Когда Лия очнулась после трансформации, первое, что она услышала, был низкий, хриплый голос:
— Ну что, ожила?
Рафаэль стоял над ней, скрестив руки. Его взгляд был жестким, но в глубине глаз – что-то неуловимо напряженное Рафаэль сидел рядом с Лией, когда она была без сознания, и его мысли и чувства представляли собой бурлящий коктейль из противоречивых эмоций.
Первой реакцией был яростный гнев, но не на саму Лию, а на ситуацию. Он злился, что её тело превратилось в нечто неустойчивое, что она страдает, что они не могут просто взять и починить её, как сломанный механизм. Он сжимал кулаки, представляя, как бы с удовольствием врезал тому, кто довел её до такого состояния.
Где-то в глубине шевелилось чувство вины. Может, они могли что-то сделать иначе? Может, он сам был слишком резок с ней раньше? Раф не любил признавать слабости, но сейчас он ловил себя на мысли:«А если она не проснётся?
Рафаэль не боялся многого. Но мысль о том, что Лия может просто раствориться, исчезнуть навсегда, заставляла его кожу покрываться мурашками. Он ненавидел это чувство беспомощности.
Но больше всего в нём горела решимость. Он не собирался просто сидеть и ждать. Если она не может держаться за реальность — он станет её якорем. Даже если для этого придётся рассказывать дурацкие анекдоты
Когда он смотрел на её полупрозрачную форму, его пальцы слегка сжимались, будто он хотел удержать её здесь силой воли. Он не говорил сентиментальностей, не гладил её по голове, как Сплинтер, не бормотал ободряющие слова, как Лео. Он просто был рядом Твёрдый. Несгибаемый.
И если бы кто-то спросил его, почему он так упорно оставался в этой комнате, когда все разошлись, Раф бы лишь хмыкнул и пробормотал что-то вроде: «Кто-то же должен следить, чтобы она не испарилась совсем»
Но на самом деле… он просто не мог уйти.
Потому что если она исчезнет — часть его мира исчезнет вместе с ней.
Лия попыталась подняться, но ее рука прошла сквозь полку рядом. Она замерла, сжав кулаки.
— "Черт…"
Раф резко шагнул вперед, схватил ее за запястье (его пальцы слегка провалились в ее кожу) и грубо поставил на ноги.
— Ты не призрак. Ты просто сломана.А сломанные вещи чинят.
Она хотела огрызнуться, но вдруг заметила – он не отводит взгляд. Не боится. Не отшатывается.
И это… значило больше, чем слова. Пока лия лежала в отключке Донни и Лео пошли в лабораторию обсуждая это, Микки занимался своими делами. Возле лии остался только раф. Со временем пришли другие черепахи в комнату и все начали задавать много вопросов. А лия вспомнила момент как она смеялась перед отключкой.
— Повторите, — прошептала она.
— Что? — наклонился Микки.
— То… из-за чего я рассмеялась.
Черепахи переглянулись.
И тогда Рафаэль, скрипя зубами, пробормотал:
— Ладно. Но если ты превратишься в ледышку — я тебя оттаю.
И он… рассказал анекдот.
Глупый. Несмешной. Совершенно идиотский.
Но Лия засмеялась.
И в этот момент — Она стала тверже.
— Работает… — прошептал Донни, глядя на показатели.
— Тогда продолжаем, — Лео ухмыльнулся.
И они продолжили
Анекдоты. Воспоминания. Даже дурацкие танцы Микеланджело.
С каждым смехом — она становилась реальнее. Дони был очень удивлён что это сработало. У него были конечно мысли об этом. Но это был совсем маленьких процент вероятности.
И когда наступила ночь, а Лия наконец уснула — уже не прозрачной тенью, а почти обычной девушкой — Донателло записал в журнал:
"День 2. Прогресс. Якорь найден. Им оказались мы
А на полях, мелким почерком, приписка:
P.S. Рафаэль все-таки умеет шутить. Мир сошел с ума.