Утро
Ты вошла в зал, стараясь держаться прямо, будто с тобой всё в порядке. Водолазка плотно закрывала шею, но ты чувствовала - она не спасает.
Фёдор сидел в кресле, руки сложены на коленях. Его взгляд был тяжёлым, но голос, когда он заговорил, оказался слишком мягким.
Фёдор (улыбаясь спокойно):
- Садись. Мы должны поговорить.
Ты подчинилась, и сердце сразу забилось быстрее. В его спокойствии было что-то пугающее - слишком ровное, слишком выверенное.
Фёдор:
- Я часто думаю... Когда человек врёт, он надеется, что мелкие детали скроют правду. Но, знаешь, детали всегда выдают.
Он склонил голову чуть набок, разглядывая тебя. Улыбка оставалась вежливой.
Фёдор (чуть тише):
- Например... вот эти отметины.
Его палец медленно поднялся и указал на твой ворот. Ты невольно сжала ткань водолазки, сердце ушло в пятки.
Фёдор (почти шёпотом, с пугающей мягкостью):
- Засосы, да? Ты даже не умеешь прятать их как следует.
Т/и (срывающимся голосом):
- Это... не то, что ты думаешь.
Фёдор (улыбка становится теплее, но от этого страшнее):
- О, я ничего не думаю. Я просто смотрю. А остальное мне несложно додумать самому.
Он подался чуть вперёд, глаза заглянули прямо в твои.
Фёдор:
- И знаешь, я не сержусь. Совсем. Я умею ждать. Но скажу тебе одно: если коснулись того, что принадлежит мне - это будет их последняя ошибка.
Он снова откинулся в кресло, как будто разговор завершён.
Фёдор (ровно):
- У тебя есть время решить, хочешь ли ты говорить сама... или мне придётся спрашивать у других.
Тишина повисла, давя на грудь так, что стало трудно дышать. Ты чувствовала, как слабость охватывает тело - слишком много всего сразу: и воспоминания о прошлой ночи, оставившие тебя обессиленной, и этот ледяной стресс, который ломал нервы.
Ты пошатнулась, мир потемнел, и в следующий миг ты уже не чувствовала опоры под ногами - сознание покинуло тебя.
Фёдор едва заметно вздрогнул. Он быстро подхватил тебя за плечи, удерживая, чтобы ты не упала на каменный пол. Его движения были чёткими, выверенными, но в них ощущалась редкая спешка.
Он осторожно опустил тебя на диван, задержав взгляд на твоём лице. Долгий, слишком долгий для человека, который всегда держал дистанцию.
Фёдор (тихо, почти не своим голосом):
- Как же ты умеешь подрывать мой порядок...
Он посмотрел на следы на твоей коже - засосы, спрятанные под тканью, но заметные для его проницательного взгляда. Лёгкое дрожание пальцев выдало его реакцию, хотя лицо оставалось каменным.
Фёдор (шепчет, склонившись ближе):
- Если это повторится... я не прощу. Ни тебе, ни ему.
Он убрал прядь волос с твоего лица, задержал ладонь у виска, будто проверяя температуру. В глазах мелькнула тревога, но он тут же опустил ресницы, скрыв её.
Дверь приоткрылась, и кто-то из подчинённых осторожно спросил:
- Господин Достоевский, вызывали?
Фёдор не обернулся.
Фёдор (ровно, но с ледяной интонацией):
- Принесите воды. И... оставьте нас одних.
Когда дверь снова закрылась, он позволил себе короткий, почти беззвучный вздох и снова посмотрел на тебя.
Фёдор (едва слышно, будто признаваясь только тишине):
- Ты даже не понимаешь, насколько опасно заставлять меня волноваться.