Глава 14. «Падай, если не умеешь держать»
От лица Тома.
____
На полу стояла открытая бутылка. Или уже пустая? Хрен его знает. Перед глазами всё плыло как будто кто-то залил линзы грязной водой и проматывает мою жизнь назад на перемотке. Только вот паузы нет. И перемотка всё равно больнее.
Я сидел на кровати, ссутулившись, как побитый пёс. Руки дрожали. В висках стучало. Душно, хоть и окна открыты.
— Ты идиот! — Билл срывался на крик, не в силах больше сдерживаться. — Ты просто ебучий идиот!
Я не отвечал. Я не мог. Говорить это как вдохнуть кипяток, но он не замолкал.
— Ты понимаешь, что сделал? Ты вообще осознаёшь?! Ты трахнул Софию! На следующий день после того, как был у нее в номере! Это Мария, Твою мать, Том. Та самая. Первая, на кого ты смотрел, как на человека, а не дырку. А ты просто...
— Я не... — начал я, сдавленно, но он только громче.
— Не что?! Не хотел?! Не знал?! Не понял?! — он прошёлся по комнате, как лев в клетке. — Ты просто всё проебал. Всю её. До основания.
Я ударил кулаком по прикроватной тумбе. Беспомощно. Слабо. — Ты думаешь, я этого не понимаю?! — заорал в ответ. — Думаешь, мне весело?! Я сам не понял, как это вышло! Всё было в тумане, после концерта, все бухали, София начала лезть, а потом просто... отключка!
Я встал. Пошатываясь. Взгляд мутный.
— Я думал, что справлюсь. Думал, что смогу быть нормальным, что она останется, несмотря на всё. Но я не умею быть «несмотря на всё», Билл. Я умею только разрушать.
Билл покачал головой. Тихо. Как будто увидел меня по-настоящему впервые.
— Она тебя любила, Том. Настояще. Чисто. Ты был её слабостью. А теперь стал её травмой.
Я развернулся к окну. Там, внизу, мигали вспышки телефонов. Фанаты, журналюги. Ждущие очередного шоу под названием «Падение рок-звезды».
— Ты хоть что-то ей сказал? — тихо спросил брат.
— Нет... Я... я не успел. Она ворвалась в номер, как ураган, увидела нас, и просто исчезла. Я побежал за ней, но её уже не было. Нигде. И я, блядь, не знал, как дышать.
Молчание.
Билл сел рядом. Голова опущена. Он больше не кричал. Он устал.
— И теперь что, Том?
— Теперь? Теперь я сижу и думаю, как, сука, отпустить человека, из-за которого впервые захотел спать по ночам рядом, а не по отдельности... Потому что всё остальное просто шоу. А она была правдой.
____
От лица Марии.
____
Сумка была тяжёлая, и не только из-за вещей. Я будто тащила на себе всё, что случилось за эти грёбаные месяцы.
Каждый его взгляд. Каждый поцелуй. Каждую истерику. Каждое утро, когда я просыпалась с надеждой, что он изменится. И каждый вечер, когда понимала, что сама себя предаю. Я стояла в холле отеля, глядя на вращающиеся двери. Снаружи уже начинали собираться. Камеры. Журналисты. Любопытные фанаты. Удивительно, как быстро распространяется новость, когда ты в центре чужой жизни, а не своей.
— Мария, не выходите сейчас. Подождите, пока их станет меньше, — проговорил кто-то из персонала.
Но я уже шагнула вперёд.
Пусть смотрят. Пусть снимают.
Пусть запомнят, как выглядит женщина, у которой хватило сил уйти.
Вспышки били в глаза. Кто-то кричал:
— Это правда, что вы застали Тома с Софией?!
— Вы расстались?!
— Вы воспользовались его популярностью?!
— Вы действительно русская?!
Я не отвечала. Ни на один вопрос.
В груди будто замёрзло что-то живое. Сердце, может. Или вера в то, что хоть кто-то когда-нибудь полюбит тебя по-настоящему, без истерик, без шантажа, без крика "МОЯ!"
Я шла мимо камер, как по ковру позора, держа голову высоко, а внутри всё ломалось. Я хотела простить. После той ночи хотела. Глупо. Потому что любовь делает именно это: заставляет тебя возвращаться туда, где уже сожгли всё дотла.
Но утром всё стало ясно. Фотографии с Софией. Их машина. Его руки на ней. Я надеялась, что это был тупой поступок, ошибка. Но он не пришёл. Он не объяснил. Он снова выбрал молчание.
Прошло пару часов. Я уже сидела в самолете, уткнувшись в кресло, когда мой телефон завибрировал.
«Знаменитая Мария покидает тур Tokio Hotel. Что стало причиной ухода журналистки?»
— гласил заголовок на новостном портале, фото из холла отеля было на первом плане. Я выглядела уверенно. Холодно. Такой, какой хотела быть.
Он, наверное, не знал. Не видел, и, может, даже не поймёт сразу.
Но мне всё равно. Правда.
Я не была его. Я не была частью сцены.
Я была просто Мария. Та, что устала быть сильной для двоих. Теперь пусть он посмотрит, как уходит та, кто действительно любил. И пусть ему будет хоть немного больно. Так же, как мне было все эти чёртовы месяцы.