Побег в омегаверсе (или 101 глава) часть 3
Акутагава заявился в Агентство, но был враждебно встречен там оборотнем, да и не только им. Многие в ВДА недолюбливали Бешеного Пса Портовой Мафии, впрочем, ему было на это плевать. Он собирался выполнить просьбу Чуи любой ценой, даже если ему придётся похитить Йосано Акико и доставить её к Накахаре силой. Ведь Чуя был так уверен, что Дазай жив.
Когда Акутагава вошёл в палату, он увидел перед собой сломленного человека с потухшим, не выражающим ничего, кроме вселенской тоски, взглядом, а когда Чуя провёл свой эксперимент с поцелуем, его глаза засветились надеждой и жизнью. И Акутагаве, в какой-то степени, тоже передалась эта уверенность эспера. Поэтому он решил во что бы то не стало выполнить просьбу Чуи и помочь ему воплотить его план в жизнь.
— Акутагава?! — вскричал тигр, превращая руки в лапы и готовясь в любой момент атаковать. — Что тебе здесь нужно?
— Успокойся, оборотень, — Акутагава едва лишь мельком взглянул на Ацуши. — На этот раз я не по твою душу. Мне нужна Йосано Акико.
Докторша, видимо, услышав своё имя, вышла из медпункта Агентства и посмотрела на того, кто её искал.
— И зачем я понадобилась Бешенному Псу Портовой Мафии? — спросила она.
— Вы ведь знаете о Дазае, верно? — задал вопрос Йосано Рюноске. — Оборотень рассказал?
— Да, знаем, — Акико кивнула. — И как твой приход связан с этим обстоятельством?
— Напрямую. Есть информация о том, что Дазай уцелел. И если ты сейчас пойдёшь со мной, мы сможем его спасти.
Йосано молчала, сверля взглядом Акутагаву, и тот, не выдержав, повысил голос:
— Вы ведь были коллегами, неужели вам плевать на него? В конце концов, если бы не он, вас до сих пор бы считали террористами.
— Дело не в этом, — возразила Акико. — Конечно, нам не плевать на Дазая, но прежде чем что-то делать в интересах Портовой Мафии, я должна доложить директору и спросить у него разрешения.
— Так иди, докладывай. Боюсь, что времени у нас не так много.
— Директора нет, он вместе с Рампо ушёл, а телефоны их вне зоны доступа. Я пыталась связаться с ними минут пять назад.
— Иди, Акико, — неожиданно проговорил Куникида. — Раз я — второе лицо после Фукудзавы-сана в Агентстве, всю ответственность беру на себя.
— Хорошо, — Йосано кивнула и покинула офис вслед за Акутагавой. По пути он более подробно ввёл её в курс дела и рассказал, кого ей предстоит лечить. А когда они с Акико вошли в палату, Чуя поприветствовал девушку и сказал, обращаясь к Рюноске:
— Ты должен вернуться на базу. Пока Йосано-сан будет меня лечить, следует поискать под зданием. Возможно, там есть какой-то подвал.
— Хорошо, — сказал Рюноске и покинул палату, а Акико приступила к лечению Чуи.
Когда с этим было покончено, телефон Чуи завибрировал. Ответив на звонок, Чуя услышал:
— Я обыскал на базе всё. В некоторых местах прорезал пол Расёмоном. Там действительно был небольшой подвал, но он оказался завален. Пол первого этажа практически полностью уничтожен взрывом, если бы Дазай и попал туда каким-то образом, он не смог бы там выжить.
— Я должен сам проверить, продолжай поиски, Акутагава. Я скоро приеду.
Чуя сбросил вызов и, покинув больницу, отправился на бывшую базу преступников. Прибыв на место, Накахара заметил Акутагаву, который вышел к нему.
— Я всё осмотрел, Чуя, — сказал Рюноске, — но Дазая здесь нет.
Не обращая внимания на слова Акутагавы, Чуя пошёл на развалины и, активировав способность, убрал сначала рухнувшие перекрытия плит и разобрал завалы, проделав всё это довольно быстро. Он чувствовал, что Дазай где-то здесь и знал, что он всё ещё жив. Чуя и сам не понимал, откуда у него такая уверенность, но он не собирался сдаваться.
— Может, тут есть какие-то туннели? — проговорил он.
— Я могу проверить по интернету, — сказал Акутагава, — но я не понимаю, как он смог бы туда попасть, если они и есть?
— Не знаю, но это же Дазай, он смог бы. Не нужно проверять по интернету. Быстрее будет, если мы копнём глубже. Попробуй прорезать пол там, — Чуя указал Акутагаве направление рукой, а сам, отойдя от него метров на двадцать, вновь активировал способность и нанёс сильнейший удар по полу. Он пошёл трещинами и вдруг начал обваливаться вниз.
— Акутагава! — крикнул Чуя. — Здесь точно что-то есть.
Рюноске подошёл к Чуе и сказал:
— Давай я порежу пол. А то, мало ли, ещё пришибёшь его ненароком обломками, если он где-то внизу.
Чуя кивнул, и Акутагава вогнал в пол чёрные ленты Расёмона метров на десять, пока не почувствовал пустоту.
— Там и правда что-то есть, — произнёс он и вырезал Расёмоном круг, после чего, удерживая толстенный слой земли и бетона своей способностью, убрал всё это в сторону. Чуя, не задумываясь, спрыгнул вниз и включил фонарик на телефоне, Акутагава последовал за ним. Медленно поворачиваясь вокруг своей оси, Чуя освещал катакомбы фонарём, который неплохо рассеивал темноту, однако Дазая не было видно.
— Дазай! —начал звать Чуя.
— Дазай! — вторил ему Акутагава.
— Иди туда, — сказал Накахара, указав рукой вектор, — а я пойду в другом направлении.
Рюноске кивнул и пошёл в противоположную от Чуи сторону, продолжая звать Дазая. Некоторое время на зов эсперов никто не отвечал, а затем оба услышали чей-то голос, однако это не был голос Дазая:
— Мы здесь.
Чуя посветил фонариком в ту сторону, откуда доносился голос. Заметив силуэт человека в шляпе, он подошёл ближе.
— Гоголь-кун? — спросил Чуя.
— Он самый.
— Где Дазай? — Чуя начал светить фонариком по сторонам, а Николай указал рукой куда-то за свою спину.
Заметив лежавшего на полу человека, Чуя бросился к нему, сразу прощупывая пульс.
— У него серьёзная рана, — снова послышался голос блондина.
Чуя обнял Осаму. Он был безмерно счастлив, что Дазай жив, но тот вроде бы был без сознания. Однако в следующий миг Накахара почувствовал на своей спине чужую руку.
— Чуя, — послышался тихий голос Дазая.
— Осаму, ты жив, слава Богу! Я знал, я не верил, что ты умер.
— Конечно. Как я мог умереть, не увидев тебя?
— Что ты несёшь? Какой умереть? Даже не думай об этом. Я тебя вытащу.
— Не уверен, что это поможет. Как Амэя?
— С ней всё в порядке.
Дазай провёл рукой по животу Чуи и, не обнаружив его, спросил:
— Что с ребёнком?
— С ним всё хорошо. У нас мальчик, Дазай, — Чуя случайно зацепил рукой осколок металла, торчавший из правого бока Дазая, и тот вздрогнул, не в силах сдержать стон боли. Осветив рану фонариком и сразу определив, насколько она серьёзная, Чуя сказал, склоняясь над мужем и целуя его в губы: — Я тебя вытащу, ты только держись.
— Чуя, прости, я не...
— Заткнись. Не смей умирать! Я не смогу без тебя.
— Чуя, ты должен... Ради наших детей.
— Нет, если ты сдашься, я не смогу... Моя способность несколько раз выходила из-под контроля. Без тебя я либо сам уничтожу себя порчей, либо это сделает правительство, если узнает. Ты ведь не хочешь оставить наших детей сиротами?
— Конечно нет, но ты должен быть сильным, если я...
— Просто заткнись, Дазай. Гоголь-кун, ты можешь вытащить его? Ведь ты его сюда переместил?
— Да, но мой дар не действует так далеко. Здесь слишком большая высота, а чтобы применить способность два раза, мне нужна опора. Я не могу сделать это, находясь в воздухе без неё. При падении вниз всё происходит иначе, я смог замедлить его, чтобы мы не разбились, но выбраться наверх не могу. Иначе я бы здесь не сидел.
— Акутагава поднимет тебя наверх на нужную высоту. Сможешь переместить Дазая, использовав способность дважды?
— Пожалуй, да. Но что потом? Что будет со мной? Вы ведь меня не отпустите?
— Нет. Но я могу пообещать, что ты останешься жив, и пытать тебя никто не будет.
— Хорошо, ведь главное сейчас — выжить, верно? — Гоголь расхохотался, а Акутагава обвил его Расёмоном и начал поднимать вверх.
Гоголю удалось переместить Дазая на поверхность, не касаясь его. Самого же Николая Чуя обездвижил способностью и тоже вытащил на поверхность, Рюноске выбрался сам, использовав для этого Расёмон. Затем Акутагава перенёс Дазая в машину, после чего сам сел за руль. Гоголя Чуя, всё так же продолжая удерживать способностью, усадил в авто и сел рядом с Дазаем. По дороге в порт Чуя созвонился с Огаем и рассказал ему обо всём, что произошло.
Дазай потерял сознание ещё в машине, и его вид внушал Чуе опасения. Он был бледен, его лицо казалось каким-то серым, с левой стороны скула и шея были довольно сильно обожжены. Рана в правом боку выглядела довольно скверно, но он был жив; Чуя, наверное, для того, чтобы успокоить себя, шептал что-то о том, что всё будет хорошо. Не для того ведь Осаму прошёл через всё это, чтобы сейчас умереть.
Когда они приехали в порт, эсперов встретила бригада медиков и несколько мафиози, во главе с Рюро Хироцу. Медики аккуратно переложили Дазая на каталку и увезли, а Гоголя сопроводили в камеру, где приковали. Чуя собирался идти с врачами, но на первом этаже его встретил босс и сказал, что хочет с ним поговорить.
— Тебя сейчас всё равно к нему не пустят, Чуя. Как тебе удалось найти Дазая, и как ты узнал, что он жив? Да я смотрю, что и ты выглядишь как новенький. Мне докладывали, что тебя навещала Йосано Акико, а потом ты исчез из палаты.
— Да, Мори-сан, Йосано подлечила меня. Жаль, что она не может исцелить и Дазая.
— Я жду подробностей, Чуя, — настаивал босс. — Как ты узнал, что Дазай жив, и как ты его нашёл?
Накахара рассказал боссу о том, что все понял благодаря метке, а следуя логике, догадался о том, что он мог уцелеть лишь в том случае, если каким-то образом переместился под землю. Ведь территория, уничтоженная взрывом, была огромной, и выбраться иным путём Осаму никак не мог.
Позже Огай вместе с Чуей проследовали в лазарет. Врачи буквально вытащили Дазая с того света, операция длилась более часа. Потом из операционной вышел хирург и сказал, что прошла она успешно. И Чуя, и Мори вздохнули с облегчением. Когда врач вышел к ним, Накахару просто трясло от внутренней дрожи, вызванной волнением, и, кажется, его сердце на какое-то время замерло в груди и перестало биться, а когда врач сказал, что Дазай жив, словно гора свалилась с плеч.
— Ещё бы час-полтора, и было бы поздно, мы ничего не смогли бы сделать, — говорил врач. — У него большая потеря крови, и начался абсцесс в ране, ещё бы чуть-чуть и сепсиса не миновать, а он чрезмерно опасен. Но благодаря вовремя оказанной помощи, с Дазай-саном всё будет хорошо. Думаю, что его жизни сейчас не угрожает опасность.
— К нему можно? — спросил Чуя.
— Он спит, да и действие наркоза ещё не прошло. Вряд ли он проснётся раньше, чем через несколько часов.
Чуя кивнул и решил навестить сына, ведь он его ещё не видел. В палату его, конечно, не пустили, поэтому Чуя наблюдал за ребёнком через стеклянную перегородку. Малыш находился в кювезе (В кювез помещают всех недоношенных детей). и, кажется, он спал. Чуя простоял так около часа, просто наблюдая за тем, как вздымается и опадает грудь малыша. Он был довольно маленьким, и у Чуи непроизвольно сжалось сердце от беспокойства за ребёнка, когда он его только увидел. Однако проходившая мимо медсестра заверила мафиози, что с малышом всё в порядке. Сходив к Коё, Чуя провёл пару часов с дочерью, а затем отправился к Дазаю, в надежде на то, что он проснулся.
***
Придя в себя, Дазай почувствовал какую-то тяжесть в районе груди. Открыв глаза, он увидел рыжую макушку, которая лежала на ней. Потянувшись к голове Чуи рукой, Осаму зарылся пальцами в его шевелюру, перебирая между ними огненные пряди. Чуя зашевелился, открывая заспанные глаза, и посмотрел в карие омуты напротив.
— Дазай, — Накахара приподнял голову и зевнул, — наконец-то ты проснулся.
— Ты тоже.
— Да, я что-то совсем выдохся сегодня; сам не заметил, как уснул. Наверное, это всё нервы. Как ты себя чувствуешь?
— Гораздо лучше, чем вчера. Как ты нашёл меня?
— Очень легко. Просто подумал, что в такой ситуации ты мог спастись, только если каким-то образом переместился вниз. Иного пути к спасению у тебя не было.
— Откуда ты знал, что я, вообще, выжил?
— А ты как думаешь?
— Теряюсь в догадках, хотя... я кое-что почувствовал. Чу-уя, ты снова пытался мне изменить?
— Какой же ты придурок, Дазай! — Накахара гневно посмотрел в карие глаза мужа своими голубыми, которые сейчас метали молнии. — Да, я пытался тебе изменить. Сразу после того, как получил известие о твоей смерти. Просто подумал: "Почему бы и нет? Я ведь теперь свободен, а значит, могу переспать с любым альфой, с которым захочу". Но мой план провалился, потому что эта проклятая метка всё ещё действует.
— И так ты понял, что я жив, — Дазай приподнялся на локтях и встретился взглядом с голубыми озёрами, укладываясь на подушку повыше. — И что это было?
— Поцелуй.
— С кем?
— А стоит ли говорить? Ты же убьёшь его.
— Я всё равно узнаю.
— Он не виноват. И вообще он не хотел этого. Я умолял его меня поцеловать.
— Ладно, не хочешь говорить — не говори. Что произошло с тобой? А что с ребёнком? — Осаму взял руку Чуи в свою. — Ведь срок ещё не подошёл.
— С ребёнком всё хорошо. Но вот ты... ты просто сволочь! — вновь начал распаляться Чуя. — Зачем ты устроил этот взрыв? Снова взялся за старое, Дазай? Решил суициднуться? А как же твои слова о том, что ты всегда будешь с нами, что не оставишь и не уйдёшь никогда? Я знал, что тебе нельзя верить, ты просто... — Чуя вырвал свою ладонь из руки Дазая и, сжав кулаки, подошёл к окну, кипя от злости и не находя подходящих слов, чтобы выразить негодование, так как всё же не хотелось сейчас доводить конфликт до своего апогея. Ведь Осаму едва остался жив и сейчас всё ещё был слаб. Свой гнев, который его распирал, Накахара решил засунуть куда подальше, в бессильной ярости крепче сжимая кулаки. Он не хотел грубить сейчас мужу и подвергать проверке их чувства. Поэтому сделал несколько глубоких вдохов, что помогло ему немного успокоиться, и замолчал, желая прекратить назревающую ссору.
Осаму смотрел на Чую странным взглядом, левая половина его лица и шея были забинтованы так, что бинты прикрывали часть глаза. И Чуя, желая сменить тему, спросил:
— Что с твоим глазом?
— А что с ним? — с улыбкой спросил Дазай.
— Ты им видишь?
— Не знаю. Там было темно, а сейчас мешает повязка, но, наверное, не развлечения ради мне её прилепили. Для тебя это важно, Чуя? Если у меня вообще глаза не будет?
— Ты правда дурак, Дазай, или прикидываешься? — Чуя повернулся к Осаму, всё так же сжимая кулаки. — Да плевать мне на твои увечья. Хоть глаза у тебя не будет, хоть двух, хоть руки или ноги, мне похуй. — Чуя подошёл ближе и, склонившись над мужем, прошипел ему в губы: — Плевать! Главное, что ты жив, придурок! Ты не представляешь, через что я прошёл, когда Акутагава сообщил о твоей смерти!
— Значит, Акутагава, — невозмутимо проговорил Дазай. — Да, видимо, плохо я его обучил. Знал ведь, что из него толку не будет.
— Заткнись, сволочь! — вскричал Чуя. — Да если б не Акутагава, ты всё так же гнил в тех катакомбах. Причём реально гнил, потому что ты бы не выжил, задержись мы хоть на час, так что заткнись! Тем более, если ничего не знаешь.
Дазай окинул Чую насмешливым взглядом и сказал:
— Значит, это был он?
— Что?
— Тот, кто к тебе прикоснулся.
— Да, — решил не отрицать Чуя, — он меня поцеловал. Но я его буквально заставил сделать это: он не хотел. И не понимал, зачем мне это нужно. Не смей его терроризировать за это или мстить! Он не виноват. Лёжа в палате, в которой я оказался благодаря тебе, кстати, я много думал о случившемся. Когда выходил из состояния сна и попадал в реальный мир, в какой-то момент я понял, что нужно сделать, чтобы убедиться в твоей смерти. И я это сделал. Я попросил Акутагаву поцеловать меня. Он не хотел и потом сказал, что целоваться со мной ему не в кайф. Но благодаря этому поцелую я понял, что ты жив, придурок! И я отыскал тебя, Дазай.
— Ах, вот как? Но ты же ненавидишь меня до сих пор. Зачем искал? Радовался бы, что освободишься от метки.
— Ты правда полный идиот или сейчас специально издеваешься? — Чуя подошёл к постели и взял Осаму за руки, склонившись над ним. — Я люблю тебя, хоть ты и сволочь! Когда я узнал о взрыве, чуть не взорвал эту высотку. Способность вышла из-под контроля, а потом я проснулся в лазарете без живота. Я не знал, что думать, и что произошло с ребёнком. Потом мне сказали, что он жив, и всё хорошо. Но я чуть не потерял его, мы чуть не потеряли... У меня начались преждевременные роды, и в этом есть и твоя вина. Если бы ты не устроил тот взрыв... Зачем ты это сделал?
— Я подозревал, что глава организации ни кто иной, как Гоголь, — Дазай потянул Чую за руку, намекая на то, чтобы он сел на постель рядом с ним. — Умение наблюдать помогло мне понять, что он находился там в этот момент. Я устроил тот взрыв для того, чтобы поймать его.
— А заодно и себя загнать в ловушку. Охуенный был план, Дазай. Стратег, блядь, хренов!
— Чуя, но ведь всё хорошо, и Гоголь пойман. Он ведь сумасшедший и опасный. Его необходимо было поймать, иначе он мог устроить что-то похуже моего похищения. Кстати, Гоголь собирался выкрасть Амэю, и если бы он не оказался в тех катакомбах вместе со мной, то сделал бы это.
— Амэю? Откуда ты знаешь?
— Знаю. Да не важно, позже он признался мне в этом, ведь думал, что мы оба там умрём.
В дверь постучали, а затем она отворилась. В палату вбежала девочка с каштановыми волосами и бросилась к Дазаю с криком:
— Папа, папа!
Девочка схватила Осаму за руку, прижимая её к своей груди. Следом за Амэей в палату вошла Коё.
— Амэя, а почему ты не спишь, милая? — спросил Дазай. Девочка положила голову ему на грудь, а он поглаживал левой рукой каштановые кудри.
— Коё? — Дазай вопросительно взглянул на Озаки.
— Амэя услышала, что ты в лазарете, и потребовала, чтобы я отвела её к тебе. Она всё равно не спала, поэтому я подумала: "Почему бы и нет?"
Амэя приподняла голову и посмотрела в глаза Дазаю. Точнее, в глаз, который не был закрыт повязкой.
— Папа, тебе больно? — спросила девочка, проводя рукой по забинтованной части лица отца.
— Нет, милая, всё хорошо. Мне совсем не больно.
— Как ты, Дазай? — спросила Озаки.
Дазай закатил глаза, давая этим понять, что его задолбали вопросы о состоянии его здоровья.
— Прекрасно, Озаки-сан.
— Коё, — произнёс Чуя, — я сам заберу Амэю, и мы пойдём с ней домой. Спасибо, что присмотрела за ней.
— Пожалуйста, — Коё развернулась и направилась к выходу. — Выздоравливай. — бросила она, не оборачиваясь, и вышла за дверь.
***
Десять дней спустя Чуя забрал Дазая домой. С его глазом оказалось всё в порядке, на шее остался шрам от ожога и на щеке возле уха, правда последний был едва заметен. Чувствовал себя Дазай прекрасно, и рвался домой уже на третий день, после того, как пришёл в себя. Однако медики настояли на том, чтобы он задержался в больнице на всякий случай. Чуя тоже решил перестраховаться, сказав:
— Дазай, я скучаю, но тебе лучше пока остаться под присмотром врачей. Я буду целыми днями на работе. Вдруг тебе станет плохо, а помочь будет некому? Не для того я спасал твою дрянную шкуру, чтобы теперь, когда весь этот кошмар позади, подвергать тебя опасности.
— Вредная вешалка для шляп, — пробубнил себе под нос Дазай.
— Что? — переспросил Чуя, толком не расслышав слова Осаму, так как сказаны они были очень тихо, но, судя по выражению лица Дазая, Чуя понял, что муж сказал что-то не очень лестное в его адрес.
— Я говорю: "Погода сегодня хорошая", — уже громче сказал Осаму и насмешливо улыбнулся.
— Дазай... ты...
— Кто?
— Просто заткнись!
Такие перепалки, бывало, всё ещё случались между супругами, хотя они давно уже не скандалили, как в былые времена. Ведь всё-таки поняли, что любят и не смогут жить друг без друга. С того дня, как они оказались в отеле в Шварцвальде, Дазай оставил свои попытки как-то унизить Чую, оскорбить, подколоть. Хотя подколы иногда были с его стороны, но редко, и Чуя больше так бурно не реагировал на них.
Прежде чем ехать домой, Дазай с Чуей проведали сына, которого они решили назвать Кин. Осаму пару раз навещал его, пока лежал в больнице, но в палату его не пускали, поэтому он смотрел на него издалека. Врачи сказали, что его пока рано забирать домой, поскольку ребёнок родился слабеньким с весом менее двух килограмм, и что разрешат они его забрать не раньше, чем через две недели.
— Амэя с Коё? — спросил Осаму Чую, когда они стояли возле стеклянной перегородки и смотрели через неё на Кина.
— Да. Сегодня она останется с ней, хочу провести с тобой время вдвоём, — Чуя взял Осаму за руку и посмотрел в карие омуты. — Если ты не против, конечно.
— Я только за, — Осаму с нежностью смотрел в голубые озёра, притянув к себе их обладателя. Тот улыбнулся ему самой тёплой улыбкой, на которую был способен, и поцеловал в губы, а через пятнадцать минут они покинули порт и поехали домой, по пути заскочив в ресторан и заказав с собой Темпура на вынос и дорогое вино.
Приехав домой, мафиози расположились в гостиной, выложив на блюдо Темпура и поставив его на небольшой столик возле дивана. Так же поставили рядом бутылку дорогого вина и разлили его по бокалам.
Удобно устроившись на диване, Дазай взял в руку бокал и, приобняв Чую, притянул его к себе, сделав несколько глотков вина.
— Дазай, я, вообще-то, жрать хочу, — запротестовал эспер, высвобождаясь из объятий возлюбленного и закидывая в рот кусочек Темпура, запивая его вином.
— Хорошо, — не стал возражать Осаму и снова отхлебнул из бокала.
— А ты почему не ешь? — задал вопрос Чуя.
— Да что-то не хочется, — ответил Дазай, снова выпив вина из бокала.
— Не хочется ему. Ты давай тоже ешь, — Накахара строго взглянул на Осаму. — Совсем довёл себя за то время, пока лежал в больнице. Скоро падать будешь от малейшего дуновения ветерка.
— Да ладно, Чуя, не преувеличивай. Меня кормили в больнице, причём неплохо.
— Я вижу, как тебя кормили. Ешь давай и не спорь со мной.
— Хорошо, — с тяжёлым вздохом согласился Дазай и, взяв кусочек мяса, закинул его в рот, запивая вином. Чуя тоже сделал несколько глотков из бокала, после чего снова принялся за еду.
— Как твоя рана? Не беспокоит? — спросил Чуя, разворачиваясь к Дазаю лицом и делая несколько глотков из бокала.
— Почти нет, — ответил Осаму, вновь закидывая в рот кусочек мяса с овощами и отхлёбывая вино из бокала. — На мне всё быстро заживает, как на собаке. Даже шрамов от ожогов почти не осталось.
— Угу, — кивнул Чуя, вытирая руки салфеткой и доливая вино в опустевшие бокалы. Взяв свой в руку, Чуя откинулся на спинку дивана, а Дазай, проглотив ещё несколько кусочков мяса, тоже вытер руки салфеткой и, взяв свой бокал в левую ладонь, также откинулся на спинку рядом с Чуей, приобняв его за плечи правой рукой.
Обняв эспера в ответ, Чуя быстро опустошил свой бокал, ставя его на стол, а так же, забрав бокал из рук альфы, поставил его рядом со своим.
Развернувшись к Дазаю лицом, Накахара обвил его шею руками, неотрывно глядя в глаза цвета виски, и медленно приблизил к нему свои губы. Осаму проник руками под рубашку Чуи и, оглаживая его спину, впился в губы страстным поцелуем. Повалив омегу на диван, он начал быстро освобождать его от одежды, покрывая мокрыми поцелуями лицо, шею и грудь, чувствуя учащённое дыхание возлюбленного и громкий стук его сердца.
Тем временем Чуя быстро расправился с пуговицами на рубашке Дазая, сделав это не совсем аккуратно, оторвав несколько из них, точнее, вырвав их с «мясом», но сейчас обоим мафиози было плевать на одежду: слишком уж они хотели друг друга. Дазай прикусывал кожу на груди Накахары, отчего тот постанывал и выгибался, одновременно с этим пытаясь содрать бинты с груди мужа. Когда, наконец, ему это удалось сделать, он затянул в рот его сосок, слегка прикусив, отчего Осаму застонал, крепко сжав бёдра омеги пальцами.
Накахара потянулся руками к ширинке Осаму и, расстегнув её, стянул брюки с его бёдер вниз вместе с нижним бельём. Дазай привстал с Чуи, стягивая штаны и трусы до конца, после чего принялся целовать его шею. Накахара со стоном откинул голову назад, подставляясь горячим поцелуям, чувствуя, как альфа оставляет на шее засос, после чего его губы вновь накрыли уста Чуи, целуя нежно и горячо. Осаму проник в рот возлюбленного своим языком, углубляя поцелуй, заставляя мужа простонать своё имя.
— Люблю тебя, — прошептал Дазай, ненадолго оторвавшись от любимых губ и тут же снова впиваясь в них поцелуем, на этот раз жадным и требовательным.
Оглаживая тело омеги руками, Дазай спускался поцелуями ниже, покрывая ими шею, грудь и плоский живот эспера, вновь срывая с его губ стоны и заставляя дрожать от желания. Коснувшись языком возбуждённого органа, Осаму обвёл им головку по кругу, а затем затянул его член в рот полностью, сжимая пальцами правой руки яички. Чуя выгнулся, вновь застонав, и толкнулся бёдрами вперёд, проникая глубже. Дазай провёл языком вдоль ствола, обводя каждую венку, затем затянул член в рот ещё глубже и быстро задвигал головой. Потянувшись правой рукой к столу, Осаму взял с него лубрикант. Щёлкнула крышечка, и, смазанный им, палец легко проник внутрь омеги, отчего тот снова выгнулся и задрожал всем телом, двигая бёдрами навстречу руке, пытаясь вобрать в себя палец глубже. Выпустив член изо рта, альфа добавил к первому пальцу второй и задвигал рукой быстрее, иногда разводя пальцы в стороны на манер ножниц, Осаму растягивал партнёра, сам дрожа от нетерпения и желания поскорее им овладеть. Добавив к двум пальцам третий, Осаму задвигал рукой более интенсивно, а вскоре вытащил из Чуи пальцы и, снова воспользовавшись лубрикантом, приставил головку своего огромного возбуждённого органа ко входу в анус. Закинув ноги Накахары себе на плечи, удерживая его руками под ягодицы, Дазай толкнулся внутрь, проникая наполовину и тут же толкаясь в него вновь, со стоном входя до конца. Чуя вцепился пальцами в плечи альфы и вскрикнул, ощутив, как член попал по заветной точке.
Осаму медленно подался назад, затем вновь резко толкнулся вперёд, входя до основания своего органа, тут же подаваясь назад, чтобы через секунду толкнуться вперёд, проникая во всю длину. Вбивая партнёра в диван, Дазай постанывал и срывал с губ Чуи стоны и крики. Его движения стали более резкими, толчки грубыми, руки Осаму всё сильнее сжимали бёдра омеги, оставляя на них синяки, а пальцы Чуи не менее сильно впивались в плечи Дазая, причиняя боль. Однако сейчас Осаму было плевать на неё: из-за сильнейшего возбуждения и кайфа он её просто не замечал, всё быстрее и резче долбясь в податливое тело. Скрипы дивана, тяжёлое дыхание парней, их стоны и шлепки бёдер о бёдра наполнили комнату пошлыми звуками.
Полностью выйдя из Чуи, при этом сорвав с его губ разочарованный стон от неприятного ощущения почти болезненной пустоты внутри, и перевернув парня на живот, Дазай поставил его в коленно-локтевую позу. Снова приставив головку крупного члена ко входу, альфа резко толкнулся вперёд, проникая в омегу до конца и вновь заставляя того застонать, на этот раз от приятного ощущения полной заполненности. Подавшись назад, Осаму вновь резко вошёл до основания члена, и Чуя вскрикнул, двигая бёдрами навстречу его толчкам. Удерживая Накахару за талию одной рукой, Дазай надавил второй ему на поясницу, заставляя прогнуться и вновь застонать, проникая внутрь с характерными хлюпающими звуками, резко двигая его на себя, вбиваясь внутрь омеги всё глубже и яростнее. Пару минут спустя они снова сменили позу, Чуя вновь оказался на спине под Дазаем, а его ноги были закинуты на талию и крепко сжимали бёдра альфы.
Разгорячённое тело Накахары покрывали прозрачные капельки пота. Он интенсивно двигал задницей навстречу партнёру, глядя в потемневшие от страсти глаза своими затуманенными от желания голубыми озёрами сквозь полуприкрытые веки. Дазай всё резче вколачивался в Чую, видя, как он мечется под ним, и чувствуя, что партнёр уже на грани. В какой-то момент, не в силах более сдерживать всепоглощающее пламя, бушующее внутри, дойдя до предела, Чуя выгнулся под Осаму, задрожав всем телом, и с криками излился на свой живот, изгибаясь и царапая его спину, ощущая, как тот со звериным рычанием проталкивает в него узел, изливаясь внутрь.
Минут тридцать спустя после сцепки и нескольких оргазмов во время неё у обоих партнёров, когда узел спал, Осаму вышел из Чуи, обнимая его и удобно устраивая свою голову на плече мужа, чувствуя, как пальцы того зарываются в волосы, и чуть ли не мурлыча от удовольствия, как довольный кот.
— Я люблю тебя, — прошептал Чуя, прижимая альфу к себе крепче.
— И я тебя, Чуя, — Осаму провёл пальцами левой руки по груди Накахары, поцеловав того в ключицу. — Вино будем допивать?
— Да. Только прежде в душ давай сходим.
— Хорошо, — Дазай кивнул и, встав с дивана, поднял Чую на руки.
— Эй, Дазай! — запротестовал тот. — Что ты вытворяешь?
— Ничего. Хочу отнести тебя в душ.
— Но как же твоя рана?
— Чуя, всё нормально.
— Дазай! — всё же пытался возражать эспер, но Осаму чмокнул Чую в щёку и пошёл с ним по направлению к ванной комнате, не обращая внимания на его протесты, хотя, по большому счёту, Чуя не сильно и сопротивлялся. Обвив шею альфы руками, он потянулся губами к его устам за поцелуем, ощущая, как сердце забилось чаще, когда он этот поцелуй получил.