Сборник историй (миди) по соукоку

Огай покинул кабинет Дазая, а тот, схватив телефон, принялся звонить Чуе, однако, как и следовало ожидать, дозвониться он не смог. Компьютерный голос повторял одну и ту же фразу, сколько бы Осаму не набирал номер: «Абонент не доступен или находится вне зоны действия сети. Пожалуйста, перезвоните позднее».

Минут тридцать спустя и сотню безуспешных попыток дозвониться Накахаре, Дазай упал на диван, обхватив голову руками. Находясь в состоянии прострации, он просидел так более часа, думая о Чуе, вспоминая каждое мгновение, проведённое с ним, и свой подлый поступок. Он понимал, что поступает подло, когда бросил любовника, который ждал от него ребёнка. Но, узнав о беременности Чуи, он испугался. Осаму не желал становиться отцом, считая, что ребёнок — это слишком большая ответственность, к тому же с его профессией иметь близких людей было просто опасно, ведь враги могли использовать их против него. А ещё он боялся к кому-либо привязываться, поэтому решил прекратить отношения с Чуей, так как понял, что его довольно сильно влечёт к нему, и дело было не только в сексе. Ребёнок лишь укрепил бы их связь, а этого допустить Осаму не мог, поскольку всегда считал, что чувства делают людей слабыми. Он надеялся на то, что Чуя, который его любил (в этом Осаму не сомневался), всё же сделает аборт, не желая потерять любовника. Но Накахара заупрямился, решив, что будет непременно рожать. От мыслей о том, что ребёнок, которого он не хотел, теперь не родится, на душе заскребли кошки, а к горлу подступил ком.

Думая обо всём этом, Дазай прошёл в кабинет Накахары, сам не зная, зачем себя мучает. Ведь кабинет Чуи всё ещё хранил его запах, и тут Дазаю казалось, что он жив, что сейчас Накахара откроет дверь и войдёт внутрь, ругаясь на него за то, что он посмел вломиться к нему без разрешения. Но Чуя не пришёл и больше никогда не придёт. От осознания этого факта сердце сжималось в груди Осаму, в горле застрял какой-то колючий ком, а на глаза навернулись слёзы. Подойдя к столу Накахары, Дазай провёл по краю столешницы пальцами, прошептав:

— Прости. Я не хотел становиться отцом, делал всё, чтобы ты избавился от ребёнка. И вот моя мечта, можно сказать, осуществилась. Этот ребёнок никогда не родится. Но меня это не радует, мне больно. Из-за того, что ты ушёл навсегда, Чуя. Почему? — шептал Дазай. — Почему я был таким идиотом? Не ценил того, что имел. Не понимал, что за эти несколько месяцев ты стал самым близким и дорогим для меня человеком. Прости меня. Я бы всё отдал, только бы увидеть тебя ещё хоть раз.

Неожиданно в дверь постучали, и Дазай быстро обернулся, ожидая, что зайдёт Чуя и скажет, что это была глупая шутка. Осаму с радостью отдал бы сейчас за это свою жизнь. Он бросился к двери, но, открыв её, увидел вместо Чуи секретаря. Только сейчас пришла в голову мысль: «С чего бы это Чуя стал стучаться при входе в собственный кабинет?»

— Дазай-сан, — сказала девушка, — Мори-сан вас искал и просил, чтобы вы зашли к нему.

Осаму кивнул и покинул кабинет Накахары, отправившись к боссу.

— Мори-сан, — проговорил Дазай, присаживаясь на стул напротив Огая. — Чуя точно там был?

— Его квартира выгорела до тла, но там, где стояла кровать, были обнаружены человеческие останки. Определить, кому они принадлежат, по виду невозможно, но нужно съездить в морг и опознать его вещи. На правой руке трупа были обнаружены золотые часы. Ты не мог бы поехать туда и взглянуть на них? Я помню, что Чуя носил какие-то часы. Думаю, что ты их тоже не раз видел и сразу узнаешь, если это они.

— Да, конечно. Я сейчас же поеду в морг. А что ещё говорили полицейские?

Мори пожал плечами.

— Они мало что сказали. Ты так же должен съездить в участок и узнать все подробности. Мне не верится, что Чуя с его способностью мог погибнуть при взрыве. Хотя если он спал и произошла утечка газа, то Чуя мог угореть и умереть именно от угарного газа, а не от взрыва — всё остальное довершил огонь. Это необходимо выяснить точно, Дазай.

— Хорошо, — Осаму кивнул и покинул кабинет босса.

Когда он приехал в морг, чтобы опознать часы, то все его надежды на то, что это не Чуя был найден в кровати в его квартире, рухнули окончательно. Часы, обнаруженные на правой руке трупа, принадлежали Накахаре; Дазай прекрасно помнил их, ведь сам подарил эти часы Чуе за месяц до того, как они с ним расстались, и Накахара не снимал их даже после разрыва отношений с Осаму.

Работник морга сказал, что от тела практически ничего не осталось и теперь невозможно даже определить, от чего именно наступила смерть: от угарного газа или от взрыва. Съездив в полицейский участок, Дазай выяснил, что квартира Накахары выгорела практически полностью, но особенно сильно пострадала спальня и кровать, а также тело. Полицейский, с которым разговаривал Дазай, сказал, что это довольно странно, ведь эпицентром взрыва стала кухня, а спальня находилась далёко; она должна была пострадать меньше других комнат, но произошло всё как раз наоборот.

— Следов каких-то горючих веществ обнаружено не было, — говорил полицейский, — но складывается такое впечатление, что тело облили бензином или ещё чем-то подобным, чтобы уничтожить его практически полностью и чтобы нельзя было как-то его опознать.

— Вот как? — оживился Дазай, и его глаза при этом радостно засияли. — Чуя был в положении, но в морге сказали, что от тела почти ничего не осталось и невозможно определить, был ли найденный человек беременным, хотя мне также сказали, что погибший точно был омегой. Но разве не должно было остаться каких-то маленьких косточек, принадлежавших плоду?

— Не уверен, но я поговорю об этом с патологоанатомом. Какой срок беременности был у покойного?

— Почти три месяца.

— Возьмите мою визитку и оставьте свой номер. Я вам позвоню, если удастся выяснить что-то ещё.

Полицейский протянул Осаму визитку и взял у него другую с номером Дазая.

— У вас нет биоматериала покойного?

— Даже не знаю. Я посмотрю, может, волосы где-то остались. Вы хотите провести ДНК-экспертизу?

— Да, — полицейский кивнул, и Осаму ушёл, но направился он не в порт, а снова в морг.

На вопрос Осаму о том, что если покойный был беременным, то должны были остаться какие-то останки плода, патологоанатом снова повторил, что их обнаружено не было. Поскольку срок был небольшой, могло ничего и не остаться, учитывая то, что тело сгорело почти полностью.

Дазай поехал к себе домой, решив поискать в своей квартире волосы Чуи, ведь он бывал у него и оставался на ночь, а по утрам расчёсывался его расчёской. Однако волос Накахары Дазай нигде не нашёл, и даже расчёска, которой Чуя обычно пользовался, куда-то исчезла. В кабинете эспера он также ничего не обнаружил. Нигде не было ни единого рыжего волоска.

Телефон Осаму завибрировал. Звонил босс и просил его зайти к нему.

— Удалось что-нибудь выяснить? — спросил Огай, когда Дазай пришёл.

— К сожалению, часы, найденные на трупе, принадлежали Накахаре. Я их очень хорошо помню, это они, — ответил тот.

— А что удалось узнать в полицейском участке?

— Ничего нового. Квартира Чуи, как вы и говорили, выгорела почти полностью.

— Ты думаешь, это всё-таки был он?

— Ну а кто ж ещё мог находиться в его кровати? Патологоанатом сказал, что труп несомненно принадлежит омеге.

— Понятно, — Мори кивнул, встав из-за стола, и прошёлся несколько раз по кабинету. — Очень жаль. Я всё же надеялся, что это не он. Чую никто не заменит, это огромная потеря для Портовой Мафии.

— Да, Мори-сан. Я могу идти? — поинтересовался Дазай, решив не говорить боссу о том, что ему сказал полицейский и о своих подозрениях насчёт того, что Чуя жив. Ведь если он инсценировал свою смерть, чтобы мафия его не искала, то Огай не должен был об этом узнать: если Чую найдут, то казнят как предателя.

— Иди, — разрешил босс, и Дазай пошёл к себе.

Хорошо осмотрев свой кабинет, Дазай так нигде и не нашёл ни одного волоска Чуи, что было очень странно. Складывалось впечатление, что Чуя намеренно всё подчистил, чтобы никто не смог использовать его биоматериал для проведения ДНК-анализа.

Через три дня Накахару похоронили, точнее, те немногие останки, которые остались от его тела. Дазай надеялся на то, что Чуя жив, но уверенности в этом у него не было, поэтому настроение у правой руки босса Портовой Мафии было довольно скверное. До похорон Осаму не прекращал попыток найти что-то, что могло остаться от Накахары, чтобы провести частную ДНК-экспертизу (естественно, он не собирался передавать биоматериалы Чуи полиции, если бы удалось их найти), но безуспешно. Он наведался в квартиру Акутагавы, но и там ничего не нашёл. Спустившись в подвал Портовой Мафии, Дазай открыл камеру, в которой держали Рюноске; стены, пол и дверь в ней были сделаны из специального материала, блокирующего способности эсперов. Посмотрев на охранника, оставшегося за дверью, Осаму сказал:

— Ключ от наручников.

— Дазай-сан, — проговорил охранник, — это же приказ босса.

— Я знаю, — произнёс Осаму. — Ключ.

Охранник, немного подумав, всё же протянул ему ключ. Дазай расстегнул браслеты на руках эспера, сказав:

— Ты свободен.

— Почему ты решил меня выпустить? — спросил Рюноске, посмотрев в карие омуты. — Ведь я пытался тебя убить.

— Чуя не хотел бы, чтобы тебя держали в клетке. Я делаю это в память о нём, — сказав это, Осаму развернулся и вышел из камеры. Позже ему позвонил босс, которому доложили о том, что Дазай отпустил пленника.

— Зачем ты выпустил предателя? — задал вопрос Огай.

— Акутагава не предатель, Мори-сан. Да вы и сами это знаете.

— Но он пытался убить тебя. Ты — моя правая рука и заместитель. Пойдя против тебя, Акутагава пошёл против меня и организации в целом. То есть совершил предательство.

— Он был не в себе, узнав о гибели Накахары, ведь они встречались с Чуей полтора года. Не думаю, что он повторит свою попытку. Мафия и так со смертью Накахары лишилась мощнейшего оружия. Не стоит убивать Акутагаву, ведь организация ослабнет ещё больше.

— Дазай, ты уверен в правильности своего решения?

— Да, Мори-сан, уверен.

Зайдя в кабинет Чуи, Дазай сел за его стол и включил ноутбук, сам не зная, что хочет найти.

Осаму открыл несколько папок, но ничего интересного в них не обнаружил, после чего запустил браузер и просмотрел историю посещения сайтов. Но и там ему не удалось найти того, что могло бы дать надежду или какую-нибудь зацепку.

— Чуя, я обязательно тебя найду, где бы ты ни был.

Дазай выключил ноутбук и покинул кабинет Накахары. Позже он писал ему в соцсетях, просил прощения, умолял вернуться в надежде на то, что Чуя прочитает хотя бы одно из его сообщений. Однако чудо не произошло. Накахара не заходил в свои аккаунты, и от этого на душе Дазая стало ещё паршивее. Осаму всё думал, вдруг он и детектив ошибаются.

— Неужели я выдаю желаемое за действительное? — вслух размышлял Дазай. — Что, если так и есть, и Чуя погиб, а всё остальное — лишь совпадения?

На похоронах Накахары присутствовали все высокопоставленные мафиози и те, кто хорошо был знаком с ним лично. Таких людей насчитывалось больше двухсот. На кладбище яблоку негде было упасть. А когда все разошлись, у свежей могилы остались только Акутагава с Дазаем. Рюноске немного постоял, ожидая, что Осаму тоже уйдёт, но он уходить не собирался. Акутагава сверлил Дазая злым взглядом, затем развернулся и ушёл. Осаму, оставшись один на кладбище, присел рядом с могилой на корточки и, зачерпнув рукой горсть земли и пересыпая её между пальцами, прошептал:

— Прости меня, Чуя. Если бы я мог что-то изменить, я бы всё за это отдал. — Непрошенная слеза скатилась по его щеке и упала на могилу. Дазай провёл на кладбище несколько часов, просил прощения у Чуи и их нерождённого ребёнка; думая, что остался один и никто его не видит, он дал волю слезам. Но, уходя с кладбища, Осаму заметил Акутагаву, который не пошёл домой, а ожидал, когда уедет Дазай, после чего сам направился к могиле Чуи.

Осаму поехал в паб и нажрался там до поросячьего визга, не заметив, как уснул за барной стойкой. Его разбудил бармен, сказав, что паб закрывается. Осаму поднялся со своего места и нетвёрдой походкой направился к выходу. Придя домой, он сразу же уснул, а на следующий день не поехал на работу. Дазай снова пил, а потом ему начал звонить босс, но Осаму на звонки не отвечал.

Он снова заходил в мессенджер, надеясь на то, что Чуя ответит, но напрасно. Абонента не было в сети более четырёх дней. В свои аккаунты в соцсетях Чуя также не заходил примерно столько же времени. Дазай понимал, что если Чуя решил инсценировать свою смерть и оказался достаточно умён для того, чтобы подчистить за собой всё так, что теперь невозможно найти даже его генетический материал, то и в соцсетях он больше никогда не появится.

На следующий день Дазай всё же взял себя в руки и, приняв таблетки от похмелья, отправился на работу. Ему позвонил знакомый из правительства, которого он просил выяснить, не засветился ли похожий на Накахару парень в каком-нибудь аэропорту Японии. Переговорив с ним какое-то время по телефону, Осаму услышал в ответ, что никого, согласно ранее данному описанию, замечено не было.

Эта новость опечалила Дазая ещё сильнее. Он очень надеялся на то, что удастся найти хоть какую-то зацепку, но увы... Осаму попросил знакомого сообщить ему, если похожий на Чую парень всё же будет замечен в каком-нибудь аэропорту, собираясь покинуть Японию.

— Снова тупик, — произнёс Дазай. — Чуя, если ты жив, куда же ты мог отправиться? Стоп, его счета! Нужно проверить все финансовые операции с его банковскими счетами!

И Дазай проверил. Однако, как оказалось, деньги на счетах были на месте и никаких переводов с них за последнее время не осуществлялось, как и снятия наличных, если не считать оплату картой в том или ином супермаркете незадолго до гибели Накахары. Конечно, это ничего не доказывало, ведь Чуя должен был понимать, что по операциям со счетами его легко вычислят и найдут. Но с каждым днём надежда на то, что Накахара жив, становилась всё призрачнее.

Дазай ни на минуту не переставал думать о Чуе и не собирался прекращать поиски, однако старался делать это осторожно: так, чтобы мафия не узнала. Ведь если Чуя был жив и инсценировал свою смерть, чтобы покинуть мафию, это автоматически делало его предателем. А за предательство в Портовой Мафии казнили.

Прошло несколько месяцев, но в своих поисках Дазай не продвинулся ни на шаг. И в конце концов он уже практически ни на что не надеялся. Всё это время Осаму жил этой надеждой, лишь она давала ему какой-то смысл существования, так как после смерти Чуи Дазай понял, что жить ему больше незачем. Он всегда был склонен к депрессии и не раз раньше, впадая в это состояние, пытался покончить с собой. Сейчас, когда надежда на то, что Чуя жив, угасла окончательно, Осаму снова впал в состояние депрессии.

Вот уже неделю он не выходил на работу, а только пил, пытаясь найти в алкоголе утешение. Ему было так легче, ведь алкоголь притуплял чувство вины, и Дазай мог на какое-то время забыться, так как по большей части он спал и ловил глюки. На третий день запоя ему начал мерещиться Чуя. Осаму мог поклясться, что видел его и прикасался к нему. Он просил у него прощения, обнимал, целовал, умолял вернуться, и Чуя, у которого уже был довольно большой живот, говорил, что прощает, что не держит зла, а потом уходил, а точнее, таял, растворялся в воздухе перед глазами Дазая. Осаму плакал, пытаясь ухватить руками пустоту, и молил Чую вернуться, но в какой-то момент понял, что просто сходит с ума или у него началась белая горячка. Однако останавливаться Дазай не собирался. Когда заканчивалось спиртное, он шёл в магазин и покупал ещё. На звонки босса Осаму не отвечал, а если Мори кого-то присылал, то просто не открывал дверь. По истечению недели запоя, Дазаю вновь померещился Чуя. Он звал его, манил за собой пальцем, и Дазай, расплывшись в счастливой улыбке, шёл за ним, даже уже не соображая, что открыл окно и забрался на подоконник. Чуя говорил ему что-то, но Осаму не мог разобрать слов, однако это было и не нужно: он просто шёл за возлюбленным. Дазай сделал шаг, ощутив под ногой пустоту и падая вниз, но вместо того, чтобы встретиться с асфальтом, Осаму больно ударился коленями и животом обо что-то. Не понимая, что произошло, он обернулся назад и встретился взглядом с серыми глазами.

— Акутагава? — произнёс Дазай. — Что ты здесь делаешь?

— Тебя, идиота, спасаю, — последовал ответ.

— Зачем? — задал вопрос Осаму, слезая с подоконника, точнее, подчиняясь руке Акутагавы, который его стащил оттуда. — Разве ты не ненавидишь меня и не желал бы убить?

— Ненавижу, — кивнул Акутагава. — За то, что ты так с ним поступил; за то, что ты всегда так поступаешь с людьми; за то, что не уважаешь и не ценишь других, лишь используешь в своих целях, а потом выбрасываешь, как мусор.

Дазай расхохотался, а когда приступ безудержного смеха прошёл, спросил:

— Тогда я тебя совсем не понимаю. Почему ты остановил меня? Почему не позволил сделать этот шаг?

— Я понимаю, — проговорил Рюноске, — что тебе тяжело. Я видел тогда тебя на кладбище. Видел твою боль, когда ты, наверное, впервые в жизни дал волю чувствам. Если честно, я был удивлён, что они у тебя есть. Мне тоже больно, может быть, хуже чем тебе, но почему я должен страдать один, чёрт возьми?! Если ты сдохнешь, ты осуществишь свою мечту и будешь счастлив, пусть и на том свете. Я хочу, чтобы ты жил и мучился так же, как я. Чтобы ты помнил о том, что сделал, и страдал. Это твоя расплата! И не смей даже пытаться сбежать от неё!

— О, Акутагава, а ты довольно сильно изменился за последние два года или около того. Я помню, было время, когда ты в рот мне заглядывал, желая получить лишь моё одобрение. Что-то я, видимо, упустил.

— Да, было время, когда я нуждался в твоём одобрении, но любовь меняет людей. А я любил. По-настоящему любил одного единственного человека. Пока ты не влез и всё не разрушил. Как думаешь, мог ли я не возненавидеть тебя за это?

— Ты прав, прости. Если бы не я, возможно, Чуя был бы сейчас жив.

— Нет. Я не виню тебя в его смерти, ведь взрыв газа — это случайность, такое с каждым могло произойти. Но я виню тебя в другом.

— Я знаю. Как ты вообще тут оказался? Зачем пришёл?

— Босс отправил меня проверить, как ты.

— Я так и понял. Выпьешь со мной?

— Что-то не хочется, да и тебе пора завязывать с этим.

***

Прошло два года...

Дазаю так и не удалось выяснить, жив ли Чуя, да он сам уже и не надеялся на это. Осаму продолжал жить, хотя больше не видел смысла в своём существовании. Накахару он так и не смог забыть, и боль, несмотря на то, что минуло более двух лет, не стала меньше. За это время Дазай несколько раз пытался покончить с собой, однако эти попытки оказались безуспешными.

А как-то босс вызвал его к себе и сказал, что ему необходимо лететь во Францию.

— Эти наши так называемые «партнёры» нас обманывают. Я хочу, чтобы ты узнал это точно и привёз мне доказательства, а также выяснил, насколько они сильны. Позже решим, что с ними делать. Но, думаю, что придётся уничтожить их организацию, хотя сделать это будет непросто. Был бы жив Чуя, мы разобрались бы с ними в два счёта. Нужно всё хорошо продумать и разработать план.

— Хорошо, босс, — Осаму кивнул.

— Возьми с собой Акутагаву и вылетайте сегодня же.

Позже, после приземления самолёта в Париже, Акутагава спросил:

— И каков план?

— Я проникну на их базу один и выясню всё, что смогу. О тебе они знать не должны. Придёшь туда, если услышишь фразу: «Мне очень жаль, что так вышло». У тебя в ухе микрофон, не вытаскивай его.

— А если тебя схватят?

— В этом и заключается мой план. Иным способом мне туда не попасть. Ты должен находиться не более чем в тридцати минутах ходьбы от вражеской базы, чтобы успеть прийти после того, как фраза будет произнесена.

***

Два часа спустя...

Дождавшись, когда останется в камере один, а в коридоре стихнут голоса, Дазай извлёк из-под бинтов отмычку и расстегнул наручники, а затем открыл замок на двери и покинул темницу.

Дазай почти дошёл до конца коридора, когда услышал чьи-то голоса. Спрятаться было негде, поэтому, выглянув из-за угла и заметив двоих охранников, которые стояли к нему спиной, Дазай незаметно подкрался к ним и, обхватив одного из них за шею руками, легко сломал её. Пока человек падал, а второй с удивлением смотрел на Осаму, потянувшись рукой за пистолетом, он метнул в него нож, который забрал у первого охранника после того, как свернул ему шею. Второй боец, так ничего толком и не успев понять, крякнул и свалился на пол рядом с первым. Из горла у него торчал нож. Забрав у незадачливых охранников пистолеты, Дазай направился к лестнице.

Поднявшись на этаж выше, он убил ножом ещё двоих человек и взял в плен третьего.

— Где у вас серверная? — спросил Осаму, удерживая у горла охранника клинок.

— На третьем этаже. Первая дверь направо, — ответил перепуганный боец.

— Спасибо, — поблагодарил Дазай и перерезал охраннику горло.

Поднявшись на третий этаж и зайдя в серверную, он зарезал ещё нескольких человек, которые находились там, после чего, быстро отыскав нужную информацию, скачал её на флешку. Однако уйти не успел, так как дверь распахнулась и на него направили несколько стволов.

Дазай вновь был брошен в темницу, и на этот раз у него отобрали отмычку. Через тридцать минут в камеру снова вошли. Это был заместитель босса организации. Он направил на Дазая пистолет со словами:

— Я бы позволил тебе ещё пожить пару часов, но вся информация о Портовой Мафии нам давно известна, поэтому вряд ли ты сможешь поведать что-то новое.

— Интересно, кто вам дал всю эту информацию? — спросил Осаму.

— Я бы мог рассказать, ведь ты всё равно через пять минут умрёшь, но...

Мужчина не договорил, услышав звук открываемой двери, он обернулся назад.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он.

— Да так, пришёл помочь.

— Чу-уя? — удивлённо произнёс Дазай, подняв голову и посмотрев на вновь прибывшего, когда услышал до боли знакомый голос.

Накахара ничего не ответил. Он активировал способность и нанёс удар человеку, который держал на прицеле Дазая, взорвав ему голову.

— Тебе нужно уходить, — произнёс Чуя, подходя к Дазаю, чтобы расстегнуть наручники, однако они вдруг сами упали на пол. Чуя с непониманием посмотрел в карие глаза и добавил: — Так ты специально попался во второй раз?

— Наконец-то я тебя нашёл, Чуя, — Дазай обнял Накахару, притягивая его к себе и целуя в губы.

Однако Чуя со злостью оттолкнул от себя Дазая, и тот ударился спиной о стену. Затем нанёс ему удар в челюсть, отчего Осаму свалился на пол.

— Чуя, ты как всегда в своём репертуаре.

— Ты знал, что я жив? Знал, что я работаю на вражескую организацию?

— Узнал недавно. Так как ко мне в руки попала информация о способностях эсперов вашей организации. А много ли в мире существует гравитационных манипуляторов?

— И ты специально всё это устроил, чтобы выманить меня?

— Да, прости. Чуя, я так рад, что ты жив. Ты не представляешь, как я скучал по тебе.

Дазай поднялся на ноги и подошёл к Накахаре, но тот снова его ударил.

— Я не верю твоим лживым словам, Дазай.

— Я не лгу, Чуя. — Осаму сидел на грязном полу, вытирая кровь из разбитого носа, однако он не злился на Чую, считая, что заслужил всё это. Снова поднявшись на ноги, Дазай добавил: — Я люблю тебя. Ты не представляешь, как мне было хреново, когда я думал, что ты погиб. Как сильно я жалел о своём поступке и как хотел тебя вернуть. Даже не знаю, как так вышло, что я дожил до сегодняшнего дня, наверное, всё ради этого момента. Чтобы убедиться в том, что ты жив, и обнять тебя ещё хоть раз. Не гони меня. Дай мне шанс доказать, что я говорю правду, что действительно тебя люблю. Ведь ты тоже любишь меня, и мы можем быть счастливы вместе.

— Да с чего ты взял, что я тебя люблю?

— Разве ты предал бы организацию, на которую работал, ради моего спасения, будь всё иначе?

Неожиданно послышался топот, кто-то начал стрелять. Чуя активировал способность и отправил все пули в обратном направлении. Затем в бой вступили эсперы, и Накахаре пришлось активировать порчу. Через десять минут от базы противника остались только одни развалины. Дазай вынес оттуда Чую на руках и отвёз его в отель. Затем связался с Акутагавой, сказав, что его помощь не потребуется.

— Зачем ты отключил микрофон? — спросил Рюноске.

— Потому что таков был мой план. Вражеская организация уничтожена.

— Что? Как?

— Порчей Чуи. Он жив.

— Что? Дазай, ты не шутишь?

— Нет.

— Я хочу его увидеть.

— Завтра. Сейчас он отдыхает после порчи.

***

Проснувшись среди ночи и ощутив под боком Дазая, Чуя грубо спихнул его с кровати, и тот, упав с неё, больно ударился задницей об пол.

— Чуя, ну что ты творишь? — возмутился Осаму, потирая ушибленный копчик.

— Это я что творю? Это ты что творишь?! Какого хрена ты улёгся со мной рядом?!

— А где мне надо было лечь? На полу? Здесь всего одна кровать.

— Снял бы себе другой номер.

Накахара сел на постели, затем встал с неё и произнёс:

— Мне надо к сыну.

— Он сейчас спит, — ответил Дазай.

— Откуда ты знаешь?

— Чуя, два часа ночи, что он ещё может делать? К тому же я звонил няне, с которой ты оставлял Исаму, когда уходил на работу. Няня согласилась посидеть с нашим сыном до завтра за небольшую доплату.

— С нашим сыном?

— Ну да, он ведь наш. Твой и мой.

Дазай поднялся на ноги, но Чуя тут же его ударил, и он снова оказался на полу.

— Чуя, ну хватит уже.

— Не смей называть его нашим. Он мой, только мой! Ты отказался от него, бросив меня беременным, и ты не имеешь на Исаму никаких прав.

— Почему ты выбрал для него именно это имя? Тебе не кажется, что оно слишком напоминает моё?

— Нет, не кажется. Это вообще не твоё дело. Тебя это не касается.

— Касается. Чуя, ну прости, пожалуйста. Я был таким идиотом! Испугался ответственности, да и считал, что с моей профессией опасно заводить семью. Я не понимал тогда многих вещей так, как понимаю их теперь. Лишь потеряв тебя, я осознал насколько ты мне дорог. Я люблю тебя.

Чуя расхохотался, но, скорее, это произошло потому, что Дазай выглядел нелепо, сидя на полу и признаваясь ему в любви, однако Осаму воспринял его смех как недоверие, поэтому тут же принялся заверять эспера в правдивости своих слов.

— Откуда ты узнал, что его зовут Исаму? — наконец, просмеявшись, спросил Накахара. — У няни спросил?

— Нет. Незадолго до того, как прилетел в Париж, выяснил всё о неком эспере по имени Ямагути Марабу. Кстати, если уж так хотел ото всех скрыться, нужно было взять себе европейское имя и фамилию, причём внешность твоя идеальная подошла бы для этого.

— Я хотел, чтобы осталось что-то, что напоминало бы мне о Родине.

— Не думал, что ты такой сентиментальный, Чуя.

— Ладно, Дазай. Я, наверное, всё же пойду.

— Нет, — Осаму схватил Чую за руку. — Ты издеваешься? Я искал тебя почти два с половиной года, а ты хочешь просто взять и уйти? Я больше никогда тебя не отпущу. Мы всегда будем вместе, если ты захочешь. Поверь моим словам. Я не вру.

— Всё это звучит слишком странно, особенно из твоих уст. Я хорошо тебя знаю, и мне известно, что ты не способен на любовь.

— Мне тоже так казалось когда-то, до того, как мы с тобой начали... Ну ты понимаешь.

— Не понимаю. Начали что? — Чуя посмотрел в карие омуты, пытаясь выдернуть руку. — Трахаться? Давай уже, Дазай, называй вещи своими именами.

— Пусть так. Но я привязался к тебе, а потом понял, что люблю.

— И именно из-за своей большой любви ты бросил меня в таком положении, причём сказал, что я сам во всём виноват?

— Прости, Чуя. Я был придурком. Ну хочешь, тресни меня ещё раз, я же знаю, что ты хочешь этого. Может, тебе станет легче, и тогда, может быть, ты сможешь меня простить?

Дазай потянул Чую за руку, притягивая к себе ближе, и прошептал в губы:

— Я хочу прожить с тобой и нашим сыном всю жизнь. А ещё я хочу, чтобы ты родил мне пятерых детей.

— Что? — переспросил Накахара. — Дазай, ты ебанулся? Каких ещё пятерых детей? Я на такое точно не подпишусь.

— Почему? Ты не любишь детей?

— Потому что рожать больно, и я чуть кони не двинул во время родов.

— Правда? Об этом я не знал. Чуя, по поводу детей: мы ведь всегда сможем договориться. Не хочешь пятерых — давай сойдёмся на четверых.

— Ты сейчас издеваешься?

— Вовсе нет. Просто шучу. Я люблю тебя и соглашусь с любым твоим решением насчёт количества детей.

Дазай склонился к Чуе и накрыл его губы своими, целуя нежно и чувственно, как никогда раньше. Их поцелуи всегда были полны страсти и огня, но сейчас Осаму целовал Чую с любовью и нежностью, пытаясь передать в поцелуе свои чувства. И ему удалось это сделать, потому что Накахара начал отвечать на поцелуй, зарывшись пальцами в каштановые волосы.

Оторвавшись от любимых губ, Дазай прошептал:

— Ты простишь меня? Дашь мне второй шанс?

— Не думай, что я тебе поверил, но, возможно, шанс ты получишь, если Портовая Мафия не казнит меня за предательство.

— Не казнит. Я скажу боссу, что тебя похитили, инсценировав твою смерть, чтобы вынудить работать на себя. Скажем, что всё это время тебя держали в плену. Ведь мы с тобой уничтожили эту организацию, что лишь подтвердит нашу легенду. К тому же босс не знает, что ты работал на них: твоё имя и способность исчезли из списка эсперов организации перед тем, как он попал к Огаю на стол.

Дазай привлёк Чую ближе и снова накрыл его губы своими. На этот раз поцелуй был страстным, отчего у обоих парней участилось дыхание, а сердца забились быстрее. Чуя проник руками под одежду Дазая, оглаживая его тело и сам увлекая его на кровать, а тот быстро расстегнул рубашку эспера и сбросил её на пол. За ней последовали брюки и боксёры эспера. Осаму, воспользовавшись лубрикантом, проник указательным пальцем внутрь парня. Палец вошёл довольно легко, и Дазай, оторвавшись от губ партнёра, неотрывно глядя ему в глаза, задал вопрос:

— У тебя кто-то есть?

— А ты думал, что я буду хранить тебе верность? У меня был один альфа, с которым я познакомился в Париже два года назад. И да, мы всё это время встречались.

— Чуя, после того как ты исчез, точнее, инсценировал свою смерть, я ни разу не был ни с одним омегой.

— Не верю.

— Не верь, но это правда.

— Он не имеет для меня никакого значения, — произнёс Чуя, глядя в карие омуты. — Я был с ним, потому что мне нужен был кто-то, с кем бы я проводил свои течки, чтобы не сидеть постоянно на ослабителях.

Дазай ничего не ответил, а принялся двигать пальцем, нащупывая чувствительную точку, отчего Накахара застонал, прогибаясь в спине и пытаясь насадиться на палец до конца. Вскоре к первому был добавлен второй, Осаму задвигал рукой быстрее, срывая новые стоны с губ партнёра. Спустя минуту таких движений, Дазай протолкнул в Чую третий палец и надавил на простату, отчего тот вскрикнул, прогибаясь в спине сильнее. Целуя партнёра в шею, Осаму вытащил из него пальцы, отчего Накахара разочарованно застонал. Осыпая его грудь поцелуями, Дазай спустился губами ниже, накрывая ими головку сочащегося члена, и провёл языком по кругу. От этих действий Чуя вновь застонал, положив руку на затылок Осаму и заставляя его взять в рот глубже. Заглатывая член до конца, Дазай быстро двигал головой, подчиняясь движениям руки возлюбленного. Через пару минут он выпустил ствол изо рта, целуя живот партнёра и разводя его ноги в стороны, расстегнул ширинку на брюках и сбросил их вместе с трусами, высвободив рвущийся наружу возбуждённый орган. Приставив его к растянутой дырочке и сжав бёдра любовника пальцами, неотрывно глядя в голубые озёра, Дазай толкнулся внутрь, проникая сразу на всю длину и накрывая губы Накахары своими, заглушая стон. Подавшись назад, он снова толкнулся в парня, углубляя поцелуй и проникая ещё глубже. Чуя, оглаживая ладонями спину партнёра, двигался ему навстречу, не в силах сдержать нового стона, ощутив, как член альфы проехался по простате.

Осаму оторвался от губ любовника, подтягивая его к себе ближе и вновь толкаясь внутрь, закинув его ноги себе на талию. Ускорив движения, Дазай проникал в податливое тело с пошлыми хлюпами и шлепками. Чуя, не в силах сдерживать стонов, всё быстрее насаживался на член альфы, сильно впившись в его плечи пальцами.

— Люблю тебя, — прошептал Осаму, резко двигая партнёра на себя и сам не в силах сдержать стона.

С губ Накахары в ответ на эти слова лишь сорвалось протяжное «а-ах», когда Дазай сделал очередной толчок. Осаму всё быстрее вбивался в партнёра, чувствуя приближение разрядки. Чуя, обхватив его талию своими ногами, двигался ему навстречу, также приближаясь к пику наслаждения. Ему казалось, что внутри всё горит и с каждым толчком альфы пламя внизу живота становилось всё сильнее и нестерпимее, а затем произошёл взрыв, растекаясь по телу омеги потоками раскалённой лавы. С криками Чуя излился на свой живот, продолжая двигаться, раздирая спину Дазая ногтями до крови и сильно сжимаясь вокруг члена альфы, чувствуя, как тот проталкивает в него узел, со звериным рыком изливаясь внутрь.

После нескольких оргазмов у обоих партнёров и сцепки Осаму положил голову на плечо Чуи, поглаживая его грудь пальцами.

— Мне так тебя не хватало, — прошептал Дазай, встретившись взглядом с голубыми глазами.

— Я тоже скучал, — тихо проговорил Чуя, положив руку на голову любовника и зарываясь в его волосы пальцами. — Я пытался забыть тебя, но так и не смог.

— Ты простишь меня, Чуя? — в который раз спросил Дазай. Чуя ничего не ответил, лишь тяжело вздохнул и кивнул.

— Я всё хотел спросить, — сказал Осаму. — Что за труп обнаружили в твоей квартире? Неужели ты кого-то убил, чтобы инсценировать свою смерть?

— Я нашёл этот труп в одном из моргов. Не знаю, кем он был. Какой-то бездомный омега. В морге работает мой знакомый, я хорошо ему заплатил, чтобы он передал мне тело и скрыл, что в морге был какой-то бомж и что он исчез.

— Умно. Я, кстати, рассматривал такой вариант и обращался с запросами в морги Йокогамы. Но мне ответили, что ни одно тело не пропадало.

— На то и был расчёт, — Накахара улыбнулся, а Дазай вновь потянулся к его губам своими.

Любовники провели в отеле безумную ночь. Ни одному, ни второму так и не удалось поспать.

Утром парни отправились за Исаму, а вскоре покинули Францию. Акутагава был безмерно счастлив, когда узнал, что Чуя жив. Они встретились в аэропорту, и Рюноске какое-то время всё ещё находился в состоянии шока, не веря своим глазам. Единственное, что его огорчало, так это то, что Чуя вернулся к Дазаю, а не к нему.

— Как же так вышло? Почему все считали, что ты умер? И чьё тело было обнаружено в твоей квартире?

— Понятия не имею, — ответил Накахара, решив озвучить Акутагаве версию произошедшего, придуманную Дазаем. — Мне что-то вкололи, а когда очнулся, то понял, что нахожусь в камере, в которой моя способность не работает. Дазаю удалось меня вытащить.

— Понятно.

Огай также принял версию, рассказанную напарниками, и у него не возникло сомнений в их словах. Да и вообще, верить в то, во что хочется, довольно легко.

Дазай предложил Чуе переехать к нему с сыном, и теперь они жили втроём. Накахара всё ещё относился к словам Дазая с недоверием, однако он решил дать ему шанс, к тому же Чуя его любил и действительно не смог забыть за эти годы. Он часто наблюдал за Осаму и сыном. Дазай оказался хорошим отцом, и Чуя вскоре убедился в том, что он искренне полюбил их ребёнка.

А как-то, когда лежали в постели после бурного секса, у Чуи как раз была течка, Осаму, глядя в лазурные глаза, произнёс:

— Чуя, я хочу, чтобы ты стал моим мужем. Ты выйдешь за меня?

— Ты уверен, что хочешь этого? — спросил Накахара, вспоминая о том, как Дазай однажды сказал ему, что не собирается на нём жениться.

— Конечно уверен. Я хочу этого больше всего на свете. Ведь я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, Дазай. И могу сказать, что я давно тебя простил.

— Значит, ты согласен?

— Да, я выйду за тебя.

— Чуя, а бросай ты пить эти противозачаточные таблетки. Я хочу от тебя ещё одного ребёнка.

— Ты серьёзно?

— Конечно.

— Даже не знаю, хочу ли сейчас этого.

— А я очень хочу.

Дазай потянулся к губам возлюбленного, впиваясь в них поцелуем.

— Я всегда буду рядом, — прошептал Осаму, когда оторвался от любимых губ.

— Я знаю, — ответил Чуя, обнимая Дазая и прижимаясь к нему всем телом, чувствуя желание партнёра и будучи сам не менее возбуждён.