Только не забывай
для меня важно
чтобы вы оставляли
звезды и комментарии,
этим вы помогаете продвигать
историю, и мне от этого
безумно приятно, спасибо❤️
____________________________________
Я резко распахнула глаза.
Мир плыл. Прямо как в воде — будто кто-то размешал реальность. Потолок не стоял на месте, лампа размазывалась перед глазами, и желудок выворачивало так, будто я выпила весь бар ресторана. Я с трудом глотнула воздух, попыталась приподняться, но тело будто налилось свинцом. Ни рук, ни ног — ничего не слушалось.
— Твою ж... — прохрипела я себе под нос, почти беззвучно. Горло сжигало. Как после дыма или... чего-то другого?
Прошло, наверное, пару минут, прежде чем я смогла снова открыть глаза, уже более-менее фокусируясь на пространстве. Мутно, с пульсирующей болью в висках, но я смогла рассмотреть — это не дом. Не ресторан. И вообще нечто между офисом и... бункером? Глухие стены, железные двери, камерный свет. Рядом — трое. Нет, четверо мужчин. В чёрной форме, с гарнитурами. Один стоял у двери, второй — возле окна. Третий проверял что-то в блокноте. А четвёртый... смотрел прямо на меня.
Я села. Резко. Настолько резко, что мир снова поплыл, но я зажмурилась, перевела дыхание — и выдохнула.
— Где я?.. — спросила я хрипло.
Никто не ответил сразу. Только охранник, что стоял у двери, немного повернул голову:
— Всё хорошо, Александра Константиновна. Вы в безопасности.
Опять это «Константиновна». Опять как из другого мира, словно я не я, а какая-то политическая фигура. Я провела ладонью по лицу, пытаясь склеить картинку в голове.
Ресторан...
Крики...
Выстрелы...
Свет...
Голос ведущего — «сладких снов»...
И темнота.
— Валера... — выдохнула я.
Я подняла глаза и посмотрела на охранника. Он отвёл взгляд. Секунда — и всё сжалось внутри.
— Где Валера?! — уже громче, уже срывом. — Где он?!
Тот, что у окна, кивнул:
— С ним всё в порядке. Он приказал доставить вас сюда и обеспечить полную охрану.
— Я хочу его видеть. Сейчас.
— Мы не имеем права без его разрешения... — начал было один из них, но я подняла руку, показывая, чтобы заткнулся. Мне было плохо, мутило, и хотелось крикнуть, швырнуть что-то в стену, но я только села, прислонившись к прохладной стене, и снова зажмурилась.
Мир трещал по швам. Что, черт возьми, произошло?
— Найдите мне телефон. Или пусть он сам сюда явится.
Внутри всё сжималось. Страх. Тревога. И злость — от того, что я снова оказалась в каком-то грёбаном укрытии, не понимая, что происходит и где он.
Где он?..
— Красивая... эй, не нервничай, — голос Крис раздался негромко, мягко, и будто пробрался сквозь весь этот гул в голове. — Всё будет нормально. Слышишь? Всё хорошо.
Я медленно повернулась к ней. Она сидела рядом, без макияжа, волосы собраны в небрежный хвост. Уставшая, бледная, но спокойная. Слишком спокойная, как будто ей уже приходилось переживать такое.
— Что происходит? — прошептала я, не узнавая своего голоса.
— Думаю... в шампанское что-то подсыпали. — Она пожала плечами и вздохнула. — Нас вырубило. Но Вахит всё время был рядом, он сказал, что нас сразу увезли, охрана среагировала. Никто не пострадал из близких. Всё под контролем.
— Под контролем? — я чуть усмехнулась. — Ты это серьёзно?
— Серьёзнее некуда, — спокойно сказала она. — Если бы не Монолит, нас бы не было. Но Валера вытащил. Нас и этот город. Так что просто... поверь, всё нормально.
Мы обе замолчали. В голове как будто гудел поезд. Я не знала, сколько прошло — пять минут? Десять? Час? Но в этой тишине, под давлением тусклого света и безответных мыслей, я вдруг начала чувствовать...
Что-то не так.
Мурашки по коже. Резкий холод. Ладони вспотели. Сердце, ещё секунду назад бьющееся тяжело, теперь колотилось в бешеном ритме — как будто внутри кто-то бил кулаками изнутри. Дыхание стало резким, поверхностным.
— Крис... — выдохнула я, — мне... мне нехорошо.
Она посмотрела на меня, но я уже не видела чётко её лица. Всё плыло, затуманивалось. В висках — будто кто-то вбивал гвозди. Я подняла ладони, дотронулась до лба — он был мокрый от пота. Сердце грохотало, как у зверя, загнанного в клетку. Мне казалось, оно вырвется из груди.
— Чёрт, что за... — выдохнула я, откидываясь назад и сжимая виски.
— Саша?! — Крис резко подалась ко мне, но я уже не могла ни смотреть, ни слушать. В ушах шумело, как будто вода вливалась прямо в мозг. Голова будто раскалывалась пополам. Руки затряслись.
Я не понимала, что со мной. Паника? Остатки того, что было в шампанском? Или что-то ещё?
— Красивая, смотри на меня! Эй! Ты дышишь? — голос Крис стал резче, она встала, подбежала к двери. — Позовите кого-нибудь! БЫСТРО!
Но я уже не слышала чётко слов. Только гул. Только ужас внутри. Что происходит со мной?..
Кто-то поднёс ко мне стакан воды. Пластик — холодный, почти ледяной, он дрожал в моих пальцах. Я сделала несколько глотков, чувствуя, как прохлада разливается внутри, но и как будто ток — удар молнии — прошёл по груди, где-то внутри, прямо в сердце.
Я резко села ровнее. Пульс... бешеный. В голове — щелчок, как будто внутри кто-то шепнул: Сейчас.
Что-то случилось. Определённо. Прямо сейчас.
Я стиснула зубы, зажмурилась. Не дай себе сойти с ума. Не дай. Глубокий вдох. Медленный выдох. Всё. Воздух внутрь, боль — наружу. Я чувствовала, как отпускает. Как спазм уходит. Как дыхание выравнивается.
Я всё ещё ощущала вкус воды — чуть прохладной, почти безвкусной, но такой спасительной. Она текла по горлу, как будто склеивая меня изнутри. Я сделала глоток... и вдруг — будто лезвие скользнуло по груди. Резко. Жгуче. Остро.
Сердце.
Как будто сжалось.
Как будто... кто-то схватил его рукой.
Я резко поставила стакан. Приложила ладонь к груди, к виску — там стучало. Не просто стучало — долбило. Пульс бешеный. Что-то... не так.
— Крис... — прошептала я, но даже не поняла, услышала ли она.
Воздух стал густым. Горло сдавило. Я смотрела в одну точку, в стену, а перед глазами плыло. Меня начинало трясти изнутри. Паника шла от живота, поднималась вверх — к груди, в горло, и будто застревала там, делая дыхание прерывистым.
Внутренний голос кричал: "Что-то случилось. Что-то случилось."
Сзади, чуть в стороне, охранник шагнул к двери. Прижал палец к уху. Что-то услышал. Я навострилась — тело среагировало быстрее, чем мозг.
Он замер. Выражение лица изменилось. Резко.
— Пиздец?.. — выдохнул он. — Жестко? Где?..
Пауза.— Выезжаем.
Мир замер.
Я встала. Даже не поняла как. Просто... ноги сами.
— Что случилось? — спросила тихо.
Молчание. Я повторила, громче:— Что случилось?!
Гул в голове стал глухим, как будто всё, кроме моего вопроса, исчезло. Я видела, как охранники переглянулись. Я чувствовала — это не просто что-то плохое. Это катастрофа.
Молодой охранник, тот, что с краю, шагнул вперёд. Он посмотрел на меня — и в этих глазах было всё: страх, уважение, отчаяние.
И, опустив взгляд, он сказал:— ...авария. Подстроенная. Валерий Станиславович... в очень тяжёлом состоянии. Мы едем туда.
Я не поняла сразу.
Слова как будто пролетели мимо, рассыпались, не сложились в смысл.
— Что? — прошептала я. — Кого?
Он повторил. Медленно.
— Валера. Подстроенная авария. Он... в тяжёлом.
Мир исчез.
Я сделала шаг назад. Что-то во мне оборвалось.
Как будто земля треснула, и я проваливаюсь. Нет воздуха. Нет мыслей. Нет времени.
— Нет... — прошептала я. — Нет. Не может быть. Он... он не может...
Я качала головой, будто это поможет.
Руки затряслись. Ноги подкосились. Я схватилась за стену, за спинку кресла, за что угодно — но всё выскальзывало. Я слышала, как Крис что-то кричит, как кто-то пытается меня удержать, но звук был далёким.
Где он? Как он? Один? Жив ли?..
Слёзы хлынули сами собой, не прося разрешения. Грудь разрывала тишина. Это была не просто боль. Это была потеря части себя. Страшная догадка. Неуверенность. Ужас.
— Отвезите меня к нему... — сорвалось с губ. — Я должна его видеть... Он жив... Он должен быть жив...
Но ответа не было. Только взгляды. Пауза.
И в этот момент меня будто выключили. Свет померк. Сердце сбилось. Ноги предали.
Я рухнула. Прямо в чужие руки.
Темнота обняла меня.
"Не умирай... только не ты..." — было последнее, что пронеслось в голове.
_____
Я открыла глаза.
Резкий свет полоснул по зрачкам, будто лезвием. Белый потолок... стерильный, чужой.
Запах. Больничный. Холодный. Чистый до тошноты.
Мои пальцы сжались в простыню.
Голова тяжёлая. Тело ватное.
Я медленно повернула голову... и увидела Крис.
Она сидела рядом. Маленькая. Сгорбленная.
Плечи вздрагивали от сдерживаемых рыданий. Она закрыла лицо руками, но я видела — она плакала. Сильно. Горько.
— Крис?.. — мой голос был слабым, но этого хватило.
Она вскинула голову, глаза распухшие, лицо бледное. Секунду она смотрела на меня — и в её взгляде промелькнул ужас.
И тут — будто удар в грудь.
Вспышка в голове.
Голос. Воспоминание.
| Авария. Подстроенная. Валерий Станиславович... в тяжёлом состоянии. |
— Где он?! — я подорвалась с койки, сердце колотилось, будто хотело вырваться наружу. — Где Валера?! Что с ним?!
Крис захлебнулась рыданием и покачала головой.
— Крис, скажи мне! — я закричала. — Скажи! Где он?!
Я встала, босыми ногами ступив на холодный пол. Всё тело дрожало. Я словно сорвалась с цепи. Дыхание рваное. В голове звенело.
— ЧТО С НИМ?! — я кричала, не узнавая себя. — ГДЕ ОН, КРИС?!
Слёзы катились по щекам, но мне было плевать. Я швырнула поднос с тумбочки, он с грохотом полетел об стену. Раздался звон.
Крис вскрикнула, вжавшись в стул.
Я схватилась за кардиомонитор — он загудел, провода потянулись, но я сорвала их с себя, не чувствуя боли. Всё внутри разрывалось.
В этот момент дверь распахнулась.
— Саша! — голос. Резкий. Мужской.
Я обернулась.
На пороге стоял Вахит.
Он не сказал ни слова. Просто подскочил ко мне и крепко обнял, прижал к себе.
Я билась в его руках, кулаками била по его груди.
— Отпусти! — кричала я. — Пусти меня к нему! Пусти! Я должна его видеть! Пусти меня! Он... он...
— Тссс... — Вахит прижал меня крепче. — Он жив. Он жив, слышишь меня? Сложно, очень тяжело, но он жив.
— Где он?! — я захлёбывалась в истерике. — Я должна быть рядом! Я не прощу себе, если...
— Саша. — Голос Вахита был низким, почти рычанием. — Ты сейчас ему нужна. Но не такой. Ты нужна ему сильной. Ты слышишь меня?
Я медленно обмякла в его руках.
Слёзы заливали лицо.
Боль внутри была такая сильная, что казалась физической.
— Я не переживу, если с ним что-то случится... — прошептала я, почти не слыша себя. — Он — это... это всё.
Вахит не отпускал меня. Только гладил по волосам и повторял:
— Он жив. Он держится ради тебя. Ради нас. Мы справимся, слышишь? Мы вытащим его. Обещаю тебе, Саша.
И я, как ребёнок, сжалась в этом обещании.
Потому что иначе — я просто не выдержу.
Я шла по коридору больницы, держась за Вахита, будто за последнюю опору в этом рушащемся мире. Мои шаги были нетвердыми, каждый вдох будто разрывал лёгкие. Всё внутри горело — тревога, страх, боль. Я не помнила, когда в последний раз плакала так долго и безостановочно.
Нас остановили у дверей с красной табличкой "Реанимация. Посторонним вход воспрещён."
Я вцепилась в ручку.— Пожалуйста... — мой голос дрогнул. — Мне надо его увидеть...
Вахит только кивнул медсестре, та исчезла за дверью. Прошла, наверное, вечность. Пока она не вернулась — и не сказала:— Доктор сейчас выйдет.
Сердце замерло.
Двери распахнулись.
На пороге стоял мужчина лет пятидесяти, в зелёной форме, с усталым, сосредоточенным лицом. На лице – следы напряжённой работы, глаза покрасневшие. Руки — в перчатках, в пятнах крови.
Я подалась вперёд.— Что с ним? Что с Валерой?
Доктор посмотрел прямо на меня. Его взгляд был не холодным — он был... человечным. Но правдивым.
— Он жив, — сказал он тихо, — но состояние тяжёлое.
И начал говорить.
Слова падали, как камни.
Черепно-мозговая травма. Сотрясение тяжёлой степени. Ушиб мозга. Субарахноидальное кровоизлияние.
Бог мой...
— У него также хлыстовая травма шеи — связки, мышцы... растяжения, микроразрывы, — продолжал врач. — Ребра — пятое и шестое — трещины, без смещения. Ушиб грудной клетки. Ушибы лица. Ссадины. Шок первой степени.
Я кивала. Просто чтобы не потерять сознание.
Слова звучали, будто в вакууме. Я не чувствовала тела. Только сердце. Оно билось, будто хотело вырваться наружу.
— Что с сознанием? — спросил Вахит, голос глухой.
Доктор вздохнул.— Он был в коме. Несколько часов. Потом — сопор. Сейчас — глубокое оглушение. Он не разговаривает. С трудом реагирует на боль. Но дышит сам. Давление нестабильное, но держится.
— Память? — выдавила я.
Доктор сжал губы.— Посттравматическая амнезия. Он не помнит последние пять лет. Не помнит аварию. И первые часы после неё. Он частично не узнаёт, где он. Не понимает, почему здесь. Есть антероградная амнезия — сложно формировать новые воспоминания. Но это постепенно проходит.
Мои губы задрожали.— Он... он не вспомнит меня?
Врач помолчал.— Он вспомнит. С большой вероятностью. В течение месяца, максимум — полутора. Функциональное повреждение, без массивных кровоизлияний. Просто нужно время.
И... любовь рядом.
Я прикрыла лицо руками. Сердце распласталось под его словами.
— Сейчас вам лучше подождать. Мы стабилизируем его. Он в надёжных руках. — Врач кивнул и ушёл.
Я стояла. Не шевелилась. Не дышала.
А потом обернулась к Вахиту:— Он... меня не узнает? Сейчас?
Он посмотрел в мои глаза.— Узнает. Сердцем. Даже если память молчит.
И я просто кивнула.
Я знала. Он — мой. И я его вытащу. Даже из самой глубокой тьмы.
Я стояла, вцепившись пальцами в край подоконника, облокотившись о холодное стекло смотрового окна в реанимационный бокс. За ним — он. Валера.
Только тело. Он лежал на высокой больничной кровати, откинувшись в белые простыни, будто просто спал — но это был не сон. Это было... затишье. Между мирами. Лицо — бледное, почти синеватое, с множеством мелких ссадин и двумя тёмными полосами под глазами. На виске — тонкая трубка. К голове — провода. Грудь — обнажена, прикрыта только пластинами ЭКГ, которые отслеживали его дыхание и пульс. Его любимое тело, такое сильное, уверенное, — сейчас казалось хрупким, почти детским.
Бог мой...У него даже не шевелился палец.
Только звуки аппаратуры.
Пик. Пик. Пик. Ритм. Его сердце ещё борется.
Моё — нет. Моё уже сдалось, осталось только снаружи — на этой стороне стекла, где нет права на слёзы.
Но я всё равно... выдохнула, и слёзы хлынули. Молчаливые. Без рыданий. Просто текли, капая на подоконник. Я даже не вытирала их. Пусть.
Я провела ладонью по стеклу.— Валера... — прошептала. — Ну пожалуйста, очнись...
Как будто он мог услышать.
Я хотела повернуться и уйти. Правда. Но не смогла.
Я стояла и смотрела. Минуту. Десять. Полчаса. Час. Не знаю.
Каждый вдох, каждый пик — я ловила их всем телом.
— Видишь, я рядом, — снова прошептала я. — Я дождусь. Даже если ты никогда меня не вспомнишь, я всё равно останусь. Пока ты жив — и я есть.
Сзади подошла медсестра.— Вам нужно отдохнуть... — сказала она тихо, бережно.
Я покачала головой.— Нет. Я просто... ещё немного.
Она кивнула и ушла.
А я осталась.
И стояла. Пока он не проснётся. Пока не заговорит.
Пока снова не увидит меня своими глазами.
Может, он меня не помнит. Но я — помню.
И этого пока достаточно.
_____
Я не знала, сколько времени прошло. Может, час. Может, день. Всё вокруг будто затерялось в вязком тумане. Я стояла у стекла и смотрела на него, не отрываясь. Он всё так же лежал неподвижно, будто из фарфора. Мой Валера. Такой сильный. Такой живой всегда. А сейчас — холодный, безмолвный, чужой.
Сзади послышались осторожные шаги. Я не обернулась. Не могла.
— Саша... — это был голос Крис. Тихий. Осторожный. Почти дрожащий.
Рядом с ней подошёл Вахит. Он встал чуть позади, молчал, как обычно. В нём всегда было это спокойствие, железное. Но сейчас даже он выглядел напряжённым.
— Он не проснётся сегодня... и, возможно, не завтра, — осторожно начала Крис. — Врачи говорят, нужно время. Много времени...
Я молчала.
— Ты должна отдохнуть, — продолжил Вахит, ровно, но мягко. — Поехали домой, мы тебя отвезём. Ты вымоталась, тебе нужно хотя бы пару часов сна. Мы потом вернёмся.
— Нашли их? — выдохнула я, не отводя взгляда от стекла.
Они переглянулись. Вахит сжал челюсть и чуть кивнул.
— Тени уже ищут. Всех. Они будут наказаны, — сказал он глухо.
— Наказаны? — я медленно повернулась к ним. Мои глаза налились яростью и солью. — Этого мало. Вы слышите? МАЛО. Они должны быть убиты. До последнего. До. ПОСЛЕДНЕГО.
Крис протянула руку, тронула меня за плечо.
— Саша... всё будет. Клянусь. Валера отомстит. Даже если сам сейчас не может — за него это сделают. Мы сделаем.
Я смотрела на неё, и губы задрожали.— А если он не вспомнит меня? — прошептала я. Голос сорвался. — А если я останусь в его памяти как пустое место? Как просто... никто?
Моё тело дрогнуло. Я прикрыла лицо ладонями, и слёзы, которые я пыталась сдержать, вырвались наружу, горячие, обжигающие, тяжёлые.
— Я не могу без него... Понимаете? Я не умею без него. Я не знаю, как жить, если он не посмотрит на меня так, как раньше. Если он не узнает мою руку, мой голос, мои глаза... Если всё, что между нами было, просто исчезло... как будто ничего и не было...
Крис тут же обняла меня крепко, прижала к себе.
— Он вспомнит, слышишь? Ты — часть него. Он не сможет не вспомнить. Это временно. Всё вернётся. Вы ещё будете смеяться над этим. Я тебе клянусь.
Я всхлипнула в её плечо, вцепившись пальцами в рукав пальто.
А Вахит стоял рядом. Молча. Но его взгляд был наполнен железной решимостью. Он никогда не бросал слов на ветер. И если он пообещал, что найдёт виновных — значит, эти люди уже подписали себе приговор.
Я выдохнула. Тихо. Судорожно.— Ладно... но только на пару часов. Только если вы привезёте меня обратно, как только я проснусь.
Крис кивнула и поцеловала меня в висок.— Мы всё сделаем. Ты не одна. Мы рядом.
А я снова посмотрела на стекло.
Он всё так же лежал, неподвижно.
Но я знала. Он слышит. Где-то там, внутри. Он держится. Ради меня.
Мы вышли из больницы в тишине.
В городе была ночь, воздух был тяжёлым, пропитанным влажностью, запахами асфальта и чужой боли, которая будто витала в каждом дыхании. Машины сновали по дороге, равнодушные, чужие. Люди шли мимо, кто-то смеялся, кто-то спешил домой — как будто ничего не произошло. Как будто там, за стеклом, не лежал мой мир, отключённый от жизни.
Охрана открыла передо мной дверь машины. Я молча села внутрь, даже не вспомнив, как это сделала. Всё происходило на автомате, как будто кто-то другой управлял моим телом.
Крис села рядом, её глаза были красными, но она старалась держаться. Она крепко сжала мою руку.
— Мы скоро будем дома, — прошептала она.
Я только кивнула. Слов было слишком много внутри, и от этого ни одного не рождалось вслух.
Вахит сел на переднее сиденье рядом с водителем. Он сразу отдал короткое указание:— Дом. Валеры. Быстро.
Машина тронулась с места. Я прижалась лбом к холодному стеклу и смотрела, как проплывают фонари, прохожие, вывески. Всё вокруг казалось чужим, не моим. Внутри было пусто. Будто из меня вынули что-то жизненно важное, оставив только оболочку, набитую тревогой, болью и страхом.
— Как ты? — осторожно спросила Крис.
Я не ответила. Только снова посмотрела вперёд. Вахит обернулся на секунду через плечо. Он ничего не сказал, но в его взгляде было всё.
Он тоже волновался.
Дорога заняла не больше получаса, но для меня это был целый век. И вот — знакомые ворота. Дом. Наш дом. Где он смеялся. Где пил кофе по утрам. Где прижимал меня к себе, целовал в шею и говорил: «Ты моя».
Я не сдержалась. Слёзы хлынули без предупреждения. Но я быстро вытерла их рукой, будто хотела стереть всё это вместе с ними.
Ворота распахнулись. Машина медленно въехала во двор. Всё было так же. Даже свет в окнах был тёплым. Обычный.
Только вот...
...его не было на крыльце с сигаретой, не ждал, не усмехался.
Вахит вышел первым, потом открыл дверь мне. Я шагнула наружу, тяжело. Ноги будто налились свинцом.
Мы поднялись по ступенькам. Охрана уже ждала у входа, кто-то держал мою сумку, кто-то включил свет. Я машинально кивнула и прошла в дом.
Дом пах им.
Я замерла в коридоре, вслушиваясь в тишину.
— Я дома... — прошептала я еле слышно.
Но ответа не было.
— Мне нужно отъехать, — негромко сказал Вахит, когда мы только вошли в дом. — Я заберу вас утром. Постарайтесь отдохнуть.
Мы с Крис молча кивнули. Он задержался у двери на миг, оглядел нас внимательно, будто пытался запомнить, будто не хотел уходить. Потом всё же шагнул за порог, и дверь тихо закрылась за ним. Остались только мы. Тишина. И всё, что внутри неё.
Я не проронила ни слова. Просто развернулась и пошла в ванную, как будто это было единственным способом не сойти с ума.
Включила воду. Шум воды был успокаивающим, ровным, почти нежным. В паре из-под крана было что-то тёплое, живое. Хоть что-то.
Пока ванна набиралась, я пошла в спальню. Открыла дверь. И застыла.
Полумрак. Сумеречный свет скользнул по стенам. И запах...
Запах был его.
Тот самый. Смешанный с духами, табаком и чем-то ещё. Теплом. Безопасностью. Валерой.
Меня прорвало.
Слёзы. Беззвучные, тёплые. Потекли по щекам, не спрашивая разрешения. Я подошла к кровати, тяжело села на край и дрожащими руками потянулась к подушке.
Я прижала её к лицу, вдохнула глубоко. И ещё.
Боже. Этот запах. Он тут. Он будто сидит рядом.
Я качалась вперёд-назад, уткнувшись лицом в подушку, и плакала, как в детстве. Сдавленно, тяжело. Сливаясь с этим запахом, с этой пустотой.
— Вернись... — шептали мои губы. — Ты же обещал... ты же всегда говорил, что найдёшь меня. Так найди. Сейчас. Сейчас...
Когда дыхание начало сбиваться в рыданиях, я заставила себя встать.
Я сняла платье, достала полотенце и его футболку — самую обычную, чёрную, широкую — ту, что он надевал дома. Потом вернулась в ванную. Вода почти дошла до края.
Я залезла в неё, медленно. Горячая, почти обжигающая. Как будто пыталась выжечь из себя эту боль. Я опустилась в воду полностью, только лицо оставив над гладью. Закрыла глаза.
Слёзы продолжали идти, не останавливаясь. Они смешивались с водой, и было уже не понять — это капли из глаз или от пара, наполнившего комнату. Я лежала так... час? Больше? Время исчезло. Всё исчезло.
— Только не забывай меня... — прошептала я сквозь рыдания. — Пожалуйста... хоть не забывай...
__________
ТГК: Пишу и читаю🖤
оставляйте звезды и комментарии ⭐️