глава 25. Перт
Через час я стучал в дверь номера люкс и готовился к неизбежной взбучке, которая наступит, когда Марк откроет дверь. Ладно, может, это было преувеличением, потому что Марк не был драчуном в группе, но всё же. Почему я думал, что это хорошая идея? Я не видел парня много месяцев, с тех пор, как вышел из звукозаписывающей студии. Я подумал, что этим последним движением обрежу все нити.
Но, чёрт, он годами обрывал мне телефон, ну и что, если что‑то было не так? Он не мог сказать мне всё по телефону? Я может и ушёл при плохих обстоятельствах, но не хотел никому из этих парней ничего плохого. В моём желудке скручивалась нервозность, будто я собирался встретиться с незнакомцем, а не с кем‑то, кто был мне братом много лет.
Дверь в номер распахнулась, а за ней стоял Марк в белом отельном халате, скрывающем его фигуру. На его лице засветилась огромная улыбка, когда он притянул меня в объятия, выбивая воздух из лёгких.
– Чёрт, приятно тебя видеть, – сказал он, крепко сжимая меня и хлопая одной рукой по спине.
Не тот холодный приём, которого я ожидал.
– Эм, привет, – выдавил я, когда он снова сжал меня и, ослабив хватку, схватил за руки.
– Чёрт, приятель. У тебя теперь фигура как у зверя. Готов поспорить, ты сможешь отжать меня как штангу, – подмигнув, он отпустил меня и кивнул, чтобы я шёл за ним.
– Да, я узнал, что виски не продукт питания, – сухо сказал я.
– Это кощунство, и ты это знаешь.
Пока мы проходили мимо спальни и гостиной, стало очевидно, что Марк пригласил пару гостей после вчерашнего концерта.
– Не обращай внимания на беспорядок, – сказал он, дёргая запястьем в сторону простыней, подушек и пустых бутылок от алкоголя, разбросанных по полу.
– Снова играешь с фанатами? – спросил я.
– В этом нет необходимости. Оказывается, здесь есть школа дизайна, полная симпатичных молодых парней, готовых пососать член, – он указал жестом на обеденный стол перед балконом, где стояло несколько блюд с серебряными крышками, а также графины с соком и водой. И, конечно же, мини‑бутылочки алкоголя. – Садись, садись.
Я сел лицом к балкону, а Марк занял место во главе стола. На нём мог быть только халат – не то чтобы меня это волновало, потому что я видел его в меньшем наборе одежды – но в какой бы он ни был одежде, можно было понять, чем он зарабатывает на жизнь. Его короткие тёмно‑каштановые волосы немного отросли с тех пор, как я видел его последний раз, и они были взъерошены, будто кто‑то запускал в них руки всю ночь, и его губы вечно были немного надуты, что противоречило его обычно холодному нраву.
Он поднял одну из крышек и принялся за пару сваренных яиц.
– Не голоден? – спросил он.
– Я поел, перед тем как прийти.
– Ааа, – он закончил нагружать тарелку едой, а затем взял пачку сигарет со стола и вытащил одну. Он прикурил, сделал глубокую затяжку, а затем, на выдохе, произнёс: – Прошло слишком много времени, Перт.
– Я знаю, – я потёр челюсть, щетина колола мне пальцы. Мне следовало побриться, но Сэйнт упоминал, что ему нравится это ощущение. И я подумал, что щетина останется. – Я думал, ты бросил?
Марк опустил взгляд на сигарету между своих пальцев.
– Бросил, но последние несколько месяцев были ужасно жёсткими.
Вместо злости из‑за всей ситуации я испытал чувство вины после его слов. Я засунул его куда подальше и налил себе стакан воды.
– С тобой сложно связаться. Почему так? – спросил он.
– Не думал, что нам есть о чём говорить.
Он сузил свои карие глаза.
– Как ты это понял? Я знаю о тебе всё до мелочей, кроме того, где ты был последние месяцы.
– Я подумал, что лучше разойтись без ссор и скандалов.
Казалось, Марк обдумывал это, стряхивая пепел в пустой стакан.
– План рассказал мне, что тогда тебе сказал.
Я фыркнул.
– В который раз?
– Когда сказал тебе, что мы держали тебя только потому, что искать замену было хлопотно. Он напился до сумасшествия, Перт. Ты же знаешь, что мы так не думали.
– Очевидно, кое‑кто думал, – сказал я, закатывая рукава до локтей, чувствуя желание защититься. – Судя по тому, что он говорит обо мне журналистам, он всё ещё так думает.
– Он говорит не за всех нас. Я говорил ему прекратить этот бред.
– Плана невозможно контролировать.
Марк сжал губы.
– Нет, невозможно. Он становится психопатом, когда не получает того, чего хочет, – он сделал ещё одну затяжку сигаретой и выдохнул дым в сторону, подальше от меня. – Остальные из нас так не думают, вот и всё, что я хочу сказать.
Я кивнул, думая над этим. Это был способ Марк прояснить атмосферу и восстановить репутацию, и я полагал, что мне нужно оставаться непредвзятым. Легче сказать, чем сделать, с багажом размером с грузовик.
– Есть кое‑что ещё, и я хотел сказать тебе первым...
О боже. Я приготовился для всего, что могло быть после этих слов.
– Мы меняем название.
Я уставился на него, остолбенев, не моргая долгую минуту.
– Что вы делаете?
– Нам нужен свежий старт, приятель. У нас новый певец, новая музыка. Другой стиль. Мы считаем, что для нас это будет хорошим шагом.
– Вау, – я ощетинился, раздражённый тем, что меня вообще волнует, как они себя называют, но ощущение было такое, будто меня стирают из памяти.
– Даже не думай об этом, – сказал он, наклоняясь, чтобы указать на меня своей сигаретой. – Ты был «ТМТ», Перт. Не только лицо. Ты был тем, на кого все приходили посмотреть. Ты ведь это знаешь, верно?
– К чёрту это. Мы все были заодно.
Марк покачал головой.
– Прямо сейчас там очень жёстко. Ты ничего не знаешь, потому что тебя там не было, но нас там убивают.
Я скрестил руки на груди.
– Ты мне не веришь? – произнёс он. – Остальные парни не полетели на следующий концерт, как я тебе сказал. Они полетели домой.
Это привлекло моё внимание.
– Что? Почему?
Мин налил немного воды в свой стакан с пеплом, а затем бросил внутрь сигарету.
– Тур закончен. Остальные концерты отменили. Звукозаписывающая компания дышит нам в спину, требуя чего‑нибудь нового, изменений.
Я не мог поверить в то, что слышал. Я понятия не имел, что всё стало так плохо, и хоть малейшая часть меня чувствовала себя защищённой, по большей части я чувствовал грусть, что то, что мы создали, умирает.
Я провёл рукой по волосам и посмотрел на Марка.
– Я не знаю, что сказать.
– Скажи, что ты чувствуешь. Ты чертовски рад.
– Я не рад. Я ушёл из группы не с надеждой на то, что вы все сгорите. Мы надрывали задницы, так что соберись, Марк, и вернись туда.
Уголок его губ приподняла одобряющая улыбка.
– Вот и он.
Я закатил глаза, но поворот разговора заставил меня расслабиться. Это напомнило мне о ранних временах, когда мы тусовались как друзья, без политики группы.
– Так что, – произнёс я, – какое новое название?
– Всё ещё обдумываем парочку. Я дам тебе знать.
– Не забудь.
Марк снова начал есть и поднял взгляд на меня.
– Ты всё ещё пишешь?
– На самом деле, да, – мои мысли вернулись к вчерашнему приватному концерту с Сэйнтом, и мне пришлось быстро забыть об этом и положить на колени салфетку. – Это, эм, довольно вдохновлённо. Очень отличается от всего, что я делал раньше, но я думаю, что это хорошее направление. Надеюсь, во всяком случае.
– Чувак, это отлично, – сказал он с искренним восторгом в глазах. – Можно мне послушать?
– Серьёзно?
– Нет, я над тобой стебусь. Да, серьёзно.
Внезапно я почувствовал стеснение из‑за того, что написал. Не потому, что мне было стыдно, а потому, что песни были чертовски подробными, и я ни за что не собирался петь их наедине кому‑то, кроме Сэйнта.
– Может, в другой раз, – сказал я ему, ёрзая на месте. Проблема была ещё в том, что хоть мы и были близки, у нас была история, никогда не знаешь, что у тебя украдут. – И как, эм... ты знаешь. Он. Как он работает?
– Новичок? – Марк усмехнулся, когда я отказался произнести его имя. – Как я и говорил, на нас сильно давят, но этот парень? Новичок? Он хорош. Чертовски, великолепно хорош. Как только мы разберёмся с этим новым дерьмом, люди подавятся своими словами, приятель.
Я разрывался – с одной стороны, я не хотел, чтобы кто‑то думал, что может прийти и заменить меня, и упаси бог, чтобы кто‑то говорил: «Какой Перт?». Но с другой стороны? Мне не нравилось, что «ТМТ» проходит через плохое, которое происходило с ними прямо сейчас, и давайте на чистоту – я тоже давно не был для них хорошим вариантом. И они заслуживали кого‑то, кто, как и я, заслуживал шанс найти свой путь. По крайней мере, это был зрелый взгляд на вещи. Мне всё ещё хотелось придушить этого новичка.
– Я... рад это слышать, – медленно произнёс я.
Марк улыбнулся.
– Бред.
– Может, радость не подходящее слово, – сказал я, мои губы изогнулись. – Но это я ушёл. Нельзя ожидать, что вы будете вечно без меня горевать.
– Горевать без тебя? Твою мать. Почему, по‑твоему, я звонил тебе десять миллионов раз за последние месяцы?
– Чтобы разорвать мою задницу на ещё одну.
– Эээ. Жизнь слишком коротка, приятель. Но я не говорю, что не оценил бы предупреждения, ты меня понимаешь?
Я кивнул.
– Мне следовало разобраться с уходом по‑другому, – признал я. И это было самое близкое к извинениям, что они когда‑нибудь от меня получат.
– Да, следовало, – сказал он. – Я неделями проклинал твоё имя. Но теперь я понимаю. Я знаю, почему ты сделал то, что сделал. И я думаю, что так было лучше для всех нас.
– Согласен, – и затем, чтобы сравнять игровое поле, я произнёс: – Я даже не знаю, какого чёрта я здесь делаю, Марк. Я никогда раньше этого не делал. Никаких сделок, никаких продюсеров. Я делаю всё сам и понятия не имею, услышит ли это кто‑нибудь когда‑нибудь, кроме меня.
«И Сэйнта».
Марк прикурил ещё одну сигарету.
– С тобой всё будет хорошо. Ты пишешь хорошие песни. Материал не для «ТМТ», но ты хорошо справишься сам.
«Чёрт» , – подумал я, отводя взгляд. Что это было за чувство в моей груди? Это моё сердце выросло в три раза?
– И, эй? – Марк потянулся через стол, чтобы положить руку мне на плечо. – Если я тебе нужен, позвони мне, мать твою. У тебя есть мой номер. Я не хочу, чтобы мы с тобой находились в одном городе и игнорировали друг друга. Ты меня понимаешь?
Я улыбнулся, первой искренней улыбкой с тех пор, как вошёл в номер. У нас всё будет в порядке, у нас с Марком.
– Да. Да, я тебя понимаю.
– Я тебя люблю, приятель, – сказал он, сжимая моё плечо. – Правда. Мы прошли через слишком много плохого , чтобы сейчас ненавидеть друг друга.
Боже, когда он повзрослел, и почему я не мог сделать ничего, кроме как кивнуть?
Рука Марка исчезла с моего плеча, и он взял свой напиток.
– Вызови у меня гордость и, может быть, я когда‑нибудь разрешу тебе выступать у нас на разогреве.
Я покачал головой и чокнулся с ним стаканом.
– К чёрту. Может, я разрешу вам выступать на разогреве у меня.