Тонкая нить
Утро в школе было пропитано тревожным ожиданием, но для Чонгука каждый звук — скрип стульев, шёпот учеников, шаги в коридоре — казался громче обычного. Последние дни натянули его нервы до предела: угрозы Минсока, взгляды коллег, неугасающее притяжение к Тэхёну. Он повторял себе, что пора остановиться, но сердце билось громче разума, стуча в груди, как барабан.
Первый урок прошёл в каком-то лихорадочном тумане — он объяснял материал, но его мысли были в учительской, где он собирался встретиться с Тэхёном. На перемене он шагнул туда, сжимая кулаки, чтобы унять дрожь в пальцах. Дверь закрылась за ним с тихим щелчком, и его взгляд тут же нашёл Тэхёна.
Тот стоял у окна, облитый утренним светом, как воплощение запретного желания. Рубашка висела на нём небрежно, расстёгнутая до середины груди, обнажая напряжённые линии ключиц и твёрдую кожу, где проступали лёгкие тени мышц. Галстук болтался, едва держась, а тёмные волосы падали на лоб, слегка влажные от пота, будто он уже предвкушал, что сейчас произойдёт. Когда он обернулся, его глаза — тёмные, глубокие, с голодным, почти звериным блеском — поймали Чонгука, притягивая его без шанса на сопротивление.
— Я ждал тебя, — сказал Тэхён, его голос был низким, бархатистым, с хриплым оттенком, от которого по спине Чонгука пробежала волна жара.
Чонгук повернул ключ в замке, его пальцы дрожали от смеси страха и предвкушения. Он хотел сказать, что это конец, что они должны быть разумнее, но вместо этого шагнул вперёд, сокращая расстояние до опасной близости.
— Нам нужно остановиться, — выдохнул он, но слова утонули в воздухе, пропитанном их общим электричеством.
Тэхён улыбнулся — медленно, хищно, с той дьявольской уверенностью, что сводила Чонгука с ума. Он подошёл ближе, его шаги были мягкими, но уверенными, как у пантеры, крадущейся к добыче. Его рука скользнула к щеке Чонгука, большой палец провёл по нижней губе, слегка надавливая, пока Чонгук не приоткрыл рот, чувствуя, как жар от этого прикосновения растекается вниз, к самому низу живота.
— Ты правда этого хочешь? — прошептал Тэхён, наклоняясь так, что его горячее дыхание обожгло губы Чонгука, а его запах — смесь кофе, кожи и мускуса — ударил в голову, как крепкий алкоголь. — Или ты боишься того, что я с тобой сделаю?
Чонгук стиснул зубы, его сердце колотилось так, что казалось, оно разорвёт грудную клетку. Он хотел оттолкнуть его, сбежать от этого безумия, но вместо этого его рука рванулась к воротнику Тэхёна, сминая ткань в кулаке с такой силой, что швы затрещали. Он дёрнул его к себе, и их губы столкнулись — яростно, жадно, с привкусом пота и сдерживаемого слишком долго желания. Тэхён ответил с той же дикой энергией, его язык ворвался в рот Чонгука, дразня, обвивая, пока тот не застонал в его губы, звук которого утонул в их слиянии.
Тэхён толкнул его к столу, и Чонгук упёрся бёдрами в твёрдую кромку, чувствуя, как холод дерева контрастирует с жаром его кожи, пульсирующей под тканью. Его пальцы запутались в волосах Тэхёна, дёргая их с почти болезненной силой, и тот тихо рыкнул, прикусывая нижнюю губу Чонгука до лёгкой крови, а потом смягчая укус медленным, глубоким поцелуем, от которого у Чонгука закружилась голова. Руки Тэхёна рванулись под его рубашку, сдирая её с плеч с треском пуговиц, которые разлетелись по полу, как маленькие взрывы. Его ладони прошлись по груди Чонгука, сжимая напряжённые мышцы, ногти оставляли красные полосы, пока тот не выгнулся, чувствуя, как каждый нерв вспыхивает от этого грубого, жадного касания.
— Я слишком долго ждал, — прорычал Тэхён, его голос был хриплым, пропитанным первобытным голодом, когда он наклонился, прижимаясь губами к шее Чонгука. Его зубы впились в кожу чуть ниже уха, оставляя яркий, пульсирующий засос, багровый и горячий, а язык тут же прошёлся по нему, смягчая боль, усиливая жар. Чонгук задохнулся, его голова откинулась назад, обнажая шею ещё больше, и Тэхён воспользовался этим, спускаясь ниже, к ключице, где оставил ещё один засос — глубокий, тёмный, с влажным следом от его губ, пока Чонгук не выгнулся, тихо выругавшись, его руки сжали плечи Тэхёна, впиваясь в ткань.
Тэхён рванул его брюки вниз одним резким движением, обнажая бёдра, где кожа тут же покрылась мурашками от прохлады воздуха. Он опустился на колени, его дыхание обожгло внутреннюю сторону бедра Чонгука, и он провёл языком вверх, оставляя влажный, горящий след, пока не остановился у самого края. Его губы сомкнулись вокруг члена, медленно, дразняще, принимая его в себя с такой уверенностью, что Чонгук задрожал, его пальцы вцепились в волосы Тэхёна, сжимая их сильнее, чем нужно. Тэхён двигался ритмично, его язык скользил, дразнил, обводил по всей длине, пока Чонгук не закусил губу до крови, чтобы не закричать, его бёдра невольно подались вперёд, отдаваясь этому влажному, горячему ощущению. Тэхён посмотрел на него снизу вверх, его глаза блестели от удовольствия, и он ускорил темп, его руки сжали бёдра Чонгука, удерживая его на месте, пока тот не выдохнул его имя, срываясь на хриплый стон.
— Тэ... Ммм... Хватит... — выдавил Чонгук, его голос дрожал от напряжения, и он рванул Тэхёна вверх, прижимая его к столу с такой силой, что тот скрипнул. Тэхён ухмыльнулся, его губы были влажными, блестящими, и он вытер их тыльной стороной ладони, глядя на Чонгука с вызовом. Чонгук схватил его за плечи, разворачивая спиной к себе, и Тэхён упёрся ладонями в столешницу, его тело напряглось, выгнувшись в ожидании.
Чонгук наклонился над ним, прижимаясь грудью к его лопаткам, чувствуя, как их тела соприкасаются — горячие, потные, дрожащие от страсти. Его губы нашли шею Тэхёна, впиваясь в кожу с яростным укусом, оставляя ещё один засос — глубокий, багровый, пульсирующий под его языком, пока Тэхён не выдохнул его имя, смешивая его с низким, хриплым стоном, который отозвался в груди Чонгука жаркой вибрацией. Руки Чонгука скользнули вниз, сжимая бёдра Тэхёна с почти звериной жадностью, ногти впивались в кожу, оставляя красные полукружья, а его дыхание обжигало затылок Тэхёна, смешиваясь с его собственным.
Он рванул брюки Тэхёна вниз, обнажая его полностью, и Тэхён выгнулся ещё сильнее, его кожа блестела от пота, напряжённые мышцы дрожали под пальцами Чонгука. Чонгук прижался к нему, его губы скользнули по спине Тэхёна, оставляя ещё один засос на лопатке — тёмный, горячий, с влажным следом, пока тот не застонал громче, его голос сорвался на высокой ноте.
Чонгук прижал Тэхёна к столу сильнее, его грудь тёрлась о спину Тэхёна, горячая и скользкая от пота, пока его рука медленно опускалась вниз, пальцы обводили контуры бёдер с дразнящей, почти мучительной нежностью, контрастирующей с их общей первобытной яростью. Он скользнул между ягодиц Тэхёна, слегка касаясь кончиками пальцев, дразня, пока тот не выгнулся, его мышцы напряглись, дрожа от предвкушения.
— Расслабься для меня, — хрипло шепнул Чонгук, его губы прижались к уху Тэхёна, обжигая его горячим, влажным дыханием, от которого по коже побежали мурашки.
Тэхён резко выдохнул, его голос сорвался на низкий, дрожащий стон:
— Чёрт, Гуки... ты сводишь меня с ума...
Чонгук медленно ввёл один палец, чувствуя, как Тэхён сжимается вокруг него, горячий, тугой, пульсирующий от напряжения. Он двигал им осторожно, растягивая, смакуя каждый сдавленный звук, что вырывался из груди Тэхёна, пока тот не начал невольно подаваться назад, насаживаясь самостоятельно, его бёдра дрожали, требуя большего.
— Ты слишком тугой, — пробормотал Чонгук, его голос был пропитан смесью удовольствия и нетерпения, и он добавил второй палец, углубляя движения, слегка царапая ногтями внутри, пока Тэхён не зашипел от острого, жгучего ощущения.
— Боже, это... слишком... слишком много, — выдавил Тэхён, его тело содрогнулось, голос дрожал от смеси боли и наслаждения.
Чонгук играл с ним, то ускоряя ритм до быстрого, резкого темпа, то замедляя до мучительной, почти невыносимой медлительности, пока Тэхён не задрожал под ним, его кожа покрылась тонкой плёнкой пота, стекающего по спине, а пальцы вцепились в край стола, сминая дерево под собой. Затем Чонгук опустился ниже, его губы прошлись по пояснице Тэхёна, оставляя влажный, горящий след, и он раздвинул его бёдра шире, сжимая их с такой силой, что ногти оставляли красные полукружья. Его язык скользнул внутрь, медленно, дразняще, обводя края с жадной тщательностью, пробуя его на вкус — солёный, терпкий, смешанный с их общим жаром. Тэхён выгнулся ещё сильнее, его дыхание стало рваным, почти животным, пока Чонгук не углубился, его язык двигался с голодной настойчивостью, вылизывая его, смакуя каждый дрожащий отклик.
— Гуки, чёрт... ты... что ты делаешь со мной... — Тэхён сорвался на стон, его голос дрожал, ломаясь на высокой ноте, когда язык Чонгука проник глубже, двигаясь в ритме, от которого Тэхён начал извиваться.
Чонгук вылизывал его, его губы и язык работали в унисон, то ускоряясь, то замедляясь, пока Тэхён не стал мягким и податливым под ним, его стоны превратились в хриплые выкрики, наполняя учительскую звуками их страсти. Он добавил пальцы к языку, растягивая его ещё больше, чувствуя, как Тэхён раскрывается для него, горячий, влажный, полностью в его власти, пока пот не начал капать с его висков, смешиваясь с влагой на коже.
— Хватит... пожалуйста... я не выдержу... — выдавил Тэхён, его голос был слабым, сломленным, но пропитанным отчаянным желанием.
Чонгук поднялся, его губы блестели от их близости, и он ухмыльнулся, вытирая их тыльной стороной ладони, его взгляд был тёмным, полным триумфа:
— Ещё не хватит. Ты мой, и я только начал.
Тэхён выдохнул, его тело дрожало, пот стекал по его шее, оставляя блестящие дорожки, а глаза блестели от смеси изнеможения и жажды.
Чонгук вошёл в него — медленно, мучительно растягивая момент, чувствуя, как их тела сливаются в одно, пока воздух не стал густым от их общего жара и напряжения. Тэхён тихо выругался, его пальцы вцепились в край стола, костяшки побелели, и Чонгук начал двигаться — сначала медленно, смакуя каждый толчок, чувствуя, как Тэхён стягивает его, горячий и податливый, а потом всё быстрее, глубже, отдаваясь ритму, который был смесью ярости и отчаянной страсти.
Стол дрожал под их весом, скрипел, угрожая сломаться, бумаги с шорохом ссыпались на пол, но это было не важно. Тэхён стонал — низко, хрипло, его голос срывался на каждом выдохе, подгоняя Чонгука, и тот наклонился ниже, его зубы впились в основание шеи Тэхёна, оставляя ещё один засос, пока тот не выгнулся ещё сильнее, его тело напряглось, как натянутая струна. Руки Чонгука сжимали его талию, направляя каждый толчок, его ногти оставляли следы на коже, пока пот стекал по их телам, смешиваясь в солёном, горячем месиве.
— Быстрее, — выдавил Тэхён, его голос сорвался на высокой, дрожащей ноте, и Чонгук подчинился, ускоряя темп, теряя последние крупицы контроля. Их тела двигались в яростной синхронности, дыхание сливалось в хаотичный ритм, и Чонгук рванул Тэхёна к себе, разворачивая лицом к лицу. Их губы столкнулись в жёстком, отчаянном поцелуе, зубы царапали, языки сплетались в лихорадочном танце, пока Тэхён не обхватил его ногами, притягивая ближе. Его ногти впились в спину Чонгука, оставляя горящие борозды, и они нашли новый ритм — быстрее, глубже, до дрожи в костях, пока комната не наполнилась звуками их страсти — скрип стола, рваное дыхание, низкие стоны.
Чонгук прижал Тэхёна к столу, их тела двигались в яростном, почти неистовом ритме, сливаясь в одно целое, где каждый толчок отзывался дрожью в их мышцах. Пот стекал по их коже, капли срывались с висков, смешиваясь в солёном, горячем потоке, пока воздух не стал густым от их общего жара. Руки Чонгука сжимали бёдра Тэхёна, ногти впивались в плоть, оставляя красные борозды, а Тэхён выгнулся под ним, его спина блестела от пота, напряжённые мышцы дрожали под пальцами. Чонгук наклонился ближе, его губы нашли шею Тэхёна, впиваясь в кожу с жёстким, собственническим укусом, оставляя багровый засос, пульсирующий под его языком. Их дыхание смешалось, рваное, лихорадочное, и они чувствовали, как их тела приближаются к краю, сжимаясь в унисон, как натянутые струны, готовые лопнуть.
— Гуки... я... не могу больше... — выдавил Тэхён, его голос сорвался на хриплый, дрожащий стон, полный отчаяния и предвкушения, его пальцы вцепились в край стола, сминая дерево.
Чонгук ускорил темп, его движения стали быстрее, глубже, почти неконтролируемыми, жар внизу живота нарастал, сжимая всё внутри до предела, пока он не почувствовал, как Тэхён сжимается вокруг него, горячий, пульсирующий, толкающий их обоих к пику. Он рванул Тэхёна к себе, разворачивая лицом к лицу, их губы столкнулись в яростном, беспорядочном поцелуе, зубы царапали, языки сплетались в лихорадочном танце. Тэхён обхватил его ногами, притягивая ближе, его ногти впились в спину Чонгука, оставляя горящие следы, и они сорвались вместе — их тела напряглись в идеальной синхронности, дрожь прокатилась по ним одновременно, как электрический разряд.
— Чёрт... Гуки... — Тэхён застонал, его голос сорвался на громкий, протяжный звук, голова откинулась назад, глаза закрылись, пока он дрожал, его грудь вздымалась в такт судорожным выдохам.
— Тэ... я с тобой... — выдохнул Чонгук, его голос превратился в низкий, гортанный рык, когда он прижался к Тэхёну, зарываясь лицом в его шею, его пальцы впились в его плечи, оставляя новые красные отметины.
Их кульминация была взрывной — Тэхён кончил с хриплым стоном, его тело содрогнулось, жар разлился между ними, оставляя его кожу влажной и блестящей, пока он цеплялся за Чонгука, дрожа от остаточных волн. В тот же миг Чонгук сорвался, его тело напряглось до предела, и он излился с глубоким, звериным рыком внутрь, его дыхание обожгло шею Тэхёна, а волна удовольствия захлестнула его, заставляя дрожать в унисон с ним. Они кончили вместе, их стоны смешались в хаотичной гармонии, заполняя учительскую звуками их страсти, пока их тела не обмякли, прижимаясь друг к другу, потные, горячие, слипшиеся в объятии. Их дыхание смешалось, тяжёлое, рваное, пока они не замерли, всё ещё дрожа от остатков страсти.
— Ты... невыносим... — прошептал Чонгук, его голос был слабым, хриплым, когда он чуть отстранился, глядя в затуманенные глаза Тэхёна, его грудь всё ещё вздымалась от тяжёлого дыхания.
Тэхён ухмыльнулся, его пальцы лениво прошлись по спине Чонгука, скользнув по влажной коже:
— Но ты любишь это... любишь меня...
Они замерли, всё ещё дрожа от остатков их общей кульминации, их тела были переплетены, блестящие от пота, а воздух вокруг них пульсировал теплом и тишиной, нарушаемой только их синхронным дыханием.
Когда жар начал спадать, Тэхён медленно притянул Чонгука к себе, его губы нашли его в мягком, ленивом поцелуе, полном усталости и нежности. Чонгук отстранился, его лоб упёрся в лоб Тэхёна, и он прошептал:
— Мы сумасшедшие.
Тэхён улыбнулся, его пальцы лениво скользнули по щеке Чонгука, стирая каплю пота, смешанного с их общим теплом.
— Но тебе это нравится, — ответил он, и в этот момент дверь учительской дёрнулась.
Они отпрянули друг от друга, но было поздно. Минсок стоял в дверях, его лицо побелело от шока, папка выпала из рук, шлёпнувшись на пол.
— Я знал, — выдавил он, его голос дрожал от гнева. — Это конец для вас.
Чонгук почувствовал, как сердце рухнуло в пропасть, но Тэхён шагнул вперёд, его голос был спокойным, но твёрдым.
— Минсок, — сказал он, глядя ему прямо в глаза. — Ты можешь пойти к директору. Но у тебя нет доказательств. Только твои подозрения.
Минсок прищурился, его взгляд метнулся к бардаку на столе, к их растрёпанным рубашкам, к следам на шее Тэхёна, которые уже нельзя было скрыть.
— У меня есть глаза, — процедил он. — И этого хватит.
Чонгук сглотнул, но нашёл в себе силы заговорить.
— Это останется между нами, — сказал он, его голос был тихим, но решительным. — Ты ничего не докажешь.
Минсок молчал, его пальцы сжали папку, которую он поднял с пола. Его взгляд был тяжёлым, полным раздражения, но в нём мелькнула тень сомнения.
— Если я увижу ещё хоть что-то, — наконец сказал он, понизив голос до угрожающего шёпота, — я не остановлюсь на предупреждениях. Это ваш последний шанс.
Он ушёл, хлопнув дверью, оставив их одних. Чонгук шумно выдохнул, повернувшись к Тэхёну, его взгляд был смесью усталости и облегчения.
— Это было слишком близко, — сказал он, его голос дрогнул.
Тэхён притянул его к себе, обнимая так, что их сердца бились в унисон, их потные тела всё ещё прижимались друг к другу.
— Но мы справились, — шепнул он, его губы коснулись виска Чонгука, оставляя лёгкий, тёплый след. — И я не жалею ни о чём.
Чонгук закрыл глаза, чувствуя тепло его объятий, запах их страсти, всё ещё витающий в воздухе. Угрозы, риск, тонкая нить, на которой они балансировали — всё отступило, оставив только их двоих. Они не знали, что будет завтра, но в этот момент им было достаточно друг друга.
Школа затихла, день закончился, но их история только начиналась.