ГЛАВА 14.«Скучала?»
От лица Ликуси.
— Ликуся Руслановна, а можно я подойду к доске?
— С формулой по биохимии?
Голос Никиты звучит громко. Слишком уверенно.
Я кидаю взгляд — сидит, как всегда, вальяжно: нога на ногу, футболка с распахнутой курткой, на губах полууголок.
— Подходи, — коротко бросаю.
— Покажи, на что способен.
Класс гудит.
Он встаёт, медленно. Движется как кот — слишком плавно, слишком свободно.
Пока идёт, его глаза не отрываются от моих. Словно вызов.
— Только формулу, Никита. Без фокусов.
Он берёт мел.
Пишет. Но не ту формулу, что я просила.
Пишет слово.
"Ты"
Я сжимаю руки.
— Что это?
— Это ты, Ликуся Руслановна, и твой эффект на центральную нервную систему.
— У меня из-за тебя адреналин выше нормы.
Класс взрывается. Кто-то свистит, кто-то хохочет.
Я вздыхаю:
— Вон из класса.
Он бросает мел. Подходит ближе. Не уходит.
— Я выйду. Но ты знаешь, что я прав.
— И ты меня не остановишь. Ни словами. Ни уставом.
— С катушек съехал?
Он наклоняется, почти шепчет:
— Я видел, как у тебя дрожали пальцы, когда я на прошлой неделе задержался в классе.
— Я заметил, как ты гладишь волосы, когда нервничаешь.
— И как быстро дышишь, когда ловишь мой взгляд.
Он отступает. Медленно, будто демонстративно.
— Хочешь — накажи меня.
— А хочешь — покажи, что я прав.
После урока я захожу в учительскую. В голове гул, в руках напряжение, в груди — что-то не то.
Там — Вера Павловна.
Иронично поджимает губы:
— Что-то твой любимчик сегодня разыгрался. Опять с тобой сцепился?
— Переходный возраст, — сухо отвечаю.
— А ты аккуратней.
— С такими, как он, главное — дистанцию держать. А то у нас уже были случаи. Помнишь я говорила тебе про — Ольгу Игоревну?
Я киваю, но не смотрю в глаза.
Блядь. Блядь. Блядь.
Всё плывёт.
Вечер.
Я сижу дома. Разбираю тетради. Вся дрожу.
На телефоне — уведомление.
Никита:
«Завтра ты будешь снова в этом классе.
Я буду там.
И если ты снова задержишься — я пойму, что ты хочешь.»
Я печатаю:
«Не пиши мне. Это запрещено.
Мне могут выдать выговор.»
Он:
«А мне — по хую.
Я не могу не думать о тебе.»
«Ты во мне.
В голосе. В руках. В мыслях.
Я хочу тебя, Ликуся.
И ты это знаешь.»
Я отключаю экран. Сердце бьётся, как барабан.
И я понимаю: если я завтра снова приду — он не остановится.
А я не уверена, что захочу его остановить.
Школа.
Школа, В вечернем свете выглядит иначе.
Пусто, коридоры глухие, только где-то на втором этаже мигает лампа.
Я пришла за журналом — забыла после уроков. Обычно я не возвращаюсь. Но сегодня как будто тянуло.
Всё тихо. Только скрип половиц.
Я поднимаюсь по лестнице, держа ключи.
Поворачиваю в коридор — и замираю.
Он.
Сидит на подоконнике у кабинета.
Ноги вытянуты, куртка расстёгнута, сигарета в пальцах.
Увидел — усмехнулся.
— Добрый вечер, Ликуся Руслановна, — тянет, как будто издевается.
— Не ожидал, что вы одна придёте…
— Ты какого хрена здесь делаешь? — резко.
— Уроки кончились четыре часа назад.
— Захотел... остаться. Подумать.
Он встает, стряхивает пепел прямо на пол.
Подходит ближе. Медленно. Не как ученик — как хищник.
— Скучала?
Я отступаю на шаг.
— Уходи, Никита.
— Пока ещё есть шанс не влипнуть.
Он наклоняется ближе:
— А ты думаешь, я боюсь?
— Я, блядь, с ума схожу от того, как ты смотришь.
— Как у тебя губы сжимаются, когда я рядом.
— Как ты дышишь. Жадно. Запретно.
— Ты сама провоцируешь, слышишь?
Он почти шепчет мне в лицо. От него пахнет сигаретами и чем-то тёплым. Мужским.
— Ты уверена, что не хочешь? — его голос хриплый.
— Или ты просто боишься, что тебе понравится слишком сильно?
Я ударяю ладонью по груди. Резко.
— Уйди. Я твоя учительница.
— У тебя ЕГЭ, оценки, будущее.
Он хватает мою руку. Не сильно. Просто — держит.
И смотрит в глаза.
— А у тебя? У тебя что? Только эти ебаные журналы, пустые вечера и холостая квартира?
Я задыхаюсь. Он прав. Сука, он прав.
— Я хочу тебя, Ликуся.
— Прямо здесь. Прямо сейчас.
— Но если скажешь "нет" — я уйду.
— Последний раз. Без вопросов.
Молчание.
Сердце долбит в висках. Рука в его ладони горит.
Он ждёт.
— Уходи… — шепчу.
— Пожалуйста.
Он смотрит ещё секунду. И отпускает.
Разворачивается. Идёт прочь.
А я стою посреди кабинета. Грудь ходит ходуном. Колени дрожат. И всё внутри орёт: “Ты пиздец как хочешь его.”