Расплата

Элла

Выхожу из помещения навстречу морозной погоде и понимаю, насколько мне не поступал кислород в легкие. Я задыхаюсь от тяжести судьбы, что с сегодняшнего дня окончательно легла мне на плечи.

— Заходи внутрь, замерзнешь.

Я срываю фату и смотрю через плечо на человека, который назывался мне родным дядей.

— Без устраивания проблем. Ты прекрасно понимаешь, что не было иного выхода, Элла.

Тяжело дыша, я стараюсь не упускать его замыленные черты лица из виду. Холод бьет притупленой болью в виски, но даже это в сто раз приятнее, чем голос Омара Магомедова.

— Сестра? — Я ничего не ответила дяде, обратив внимание на Сиану, младшую сестру, что появилась позади него. Она забеспокоилась и вышла за мной.

— Идите внутрь. Даю вам пять минут.

Закончив фразу, мужчина спокойными шагами зашел в ресторан, пока я скорчилась от декабрьского холода, обняв себя за плечи. Сиана подходит ко мне и крепко стискивает меня в свои теплые объятия. Мне не хватало такого жеста поддержки за весь день.

— У тебя еще есть шанс сбежать, — шепотом произносит она, готовая вновь разреветься. Я мотаю головой и разжимаю объятия.

— Нельзя. Иначе ты станешь жертвой. — Лучше я, чем сестра. Пусть, хотя бы, ее мечты не разбиваются, подобно тысячам хрустальных осколков, как мои.

Казалось бы, какой сейчас век, какие свадьбы по принуждению и договоренности? Но, ни век, ни, тем более, год во дворе не имеют значения, когда сами люди застряли в желании развиваться.

— Тогда сбежим вместе.

Я крепко сжимаю руки сестры и пытаюсь выдавить из измученного выражения лица улыбку. Я пронесла в голове вариант побега тоже, но слишком велик риск, что нас бы поймали. Магомедовы влиятельная семья.

- Но я не хочу так! — Срывается на вопль Си, чувствуя безнадежность ситуации.

У нас нервы на пределе, но, порой, приходится плыть по течению. Асхабовы жаждут мести и я - единственный ключ к завершению этой самой мести. За чужие грехи приходится отвечать приближенным людям, если виновник скрылся, но я не считаю, что брат совершил преступление, он защищался. Разве каждый из нас не предпочел бы самооборону вместо смерти?

— Решили сбежать, куколки?

Силас Асхабов, второй брат среди «наследных принцев» империи Асхабовых, обратился к нам, скривив ухмылку. Видимо, мы простояли здесь дольше, чем было положено.

— Не лезь.

— Я бы не стал огрызаться, Саванна. — Парень стряхивает пепел с сигареты, зажатой между длинными пальцами.

— Я Сиана. — Сестра прошипела в ответ. Она не любит, когда коверкают ее необычно-красивое имя. И я тоже.

— Мне плевать. Идите внутрь, пока не забеспокоились мои родители.

Моя кожа покраснела от ледяного холода, я уже не чувствую плеч, потому что вышла без шубы, в белоснежном платье с бретельками. Не отпуская руку сестры, я прохожу с ней в помещение.

Нет смысла спорить и противиться своей судьбе. Я перенесу этот удар и что-нибудь придумаю. Мои родители не потерпели бы предательства от Омара, он отлично воспользовался их смертью, отдав на растерзание врагам меня, а не одну из своих родных дочерей. Это естественно. Нет, зверство нельзя оправдать.

***

У входа в банкетный зал, где все еще играет веселая музыка, а танцпол полон довольными гостями, я выпускаю пальцы Сианы и пытаюсь перевести дыхание. Свет софитов бьет нам в лица через стеклянные двери. Сестра непрерывно смотрит на меня тревожными голубыми глазами и ждет моей поддержки, но слишком поздно. Побег не состоится, по крайней мере, в ближайшее время.

Кровь застывает в жилах от сознания произошедшего. Я не желаю входить в семью, жаждущей погрязнуть во тьме. Я устала каждый раз бороться с противоречивыми мыслями о том, что нужно попытаться понять обе стороны конфликта, но я не хочу жить в аду, стать без вины виновной. Не нужно быть ясновидящей, чтобы осознать, что моя жизнь разрушена.

Другие мужчины берут в жены своих любимых девушек для того, чтобы осчастливить их и стать счастливыми сами, но не Алеф Асхабов. Он с такой ненавистью прожигает меня взглядом, что лишь этого достаточно для желания больше никогда не встречаться с этим человеком.

Переведя дух, я вновь оказываюсь в удушающей атмосфере, набитой пафосом и лицемерием, и опускаюсь на свое место, рядом, по левую сторону, садится Сиана, сегодня у нее тоже плохой день.

— Где была? — Алеф недовольно прошипел мне на ухо, после осушил стакан с виски. Меня трясет, но я стараюсь не потерять сознание. Его энергетика разрушительна.

— Вышла подышать. Нельзя? — бросаю на него острый взгляд, призывая свои внутренние силы не срывать зрительную нить, иначе я проиграю в битве.

— Нет. Это лишь начало того, что тебе запрещено.

Нас прерывает ведущий, дальше следуют оглушительные аплодисменты, нас приглашают разрезать торт. Это выглядит так нелепо и неискренне.

Благодаря безмерной любви и взаимоуважению между нашими с Сианой и Юсуфом родителями, я понимаю ценности брака и важность его здорового фундамента. Об этом я мечтала, когда речь заходила о возможном замужестве.

Алеф больно обхватывает мои пальцы, которые держат рукоять ножа и резким движением разрезает тесто кремового изделия. Мне больно, и неприятно от его близости, ведь он прижимается всем телом к моей спине, и запах виски с табачным дымом отдают мне в ноздри. Я хочу, чтобы это оказалось страшным сном.

Пустили фейерверки вокруг нас, зал огромен, а потолок высокий, мы точно не загоримся, а жаль, ведь, внутри у меня творится пожар.

— Знаешь, женушка. — Алеф произносит каждое слово с особой ядовитой смесью, обхватив мою талию в кольце своих рук. Он кладет свой острый подбородок мне на плечо, а я молча продолжаю терпеть, глядя перед собой, пока огни фейверка отображаются в зрачках моих глаз небесного оттенка. — Этот фарс - единственное то прекрасное, что ты увидишь перед началом ада. Мне даже жаль тебя, последний день в твоей жизни набит ложью. Ты заслужила. Каждый Магомедов на земле достоин такой участи, если в его жилах течет ваша кровь. — Он усилил хватку на моей талии, причинив боль в ребрах. Кислород, которого и так было ничтожно мало, стал меньше.

Я стискиваю зубы, слыша гул учащенного сердцебиения в ушах. Мужчина разжал пальцы и отошел от меня. Наконец-то. О большем я желать не могла.

Меня не волнуют ничтожные угрозы Алефа, потому что я сделаю все возможное, чтобы семья Асхабовых никогда не ассоциировалась с моим именем.

— Что он сказал тебе? — подхожу к Сиане, не обращая внимания на суету вокруг. Буквально каждый гость попросил фото со мной. Чувствую себя обезьяной в цирке. Боже, наши семьи отлично дружили, до момента Х, а сейчас делают вид на перемирие.

— Ничего. Нес пьяный бред.

— Он точно не из тех, кто будет нести бред, даже находясь в пьяном в хламину состоянии.

Я тяжело выдыхаю, мысленно умоляя сестру не продолжать допросы. Понимаю, что она волнуется за меня и это мягко сказано, но паника только сбивает меня с ног. Я очень устала.

До конца вечера, нам больше не удалось обмолвиться словом. Перед тем, как сесть в машину, я успела обнять сестру так крепко, как будто она провожает меня в последний путь. К Омару не стала подходить, мы обменялись напряженными взглядами. Мне нечего сказать мужчине, чья роль была защищать меня, после гибели родителей, и он не справился по собственной инициативе. Машина тронулась с места и я заметила плачь Сианы. Он был настолько громкий, настолько пропитанный печалью утерянного, что его сложно было не пустить как след в памяти.

***

Всю дорогу от ресторана до особняка, меня мучили мысли о том, как избежать первой брачной ночи. Мое сознание и тело противятся этого, стоит только представить, как Алеф собирается прикоснуться ко мне.

Ворота отворяются и мы заезжаем на территорию особняка. Признаюсь, это поместье производит на меня впечатление, несмотря на то, что я выросла в доме не меньше этого. Следом за нами, заезжают еще пару машин, вся семья в сборе.

Алеф даже не открывает мне дверь, сейчас не время ожидать от него такой «мелочи» как галантность, так что это оскорбление я легко перенесу.

Я выхожу из салона черного Rolls Royce и направляюсь к массивным деревянным дверям, стуча каблуками. Слышу ухмылки за спиной и чувствую на себе тяжелые взгляды, но назад пути нет.

Пройдя по дороге, устланной природными камнями, я подмечаю мраморный огромный фонтан, расположенный посередине двора. А вокруг царит пустующий сад, где-то остались замерзшие стебли кустарных роз, которые зима беспощадно умертвила. Я представляю, как летом сад процветет розами алого и белого оттенков так, что это место создаст ощущение нахождения в раю. Как иронично.

Удивительно, что мне удалось отвлечься, хотя бы на пару минут. Значит, морально я не до конца сломлена.

Дворецкий отпирает передо мной входные двери и, как только я решаю вступить за порог, Алеф резко хватает меня за запястье и тянет к себе.

— Кто тебе дал право своевольничать?

— То есть?

— Зайдешь в дом тогда, когда я позволю.

О, Боже. Я отдираю свою руку и закатываю глаза на его абсурдные слова. Я же не уличная шавка, что за дрессировка?

— Больно надо.

— Поверь, проводить ночь на улице, еще зимой, это такое себе удовольствие. — Криво улыбается Арес, четвертый сын Асхабовых, подойдя к нам, в то время, как их мать проходит в дом, все с тем же похоронным видом. Она даже не посмотрела в мою сторону. — Как теперь нам обращаться к тебе? Невестка? Но ты дочь наших врагов, вот, в чем тупик.

— Арес. — На рычание Алефа, его младшие братья обменялись ехидными взглядами. Силас снова стоит с сигаретой в зубах, а Салим, третий сын, скрестил руки на груди, не стараясь скрыть свое презрение ко мне. Вообще-то, мне тоже все это не по душе! — Идем. — «Муж» вновь больно сжимает мое запястье и тащит в особняк. Видимо, заходить можно только после старших в семье.

***

Оказавшись внутри, мою кожу обжигает уютное тепло, поселившееся в стенах особняка, вижу лестницу, мраморный зажженный камин из гостиной комнаты по правую сторону от меня, посередине холла, стоит небольшой круглый стол, отделанный из дорогого красного дерева, а на ней красуется ваза среднего размера, снова букет белых кустарных роз, предполагаю, что цветы собраны из личной оранжереи Асхабовых.

Может, они не такие плохие люди, какими кажутся для нашей семьи? Просто горе заставило их ослепнуть.

Все таишь надежды на лучший исход, Элла. Это первые признаки отчаяния. Нехорошо заниматься самообманом.

— Отымей эту суку как следует, брат.

Я ошарашено поворачиваю голову на грубый голос, раздавшийся напротив. Акиф, один из близнецов, шестой наследник Асхабовых. Это его старший близнец погиб от рук моего брата.

Парня не было на мероприятии, я считаю, так поступили в целях безопасности, потому что он не в силах держать себя в руках и не пуститься в бой.

Что за слова? Как ты смеешь? Хочется спросить, но я храню молчание. Я не доставлю им удовольствия, ведясь на провокации. Видимо, Акиф осмелился на неуважительную фразу из-за отсутствия своих родителей, они давно поднялись в свою комнату, пока мы мешкались во дворе.

— Обязательно, брат.

Все расступились, когда называемый муж повел меня за запястье к лестнице. Наши шаги спокойные, мои больше настороженные. Пока мы поднимаемся, я успеваю мельком рассмотреть многочисленные портреты членов семьи, увешанных на стене. Они были такими счастливыми на этих моментах. Все же, маленькая надежда на благополучное завершение фальшивого брака, подобно лучу света, заселилась в моем сердце.

Мы доходим до спальной. Алеф грубо заносит меня внутрь, находу заперев дверь. Паника в груди нарастает, я не смогу перенести это.

Воспользовавшись секундной свободой от его оков, я обхватываю ткань пышной атласной юбки свадебного платья и бегу к ванной, но Асхабов успевает догнать и потащить меня в сторону кровати. Я начинаю отбиваться слабыми ударами, бью его то в плечо, то царапаю шею, но бессмысленно. Он силен физически и это заранее проигрышная битва.

— Долго будешь противиться? Ты жалкая. — Он скручивает мне руки и, тяжело дыша, прижимает меня своим телом к матрасу.

— Да, твоя жена, поэтому кроме жалости мне нечего ожидать! — Я перехожу на крик, чем вызываю у него громкий, ликующий смех. Я ненавижу этого мужчину. Ненавижу.

— Кричи сколько влезет, особняк огромен, никто не услышит, а если услышит, не придет к тебе на помощь.

Алеф поддевает грубыми пальцами брительку платья, оголяя мое плечо, продолжая второй рукой сжимать до хруста костей мои руки. Я воплю еще громче, целиком отдавшись панике. У меня нервный срыв, это слишком для меня.

— Не прикасайся!

За пару секунд, он разворачивает меня на живот, полностью блокируя возможность пошевелиться.

— А то, что? — Асхабов рычит мне в ухо, закрыв ладонью мой рот. Мне кажется, от нервов у меня вены выпирают на нежной шее. — Я открою для тебя еще одну занавесу реальности. Я не трахну тебя. Никогда. Ты настолько мне противна, что я предпочту достойную смерть, чем один раз прикоснуться к тебе. Живи с той мыслью, что ты ничтожна и нежеланна. — Ну и что, что у меня нет чувств к нему, эти слова, в любом случае, звучат унизительно. Я притихла, ожидая еще одной колкости в свой адрес. Алеф не заставил себя долго ждать и продолжил говорить, враждебно выделяя каждое слово. — А я проведу нашу первую брачную ночь с другой женщиной. — Мне все равно. Ответила бы я, будь у меня не зажат рот. — Знаешь, завтра утром, я бы мог выйти к своим и пустить ложный слух о том, что ты не девственница. — Я сжала руки в кулаки, впившись кончиками ногтей в мягкую плоть своих ладоней. Это клевета. — Но я желаю видеть как ты мучительно-долго, морально умираешь. Я хочу сломать тебя и растянуть удовольствие, поэтому пощажу тебя на этот раз.

Выпустив меня из хватки, он поднимается с меня и поправляет лацканы пиджака. Я закрываю глаза и мысленно считаю секунды, пока он уберется отсюда.

Слышу звук лезвия, доставаемого из ножны, я отрываю глаза и наблюдаю, как Алеф делает неглубокий порез на своей ладони и окровавливает простыни. Спрятав холодное оружие за ремень своих брюк, он выдергивает из-под меня постельное белье и я вздрагиваю, но ничего не говорю. С меня достаточно, пусть уходит.

Пару минут и дверь с грохотом закрывается. Он ушел.