Нити надежды

«Он знал, что она уйдет, но все равно выбрал правду»

2010 год, Сентябрь

София возвращалась домой, когда солнце уже впитало в себе все оттенки города и пробиралось за горизонт. Каждый вечер ей необходимо было всего пятнадцать минут, чтобы преодолеть маршрут «работа-дом» и оказаться в привычном уюте, теплых объятиях и домашней суете.

Когда она вышла из машины и подошла к подъезду, ощутила внезапное волнение. Софи остановилась, делая глубокий вдох. Тревога тронула ее руки легкой дрожью. Показалось, что что-то нехорошее ждет ее этим вечером. Чувство засело в груди так, что на доли секунд стало тяжело дышать. София подумала, что ей просто почудилось. Наверное, просто очень устала за день. Она легким шагом, приводя дыхание в норму, дошла до лестницы, стараясь ни о чем не думать.

В тусклом освещении от слабого фонаря их небольшой трехэтажный дом выглядел устрашающе. Он был построен в далеком 1899 году, сейчас же на облицовке дома виднелись трещины и облезлая серая краска; деревянные ступени давно обвились лианами, подгнили и зловеще скрипели при каждом шаге. Казалось, сейчас наступишь, и именно в этот момент ступень треснет под ногами. В доме уже почти никого не осталось: большинство семей съехало, отдавая предпочтение более безопасному жилью. И только София с Робертом оттягивали срок переезда до последнего. Муж обещал решить это в ближайшее время. Софи в очередной раз дернулась от ужасного скрипа, вымученно вздохнув, и прошагала к квартире.

Дома Софию встретила тишина — она звенела в ушах. У входа горел светильник, а внутри было темно. Роберт был дома — его куртка висела на привычном месте. Только мужа нигде не было слышно. Софи напряглась, снимая тяжелую обувь с ног и думая, что ступням не помешал бы массаж.

Прислушалась, когда бесшумным шагом прошла в гостиную. Ноги перестали ныть, как только ступили на тонкий, но мягкий ковролин. София еле слышно ахнула и прижала ладонь к груди, когда внезапно увидела Роберта в углу маленькой кухни. От падающего из комнаты света виднелись блики на глянцевой поверхности тумбы. Половину лица мужа также озарил мягкий свет. Роберт стоял неподвижно, сложив руки на груди, и смотрел в окно. Софи показалось, что он был зол или разочарован. На его лбу виднелись морщины, а нос был вздернут. Она застыла в проеме с сумкой в руках.

— Роберт?

— Ты пришла, — как ни в чем не бывало откликнулся муж. Он закусил губу и провел рукой по волосам. Обеспокоенность на его лице смутила Софи. Хмыкнув, она положила сумку на стол и включила свет. Муж не протянул руки для объятий как обычно, а, подойдя, всего лишь слегка коснулся губами ее макушки и после уселся на диван в гостиной, теребя свои пальцы. Софи отшатнулась и, чувствуя, как сердце разошлось, взволнованно поинтересовалась:

— Что с тобой не так?

— Нам нужно поговорить.

— О чем? — она попыталась улыбнуться, не выдавая тревоги. На самом же деле ее трясло. Она обняла себя руками. Софи не знала, чего ждать, и была безмерно напугана: плечи тряслись, а тело подрагивало кк на жутком холоде.

— Я должен был давно тебе об этом сказать.

— О чем? — София сглотнула застрявший в горле ком, выпрямилась и от напряжения с силой сжала челюсти.

— У меня есть ребенок.

Софи застыла. В груди что-то кольнуло. Хлопая глазами, она смотрела на мужа и не понимала, послышалось ей или нет. Роберт молчал, прожигая жену взглядом. На его лбу разгладились морщинки и казалось, что он абсолютно спокоен. Но его лицо было красным, а глаза блестели. Он постоянно теребил то пальцы, то ворот рубашки. Хотелось думать, что это шутка. Роберт любил шутить, но редко когда это хорошо получалось.

— Роберт, это не смешно, — Софи еле слышно выдохнула и сделала вид, что не восприняла его слова всерьез, но на самом деле внутри постепенно разрастался всепоглощающий страх. Это не могло быть правдой. Он не мог... Но, когда они встретились взглядами, Роберт сменился в лице. Пугающая уверенность в его глазах твердила, что это все реальность.

— А правда вообще... штука не смешная.

Роберт был слишком чужим, каким Софи никогда его не видела. Казалось, будто он играл в игру. Его лицо побелело. Пустым и равнодушным взглядом он отпугивал жену. София поджала губы, не желая продолжать разговор сейчас. Она не знала, как реагировать. Сказать, что не ожидала? Это и так понятно. Сделать вид, что не удивлена? Это будет казаться глупо, будто она и не была уверена в его верности. Она всегда доверяла мужу. А сейчас оказалось, что зря.

— Прости меня. Я не мог больше скрывать. Она родилась год назад, но это не моя...

— Нет! Я не хочу больше ничего слышать.

Софи подошла к мужу, оставив между ними небольшое расстояние, и заглянула в лицо. Оно было пустым и безжизненным, словно никогда и не горел в муже огонь той самой верной любви. Но в его глазах точно застыла тонкая пелена слез. Софи была готова взорваться от накатившей злости: из носа вот-вот пойдет пар. Она дышала тяжело и быстро. А потом сомкнула остекленевшие глаза на секунду, с ресниц упали слезы. Роберт смотрел на нее, не дрогнув. Лицо было таким, словно он о чем-то сожалеет. Софи подавила внезапное желание ударить его. Непонимание мешалось со обидой и стреляло острой болью в грудь. Она опустила взгляд в пол. По щекам продолжали стекать слезы. Как огонь, они обжигали кожу. Не выдержав, София молча развернулась и ушла в ванную, где на всю мощность включила воду.

Глубокий вдох и шумный выдох. Софи сжала руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони. В груди болело. Она обхватила себя руками, продолжая сверлить взглядом струю воды. Возникало ощущение, словно ее со всех сторон сжимали стены, готовые вот-вот раздавить.

В голове только один вопрос — как он мог? Софи не верилось в происходящее, и она не знала, как лучше поступить. Проносящиеся в мыслях кадры их счастливой жизни сбивали с толку. Она не хотела видеть Роберта, при этом не могла принять тот факт, что сейчас он уйдет. И не могла уйти сама. Она любила мужа, любила их жизнь, несмотря на трудности, и, казалось, что готова была простить все. До этого момента. Муж стал ей противен за одно мгновение. Она поняла, что ошиблась. Такое невозможно было простить. Ей стало страшно.

Софии хотелось рассмеяться, как над самой веселой шуткой жизни, и заплакать, как от самой сильной боли, но она молчала, сдерживаясь до последнего, будто это помогло бы принять случившееся. Если бы она была хоть немного смелее — в ванной бы не осталось живого места от зеркал и стекол. Софи хотела выйти и спросить мужа о правде. Она хотела услышать: «ты была права, это всего лишь глупая шутка», но понимала, что это нелепость. Все, что Роберт сказал, было правдой, и от осознания этого ломало еще сильнее.

Спустя неизвестное, но долгое по ощущениям время Софи вышла из ванной и облокотилась спиной о дверь, затем осмотрела квартиру. Тишина оглушала. Роберт вдруг появился из спальни, а потом мгновенно оказался возле жены. По щекам Софи снова хлынули жгучие слезы, как только она увидела привычные морщинки возле его глаз и любимые губы, застывшие в полуоткрытом состоянии. Муж хотел что-то сказать, но Софи вытянула руку вперед. Роберт отшатнулся.

— Я переночую в гостинице, мне нужно закончить дела этой ночью. Завтра важный суд, — холодным голосом в пустоту проговорил он. Софи не слушала. Какое сейчас дело до работы? Неужели он не понимал, что это все серьезно, что так просто все не решается? Софии показалось глупым его отношение к ситуации. Она грустно усмехнулась, вытерев ладонями слезы.

— Мне это безразлично, — еле слышно проговорила она и скрылась в спальне, хлопнув дверью.

Когда Роберт закончил телефонный разговор, Софи широко улыбнулась. Она наконец-то проведет весь день с мужем, и никто им не помешает.

— Я так долго этого ждала, — София повисла на его крепкой шее, вдыхая аромат терпкого цитрусового парфюма. Когда Софи сфокусировала взгляд на его затылке, то краем глаза заметила малиновое пятно на краю воротника.

Роберт только что вернулся с работы, и она не представляла, откуда оно могло там взяться. Софи дрогнула, чувствуя, как деревенеют мышцы.

— Что это у тебя?

— Где, дорогая?

— Вот тут, — Софи ткнула пальцем в пятно, освобождаясь от объятий мужа. Она прошла к духовке, доставая только что запеченную индейку. В груди засело волнение.

— Ах, ты об этом. Наверное, Луиза задела. Мы встретились случайно в офисе, она заходила к нам по делу. Помнишь, я рассказывал тебе о Луизе? Мы давно знакомы.

— Да... Наверное.

Бетани округлила глаза, раскрыв рот. Бокал с вином плюхнулся на столик, чуть было не разбившись. Пару капель красного сухого выплеснулись на светлую салфетку.

— Я не могу поверить, — проговорила подруга, не переставая качать головой. — Нет, ты серьезно? Софи, это не смешно.

— Представляешь, я сказала ему тоже самое. Это не смешно, Роберт, — повторила она, передразнивая саму себя, и закатила глаза, все еще не желая верить в происходящее. Чудовищность ситуации не укладывалась в голове.

Подруга выпила залпом остатки вина и отставила бокал в сторону, наклоняясь ближе к Софи. Бетани взяла ее за руку, оглянувшись. Парочка, сидевшая за соседним столиком, вдруг резко отвернулась. Вероятно, державшиеся за руки девушки навели их не на те мысли, но никого это сейчас не волновало. Сзади громко хохотали двое мужчин, выпивая не первый стакан пива, а слева сидела одинокая девушка с чашкой кофе.

В помещении играла легкая музыка, все столики были заняты, такое обычно случалось перед Днем благодарения. Официанты, уставшие, слонялись туда-сюда с подносами, вытирая лбы от пота, а посетители заказывали еще и еще. И только Софи не обращала на все это внимания, думая о том, как теперь сложится ее жизнь. Ей придется уехать? Кто будет рядом с ней? Неужели придется оставить все в прошлом?

— Может быть, он просто решил над тобой пошутить? — предположила Бетани, но после осеклась, понимая абсурдность сказанного. Она с сожалением поджала губы. — Да, прости.

— Бет...

— Да пошел он к черту! Нет, серьезно, зачем он тебе теперь нужен? Пусть валит! — Бетани всплеснула руками, еще сильнее разозлившись. — Он поступил как мудак, знаешь ли.

— Я знаю.

— Как он мог, Софи? Чего ему не хватало?!

София горько усмехнулась, не понимая, почему подруга, а не она, так ярко отреагировала на новость. Ведь это София должна была возмущаться и негодовать. Это она должна была все высказать в лицо мужу. Но Софи была спокойна как удав, что заводило ее в еще больший тупик. Ей не хватило ночи, чтобы разобраться во всем. И сейчас казалось, что это длинный страшный сон, который вот-вот должен закончиться. Она не спала даже часа: сначала ворочалась с боку на бок, пытаясь успокоиться и не плакать, а потом оставшиеся часы до утра смотрела в стену, в голове рисуя узоры на серой краске.

Роберт звонил ей два раза утром, но Софи не хватило смелости ответить. Хоть она и была спокойна, в голове все еще сидела мысль о том, что муж ее предал и молчал об этом два года, делал вид, что у них все хорошо. Неужели ему было так легко притворяться и лгать? Неужели у него совсем не было совести и уважения к своей жене? И зачем он звонил ей этим утром? Она не представляла, о чем еще можно было говорить. Возможно, он напился и хотел попросить прощения, только никакие извинения уже не склеят разрушенный брак. И как только София могла не замечать ничего все это время? И даже чужие духи и задержки после работы не наталкивали ее на дурные мысли.

Бетани заказала еще бокал вина. София всегда ругала подругу за пагубную привычку, но Бет не могла отказаться от нее и заказывала «Опус Уан» при каждом удобном случае.

— Может, это к лучшему? Мне всегда казалось, что он тебе не пара, — подруга откинула копну каштановых волос назад и оперлась подбородком о руку. Софи окинула ее томным взглядом. Так всегда говорят, если кто-то расходится. И слова Бет ее не удивили. — Что дальше?

— Я пока не решила, что делать. Дома слишком тяжело, — тихо проговорила София, сжимая губы. Пока она распутывала мысли в голове, телефон издал протяжный писк, оповещая о новом сообщении.

— Это он? — обратив внимание на мобильный подруги, спросила Бетани. София пожала плечами и нажала на уведомление, прекрасно зная, кто ей писал. Руки задрожали.

Наверное, нам нужно подать заявление на развод.