Глава 4
Вскоре ласси заметила в себе кое-какую перемену. Кошек в семье не держали, а за оленями ходил её брат Эйнар. У них было несколько кур, но куры не ахти какие собеседники, и если ласси и обратила внимание, что понимает их кудахтанье, это не задержалось у неё в голове.
Она не придавала новому свойству значения, пока однажды не пришли в гости Йорунн и её муж, Нильс, и не привели с собой охотничьего пса-подростка. Большелапый и ласковый щенок обожал сидеть у огня рядом с Хансом Петером, занимавшимся резьбой по дереву. Когда кто-нибудь подходил, щенок принимался стучать хвостом по полу и глядел на человека почти с улыбкой.
На второй вечер визита Йорунн ласси пекла лефсе (Лефсе - тонкие блинчики на картофельном крахмале). Снимая готовую лепёшку с горячей сковороды, она услышала голос:
- На вид очень вкусно.
Решив что это сказал Ханс Петер, она улыбнулась брату:
- Спасибо. Хочешь кусочек?
- Мм? - Ханс Петер оторвал взгляд от резьбы. - Что ты сказала?
- Я спросила, не хочешь ли ты кусочек лефсе.
- Да нет, - скривился он. - Я не люблю их без ничего.
- Тогда почему ты сказал, что на вид вкусно? - Она ловко перенесла румяный плоский кружок на блюдо.
Ханс Петер озадаченно взглянул на неё:
- Я не говорил.
Девочка огляделась. Рядом больше никого не было.
Послышался стук по полу, и ласси взглянула сверху вниз на щенка. Тот таращился на неё, виляя хвостом:
- Можно мне кусочек, если он не хочет?
Ласси пристально посмотрела на щенка.
- Ты это слышал? - Она указала лопаткой для лефсе на собаку, но вопрос её был адресован Хансу Петеру.
- Что слышал?
- Пёс попросил кусочек лефсе.
- Он не просил.
- Просил, - возразил пёс. Уши у него повисли. - Но ты не обязана мне его давать, если не хочешь.
- Ханс Петер, - сказала ласси, понизив голос, чтобы остальные не услышали, - этот пёс со мной разговаривает.
- Понимаю. - Он отложил кусок дерева, на котором что-то вырезал, и аккуратно зачехлил нож. Потом поднялся, подошёл к младшей сестренке и положил ей руку на плечо: - У тебя голова не болит?
- Нет.
- Ты сегодня ела?
- Да. - Она раздраженно дёрнула плечом, стряхнув его ладонь. - Он со мной разговаривает. Я не больна, не спятила и не сплю. - Она снова указала лопаткой на собаку: - Скажи что-нибудь ещё!
- Можно мне кусочек, пока он не остыл?
- Вот! - Она торжествующей повернулась к Хансу Петеру. - Слышал?
- Нет. - Брат покачал головой, но лицо у него сделалось задумчивое. - Однако я слышал, что он издаёт звуки. Ворчит и скулит, как и положено собаке.
- Но я разобрана слова совершенно ясно.
Ласси в расстройстве швырнула лопатку. Затем, увидев, что мать смотрит в их сторону, быстро налила на сковороду ещё теста и краешком лопатки разровняла очередной лефсе. Пока блин жарился, она снова переключила внимание на собаку.
- Ты знал, что мой брат не понимает тебя? - спросила она негромко.
- Никто не не понимает, - тут же отозвался пёс. - Я все время говорю, но ты первая, кто понял. - Он задрал заднюю лапу и почесал за ухом. - Сестра у тебя славная, но я весь день ее умоляю, а она никогда не дань мне ничего вкусного. - Его большие карте глаза сосредоточились на стопке лефсе, остывающих на столе. - Пожалуйста, всего один кусочек, а?
Ласси оторвалась полоску от края блина, скатала ее и бросила молодому псу. Тот поймал угощение, клацнув зубами и съел. Покончив с едой, он вздохнул и снова взглянул на девочку.
- На вкус твой лефсе так же хорош, как на вид, - сообщил он.
- Спасибо, - ответила ласси, все ещё потрясенная.
- Ты по-прежнему говоришь с собакой? - Изумление на лице Ханса Петера уступило место любопытству.
- Да, и он отвечает, - сказала девочка.
- А раньше тебе доводилось слышать, как звери разговаривают?
- Нет, я... погоди-ка. - Она поджала губы. - Сегодня утром, могу поклясться, одна из кур сказала: "Опять она идёт!" - когда я открыла курятник. Но Эйнар и Анни тоже были во дворе.
- Хм. - Ханс Петер присел на корточки рядом с собакой. - Можешь поговорить со мной, малыш?
Пёс некоторое время изучал его, потом сказал:
- Могу попробовать.
Ханс Петер поднял глаза:
- Это прозвучало как скулеж.
- Он сказал, что попробует, - перевела ласси.
- О чём это вы двое там шепчетесь? - Йорунн, весёлая и розовощекая подошла к огню. - Учите Нильсова пса фокусам?
Её длиннопалые ладони гордо покоились на животе: Йорунн ждала ребёнка.
Ханс Петер и младшая сестренка переглянулись. Брат откашлялся:
- Мы пытаемся научить пса разговаривать, но, похоже, ничего не получается.
- Ах вот как! Нильс говорит, он не очень смышленный.
На это ласси ощетинилась. Пёс показался ей весьма разумным. - По-моему, он сметливый. Давайте попробуем фокус ещё раз. - Она подмигнула псу и наставила на него палец. - Говори, малыш!
Пёс сел и залаял.
- Хороший пёс! - Ласси кинула ему кусочек лефсе. - А теперь ложись!
Он послушно лёг на вытертый коврик.
Ещё кусочек лефсе.
- Перевернись!
Пёс перекатился на спину.
- Ха! - Ласси бросила ему последний кусочек лефсе под одобрительные восклицания сестёр, собравшихся вокруг посмотреть.
- Будь добра, перестань скармливать животному наш ужин, пика, - прошипела мать, положив конец веселью.
- Да, мама. - Девочка выпрямилась и вернулась к работе.
Йорунн и Ханс Петер сочувственно посмотрели на неё.
- Нильс! - весело приветствовала Йорунн мужа, когда тот вернулся с остальными парнями из хлева. - Только посмотри, моря младшая сестренка научила пса нескольким фокусам.
Нильс засмеялся и подошёл, и пёс старательно исполнил новые ужимки. Пока мать не смотрела, Йорунн отломила кусочек жёлтого оленьего сыра от лежащего на столе клина и дала собаке.
- Вот бы ты и с оленями так ловко управлялась, - тоскливо произнёс Эйнар, когда садились за стол. - С нашей старшей оленухой что-то не так.
- Что такое? - встрепенулся сидевший во главе стола Ярл. - Она даёт меньше молока?
- Вообще не даёт, - проворчал Эйнар. - Так и норовит меня укусить, когда я подхожу близко. Даже если удаётся ее стреножить и привязать, ничего не выходит.
- Вот досада, отозвался Ярл, заворачивая кусочек соленой рыбы в лефсе и принимаясь задумчиво жевать. - Та беломордая оленуха всегда была у нас лучшей.
- Если она слишком стара, чтобы доиться, то ей пора в котёл, - заявила Фрида. - Зарежьте ее завтра. Торст, у тебя это хорошо получается.
Ярл покачал головой, а Нильс, муж Йорунн, ловко перевёл беседу на более приятные темы. Ласси не терпелось продолжить беседу с собакой, но молодого пёсика выгнали в хлев, пока люди ели. Ночью пса в дом не забрали, и девочка лежала без сна в большой кровати вместе с матерью и сёстрами и гадала, спятила она или просто Бог нашёл славный способ благословить дитя, во всём прочем оставленное без Его попечения.
На следующее утро ласси отправилась в хлев посмотреть, как дела у Эйнара. Она послушала кур, но совсем недолго. Да, они болтали, но не очень интересно, и они не замечали, когда она им отвечала. Девочку больше заботила оленуха. Как и отцу, ей не хотелось, чтобы беломордую зарезали. Олени никогда ее особенно не занимали, но именно эта оленуха была самой красивой в их маленьком стаде.
При мысли об олене ласси остановилась, едва войдя в хлев. Ведь она говорила с белым оленем. Неужели он сотворил с ней нечто такое, что теперь она может говорить с животными? Девочка вспомнила о его поцелуе, о прикосновении его мягкого носа к своему лбу, о тепле его дыхания. И в груди у нее родилась уверенность: это дар не Бога, а странных древних духов земли.
- Ты собираешься помогать или нет? - спросил Эйнар из дальнего угла хлева.
В одной руке он держал ведро, а в другой табуретку. Они служили ему щитом, позволяя удерживать оленуху в углу. Та жалобно мычала, ее карие глаза закатывались.
- Больно, больно, больно, - стонала она.
- Эйнар, прекрати! - Ласси подскочила к брату и легонько стукнула его по плечу. - Ей больно.
- Она просто упёртая, - проворчал Эйнар, размахивая табуреткой перед носом у оленя.
Издав звук наподобие кашля, обычно кроткое животное увернулось и действительно бросилось на Эйнара. Ласси шагнула вперёд и поймала оленуху за истертый веревочный ошейник, когда та уже прыгнула. Тяжелое животное протащило ее несколько футов, прежде чем остановилось, и Эйнар нырнул в кучу опилок и сухого мха, используемых на подстилку для оленей.
- Тихо, тихо, ну же, тихо, - стала успокаивать ласси беломордую. - Не обращай внимания на глупого мальчишку и расскажи мне, что не так.
- Больно.
Оленуха, тяжело дыша, привалилась к девочке. Бедняжка дрожала, на густой бурой шкуре проступили влажные пятна пота.
- Где больно? - проворковала ласси.
- Вымя, - ответила оленуха и содрогнулась.
Эйнар стоял в нескольких шагах от них и, разинув рот, таращился на младшую сестру:
- Она вправду с тобой разговаривает?
- Да, - коротко отозвалась девочка и опустилась на колени возле оленя. - Пожалуйста, дай мне посмотреть, обещаю не делать тебе больно.
Оленуха снова вздрогнула, но всё же кивнула.
Ласси нагнулась ниже и посмотрела на раздутое вымя оленухи. Трудно было что-то разглядеть сквозь густую свалявшуюся шерсть. Наверное, поэтому Эйнар раньше и не заметил беды. На одном из сосков темнела отметина от укуса, и там началось воспаление.
- Её укусила лиса, - сообщила девочка брату. - Посмотри сюда.
Эйнар нагнулся посмотреть и негромко присвистнул.
- Ой, будь я... Я ведь даже не подозревал! - Он хлопнул оленуху по боку. - Прости девочка. Я принесу тряпок и обмою.
- В прошлом году, когда Анни порезала руку, папа купил лекарство, - напомнила ему ласси, выпрямляясь и гладя оленуху куда ласковее. - Там в коричневом горшочке на буфете еще есть немного.
Эйнар кивнул и побежал за тряпками и снадобьем. Ласси осталась рядом с оленухой, поглаживая ее по носу.
- Прости, мы не знали, - мягко сказала она. - Я позабочусь, чтобы с этих пор никакие лисы тебя больше не трогали.
И она сдержала обещание. Да и как лисы могли не послушать ее, если она в ответ выслушивала их горести?
Вскоре по округе пошла молва, что младшая дочка Ярла Оскарсона имеет подход к животным. Ей можно было доверить успокоить самую вредную лошадь или вразумить самого тупого барана, а лисы и волки обходили двор Ярла по большой дуге. Когда такие пересуды достигали ушей Фриды, та фыркала и отворачивалась. Но Ярл сиял от гордости за младшую дочь и про себя думал: какая жалость, что у жены так и не нашлось для нее имени, ведь девочка постепенно превращалась в весьма привлекательную молодую женщину.