Глава 3
Дождь не утихал. Он всё ещё заливал лагерь, как будто небо решило смыть всё до последнего воспоминания.
Огнезвёзд сидел у входа в свою палатку, глядя в пустоту. Капли стекали с камней, с его ушей, со стены из листвы — как будто всё вокруг плакало за него.
Мысль не давала покоя:
> Где она? Почему она не вернулась? Почему именно она?
Он почти поднялся. Уже сделал шаг вперёд. Пойти самому. Сейчас. Один.
Но мягкий голос остановил его.
— Папа?
Он обернулся. Перед ним стояла Листвичка — уже взрослая, но сейчас она выглядела хрупко и уставшей. Её зелёные глаза были полны тревоги, но и… разумности.
— Я знаю, что ты хочешь уйти, — она подошла ближе, — но... сейчас это опасно.
Огнезвёзд посмотрел на неё молча.
— Мама сильная, — продолжила она. — Она могла укрыться где-то. Пережидает грозу. Ты сам учил нас: в бурю нельзя терять голову. Если ты уйдёшь — нас останется меньше. А если ты не вернёшься? Что будет с племенем?
Он закрыл глаза на миг. Её слова звучали, как когти по сердцу — неприятно, но правдиво.
— До рассвета, — наконец выдохнул он. — Ждём до рассвета. Если она не вернётся… тогда я пойду. Хоть в самое Сердце Грозы.
Листвичка кивнула и мягко прижалась к его боку. Несколько секунд они просто стояли, слушая, как дождь бьёт по земле.
Потом она ушла.
Огнезвёзд медленно вошёл в палатку. Она пахла Песчаной Бурей. Её шерстью, теплом, смехом. Он улёгся на мох, не разложив его как обычно. Просто опустился и замер, как камень.
> Она вернётся.
Он повторял это, как молитву, даже когда глаза начали слипаться, а грохот грозы превратился в шепот…
> Она вернётся…
Ночь текла тяжело.
Дождь за пределами палатки то стихал до еле слышного шороха, то вновь разражался, как если бы небо рыдало навзрыд.
Влажность, холод и тревога не давали покоя.
Огнезвёзд лежал, уткнувшись мордой в сухой, вылизанный мох. Он думал, что усталость одолеет его, но каждый раз, когда он закрывал глаза — видел её.
Песчаная Буря.
Как она поворачивается, уходит куда-то среди теней, не оборачиваясь.
Как её следы исчезают под дождём.
Как гаснет её запах — будто её никогда не было.
Сон всё же пришёл. Неровный, тревожный. Как туман над болотом.
Он стоял один посреди огромной поляны.
Небо было чернильным, без луны и звёзд. Но поле светилось — лёгким, тёплым, почти нереальным сиянием, как будто само пространство дышало сном.
И тогда он услышал её.
— Огнезвёзд… — шёпот, будто ветер скользнул по траве.
Он обернулся.
Никого. Только лёгкий шелест сухих трав. Но шёпот стал громче:
— Огнезвёзд… я здесь… помоги…
Он бросился вперёд, в сторону, откуда казался исходящим голос. Лапы не чувствовали земли, всё вокруг будто растворялось в тумане. Он бежал, как тогда, когда спасал её в молодости, как тогда, когда терял её взгляд в сражении, когда её улыбка была единственным светом.
— Где ты?! — закричал он. — Песчаная Буря!
И вдруг — она появилась.
На другом конце поляны.
Мгновение — и она была близко. Её зелёные глаза светились, как заря, но… что-то было не так.
На морде у неё — страх.
Она не говорила, только смотрела. И шевелила губами.
Но вместо слов — тишина.
А потом — холод.
Ветер ударил по поляне, сорвав траву, поглотив свет. И тогда Песчаная Буря открыла рот… и вдруг закричала:
— НАЙДИ МЕНЯ!!!
Огнезвёзд вздрогнул, просыпаясь. Всё его тело напряглось — когти вонзились в мох, сердце колотилось так, будто сражалось за жизнь. Он резко поднял голову.
Дождь прекратился. Только капли стекали с ветвей.
За щелью палатки начинал теплеть серый рассвет.
Он всё ещё слышал её голос.
Он дрожал не от холода.
> «Найди меня…»
И он знал — рассвет пришёл.
И ожидание закончено.
Рассвет был хмурым и сыроватым.
Дождь прекратился, но земля напиталась влагой до самой кости. Над лагерем тянулись клочья тумана, будто сама ночь не спешила уходить.
Огнезвёзд сидел в своей палатке, напряжённый и неподвижный, словно высеченный из камня. Его глаза были устремлены в одну точку, но разум всё ещё витал в том сне. В том голосе. В том крике.
Он не мог просто сидеть. Не мог больше ждать. И он сделал то, что велело сердце.
— Белка. Листвичка. Ко мне, — голос его был твёрдым, почти безэмоциональным. Но под ним — скрывался страх.
Две кошки вошли почти одновременно. Белка — стремительная, с тревогой в глазах. Листвичка — мягкая, сдержанная, будто уже всё поняла заранее.
Огнезвёзд смотрел на них несколько секунд. Его дочери. Его кровь. Его свет.
А потом заговорил. Глухо, но ясно.
— Мне приснился сон. Песчаная Буря… она звала меня. Я слышал её голос. Она была где-то далеко, испуганная. И в конце… она закричала. "Найди меня."
Листвичка молчала, глядя в пол, будто прислушивалась к чему-то в самой себе. Белка выдохнула коротко.
— Это был просто сон, папа… может быть…
— Это был не просто сон, — перебил Огнезвёзд. — Я чувствовал её. Я чувствовал, что она жива. И что она… ждёт меня.
И в этот момент в палатку вошёл Ежевика.
Он быстро оглядел трёх котов и понял — что-то произошло.
— Что такое? — его голос был насторожен.
Огнезвёзд рассказал всё. От начала до конца. Без пауз, без домыслов, только то, что видел и чувствовал. Когда он закончил — в палатке воцарилась тишина. Даже дождевые капли больше не шептали.
— Ты не должен идти один, — первым нарушил тишину Ежевика. — Если она где-то и есть, мы найдём её. Вместе. Ты — предводитель, Огнезвёзд. Если ты исчезнешь — племя осиротеет.
Белка кивнула.
— Он прав. Ты должен хотя бы немного подождать. Мы можем собрать отряд, обсудить путь, всё спланировать.
— Нет, — голос Огнезвёзда дрогнул. — Я не могу ждать. Если она там, где был этот сон… я должен идти. Сейчас.
— Папа… — прошептала Листвичка, подойдя ближе и положив хвост на его спину. — Пожалуйста… просто чуть-чуть подожди. Ещё немного. Мы не просим тебя отказаться… просто дождись плана.
Он закрыл глаза. На миг. Он чувствовал, как кровь бьётся в висках, как лапы рвутся с места.
Но он также чувствовал — что не может игнорировать их заботу.
— Хорошо, — прошептал он. — Ещё немного.
Листвичка осталась рядом с ним.
А Белка и Ежевика вышли из палатки. Дождь снова начал моросить, тихо, будто сама природа понимала, что случилось что-то важное.
— Что нам делать? — прошептала Белка, идя рядом с Ежевикой. — Если он решит уйти, мы его не удержим.
— Тогда надо найти её раньше него, — ответил Ежевика. — Или идти рядом с ним… до конца.
Они остановились под елью, в стороне от лагеря. Смотрели на угасающее небо.
Гроза ушла, но след её остался.
След — на песке.
Медленно. Очень медленно.
Мир возвращался.
Шорох. Капли.
Запах сырости. Пыль. Камень.
Песчаная Буря открыла глаза.
Над ней возвышался свод какой-то каменной норы, чужой, неправильной. Воздух пах прелой землёй и чужими запахами — здесь не было родного лагеря, не было знакомых голосов. Не было ничего. Даже она сама — была будто не собой.
Она попыталась встать — лапы дрожали. Голова отдавала тяжестью. Каждое движение отзывалось болью.
"Где я?.."
Она села, осматриваясь. Стены из старого, потрескавшегося глины. Лежанка из сухих трав, но не тех, что использует Листвичка. Свет пробивался лишь с одной стороны, тусклый, затуманенный.
"Кто… я?.."
Это был первый настоящий ужас.
Она… не помнила. Ни имени. Ни друзей. Ни врагов.
Внутри было пусто. Только тяжёлое чувство — будто она потеряла нечто очень важное. Не когти, не зрение, не голос. А… себя.
И в этой тишине послышались шаги.
Чьи-то лапы. Кто-то шёл.
Она сжалась, прижалась к полу. Дрожь пошла по телу.
Кто-то вошёл в пещеру.
— Ты проснулась, — мягкий голос, чуть хриплый, был словно успокаивающий. — Не бойся. Ты в безопасности. Здесь тебя никто не тронет.
Она подняла глаза.
Перед ней стояла кошка. Высокая, серебристая, с глазами, как замёрзшие звёзды.
Чужая. И всё же... знакомая?
— Кто… я? — хрипло спросила Песчаная Буря. Голос будто не её. Слабый. Потрескавшийся.
Серебристая кошка посмотрела на неё с грустью.
— Это… тебе придётся вспомнить.