Homecoming
Прошёл почти весь день. Амелия проснулась ближе к обеду, с тяжёлой головой, горьким привкусом под языком и странным ощущением, будто сны были настоящими, а утро - обман.
Она не могла выкинуть из головы этот разговор. Её запястье до сих пор будто чувствовало его хватку. Не боль, нет. Пульсацию.
Пытаясь сбежать от мыслей, она приняла душ, убрала в съёмной квартире - они с подругой остались в Амстердаме ещё на пару недель, просто так, по приколу, чтобы отдышаться. Далеко, где никто не держит.
Но внутри - всё равно держало.
Телефон дрогнул.
Дима.
Она смотрела на экран. Звонок длился - долго, как дыхание под водой. Она не ответила.
Один звонок. Второй. Третий.
Игнор.
Прошло минут десять.
Снова звонок. Но теперь - другой номер.
Она нахмурилась. Ответила.
- Алло?
- Эм? Это Серёжа. Ну... Серёга, с Димой, помнишь?.. - голос на фоне музыки и какой-то глупой возни.
- Да. Что-то случилось?
- Слушай...
Он замялся.
- Он в хлам. Я не могу его больше держать. Он тебя зовёт, причём с самого вечера. Говорит: если не придёт, я не встану. Я серьёзно. Я не знаю, что делать. Он тут у меня на ковре валяется, орёт песни, ревёт, смеётся, курит подряд. Я за ним слежу, но он либо захлебнётся сейчас, либо кого-то выкинет в окно.
- Серёж... Я не должна...
- Я знаю. Я не настаиваю. Но... может, просто приди. На пять минут. Посмотри. И уйдёшь, если не сможешь.
Тишина.
- Он реально на дне, Эм.
Она выключила трубку.
Сидела долго. Смотрела на телефон. Потом на куртку. Потом снова на телефон.
Всё внутри сопротивлялось. Но ноги уже сами двигались к двери.
---
Квартира Серёжи была в центре. Один из тех уютных, загруженных студийных лофтов, где на полу ковер, на стенах - старые постеры и полки, забитые винилом и книгами. Свет приглушённый. А воздух - тягучий, пропитанный дымом и алкоголем.
Он открыл сразу, будто стоял за дверью.
- Он там, в студийке. Я буду на кухне. Если что - зови.
Амелия прошла внутрь. Сердце било в горло.
---
Он лежал на полу. Футболка в перекос, лицо красное, глаза стеклянные, но блестят. В руке косяк - почти дотлевавший.
- Ооооо... любимая моя пришла...
Он сел, шатаясь, уставился на неё с такой детской нежностью, что у неё внутри что-то дёрнулось.
- Любимая моя... ты пришла... - протянул он, как будто не верил.
Она молчала. Просто смотрела на него.
Он подполз, почти на четвереньках, присел рядом. Уткнулся лбом ей в бедро.
- Я знал, что ты придёшь... - прошептал. - Ты ж не такая. Ты же всегда... ну...
Она чуть сжала кулаки.
- Зачем ты себя так?.. - тихо спросила.
Он вскинул на неё глаза: - Потому что без тебя я не живу. Я просто... типа, существую. И всё. Как курю, как сплю, как пью.
Он коснулся её руки.
- Ты тёплая... такая же. Блядь, ты даже пахнешь как раньше...
- Дим, не надо. - Голос её дрогнул.
- Надо, - сказал он. - Ты меня знаешь. Ты знаешь, как я умею проёбывать. Я тебя проебал. Я знаю. Но я... скучаю. Каждый ебаный день.
Он затянулся, выдохнул в сторону, потом уронил голову ей на колени.
Она не оттолкнула. Просто сидела. Смотрела в потолок.
- Я не знаю, что с тобой делать, - прошептала она.
Он тихо усмехнулся: - Просто побудь рядом. Хоть чуть-чуть.
Тишина длилась долго. Он уснул, уткнувшись в её бедро, как будто это было единственным, что держит его в этом мире.
Она гладила его волосы. Медленно. Будто в трансе.
И впервые за долгое время не знала, что делать дальше.
За окном мерцал город. А внутри одной квартиры догорала звезда, сгоревшая в чувствах, ошибках и одном слове:
- Любимая...
Он уснул у неё на коленях, как будто в детстве - сломанный, выжженный, чужой. Амелия всё сидела и гладила его по волосам, как по привычке. Сердце било тихо, но колотилось о ребра.
Прошло, может, десять минут. Может, час.
Он вздрогнул, зашевелился. Открыл глаза. Туманно глянул вверх.
- Эм...
- Тсс. Спи.
- Ты здесь? - как будто не верил.
Она кивнула, не зная, зачем. И не знала, останется ли.
Он приподнялся. Губы пересохли. Глаза пьяные, под красными веками - трещины, как на старом стекле. Он потянулся, поймал её ладонь.
- Останься...
Она хотела сказать «нет». У неё на языке был отказ. Но он смотрел, как щенок, которого вот-вот выгонят на улицу. Не как мужчина. Не как Кай. А как Дима.
И она кивнула.
- Только на ночь. Я не навсегда, - добавила, будто защищаясь от самой себя.
Он улыбнулся. По-настоящему. Улыбка вышла кривая, но светлая. Он поднялся, шатаясь, повёл её за руку в другую комнату. Кровать была огромная, расправленная. Белое бельё, немного смятое.
Он лёг. Она рядом. Он притянул её к себе осторожно, будто боялся спугнуть. Она положила голову ему на грудь. Он выдохнул - глубоко, громко.
- А так лучше, - прошептал.
Тепло его тела растекалось по ней, как после ванной. Она не отвечала. Просто слушала его сердце. Оно било чаще её.
- Ты спишь? - спросил он через несколько минут.
- Нет.
- Знаешь... Когда ты ушла, у меня внутри что-то умерло. Реально. Типа, не образно. А прям умерло.
- Я тоже умирала, Дим.
Он притих. Потом только прошептал:
- Прости.
---
Она проснулась от тишины. Солнце светило в окно - утренний амстердамский свет, тусклый, как молоко. Воздух был прохладный. Рядом - тепло.
Дима лежал на спине, с растрёпанными волосами, рукой обнимая её за плечи. Губы приоткрыты. Он спал спокойно. Глубоко. Будто впервые за долгое время.
Амелия не сразу поняла, где она. Потом всё нахлынуло: вечер, звонок, косяк, разговор, "останься".
Она попыталась отстраниться - аккуратно, не разбудив. Но он только сильнее притянул её ближе, не открывая глаз.
- Эм?..
- Тсс. Спи. - теперь она ему это сказала.
Он прижал губы к её лбу. Легко, почти во сне.
А у неё внутри всё скрутило.
Что это? Снова слабость? Или то, что она всё это время прятала?
Сердце билось громче. Она смотрела в потолок, пока он не засопел снова, прижимая её, как свою.
Она не знала, простила ли. Не знала, может ли вернуться. Но в этот миг, в этом свете, в этой груди под своей щекой - было что-то правильное.
И она закрыла глаза.
Хоть на пару минут - просто почувствовать, как это быть любимой.
За окном разливался медленный, тягучий Амстердам. Город, который видел слишком многое. Но даже он - не знал, чем всё это закончится.