Глава 19
- Сядь, пожалуйста. - Поставив на подоконник лейку для цветов, мать указывает рукой на стул с обратной стороны своего рабочего стола.
Тон ее голоса и резкость движений намекают мне на то, что зря я рассчитывал поболтать о том о сем.
Бросив на пол рюкзак, усаживаюсь на стул и вытягиваю под столом ноги.
- Где ты ночевал? - интересуется как бы между прочим, опускаясь в белое кожаное кресло напротив меня.
На ее пальце кольцо с большим бриллиантом. В детстве мне нравились ее украшения. Одно я даже попробовал проглотить, слава Богу, отцовский водитель мимо проходил и успел вытрясти его из меня до того, как случилась "трагедия".
- У Стаса. - Скрывать мне нечего.
- А позавчера? - Постукивает по столу ногтем.
- Там же, - отвечаю ей.
- Сынок. - Кладет на руки подбородок и смотрит на меня со вселенской усталостью. - У тебя что, дома своего нет?
- Кхм... - Чешу кончик носа. - Хороший вопрос.
- Даниил, не говори глупостей. Я поговорю с отцом. Кажется, этот конфликт зашел слишком далеко. Извинишься, и мы про все забудем.
- Нет, - говорю на каком-то внутреннем автопилоте.
То, от чего еще пару недель назад я предпочитал дистанцироваться, теперь стало делом принципа.
Извинения...
Перед глазами встает ангельское лицо и окружении светлых, как солнце, кудрей. Цвет, от которого я тащился. Твою мать. Я и сейчас тащусь.
На фиг ее.
В жопу извинения.
- Даниил...
- Нет, - повторяю, отрывая глаза от поверхности стола и переводя их на мать.
Сжав губы, напряженно смотрит на меня в ответ.
- И как это понимать? - спрашивает строго. - Ты что, ушел из дома?
- Видимо, да, - пожимаю плечом.
Правда, не мешало бы съездить "домой" и забрать кое-какую одежду, но показываться там даже на пять минут мне вдруг до ломоты в костях не хочется.
Молчим, и я позволяю ей делать какие угодно выводы.
- Отец тебя содержит, - вдруг говорит она. - Ты должен понимать, что это накладывает на тебя обязательства быть хотя бы благодарным. А это значит, что ты не можешь просто уйти из дома, тем более... - делает она паузу. - По-английски. По отношению ко мне это тоже некрасиво.
Согласен, не красиво.
Её глаза выискивают в моих ответное понимание.
Распределение моих "карманных" всегда занималась она. Но я достаточно большой, чтобы понимать - это его деньги. Нас всех содержит он. И я был бы пустозвоном и брехуном, если бы сказал, что его деньги мне не нужны. Еще неделю это так и было. Механическое движение по накатанной, где я имею то, что имею, за счет соблюдения определенных правил, но сейчас... в этот момент "истины", соблюдение тех самых правил вызывает у меня настоящую душевную блевотину.
Посмотрев в окно, собираюсь принять самое сложное решение за всю свою сознательную жизнь, не меньше. Если проиграю, крушение будет эпичным. Ползти на брюхе туда, где твоего крушения ждут с распростертыми объятиями - значит затолкать свою гордость в собственную задницу, а это гораздо больнее, чем кажется. Я делал это столько раз, что знаю, о чем говорю.
- Думаю, я в состоянии сам себя содержать, - говорю, повернув к ней голову.
- Даниил, - рыкает с угрозой. - Не дури! Тебе еще год учиться, у тебя практика весной. Все это денег стоит. Это твое будущее!
Мое будущее... возможно, я с ним халатен, но мой внутренний конфликт оказался сюрпризом даже для меня. Кажется, у меня сорвало какой-то клапан, отвечающий за чувство самосохранения.
- До весны еще дожить нужно, - встав со стула, забрасываю на плечо рюкзак.
- Я тебе даю неделю, - тычет она в меня пальцем. - Неделю погуляй и возвращайся домой. Извинишься и...
- Нет, - обрубаю.
- Даня!
Выйдя из кабинета, вижу молоденькую секретаршу в приемной деканата, которая с самой первой встречи смотрит на меня, как на сочный кусок мяса. Не припомню, чтобы сказал ей хоть пару слов за последние полгода, но ее это не напрягает, потому что, как и всегда, она мне улыбается.
Забрав с вешалки свою куртку, выхожу в коридор и надеваю ее на ходу. Я посещаю не так много занятий в универе, в основном потому что умею договариваться с людьми, поэтому, спустившись по лестнице, прохожу через турникет и шагаю под февральский дождь.
На стоянке, как и договаривались, меня ждет черный "БМВ" Ника Баркова.
Заняв переднее пассажирское, говорю ему "привет".
- Угу. - Роется он в своем телефоне.
- Адрес скинул тебе сообщением. - Пристегиваю ремень, растекаясь по сиденью.
- Момент... - лепит на приборную панель телефон и заводит машину.
С Барковым мы знакомы давно. Его отец крупный предприниматель в городе, так что мы часто пересекаемся на разного рода "тусовках". От юбилеев до рождения первенцев. Вообще-то, с подачи Ника я попал в городской хоккейный чемпионат в состав команды "городского бизнеса", в которой его отец состоит уже лет десять. Меня туда приняли нежно и с зеленым светом. Взяли нападающим прямо после первой тренировки.
Судя по всему, с хоккеем мне придется подзавязать, потому что оплачивать свое членство в ближайшее время для меня будет проблематично.
Полчаса спустя Ник вышагивает вдоль окон Таниного помещения.
Положив руки в карманы куртки, спрашивает:
- И че ты думаешь?
Прислонившись плечом к стене, делюсь мыслями:
- На той стороне дороги клубешник. Думаю, здесь можно замутить кафешку для тех, кто идет туда или оттуда. Только нам с тобой нужно будет здесь фейсами постоянно светить в качестве рекламной акции. Может, даже за баром постоять.
- Клич бросить в тусовку, - продолжает он мою мысль, осматривая потолок.
- Угу, - смотрю на улицу, складывая на груди руки.
- А по деньгам что?
- Думаю, ремонт нужен по минимуму. У Тани есть один дизайнер, может вот это все, - имею ввиду облупившиеся стены и торчащие из потолка трубы. - Вписать в интерьер...
Подумав пару секунд, называю ему примерную стоимость этой затеи.
Для Баркова подъемной будет и гораздо большая сумма, а вот для меня - нет. Я еще не говорил с бабулей, но прекрасно представляю ее возможности.
Баркова я выбрал не только из дружеских соображений. Вообще-то, нифига не из дружеский. Может я расчетливый говнюк, но я выбрал его, потому что, если кому-то вздумается ставить мне палки в колеса, отец Никиты будет моим громоотводом.
Одно дело пихать палки в колеса мне - неоперившемуся сосунку, но другое дело ставить палки в колеса Игорю Баркову.
И мой хладнокровный расчет работает, потому что, протянув мне руку, Барков-младший объявляет:
- Я в деле. С отцом нужно перетереть.
- Подбросишь до Набережной? - Прошу его, застегивая куртку.
- Ага. Только сначала Алёну из универа заберем, - кивает он.
Добежав до машины под пулеметной очередью мелкого града и дождя, забираемся с Ником в "бмв".
Сажусь на заднее сиденье, переднее оставляя его девушке.
Не помню, чтобы когда-то ей не дал, но ее неприязнь ко мне физически ощутима.
Это странно, потому что я не сделал нихрена плохого ни ей, ни ее чокнутой подружке.
Если бы я мог извлечь Гаврилину из своего мозга вместе со всеми воспоминаниями о ней, я бы так и сделал. Полную перепрошивку памяти.
Холодный укол под ребрами заставляет поерзать.
Чтобы о Гаврилиной не думать, мне понадобится трепанация черепа.
Сжимаю в кулак руку и упираюсь им в губы, пока машина трогается, выруливая на проспект.
Друзья.
Почему бы и нет.
Не все ли равно?
Не думал, что когда отнимают то, что очень хочется - это так приканчивает нервные клетки.
- Че девушке подарить на День всех влюбленных? - слышу вопрос Ника с переднего сиденья.
- Без понятия, - отвечаю хрипло.
Я знаю, что подарил бы своей, если бы она меня не отшила.
- Пффф... - откинув голову, смотрю в потолок.
Таня предложила встретиться в кафе и обсудить "мою бизнес стратегию".
Особой стратегии у меня нет. Весь расчет на то, что народ потянется туда, где тусоваться модно, а модно тусоваться там, где тусуется универские блогеры и золотая молодежь.
Машина съезжает с проспекта и сворачивает на узкую подъездную дорожку нашего ВУЗа, которая упирается в стоянку перед главным корпусом.
К этому времени тяжелые дождевые капли лупят по крыше так, что уши закладывает.
- Зараза... - бормочет Барков, рассматривая то, что творится за лобовым стеклом.
Постукивая по колену телефоном, разминаю шею.
Через секунду двери машины с противоположной от меня стороны почти синхронно открываются, и внутрь вваливаются два визжащих тела.
Переднее сиденье занимает, без сомнения, Алёна, а на заднее рядом со мной падает "фиолетовая куртка", без сомнения, твою мать, знакомая слишком хорошо, чтобы мое нутро не отозвалось мгновенно.
- Ник! - визжит Алёна. - Помоги! - Протягивает ему свои руки в мокрых до нитки варежках.
Скосив глаза, вижу, как Юля... Гаврилина сбрасывает с головы капюшон и дует на замерзшие дрожащие руки.
Волосы собраны в пучок на макушке, и те тридцать секунд, пока мое присутствие остается незамеченным, тупо любуюсь на плавную линию ее щеки и подбородка.
- Нас чуть не смыло... - хохочет Алёна и замолкает на полуслове, как будто резко вырубили громкость, когда видит меня.
- Салют, - приветствую кисло.
Дернув головой, Гаврилина смотрит на меня, распахнув зеленые глаза.
От ветра кожа на щеках покраснела, и губы выглядят алыми.
У меня никогда не было проблем с влечением, когда смотрел на нее, и месяц спустя нихрена не изменилось.
- Привет, - говорит еле слышно.
Отвернувшись, смотрю в окно, за которым по стоянке носится народ.
- Подкинем Юлю до дома, - деловым голосом объявляет девушка Баркова.
Глухое молчание все те десять минут, пока "бмв" пробирается к улице, на которой мне знакома каждая ямка, действует на нервы.
На нервы действует знакомый цветочный аромат, от которого в животе тяжесть возбуждения.
Игнорирую, уперев локоть в подоконник.
Пялюсь в окно до тех пор, пока возня рядом не сменяется хлопком пассажирской двери.
Втянув в себя воздух, перевожу глаза на лобовое окно и сталкиваюсь глазами в зеркале заднего вида с пассажиркой переднего сидения.
Они вцепились в мое лицо и пялятся без стеснения.
Отвечаю соразмерно. Изобразив покер-фейс, смотрю на нее в ответ.
Резанув по моему лицу взглядом, толкает зеркало вверх, разрывая контакт, инициатором которого был не я.
Отлично. Это вторжение в мое личное пространство, даже зрительное, сильно бесит.
Все в принципе начинает меня раздражать, и стуча по коврику ногой, я не знаю, как справиться с этим дерьмом.
- Созвонимся. - Толкаю пассажирскую дверь двадцать минут спустя, когда машина тормозит напротив кафе, где меня давно ждут.
Рискуя отморозить уши, забиваю на капюшон и взбегаю по ступенькам крыльца.
Войдя в кафе, вижу Таню за столиком у окна.
Машет мне рукой, одетая в джинсы и свитер с круглыми дырками на плечах.
Бросив на спинку стула куртку, усаживаюсь напротив, бормоча:
- Привет.
Улыбнувшись, она секунду смотрит мне в глаза.
- Смотри, что у меня есть, - откашливается, доставая из сумки какой-то журнал с разноцветными стикерами на страницах. - Я тут подобрала варианты интерьеров. То, что тебе подойдет.
- Офигеть. Оперативно, спасибо. - Тру ладонями лицо. - Я пока в цифрах закопался.
- Я знаю, - кусает губу. - Мне не сложно.
Еще один контакт глазами, и я оказываюсь на распутье.
Я светил наше совместное времяпрепровождение в соцсетях не стесняясь. Все это была тупая попытка вызвать ревность. Тупо и по-детски, но я делал это для одного человека. Я вообще не понимаю, что делал и зачем. И сейчас не понимаю. Меня распирает от потребности сотворить какую-нибудь дичь, но прежде чем поддаюсь порыву притянуть ее к себе и соединить наши губы, напоминаю себе, что выпутаться из такого порыва без потерь будет не так-то просто. И если когда-нибудь решусь поцеловать эту девушку, сделаю это на более твердых основаниях.
Юля
- Расслабьтесь, - улыбается мне женщина-врач. - Это не больно...
Глядя в белый потолок, пытаюсь расслабиться, но меня трясет с головы до ног.
От волнения чувствую себя деревянной и дергаюсь, когда по животу размазывают холодный гель.
- Тише-тише... - бормочет врач.
Сидящая рядом Алёна выглядит такой же деревянной. Кусая изнутри губу, смотрит то на меня, то на врача.
Я знаю, что она не может быть напугана больше меня самой, но ее глаза выглядят, как блюдца.
- Раньше бывали на узи? - мягко интересуется женщина.
- Я... нет... - отвечаю, скосив на нее глаза.
- Первый день последних месячных?
Боже...
- Ммм... не помню... - отвечаю в жутком стеснении.
Ужасная безалаберность, но я вечно забываю за такими вещами следить. Может поэтому я здесь и оказалась? Не только поэтому.
Картинки яркие, как в калейдоскопе, проносятся перед глазами, и я краснею прямо здесь, лежа на больничной кушетке.
Кивнув с улыбкой, женщина смотрит на монитор компьютера. Кажется, у нее прекрасное настроение, а у меня нервный коллапс. Ведь до этой минуты я, кажется, не до конца осознавала свое положение, а теперь от больничных запахов меня мутит.
- Посмотрим, что тут у нас... угу... у нас тут эмбриончик...
- Пффф... - закрыв глаза, выдыхаю.
- Кхм... - слышу покашливания Алёны.
- На вскидку восемь-девять недель... это акушерские недели, не от зачатия...
Сглатываю.
От зачатия уже почти шесть.
У меня в груди бесконтрольно печет, по рукам и ногам расходятся мурашки.
Я беременна.
Даня и я... мы, черт возьми, сделали ребенка. Реальность этого кружит мне голову, хоть я и не за тем сюда пришла.
- Рост малыша пятнадцать миллиметров...
- Рост? - бормочу севшим голосом.
- Вот это расстояние... - повернув к нам монитор, врач водит карандашом по экрану.
Несмотря на то, что я не за этим сюда пришла, впиваюсь глазами в картинку, жадно рассматривая непонятные детали. Сцепив кулаки, узнаю, что у "него" есть сердцебиение и что он закрепился.
Посмотрев на Алёну, ловлю ее пристальный и немного странный взгляд на своем лице. Чуть сведя брови, она выглядит такой задумчивой, что мне становится не по себе.
Дико смущаюсь, потому что веду себя слишком вовлеченно, а это неуместно, ведь я не собираюсь его оставлять.
Вытирая с живота гель, прячу от подруги глаза и прячу в сумку снимок своего узи, от чего мне кажется, будто она весит тонну.
Выйдя из клиники, мы молчим не сговариваясь.
Прячась в своих шарфах, шагаем к автобусной остановке и, забравшись в него, занимаем места в самом конце. Автобус почти пустой, и в нем достаточно тепло, чтобы я могла снять с головы шапку.
Яркое солнце бьет по глазам, создавая обманчивое ощущение, будто за окном тепло. Но там жуткий холод, и он забрался мне под кожу вместе с этим ветром, от которого щеки горят.
- Спасибо, что сходила со мной. - Смотрю в окно.
В груди вдруг собирается ужасная тяжесть.
Если я думала, что самое сложное оставила позади, то теперь понимаю - это не так.
Боже, о чем я думаю?!
- Ты как? - Обеспокоенно спрашивает подруга.
- Нормально! - выпаливаю, дернув в улыбке губы.
- Эмм... - говорит невозмутимо. - Хорошо.
- Угу...
- Юль... у тебя ведь есть еще время. Подумать, например...
- Я уже обо всем подумала, - обрываю ее упрямо. - Это просто укол. Я даже ничего не почувствую.
Это звучит гораздо убедительнее, чем есть на самом деле, но я не хочу, чтобы она видела мои сомнения. Я избавлюсь от них, мне просто нужно... еще раз напомнить себе о том, как выглядит реальным мир вокруг меня. Я успела собрать информацию, все что мне было нужно - это убедиться в том, что мои ощущения и куча тестов меня не обманывают.
- Ладно, хорошо... - бормочет Алёна, хмуро глядя на свои колени. - Я не знала, что вчера он тоже там будет, в машине, - говорит вдруг. - Извини.
- Я не злюсь, - говорю тихо.
Скоро он забудет меня совсем, и будет прав. Ведь этого я добивалась.
- У них с Барковым идея для совместного бизнеса, - как бы между прочим, сообщает она.
- Ааа, - бормочу, стараясь не показывать того голодного интереса, с которым готова впитывать все, что связано с Милохиным. - Ммм... что за идея?
- Кафешка какая-то, они еще сами толком не знают, - продолжает она.
Кафе?
Почему это больно отдается в сердце?
Потому что больше я в его жизни не участвую.
- Ясно... - отвечаю, не подумав. - Он родился с калькулятором в голове. У него получится.
- Думаешь?
- Угу...
- Одной математики тут мало. Нужна еще... ну, знаешь, интуиция, - крутит пальцем в воздухе.
- Он бы с тобой поспорил, - фыркаю.
Когда смотрю на подругу, опять вижу это.
Внимательный взгляд на своем лице, будто я молекула под микроскопом!
Улыбка съезжает с моего лица.
Какого черта она так делает?!
- Ну, ладно. Я здесь сойду, - вдруг объявляет Алена, вставая с сиденья.
Запрятав свои пепельно-белые волосы под шапкой, застегивает верхнюю пуговицу куртки.
Месяц назад она поучаствовала в мастер-классе своего знакомого стилиста, и теперь вместо темно-русой копны волос на ее голове платиновое каре, из-за чего она похожа на опальную рок-звезду.
- Да? - оглядываюсь, пытаясь понять, где она собралась сходить.
- Ага, до завтра, - наклонившись, чмокает мою щеку.
Глядя ей вслед, немного удивленно выгибаю брови.
Сама я сходить не собираюсь. Мне еще двадцать минут трястись, и это время наедине с собой я посвящаю тому, чтобы пробраться в сумку и достать оттуда черно-белую фотографию узи.
Всего один укол.
Я ничего не почувствую.
Я уже чувствую. Легкую тошноту по утрам и присутствие в своем теле "чужого".
Мой страх ни на секунду не унимался.
Я боюсь детей. Я вообще их вблизи почти не видела. Только издалека в колясках или на детских площадках.
Заткнись, Гаврилина!
Ты и дети - понятие несовместимое.
Нужно быть взрослой. Взрослый человек трезво оценивает свои возможности!
Затолкав снимок назад в сумку, пытаюсь представить, что... что сказал бы Милохин, впечатай я в его лоб этот снимок...
- Выходите? - слышу сухой вопрос над своей головой.
- Нет, - прижимаюсь виском к стеклу.
Меня ждет пятичасовой рабочий день и праздничная красно-розовая мишура, которую сегодня придется развесить.