Глава 14
Даня
Уперев в пол колено, исподлобья слежу за тем, как стройные длинные ноги в обтягивающих синих джинсах вышагивают прямо по курсу. Округлая попа и стройные точеные бедра двигаются в такт, создавая покачивание, на которое мое тело реагирует легкой пульсацией в венах.
Черт. У нее просто потрясающая фигура.
Я влюблен, но не настолько, чтобы выдумывать.
Втягиваю в себя воздух, дергая за шнурки на ботинках и не отрывая глаз от Юли.
У нее, твою мать, просто потрясающая фигура. Она хрупкая и плавная. И мне это до умопомрачения нравится. Может потому что она моя полная противоположность? Я здоровый, только не ясно, в кого. Я выше всех в нашей семье. Говоря это, я имею ввиду всю семью, включая двоюродных...
- Чья это квартира?
Замерев на пороге гостиной, Юля переминается с ноги на ногу.
- Огромная... - Бросает взгляд через плечо.
Приличная. И район хороший. Барковы в говно не вкладываются. Барков-старший отличный мужик. Привычная горечь по отцовским чувствам сейчас не кусает. Вокруг меня слишком много Гаврилиной, чтобы я мог отвлекаться хоть на что-то постороннее.
- Не потеряемся, - перевожу тему, выпрямляясь в полный рост и сбрасывая с ног ботинки.
Ее глаза плывут вверх вслед за мной. Задерживаются на моей шее.
Посмотрев в зеркало, признаю, что работа отличная. Багровый след от ее укуса на своем месте, мой след на ее шее, впрочем тоже.
Кажется, впервые за сутки ей больше нечего сказать. Скользнув глазами по моему телу, отводит их к потолку.
Порывшись в кармане куртки, достаю телефон и бросаю его на тумбочку, спрашивая:
- Есть, пить хочешь?
Вешаю куртку рядом с забавной рыжей дубленкой, бросая взгляд на коридор.
- Нет, а ты? - отвечает тихо.
- Не-а.
Пройдя вперед, открываю первую дверь по коридору.
- Здесь ванна.
Юля заходит в нее и закрывает за собой дверь.
Сам прохожу в гостиную и, включив свет, смотрю на журнальный столик.
- Аллилуйя... - Вижу на нем нетронутую упаковку презервативов.
Достав один пакетик, пихаю его в задний карман джинсов и, помыв на кухне руки, возвращаюсь в коридор.
Толкаю ближайшую дверь, осматривая погруженную в темноту безликую гостевую комнату.
Через окно на пол и стены падает уличный свет.
Кровать по центру, и две тумбочки. Больше здесь ничего нет и, глядя на эту убогую картину, сжимаю зубы.
Все, блять, не так, как мне бы хотелось. Но у меня выбор никакой.
Пройдя внутрь, усаживаюсь на кровать и упираю в колени локти. Тру ладонями лицо и смотрю на дверной проем.
До этого момента в моей жизни меня все устраивало, а теперь нет. Я хочу собственный угол, как никогда. Такой, где я мог бы жить подальше от родителей, не парясь тем, где мне, твою мать, провести время со своей девушкой.
Вытянув перед собой ладонь, сжимаю и разжимаю пальцы в кулак, чувствуя, каким дерьмовым становится мое настроение.
- Сюда точно никто не придет? - лепечет застывшая в дверях Юля.
Свет из коридора бьет ей в спину, очерчивая контуры тела.
Ей здесь не комфортно, знаю.
Мне тоже не особо.
- Нет, - протягиваю ей руку. - Иди ко мне.
Ступая бесшумно, кладет ладонь в мою.
Дернув на себя, сгребаю ее в охапку и под звонкий визг роняю на кровать, подмяв под себя.
Разведя ноги, она пускает меня улечься между ними, и этого достаточно, чтобы любая веселость слетела с нас обоих.
Идеально. Блять. Идеальное совпадение. Это что, финт природы? Она идеально мне подходит.
В тишине слышу, как сбивается ее дыхание, как тело начинает подрагивать. Мое откликается мгновенно.
Смотрю в ее глаза, упираясь локтями вокруг головы.
Ее ладони ложатся на мои лопатки, лодыжки скрещиваются на моей талии.
Окружающий мир резко оставляет мою голову вместе с кровью, которая стремительно накачивает пах примитивным зверским аппетитом.
- Давай не будем включать свет... - прерывисто шепчет мой мотылек.
- Самое интересное пропустишь... - шепчу, прижимаясь губами к ее скуле.
- Может... я хочу просто чувствовать... - Откидывает в сторону голову, подставляя моим губам шею.
Веду по ней носом, бормоча:
- Чувствовать?
- Угу...
Втянув в рот мочку ее уха, толкаюсь вперед бедрами:
- Так?
Ее пальцы впиваются в мои лопатки, в потолок улетает стон.
Мать твою...
Кусаю ее подбородок. Найдя губы, целую их медленно и глубоко, точно зная, что она хочет по-другому.
Она, блять, нетерпеливая.
Не отпускает мои губы, даже когда хочу притормозить.
- Ай-я-яй... - цокаю, усаживаясь на колени между ее ног.
Закрыв локтями лицо, ерзает и шумно выдыхает.
Сглатываю затопившую рот слюну, глядя на ее тело, и быстро расстегиваю пуговицы на своей рубашке.
Наблюдая за мной, Гаврилина неуверенным движением распускает узел на своей футболке и под моим взглядом стаскивает ее с себя, оставаясь в черном кружевном лифчике, который мне уже доводилось видеть.
Дальше этого ее инициатива не заходит.
Вытянув по швам руки, тихо дышит, не издавая больше ни единого звука.
Сбросив на пол рубашку, спрашиваю:
- Мы голые будем. Ты же в курсе?
- Тогда... раздевайся... - выдавливает она.
С усмешкой слезаю с кровати.
- Помоги, - развожу в стороны руки, приглашая ее к столу.
Подобравшись на коленях к краю, протягивает руки и берется прохладными пальчиками на пуговицу на моих джинсах, но когда до нее доходит, насколько там тесно, отдергивает руки.
- Смелее, - прошу хрипло.
Снова хватается за пуговицу и тянет вниз собачку молнии.
Я, очень, очень и очень сомневаюсь, что все это она вытворяла бы, включи я сейчас свет.
Кончиками пальцев она проводит по моему животу. От пупка до резинки трусов. Страдальчески прикрываю глаза.
На лбу и спине проступает пот.
Когда эти любопытные пальцы невзначай задевают мой член, перестаю быть терпеливым.
Выхватив из кармана презерватив, снимаю джинсы вместе с трусами.
- Ого... - потрясенно шепчет Гаврилина, плюхаясь на задницу.
- Спасибо. Обычно комплиментов от тебя не дождешься. - Раздраженно шлепаю на тумбочку пакет.
- Я... ммм... не уверена, что это комплимент... - шепотом сообщает она.
Рыкнув, хватаю ее лодыжки и тяну к себе извивающееся тело.
- Ай! - визжит, смеясь.
Срываю носок сначала с одной, потом со второй ноги. Срываю с нее джинсы, оставляя на бедрах только черный кружевной треугольник.
Ей становится не до смеха, когда опускаюсь коленями на пол и впиваюсь ртом во внутреннюю поверхность молочно-белого бедра.
- Дань! - орет ошеломленно, выгибаясь в спине.
О, твою мать...
Закрыв глаза, втягиваю в себя запах ее возбуждения.
Отодвинув пальцами насквозь мокрое кружево, с жадностью набрасываюсь на ее живот. Обвожу языком пупок, кусаю ребро, осторожно проталкивая пальцы в адски горячую плоть.
Юля подбрасывает на кровати.
Громкий стон срывает мои тормоза.
Дернув вверх лифчик, освобождаю ее грудь, с голодом набрасываясь на бледно-розовый маленький сосок.
Ее пальцы сгребают мои волосы. Тело выгибается.
Со стоном перекатываю во рту нереально сладкую горошину, подыхая от того, как пульсирующий член трется о матрас.
Я до одури хочу, чтобы она окружила его собой, но лучше сдохну, чем кончу раньше нее.
- Нет... не надо... - скулит, пытаясь убрать от себя мою руку.
Большим пальцем вывожу круги по скользкому бугорку, от чего ее из кожи выворачивает. Надавливаю сильнее, нетерпеливый, как неандерталец.
- Милохин! - орет она, ударяя кулаками по моим плечам.
Меня шандарахает, как мешком по башке.
До меня она даже не целовалась. Я напугал ее, придурок. Ну и придурок...
Убрав руку, выпрямляюсь и опускаю голову, чтобы прийти в себя.
Всхлипнув, Юля переворачивается на бок и подтягивает к груди колени.
- Юль... - зову хрипло.
Упираюсь лбом в ее бедро, бормоча:
- Извини.
- Угу... - снова всхлипывает, не спеша шевелиться.
- Малыш... - зову мягко. - Извини. Я... дебил...
- Угу...
- Давай ещё раз попробуем...
- Угу...
Перевернув ее на спину, цепляю пальцами застежку лифчика. Позволяет снять его с себя и прижимаете к груди локти.
Мягко поцеловав плоский гладкий живот, стягиваю с неё трусики.
Нависнув сверху, нежно целую ее подрагивающие губы.
- Расслабься... - прошу мягко.
Она похожа на ледышку.
Блять.
Целую ее плечо, оставляя в покое прижатые к груди руки. Мягко надавливаю на колени, раздвигая их и глядя вниз, на маленький светлый треугольник, от вида которого из моих глаз сыпятся искры.
Сгорбив плечи, снова целую ее живот и спускаюсь ниже.
Я не мастер в этом. Нифига не мастер. Марина освободила меня от этой обязанности давным давно, но когда мой рот накрывает Юлю между ног мы оба стонем.
Ее руки впаиваются в одеяло, бёдра взлетают вверх.
Воодушевившись, черчу языком осторожные круги.
Уже через минуту понимаю, что такой подход гораздо лучше.
Приподняв голову, встречаю распахнутый затуманенный взгляд своим.
Обхватив ладонями ее талию принимаюсь за дело с удвоенным старанием.
Нашими стонами наполняется каждый кусок дебильной пустой комнаты.
Чувствую, как по бедрам вокруг моей головы проходит дрожь. Выбросив руку, хватаю с тумбочки презерватив и натягиваю его, как ошпаренный.
Вторую волну Юлькиных судорог мы встречаем вместе, только на этот раз я глубоко в ней.
Мне хватает трех безумных толчков между ее ног, чтобы со стоном присоединиться. И чтобы понять, что у нас лопнул презерватив.
Юля
- Юля, а ты на какой специальности учишься? - заданный сдержанным голосом вопрос заставляет меня оторвать глаза от созерцания носов своих сапог.
В глазах, которые смотрят на меня, сквозит совсем не летняя прохлада. Даже несмотря на то, что эти самые глаза так похожи на те, другие. Мои любимые.
- На той же, что и Даня, - отвечаю смущенно, чувствуя, как потеет моя ладонь, лежащая в тёплой руке Милохина.
- Надо же. - Лицо его матери окрашивает какое-то подобие улыбки, которая никак не затрагивает ее глаз. - Девушка-математик, - замечает она.
- Да, но... - Пытаюсь выдержать ее взгляд дольше пяти секунд, но это чертовски сложно. - Я не такая талантлива, как он. - Повернув голову, смотрю на Даню, и он отвечает мне ленивой улыбкой.
- Разумеется, - бросает его мама. - Его дед номинировался на огромное количество премий. Может быть, и Даня порадует нас достижениями. - Это больше похоже на вопрос, хотя звучит не совсем, как вопрос.
В любом случае, я не могу ничего утверждать, потому что эта женщина меня до чертиков пугает. В ней столько властности и какого-то безграничного превосходства над всеми вокруг, включая меня. Над всеми, кроме ее сына. На него она смотрит по-другому. С мягким упреком и, наверное, с нежностью. Слегка выгнув брови, ждёт его ответа, не собираясь оставлять свой «вопрос» без внимания.
- Деду было сорок семь, когда его первый раз номинировали, - сообщает мой парень. - У меня времени вагон.
- Время очень быстро летит, сынок, - замечает она.
В этот момент мне кажется, будто меня вообще не существует.
Они смотрят друг на друга и будто общаются без слов.
Когда Милохин предложил пойти с ним на «одно мероприятие», я понятия не имела, куда, черт возьми, он меня приведет.
Я ужасна на него зла, и весь вечер не могу нормально вдохнуть. А он... он спокоен и расслаблен на вид, но его большой палец не переставая чертит круги по костяшке моего. Может я и учусь на физмате, но даже мне понятно, что в психологии вот такие штуки - первый признак того, что человек нервничает. А если нервничает он, то я и подавно.
Мы в ресторане, и не в каком-то, а в очень дорогом. Мне бы пришлось разориться, если бы я решила здесь поужинать. Здесь празднует день рождения отец бывшей девушки Милохина, и это шокировало меня настолько, что я подавилась своим соком, ведь узнала об этом случайно, когда этой Марине дали слово!
Я готова его убить.
Готова убить, четвертовать и закопать у себя в саду.
Даже вступительные экзамены не были для меня таким стрессом, как этот вечер.
Он познакомил меня со своими родителями!
Вот так, без предупреждения.
За нашим столом шесть человек, включая их.
Его отец нам и двух слов не сказал. Это солидный мужчина с небольшим животом и немного полысевшей головой. Ужасно так говорить, но мне он не понравился. В его присутствии я ни куска проглотить не смогла, а мать Дани... Боже, кажется, я ей не понравилась.
Она смотрит на меня так странно.
Каждый раз, когда Даня касается меня или ко мне обращается, она смотрит так, что мне будто иголки под ногти загоняют.
Я хочу уйти.
Ужасно хочу уйти.
В фойе ресторана кроме нас полно народу.
В программе перерыв, но я понимаю, что вернуться за стол для меня будет пыткой.
Здесь его бывшая!
Она нас видела, когда здоровалась с его родителями. На ней шикарное платье из гребаного бисера, а в ушах бриллианты.
Влажными скользкими пальцами тереблю замок своей висящей через плечо сумки, пока Даня с матерью обсуждает каких-то общих знакомых.
Я не могу не поражаться тому, как он ведет себя здесь. Уверенно общается с мужчинами старше себя, хоть я и не сомневаюсь, что тут кроме меня ни одного случайного человека. Он может поддержать любую беседу, потому что воспитан идеально. Но только не тогда, когда мы голые.
Не хватало только мне в присутствии его матери вспоминать о том, чем мы занимались три дня назад в квартире его друга.
Эти воспоминания настолько опасные, что у меня уши горят.
Каким-то образом Милохин сразу понимает, когда меня мысленно забрасывает в Новогоднюю ночь. Обычно в таких случаях его лицо становится
хищно-насмешливым и... таким чувственным, что гореть у меня начинают совсем другие места.
Я влюблена в него по уши. По самые-самые уши. Я... хочу еще, и он об этом знает. Мы просто надеемся, что в следующий раз мне не будет так больно! Но нам, вроде как, некуда пойти. Мой дед на все эти дни засел дома будто специально и, несмотря на то, что Даня почти все эти дни проторчал в нашем доме, мы с ним вели себя, как школьники. Потому что мы жутко громкие, черт возьми! И в эти дни мы в самом деле, как приклеенные. Он даже помог мне осилить пару лекций по математике. Играюче. Теперь я знаю, что свое место в олимпиадных командах он получил не по наследству.
Достав телефон, быстро набираю ему сообщение:
«Мне срочно нужно домой. Доеду на трамвае»
Зажав в ладони свой хлипенький гаджет, вижу, как Даня лезет в задний карман джинсов.
Чтобы не столкнуться глазами с его матерью, внимательно изучаю узоры на напольной плитке и хрустальной люстре под потолком.
"Бросаешь меня одного?"
Такая возмутительная постановка вопроса бьет прямо в цель. Даже несмотря на то, что он заманил меня сюда обманом, чувствую себя предательницей, а еще злюсь, потому что Даниил Милохин отличный манипулятор.
Сдавшись, позволяю ему вернуть себя в зал.
Давясь шефскими салатами, прошу его налить себе немного вина, после этого все становится терпимее.
Рука Дани играет с моими пальцами под столом, а сам он поглощен беседой с каким-то пожилым мужчиной. Но все меняется, когда за стол возвращается его отец. Этот мужчина стягивает на себя все внимание, а Даня принимается увлеченно жевать.
Минуты тянутся бесконечно долго.
Делать беспечный и благожелательный вид, когда за столом кроме твоего парня до тебя никому нет дела, не самое увлекательное занятие.
Мы уходим не раньше, чем разносят десерт.
Не раньше, чем его родители готовый уйти.
К тому моменту я чувствую себя выжатой, как лимон. А когда его машина тормозит у ворот моего дома, на часах почти полночь. У его родителей машина с личным водителем, может быть, у их семьи есть собственная яхта? В любом случае, достаток его семьи навевает на меня беспокойство.
Выпрямляюсь на сидении и разминаю шею.
- Я что, уснула? - бормочу, поправляя волосы.
- Отключилась, я бы сказал.
Заглушив двигатель, Даня наблюдает за тем, как дворники гоняют по лобовому стеклу снег.
Выходить из машины не хочется, даже несмотря на усталость. На улице темно и холодно. Я вижу, что в кухне моего дома горит свет.
Дед снова не спит, и я не знаю, как переломить его упрямство.
Я знаю, что Даня ему нравится.
Они могут болтать без каких-то проблем, иногда даже спорить, но очень ненавязчиво. Морщин н нравится мой дед, это я тоже знаю. В общем-то, ему нравится у меня дома. Особенно в моей постели. Вчера он даже уснул в ней, залипнув на каком-то сериале, пока я пыталась готовится к экзамену.
- Ты гад, - сообщаю ему, перебирая подвески на своем новогоднем подарке.
Это браслет с целым роем подвесок-бабочек.
Мотыльков.
Их восемь, и в каждом камушек разного цвета.
Сердце взрывается от невысказанных слов каждый раз, когда я чувствую холод серебра на своем запястье.
Я хочу сказать своему парню о том, что люблю его, но боюсь.
- Знаю, - без раскаяния отвечает он.
- Ты мог предупредить.
- Ты бы пошла?
Сглотнув неприятный осадок, молчу.
Не хочу, чтобы он знал, какие чувства вызывает во мне его семья. Ведь это его родители.
- А ты спроси в следующий раз, - советую тихо. - Тогда и узнаем.
- В следующий раз обязательно спрошу.
Класс.
- Я пойду, - говорю, скрипя сердцем. - У меня глаза слипаются.
- Я тебя не отпускал, - говорит хрипловато.
По моему телу искрящей волной проносятся мурашки.
Прикусив губу, смотрю на Милохина.
Поставив на бардачок локоть, манит к себе пальцами.
Это вопиющий каменный век, но я все равно подчиняюсь. Отстегнув ремень, тянусь к нему. Чувствуя его губы на своих, проваливаюсь в пучину ощущений. Наслаждаюсь каждым касанием. Каждой чертовой секундой. Мое тело горит. Я так хочу его голую кожу на своей, что хочется орать.
Мне немного страшно от того, что три дня назад у нас лопнул презерватив. Кажется, он оказался просроченным. Я не эксперт, но думаю, все обойдется. Даня того же мнения, но я все равно волнуюсь, хотя и не говорю ему об этом.
- Хочешь переночевать у меня? - шепчу, заглядывая в его глаза.
- Чтобы Максимыч мне яйца отстрелил? - вздыхает Даша, выпуская мое лицо из своих ладоней.
- Он пацифист! - злюсь, даже понимая, что Милохин прав.
- Не настолько, - отзывается Даня.
- Ладно, - бормочу расстроенно, толкая дверь машины. - До завтра.
- Угу.
Спрыгнув на снег, машу ему рукой, обегая капот.
В свете фар снег клубится, как брошенный на вентилятор пенопласт.
Сегодня ужасный снегопад.
Если бы снегопад был дурной приметой, сегодня можно было бы смело сыпать на голову пепел.
Даня дожидается, пока я открою калитку, а потом медленно трогается.
Глядя на то, как его машина скрывается за поворотом, надеюсь на то, что завтра наступит поскорее.