Глава 4
Как глупо и наивно, но три дня назад, стоило мне только обнаружить, что в кафе его высочества больше нет, как я сдулась, будто спущенный шарик. Это оказалось обидным. Да, обидным! Он просто ушел. Взял и ушел. Все... абсолютно все вдруг стало не таким ярким и интересным. Ведь я его совсем не знаю, с чего я вообще взяла, что с ним... с этим Милохиным, может быть интересно? Внутренний голос подсказывает, что с ним будет интересно, и еще как...
Долгожданный звонок завершает эту бесконечную лекцию. Я люблю слушать своего деда, но только не сегодня.
Захлопнув тетрадь, убираю ее в сумку.
Вместо того, чтобы подарить Юре этот несчастный поцелуй, я просто выскочила из его машины, как трусливая школьница. Я даже не уверена в том, что после этого он будет со мной разговаривать.
Пятнадцать минут спустя кутаюсь в свой шарф, исподлобья осматривая автомобильную стоянку перед зданием главного корпуса. Понятия не имею, что ищу, ведь я не знаю, какая у него машина...
Заканчивай, Гаврилина!
До прошлой недели я даже не знала о его существовании, а теперь только о нем и думаю.
- Чайку бы погонять. - Предлагает мне дедуля свой локоть. - С вареньем.
На нем пальто и норковая шапка на пару десятилетий старше меня самой, но любить ее меньше от этого он не стал. Он любит свои старые костюмы, и у него в кармане всегда есть носовой платок.
- Варенье кончилось, - замечаю рассеянно.
Просовываю руку под его локоть. Стараясь не поскользнуться, осторожно спускаемся по расчищенным от снега ступенькам.
Кучка парней курит рядом с урной, поток людей направляется к автобусной остановке, среди них вижу красную куртку Алёны.
- Непорядок, - цокает дед.
Ловлю варежкой снежинку и оглядываюсь через плечо.
- Что у нас на ужин?
- Сосиски, - вздыхаю я.
- Одобряю, - благодушно отмечает он.
Медленно бредем по парковой дорожке, видя где-то впереди группу бегунов. Синхронно оборачиваемся, когда сзади раздается ехидное:
- Здрасти.
Пульнув в снег сигаретный бычок, на нас трусцой надвигается какой-то невысокий парень в черной шапке.
- А, - тянет дед, выпуская мою руку. - Свиридов. Какая честь...
Лицо парня кривит усмешка. Я вижу его первый раз в жизни, но с уверенностью могу сказать - он мне не нравится.
Бросив на меня быстрый взгляд, нахально заявляет:
- Можно васссс? Это... успеваемость обсудить.
Дед подкидывает пальцем очки. Таким знакомым мне жестом. И знакомым добродушным голосом посылает того куда подальше:
- Ну, так приходите на кафедру, молодой человек. Хоть завтра. Все обсудим.
- А я работаю, - бросает Свиридов. - Занятой.
- Это я заметил, - качает головой дед. - Что ж делать будем?
Осмотрев полупустой, подсвеченный фонарями парк, парень с ехидной ухмылкой говорит:
- Цена вопроса?
Покосившись на деда, переступаю с ноги на ногу.
Пожав плечом, он отвечает:
- Работа работой, а знания бесценны. Вы учите билеты, на экзамене поговорим.
- Не парь меня, - с угрозой тянет хам. - Цена вопроса, и разойдемся по-хорошему.
Седые брови деда встречаются на переносице. От возмущения мои брови делают тоже самое.
Агрессия в голосе этого придурка учащает мое сердцебиение. Потянув за рукав старомодного серого пальто, тихо прошу:
- Дедуль, пошли...
- Захлопнись, - рявкает этот Свиридов, переводя на меня злые глаза.
- Вы как с девушкой разговариваете? - возмущается дед.
В ответ на это парень хватает его за лацкан пальто, дергая на себя, как игрушечного.
Кожаный дедов портфель падает на снег. Из моего горло вырывается крик, а сердце в панике подскакивает к горлу.
- Не парь меня! - рычит урод в лицо ошарашенного дедули. - Иначе зачетку мою сожрешь!
- Отпусти! - визжу, мечась глазами по сторонам.
Как на зло парк будто вымер! Именно в эту минуту, когда нужна помощь!
В ответ он встряхивает деда так, что с его головы слетает шапка.
В ужасе прикрываю руками рот, расширяя глаза так, что им становится холодно.
- Ты что творишь, дегенерат? - хрипло требует дед, но против этой грубой силы ему противопоставить нечего.
- Че сказал? - снова трясет его псих.
С криком срываюсь с места. Обеими руками толкаю придурка в плечо, пытаясь вклиниться между ними.
- Юля! - в ужасе кричит дедуля.
- Пошла на хрен!
От сильного толчка в грудь с криком лечу на землю. Прямо в сугроб, который расходится подо мной, как перина. Глаза и рот засыпает снегом. Тряся головой, пытаюсь сесть, но только глубже увязаю! Сорвав с головы съехавшую на глаза шапку, встаю на колени и швыряю ею в напавшего на нас психопата.
Дед не сопротивляется. Он щуплый и ему почти семьдесят пять...
- Урод! - кричу сквозь слезы. - Отпусти его!
А потом я слышу топот ног, и на дорожке возникают два бегуна в шапках и спортивных шарфах, которые скрывают их лица до самого носа. Один из них оказывается рядом с дедом быстрее, чем успеваю моргнуть, и так же быстро, без заминок, раздумий и оценки ситуации, кулак этого пришельца впечатывается в челюсть нашего обидчика. Так естественно, будто он пробегал мимо единственно для того, чтобы заехать по лицу этому уроду и отправить его в противоположный от меня сугроб!
- Твою мать... - Со стоном наш спаситель начинает трясти кистью, которая секунду назад была кулаком.
Растопырив пальцы в полиэстеровой перчатке и обхватив второй рукой свое запястье, он чертыхается и постанывает, пиная кроссовком снег.
Несмотря на слезы, которые вдруг фонтаном брызжут из моих глаз... Несмотря на то, что его лицо до самого носа закрыто спортивным шарфом, несмотря на шок, который все еще не отпускает мои конечности, я понимаю, что передо мной сын декана!
Он же герой моих снов, он же Даниил Милохин собственной персоной...
Я никогда не видела драк в живую, и хоть это сложно назвать дракой, но когда один человек дает по лицу другому прямо на твоих глазах - это стресс...
Прижав руку к груди, дед слегка пошатывается.
Напарник Милохина, уже не сомневаюсь в том, кто он такой, подбирает с земли дедов портфель и шапку. Двухметровый блондин с манерами бешеного питбуля, и это никто иной, как Никита Барков - ужасный сводный брат Алёны. Сын известного в городе предпринимателя и мажор, каких поискать. Я с ним в жизни ни разу не общалась, но после всего, что от нее о нем слышала, мне не хотелось бы и начинать.
- Ты попал, придурок... - отрывисто бросает он нашему обидчику.
Усевшись на задницу, тот матерится.
Отклонившись, Барков заглядывает в лицо дедули, спрашивая:
- Может скорую?
Оххх...
- Да какую скорую... - отмахивается дед, а я думаю о том, чтобы и правда ее вызвать!
От страха за его сердечное давление всхлипываю, неловкой кучей пытаясь выбраться из сугроба.
- Знаете его? - снова обращается к деду Барков.
Кивнув, дед стряхивает с шапки снег.
Передо мной вырастает Милохин и резко ставит на ноги, подхватив подмышками, как ребенка.
Кусая до боли губу и глядя в его склоненное надо мной лицо, пытаюсь не реветь на весь парк. В свете фонарей я вижу, что его черные глаза мечут молнии, а когда отодвигает с лица шарф, вижу, как сжаты его красивые губы.
- Он тебя ударил? - спрашивает, метнув взгляд на урода в соседнем сугробе.
Сглотнув застрявший в горле комок, отрицательно мотаю головой.
Его рука сжимает мое плечо через пуховик. Сам он одет в легкую куртку и спортивные штаны. На его щеках красные пятна от мороза и бега. Мои щеки тоже горят, только это от приступа паники... Он дал по лицу этому отбитому дегенерату не задумываясь ни на секунду. Я бы тоже дала, если бы могла.
- Спасибо, - выдавливаю хрипло.
Морщин не двигается с места, отгородив меня своим высоким жилистым телом от остальных. Поднеся к губам запястье, дергает зубами липучку на перчатке, и через секунду моей мокрой щеки касаются его тёплые пальцы.
Перестаю дышать, застигнутая врасплох!
- Испугалась? - спрашивает тихо.
Большим пальцем очень осторожно стирает влагу с моей щеки. Осторожно и... нежно... Вздрогнув, медленно опускаю веки и приоткрываю губы, чтобы выпустить из себя воздух вместе с облаком пара.
- Угу... - отвечаю так же тихо, как и он, будто этот разговор принадлежит только нам двоим и больше никому.
Его палец обводит контур моего подбородка и задевает нижнюю губу.
Распахнув глаза, смотрю на него исподлобья. С напряжением смотрю в его глаза, пытаясь понять - случайность это или нет. Глаза напротив моих неподвижные и непроницаемые, как это чёрное небо над головой...
Убрав от моего лица руку, Милохин вдруг всем видом изображает «ни в чем не бывало». Это настораживает, потому что я... понятия не имею, верить этому или нет. Ведь я вижу его четвертый раз в жизни, но моя кожа, там, где он ее касался, покалывает даже после того, как он делает шаг назад и бросает:
- Как тебя зовут?
- Юля... - отвечаю на автомате.
Подобрав с земли мою сумку, протягивает мне со словами:
- В полицию поедем?
Несмотря на то, что это было бы справедливо, я знаю, что дед этого не захочет. Метнув на него глаза, вижу, как водружает на седую голову свою старомодную шапку, беззвучно шевеля губами.
Мне становится дико его жаль. Внутри ноет, ведь я знаю - такое он не скоро забудет.
Подняв глаза на Даню, неуверенно говорю:
- Мы лучше домой...
Размяв шею, он осматривается по сторонам. Смотрит на заснеженные аллеи универского парка, задумчиво кривя губы. Если бы я встала на цыпочки, почти достала бы до них своими...
Господи, Гаврилина!
- Подвезти? - вдруг предлагает Даня.
- Я... - теряюсь, снова начиная дурить. - Эм-м-м...
Его лицо принимает скучающее выражение, и это приводит в смятение даже сильнее, чем его предложение. Если я ему не интересна, тогда я не собираюсь навязываться или... флиртовать. Я все равно не умею! Даже несмотря на то, что у меня под кожей зудит от его присутствия в одном шаге.
- Мы живем за стадионом, - говорю упрямо. - Пять минут. Так что мы пешком...
Посмотрев через плечо, Милохин задумчиво тянет:
- Ааа...
Пф-ф-ф...
Отряхнув колени, собираюсь обойти его и убраться подальше от этого парка, по которому теперь всегда буду ходить с опаской, но Даня одним движением натягивает на руку перчатку, говоря:
- Тогда пошли.
- Что? - смотрю на него с опаской.
- Пошли, - повторяет, раскачиваясь на пятках.
Даня
- Как учеба, Даниил? - За напряженным скрипом снега под ногами голос деда звучит совсем не бодро.
Держась обеими руками за его локоть, кошусь вправо. Туда, где находится Милохин. Шагая по правую дедову руку, он смотрит вперед, отвечая:
- Как по маслу.
Они знакомы? Глупо. Конечно же знакомы, ведь Милохин лицо Универа. Ну или одно из его лиц, а дед, он читает лекции по философии у трех факультетов и его все обожают, потому что он родился для этого - чтобы читать свои любимые лекции. Мой дед умеет поддержать любой разговор, и сейчас я рада этому, как никогда, потому что сама я понятия не имею, что говорить.
Напарник нашего провожатого куда-то испарился, как и наш обидчик. Но я не думаю, что это спасёт его от отчисления. И если на этом не настоит дед, то это сделаю я. Обещаю себе это, как клятву.
- Это хорошо, хорошо... - будто самому себе бормочет дедуля. - Умные люди во все времена нужны.
- Если вы про меня, то спасибо, - «скромничает» тот.
- Про тебя, про тебя, - посмеивается дед. - Это тебе спасибо. «Попали» мы с Юлечкой, так теперь говорят?
- Не то слово... - шепчу я.
- Так точно, - отзывается Милохин.
- Дураков везде хватает, - продолжает дед.
- Согласен...
- Юлия, - вдруг сурово обращается он ко мне. - А ты-то куда полезла? У нас вроде в семье дураков не было...
- А что мне было делать? - спрашиваю возмущенно.
- Позвать на помощь. - Милохин решает просветить меня лично, и его голос звучит грубо.
Будто меня... отчитывают?
- Кого? - спрашиваю так же грубо, ловя на себе его взгляд. - Белок?
- Людей.
- В следующий раз пущу сигнальную ракету.
- Иметь при себе газовый баллончик достаточно.
- Учту.
В ответ он молчит, и повисшая между нами тишина кажется почти осязаемой. Особенно потому, что он не спешит отводить глаза, а я... я тоже не спешу...
- Кхе-кх...
Дед кашляет в кулак, и это выводит меня из транса имени «Даниил Милохин». Его рассудительность до того правильная, что просто скрипит на зубах. А ещё он самоуверен, ужасно самоуверен, и он... красивый...
Отвернувшись, вперяю взгляд в носки своих ботинок. Считая шаги, которые отделяют меня от дома, пытаюсь решить, чего хочу больше: того, чтобы эта прогулка поскорее закончилась или наоборот.
Наша улица выглядит праздничной из-за гирлянд на окнах домов и везде, где позволило вообрадение. Но чем ближе становится мой собственный дом, тем усиленнее кусаю губы.
Лай Демона за забором гремит на всю улицу.
Вечно голодное существо!
Достав руку из-под дедова локтя, принимаюсь искать в сумке ключи, но все это просто попытки замаскировать волнение, пока Милохин, опустив вдоль тела руки и чуть расставив длинные ноги, молча осматривает наш забор и улицу.
Не знаю, где он научился так смотреть на мир. Чтобы он не делал, это выглядит так, будто, на мир он смотрит свысока, и это сигнал того, что мне от него уж точно лучше держаться подальше. Вместо этого украдкой ворую очертания его чеканного профиля, пока он не ловит меня за этим занятием, заставляя вспыхнуть щеки.
- В общем... - Ухватившись за связку, пытаюсь не смотреть в его лицо. - Эм-м-м... спасибо...
- Ну, девица, - цокает языком дед, забирая из моих рук ключи и вставляя их в замок. - Пригласи парня на чай, замерз наверное.
Смотрю на него в шоке, всем видом давая понять, что это совсем не входило в мои планы!
- Эээ... - переведя на Милохина круглые глаза, проговариваю. - Он же... спешит, наверное...
Почесав перчаткой нос, Милохин говорит:
- Не особо.
Что?!
Выгнув брови, он с иронией наблюдает за тем, как я пытаюсь найти причину, чтобы не пускать его в свой дом. Кого угодно, только не его. Почему? Я не знаю! Просто чувствую, что лучше мне эту причину поскорее найти...
- Вот и отлично, - довольно кивает дед, распахивая калитку. - Юлия, принимай гостя... варенье не обещаем, ну хоть бутерброды...
Шагнув во двор, он трясет пальцем, веля нашей собаке:
- На место! Ну как циц!
Вместо этого Демон заливается лаем еще громче, и я успеваю поймать его ошейник за секунду до того, как в калитку заходит Милохин.
- Он только с виду страшный, - говорю ему, оттягивая собаку.
Оценив обстановку, Даня спокойно позволяет себя обнюхать. Опустив руку, чешет моего пса между ушами, бормоча:
- Тихо-тихо...
Демон, и правда, затихает, хотя это совсем не его стиль.
- Как зовут? - Поднимает глаза парень.
Фонарь над крыльцом загорается, вырывая из сумерек его лицо. Над нами вдруг начинает сыпать снег, и я вижу, как на его ресницу оседлает снежинка. Все потому, что они, его ресницы, непозволительно пушистые.
- Демон... - смотрю на него снизу вверх.
- Демон, - повторяет Милохин, снова опуская руку на холку моей собаки.
Выпрямившись, направляется к крыльцу.
Закусив губу, пялюсь на его подкачанную задницу в свободных спортивных штанах и на узкие бедра, которые вместе с его плечами создают тот самый идеальный треугольник, от вида которого у меня в животе что-то дрожит.
Милохин взбегает на крыльцо, после чего скрывается в дверях дома, не оглядываясь, а я закрываю глаза и втягиваю в себя воздух, чтобы развидеть все геометрические особенности его первоклассной мужской фигуры.