Змея на груди

Не чувствуя свое тело, Чимин ступает вперёд, сам того не замечая. Он смотрит по сторонам, но все в тёмно-серой дымке, которая лезет в глаза и перекрывает все, что только можно увидеть.

Омега вздрагивает, когда слышит грозный голос:

— Я сделаю, как Вы приказали, мой царь, и все дети египетские умрут в следующую ночь, но я надеюсь, что и Вы не забудете о своем обещании.

Пак хмурится, оглядываясь по сторонам, но не видит человека, который бы мог это сказать.

Он никого не видит.

Чимин ходит по сторонам, стараясь найти источник звука, и хмурится, когда видит что-то красное под своими ногами. Присев на корточки, он проводит рукой и, подняв пальцы на уровне глаз, испуганно сглатывает.

На его пальцах кровь, что стекает вниз по кисти руки.

Пак вытирает руку о свою одежду, надеясь, что сможет оттереть, и хмурится пуще прежнего, когда видит, что что-то лежит на полу немного дальше него. Он идет туда и, когда садится на колени, дымка рассеивается.

Омега едва сдерживает крик, закрыв рот руками, и смотрит на своего мертвого сына.

Чимин протягивает дрожащие руки и дотрагивается к холодной щеке, что больше не розовая, как обычно, а холодная с голубоватым цветом. Губки, которые Джихун постоянно дует, уже не розовый, а синие с фиолетовым.

Он роняет несколько слезинок, прижимая ребенка к своей груди, и тихо шепчет «Юнги».

Распахнув глаза, омега видит перед собой испуганного мужа и жмется к нему ближе, утыкаясь лицом в грудь. Тихо всхлипнув, Чимин резко отстраняется и, отпихнув от себя альфу, дрожащими руками берет сына. Прижимая к своей груди теплого и дышащего ребенка, он выдыхает, а затем поднимает глаза на ничего не понимающего Мина.

— Мне приснилось, что его убили, — шепчет сухими губами Пак. — Я так испугался, Юнги...

— Это всего лишь сон, Чимин, — вздыхает мужчина и садится рядом, обнимая мужа с сыном. — Плохой сон и ничего более.

— Но я слышал чей-то голос, — омега смотрит на альфу и вспоминает чужие слова: — Тот человек говорил какому-то царю, что сделает, как они договорились, и в следующую ночь все египетские дети умрут. Я боюсь, Юнги, а вдруг этот сон вещий? Вдруг нашему сыну угрожает опасность?

Мин тяжело вздыхает, глядя на младшего, и говорит:

— Это просто твои страхи, Чимин. Ты волновался, когда похитили Джихуна, и из-за этого теперь переживаешь за него. Это нормально, ведь ты его папа, но такого не случится, — Юнги ласково улыбается и кратко целует мужа в губы, а затем опускает глаза на ребенка. Он кладет большую ладонь на головку мальчика и целует его маленький лобик. — С нашим сынов все будет хорошо. Я ведь обещал, что больше никто никогда не сможет навредить вам.

— Юнги, я правда волнуюсь, — шепчет Чимин и прижимается к плечу альфы.

— Что мне сделать, чтобы ты был спокоен? — вздыхает фараон и берет чужую руку в свою.

— Мне нужна кровь ягненка.

В истории был похожий случай, но обычно это считается легендой, ведь историки никак не могли понять, к какому веку и правлению какого фараона принадлежит данный момент.

— Кровь ягненка? — поднимает брови Юнги и смотрит шокировано на мужа.

— Да, — решительно кивает омега. — Сегодня до ночи.

***

Чимин не отходит от колыбели, в которой спит его сын, уже четвертый час. Он рассматривает лицо спящего ребенка, изучая его черты. Не сдержавшись, омега притрагивается к маленькой ножке и улыбается, когда Джихун дёргает конечностью, пытаясь скинуть чужую руку, которая мешает ему спать, с себя.

Когда слуги, набравшись смелости, предлагают ему поесть, Пак категорически отказывается, даже не посмотрев на прислугу. Он не знает, почему, но физически не может отойти от ребенка, будто его привязали к креслу и не хотят отпускать.

Встаёт омега только тогда, когда в его покои входит слуга, держа в руках кувшин.

— Ваше Величество, это передал Вам фараон, — поклонившись, слуга протягивает кувшин.

Чимин берет его в руки и, судя по тяжести, он полон. Сглотнув, он повернул голову в сторону спящего альфочки и, приказав следить за принцем, вышел из покоев.

Пак остановился перед дверьми, что вели в его покои. Выдохнув, омега вылил немного все еще теплой крови на свою руку и принялся обмазывать проем. Неожиданно для самого себя он остановился и перевел свой взгляд на руку, что была вся в крови. Перед его глазами всплыла сцена из его сна и, передернув плечами, решил закончить начатое.

Отдав пустой кувшин слуге, Чимин вошел в свои покои и попросил свою прислугу слить ему на руки воды, чтобы он мог отмыть свои руки от крови. Омеги настороженно и с неким страхом смотрели на мужа фараона, боясь подойти к нему ближе положенного.

Когда руки были чистыми, Пак попросил оставить его одного и подошёл к сыну. Джихун не спал и, заметив своего папу, потянул к нему свои ручку, улыбаясь. Слабо улыбнувшись, омега взял альфочку на руки, прижимая к себе, и вдохнул аромат перечной мяты, чувствуя нотки розмарина.

Он смотрел прямо в глаза напротив, не имея сил отвести взгляд и перестать рассматривать черноту глаза сына.

— Может, все же стоит позвать доктора? — омега вздрагивает от неожиданности и оборачивается назад. Фараон внимательно смотрит на него, поджав губы.

— Ты считаешь меня сумасшедшим? — сглотнув, спрашивает Чимин.

— А как объяснить то, что ты обмазал проем кровью? Чимин, это был просто сон, — вздыхает альфа и подходит ближе. — Такого просто быть не может, чтобы какой-то маг такое сотворил? Да и по приказу, какого царя?

— Юнги, — медленно выдыхает Пак. — Я не знаю, что за маг и что за царь. Меня не волнует, по какой причине он это сделал. Меня волнует только мой сын. И если это действительно правда, то я смогу спасти жизнь своему ребенку.

— От кого ты его спасать собрался, Чимин?

— Если понадобится, то и от тебя, — рычит омега, глядя на мужа. — Я не для того так мучился, чтобы ты так беспечно относился к жизни Джихуна.

Фараон вздыхает и отпускает глаза на альфочку. Он тянется к нему и осторожно берет на руки, придерживая под попу. Ребенок, чувствуя руки отца, льнет к нему ближе и цепляет пальчиками рыжие волосы мужчины.

— Пройдемся в сад?

Чимин оглядывает покои и нерешительно кивает, переведя взгляд на мужа.

Когда они выходят в сад, омега настороженно оглядывается, будто кто-то может следить за ними, но его отвлекает агуканье сына.

— Он такой разговорчивый становится рядом с тобой, — тихо говорит он, поглаживая ручку ребенка.

— Меня беспокоит, что я не могу уделять ему достаточное количество внимания, — неожиданно произносит Мин.

— В последнее время ты проводишь с ним много времени, — Чимин нерешительно кладет руку на предплечье альфы, поглаживая пальцами, и поднимает глаза, чтобы встретится с чужими.

— Этого мало, — вздыхает Юнги. — Я фараон, вся моя жизнь — забота о Египте, но еще я и отец, — альфа опускает глаза на Джихуна, что задремал на его плече, пуская слюни, и легко улыбнулся.

Пак закусил губу, раздумывая над тем, имеет ли он право, но, выдохнув, все же поддался вперед и обнял мужа, утыкаясь ему в волосы. Медленно дыша, Чимин почувствовал, как на его спину ложиться рука, и, мимолётно улыбнувшись, прикрыл глаза, прижимаясь теснее и наслаждаясь редкой близостью с любимым.

***

Омега лежит в своей постели. Ему совершенно не спится, в отличие от Юнги, который уснул сразу же, как только его голова коснулась подушки. Повернув голову на бок, он начинает рассматривать крепко спящего фараона. Альфа кажется чертовски уставшим, будто спит он всего несколько часов в сутки, а мишки под глазами свидетельствуют этому.

Поднявшись с постели, Чимин подходит к колыбели, в которой не менее крепко спал Джихун. Он поглаживает пальцами ножку сына, сев на кресло рядом. Оперевшись рукой на колыбель и положив на нее свою голову, Пак рассматривал ребенка.

Время летит так быстро.

Ощущение, что альфочка только недавно родился, а он уже может держать головку, агукает все время.

Мягко улыбнувшись, омега, сам того не заметив, прикрыл глаза, проваливаясь в сон, что резко начал манить его, а тело внезапно накрыла усталость за весь день.

***

Чимин просыпается от странного толчка. Он резко открывает глаза, пытаясь понять, из-за чего проснулся, но никого подозрительного не видит. Юнги по-прежнему спит в постели и кажется, за всю ночь даже не пошевелился.

Пак переводит глаза на сына и со страхом опускает руку в колыбель. Он подсовывает свой палец под нос ребенка и облегчённо выдыхает, когда чувствует, что его сын дышит.

Омега опирается о кресло спиной и, прикрыв глаза рукой, может наконец расслабиться, ведь с его ребенком все хорошо и он жив. Кажется, то действительно был просто сон, а Чимин сам себя накрутил.

Вздрагивает он, когда в дверь начинают стучать и звать фараона. Пак видит, как проснулся Юнги и, хмуро взглянув на него, разрешает войти.

В покои буквально забегает слуга и, низко поклонившись, испуганно произносит на повышенных тонах:

— Ваше Величество, беда! Во всем городе умерли все дети, которым еще не исполнилось ни года! Что же это такое, Ваше Величество?!

Мин переводит взгляд на мужа, когда слышит детский плач, и видит, как омега берет на руки их сына.

Живого сына.

— Ваше Величество! — слышится громкий крик и в покои вбегает еще один слуга. — Наложник Ли! Он этой ночью потерял ребенка!

Фараон хмурится больше прежнего и приказывает всем выйти. Поднявшись с постели, он приказывает Паку положить ребенка обратно в колыбель и, схватив его за плечо, толкает к стене.

Чимин испуганно смотрит на мужа, боясь пошевелиться, и невольно его начинает потряхивать.

— Ты можешь мне объяснить, что это такое?! — грозно рычит альфа, не обращая внимания на то, что омега порывается вырваться и подойти к плачущему ребенку. — Я тебя спрашиваю, что это такое?! Чимин, это ты сделал?!

— Нет, я же говорил тебе, что мне приснился сон. Похоже, он действительно был вещим, а ты мне не верил, — Пак пытается вырвать свою руку из сильной хватки, а затем, когда ему это все же не удается, поднимает на него свои глаза. — Я все-таки спас нашего сына, пока ты считал, что я сошел с ума.

— Откуда я могу знать, что спас? Может, мой царственный муж колдует? Черный маг или как это правильно называется?

— По-моему, это ты с ума сошел, Юнги.

— Тогда объясни мне. Почему во всем Египте умерли дети, которым не исполнился год, и ребенок, которого носил мой наложник, тоже?

— Я сказал тебе, что мне приснилось. Правда это или нет — я не знаю, — вздыхает омега.

— Тогда откуда ты знал, что нужно намазать проем дверей кровью ягненка?! — рычит Юнги.

Чимин молчит, а затем, закусив губу, тихо произносит:

— Есть одна легенда: в одну ночь все египетские дети умерли от колдовства одного мага. Немногие знали, что, если обмазать проем дверей кровью ягненка, это спасет ребенка от смерти.

— Что это за легенда? Я никогда такого не слышал.

— Мне в детстве рассказал один слуга, когда укладывал меня спать. Вот я и заполнил, — жмет плечами омега. — Пусти меня. Мне нужно успокоить Джихуна, — когда альфа отпускает его руку, Пак подходит к колыбели и аккуратно берет сына на руки. Повернувшись к мужу, говорит: — Если ты мне не веришь, то подумай сам, зачем мне это нужно. Даже если бы моей целью был ребенок Тэмина, я бы не убивал других. Да и тот ребенок меня не волновал, потому что никакой опасностью моему сыну он не грозит.

— А зачем тогда это какому-то царю?

— Насчёт других детей — не знаю, но Джихуну тоже года нет, — Чимин продолжает, не разрывая зрительный контакт: — Не знаю, как тебя, но меня волнует только мой сын. И с главной своей задачей, как родителя, я справился: уберёг.