18. Пепел прошлого
Melissa
НАШЕ ВРЕМЯ
Когда я закончила свой рассказ, я заметила, что мои глаза — сплошное мокрое место. Слезы угрожали вот-вот нахлынуть из-за ностальгии и удушающего понимания того, что происходило в нашей семье на самом деле. По детству, разумеется, я даже вообразить не могла всю серьезность проблемы. Пока я посвящала в эту историю Тома, вместе с надвигающейся истерикой и тряской по всему телу, ко мне начало приходить и осознание.
Я настолько погрузилась в воспоминания и прошлое, что не заметила, как я лежу на плече у Тома, а его футболка пропиталась моими слезами. Гладя меня по голове, он нежно шептал мне слова утешения, надеясь хоть как-нибудь облегчить мои рыдания.
И за это я была ему искренне благодарна.
Мне плевать, кто мы и в какой ситуации. Нет никакой мафии и всего остального окружающего нас мира.
Есть лишь мы — Том и Лисса. Остальное для меня на этот момент потеряло всякий смысл.
Наверное, я бы сейчас поблагодарила Бога десять тысяч раз, будь мы связаны с Томом при более адекватных обстоятельствах. Но, увы.
Все чувства сейчас во мне дрожали точно туго натянутые струны, — я сильнее прижалась к Тому, надеясь укрыться от реальности в его утешающих объятиях, а он и не думал меня отпускать, и я почувствовала, как сильно и быстро бьется его сердце. Он переживал.
Последняя слеза скатилась по моей щеке и я вернулась в реальность.
Я неохотно выбралась из его объятий, вытерла глаза и сказала:
— Прости, у тебя и так собственных проблем по горло. — Я уставилась в пол, всхлипывая.
— Эй, — Он провел рукой по моим волосам, — Уголёк, если тебе от этого легче, ты можешь пересказать мне хоть всю свою жизнь. Ты не обременяешь меня, поверь.
Тогда он положил свою руку мне на затылок и сделал то, чего никогда еще не делал. Поцеловал меня в макушку.
— Мне не все равно на твои проблемы, хорошо? Никогда не будет. — Утверждает он, глядя прямо мне в глаза.
Я лишь сидела на своем месте и растерянно смотрела на него, шмыгая носом. Представляю, какую ужасную картину он сейчас перед собой видит: растекшаяся тушь, мокрое, раскрасневшееся лицо, скатавшийся консилер и слипшиеся ресницы.
— Да ну тебя... — Я невольно улыбнулась и закрыла лицо руками, не желая, чтобы он видел меня такой больше пары секунд.
Том рассмеялся и, видимо, не желая меня смущать, встал с дивана. Он протянул мне руку.
— Пошли, умоешься.
Я открыла лицо и вложила в его ладонь свою, вставая за ним следом.
Когда мы вошли в ванную комнату, Том сперва настроил мне воду в кране, чтобы она была в меру теплой и одновременно прохладной. Когда я уже начала умываться и оттирать тушь, Том стал лазить по шкафам и, в итоге, протянул мне чистое небольшое полотенце, которое я охотно взяла и
вытерлась.
Том терпеливо ждал, пока я приду в себя, переводя взгляд с меня то на пол, то на потолок. Первая вышла из ванной я, а он — следом. Я прошла по коридору в кухню и увидела пепельницу. Пепельница. Вроде бы ничего не значит, но вот только... С того дня как я живу у него, я заметила, что пепельница еще ни разу не была использована, хотя Том курил еще в свои семнадцать, а сейчас, казалось бы, такой важный для курильщика атрибут стоит без дела.
В этот момент на кухню зашел Том, и теперь мою любопытство все же взяло верх:
— Ты не куришь? — Поинтересовалась я, бросая взгляд на бездействующую пепельницу.
— Не курю.
— Правда? — Мои глаза раскрылись шире от удивления. — Как долго?
— С семнадцати лет не прикасался к сигаретам или чему-то похожему. — Спокойно отвечал он.
— Как? Легко было бросить?
— Очень просто. Когда человек, без которого ты не представляешь своей жизни, буквально выхватывает у тебя сигарету из рук и тут же ее выбрасывает — все сомнения на счет вопроса "стоит ли бросать курить?" моментально отпадают. Потому что ответ очевиден.
Я на мгновение опешила, не понимая, о ком идет речь.
Но потом в памяти стали всплывать отрывки из прошлого.
***
— Убери это. — сказала я подходя к Тому, со спины, у которого была в руке сигарета.
— Ух ты, привет, уголёчек. — обернулся на меня он, потушив сигарету об гальку. — Опять одна тусуешься?
***
Это была я. Я тогда выхватила у него из рук сигарету и выбросила. Обо мне он говорил как о человеке, без которого он не представляет жизни. И бросил он... Ради меня?
Тишина повисла между нами почти невыносимая, звенящая. Он бросил курить тогда, в семнадцать. А значит...
— Ты... — Голос сорвался, стал шепотом. — Все эти годы...
Он не отвечал. Просто смотрел на меня так, будто мог видеть мою тень из прошлого — ту самую девочку, которая когда-то выхватила у него сигарету.
— Почему? — Выдохнула я.
Том медленно подошел ко мне, взял мои руки в свои. Его прикосновение было твердым, но теплым.
— Потому что ты сказала "убери". — Он поднял мои ладони к своим губам, коснулся их костяшками. — И для меня это всегда было законом.
Сердце заколотилось где-то глубоко в груди, но я, казалось, чувствовала его везде. Это гребанное сердце билось даже в подушечках пальцев ног.
— И до сих пор не курю. До сих пор помню, как твои пальцы обожгли мою кожу, когда ты отнимала эту чертову сигарету. — Он упустил наши руки вниз, все еще держа меня крепко. — Тебе всегда удавалось действовать мне на мозг словно хорошее шампанское. Мне хотелось тебя послушать. К слову, только тебя я и слушал. Если бы меня заставил бросить курить какой-нибудь друг, клянусь, я бы потушил ему эту сигарету об голову. — Посмеиваясь закончил он.
— Но ты ведь избавился от этого слабого места? — Спрашивала я, смотря ему в глаза, имея ввиду себя. — Ты говорил, у нас не должно быть слабых мест.
Он отпустил мою руку, погладив тыльную сторону моей ладони своим большим пальцем напоследок.
— Умница, Уголек. Я ждал этих слов. — Его голос стал тише. — И что же ты хочешь услышать? Что я перестал быть тем самым мальчишкой, который готов был сжечь весь мир из-за одного твоего слова?
Он сделал ко мне еще шаг. Пространство между нами сжалось до предела.
— Или что я стал... умнее? — Его пальцы скользнули по моей щеке, оставляя обжигающий след на моей коже. — Что научился прятать свою слабость так глубоко, что ты не не найдешь?
Я не отводила взгляд, чувствуя, как дрожь пробегает по спине.
— Новость, принцесса. Я не избавился от слабости. — Его губы изогнулись в слабой улыбке. — Я просто научился ее контролировать. Но твое присутствие... — Он прикусил губу. — Весь этот контроль идет к черту.
Он сделал шаг, но в этот раз назад, давая мне возможность отдышаться от накаляющегося между нами воздуха.
— Так что да, Уголек. У меня до сих пор есть слабость. И она стоит передо мной с растрепанными, угольно черными волосами, сдерживая слезы в своих прекрасных глазах. — Говорил он так, будто готовил эту речь всю жизнь.
— Довольна ответом?
Я молчала, все еще чувствуя жар его пальцев на своей коже. Я не могла отвести от него глаз, а он — от меня.
В другой комнате зазвонил телефон, но мы этого даже не заметили.