17. За маской безразличия
Melissa
Дождь стучал по окнам дома Тома, но внутри было тепло и тихо. Сегодня мы должны были провести вторую тренировку по подготовке меня к самообороне, но я знала, что сегодня - никак. Погодные условия просто не позволят. Я сидела на подоконнике, завернувшись в большой уютный свитер Тома, и смотрела, как капли дождя стекают по стеклу.
Том стоял у плиты, помешивая что-то в кастрюле.
— Ты умеешь готовить? — Усмехнулась я.
Он бросил на меня взгляд через плечо:
— Я умею выживать. Это включает в себя и готовку еды, разумеется.
Комнату заполнил резкий запах специй, чеснока и еще чего-то едва уловимого. Я закрыла глаза, представляя свою жизнь, если я буду видеть эту картину каждый день.
Мы ведь могли быть обычными людьми, и, возможно, у нас бы все сложилось иначе. Но судьба распорядилась по своему. Нам нельзя быть вместе.
Вдруг Том подошел ко мне, протянув ложку.
— Попробуй.
Бульон слегка обжег губы, но он был идеальным — насыщенным, с легкой кислинкой.
— Мм... С ума сойти! Ты давно готовишь? — Искренне удивилась я.
Том улыбнулся. По настоящему, искренне. Без присущей ему жестокости и надменности.
— Достаточно для того, чтобы научиться делать вкусный суп.
***
После ужина мы оказались на диване. По телевизору показывали какой-то мультфильм — то ли это была "Красавица и чудовище", то ли "Белоснежка". Не помню. Мое внимание было сосредоточенно на другом.
На человеке, который находился рядом.
Я сидела, а Том лежал, положив голову мне на колени. Его пальцы перебирали мои длинные черные пряди волос, как будто он боялся, что я исчезну.
— Помнишь, как мы впервые встретились? — Сказал он, чем сразу же вывел меня из гипноза.
— Припоминаю... Ты кинул мне камень в голову.
— Я случайно. — Он улыбнулся и снова бросил взгляд на мои пряди волос. — Именно за это и я стал звать тебя Угольком. Никогда не видел такого цвета волос.
Я засмеялась, но улыбка сползла моментально с моего лица, когда я услышала последнее им сказанное. Не зная, что ответить, я просто уставилась в одну точку.
— И знаешь что? — Говорит он, приподнимаясь на локтях. Его лицо оказалось в сантиметрах от моего. — Я бы повторил ту встречу. Я бы кидал этот чертов камень столько, сколько бы потребовалось, если это означает, что я встречу тебя.
Я рассмеялась, вспоминая, как в меня прилетел тот самый камень. Его губы коснулись моей шеи в обжигающем поцелуе и я почувствовала, как по спине побежали приятные мурашки.
— Я не жалею о том дне. — Прошептала я, откидывая голову на подушки.
Его руки скользнули под свитер, ладони оказались на моей талии.
— Ты дрожишь. — Заметил он.
— Не от страха.
Том медленно снял с меня свитер, его пальцы оставляли горячие следы на моей коже. Он целовал мою шею, плечи, ключицы — как будто заново изучая каждую часть моего тела.
Я запустила руку в его брейды, замечая, как его дыхание становится тяжелее.
Но он вдруг отстранился.
— Мы не можем, Мэл...
Мозг вдруг начал подкидывать воспоминания с нашей недавней ночи. Ночи, когда я узнала о его чувствах. Когда его кожа соприкасалась с моей, когда его дыхание обжигало каждую мою чувствительную зону, а на ухо он мне шептал самые лучшие слова на свете.
— Но Том, мы можем прос...
Не успела я договорить, как он вдруг перебил:
— Нет, Мэл. Ты знаешь, что не сможем.
Я вдруг почувствовала себя грязной. Почувствовала себя шлюхой. Будто в ту ночь, когда все случилось, он мною просто воспользовался. Настолько мое напряжение было сильным. Черт... Он ведь в ту ночь не пил, верно? Это же не было просто действием алкоголя?
Говорят, алкоголь — это как "таблетка" правды. Говоришь без разбора все, что чувствуешь и даже не чувствуешь границ. Тебе все равно, кто ты, что ты, где находишься и кому признаешься в чувствах. Сердце делает все за тебя, а мозг не отдает отчета.
Я быстро подняла свитер и снова натянула на себя, проводя по волосам руками и вздыхая.
— Может объяснишь?
— Тебе напомнить, кто мы и в какой мы ситуации? — Сказал Том и вскинул бровь. — Вот твоя сегодняшняя тренировка, Мэл — выдержка и сила воли. У нас не должно быть слабых мест. Тебе нужно научиться контролировать себя и не поддаваться соблазну.
Я была оскорблена этими словами. Он просто проверял, могу ли я устоять перед чем-то столь соблазнительным. Сукин сын. Хочешь узнать, могу ли я устоять перед тобой? Ходить за ответом далеко не надо, Том. Нет, черт возьми! Не могу!
Я выдохнула, представляя себя на его месте и не желая вступать в конфликт.
— Хорошо. Я поняла...
— Умница. — Он заправил мне выбившуюся прядь волос за ухо. — Не стриги их.
— Ты о чем? — Я опешила.
— Твои волосы. Не отрезай их. Думаю, они бесценны.
Я рассмеялась. Состричь свой драгоценный метр волос? Никогда! Слишком много сил и денег вложено в то, как они выглядят сейчас. Еще когда я была маленькой, моя мама, не жалея денег, все время покупала для моих волос какие-то неизвестные мне (на то время) штуки: маски, кондиционеры, пенки и специальные расчески, чтобы волосы не повреждались. Сушила я их всегда строго сверху вниз, чтобы они не запутывались и блестели. Раньше я не понимала, для чего все эти обряды, но сейчас, видя результат этих средств и действий, я безмерно благодарна маме. Волосы - это моя изюминка.
— Ха-ха, не дождешься! Слишком они для меня драгоценные.
Я демонстрировала свою невозмутимость, в то время как внутри меня царил бардак. Мысли метались в хаотичных движениях, пытаясь осознать, что происходит между нами. Все, что произошло прошлой ночью... Казалось мне таким настоящим. Живым. А сейчас же для него это лишь проверка на слабость.
— Том, я не понимаю... — Нарушила я тишину. — Ведь прошлой ночью...
— Хочешь повторить? — Сказал он, ухмыляясь. Я замолчала, уставившись в пол, а он засмеялся. — Кажется, слишком много вопросов. Хочешь, чтобы я тебе как-то закрыл рот?
— Что?! – Мои щеки вспыхнули красным от возмущением.
— Ну, едой, например! — Рассмеялся он еще сильнее.
— Засранец! — Вскрикнула я и бросила в него подушку. — Извращенец!
— А по моему, извращенец тот, кто понял неправильно мое предложение и подумал не о еде! — Говорил он, отбиваясь от моей плюшевой атаки.
— А что еще ожидать от кого-то вроде тебя? Мерзавец! — Продолжала я колотить его.
Пока мы продолжали смеяться, Том отбился от моих ударов и повалил меня, прижимая к дивану. Его руки сжимали мои запястья у меня над головой и я почувствовала странные эмоции, которых до этого, кажется, не получала. Что-то похожее на страх, смешанный с желанием. Обычно, что-то похожее на это чувство у меня вызывали походы на хоррор-квесты с друзьями, где играла страшная музыка, актеры пугали настолько хорошо, что дыбом волосы вставали не только на голове, а обстановка и интерьер были продуманы до каждой мелочи и пылинки. То самое чувство, когда стоишь перед входом на квест, и думаешь: «Остаться до конца или убежать?» . И ответ, почему то, всегда был очевиден.
Страх всегда меня привлекал. Мне нравилось пугаться и пугать. На Хеллоуин у меня всегда были самые ужасающие и продуманные костюмы (наверное, благодаря этой способности я всегда и получала больше всего конфет, по сравнению с моими друзьями). Помню, как то раз, когда мне было лет десять, я нарядилась вампиром, и сделала все настолько реалистично, что когда я постучалась в дом одной старушке, чтобы попросить конфет, та, открыв дверь, отшатнулась и ударилась об стену, чуть было не упав в обморок. Я даже сообразить не успела, что это была реакция на мой костюм. Старушка и впрямь подумала, что за ней пришел мини вампир и вот-вот выпьет ее кровь, и ее душа никогда не упокоится в раю.
Ушла я оттуда в итоге ни с чем, так еще и пришлось выслушивать лекции о том, какой ужасный праздник — этот наш Хеллоуин! Старушка, наверное, до сих пор видит меня в своих снах в роли вампира.
Но сейчас страх был другим. Это не такой страх, к которому я привыкла. И это будоражило.
Том наклонил голову и приблизился губами к моей шее, но, кажется, это была очередная тренировка, и я вспомнила, чему он меня учил.
Я размеренно дышала, выжидая идеальный момент, чтобы нанести удар. Сердце билось как у марафонца, пробежавшего много километров. Том не между моих ног, а значит, у меня есть много возможностей увернуться. Я собралась с силами и ударила его в пах. Не сильно — но ему хватило, чтобы понять, что я помню наш урок.
После моего удара он сразу же отстранился и скрючился, корчась от боли.
— Ай! Черт... Мэл! — Заскулил он. — Ты же меня можешь так лишить возможности иметь детей в будущем!
— Ну, можно сказать, я сделала благое дело, в таком случае! Лишила мир еще одного монстра-Каулитца! — Съязвила я, усмехаясь над его словами.
***
Вечером Том заварил нам зеленый чай, мой любимый. Такой я пила в спокойные вечера с родителями и сейчас его вкус отдавал мне горечью ностальгии, нежели его настоящим изысканным вкусом. Я невольно поморщилась от воспоминаний. У меня даже закружилась голова. Из воспоминаний меня выбил Том, вдруг подавший голос.
— Ты на самом деле молодец, Мэл. Помнишь нашу первую тренировку. — Сказал он, поставив свою кружку чая на стол. — Все хорошо? Чай не понравился? — Заметил он, что я поморщилась.
— Да, я просто... — Я потерла виски пальцами, издав тихий стон. — Вспоминаю о родителях.
— Было что-то неприятное?
— Не думаю, но... Вроде, было что-то странное.
— Расскажи мне.
***
2015 год, Май
London
Моя подруга Лола приходит ко мне поиграть в кукол, так как из всех наших подруг только у меня куклы Barbie и Monster High были оригинальными и не поломанными. А еще у меня есть замки, домики и куча других вещиц, которые девочки могут использовать для игры с куклами. Я знаю, что среди всех моих подружек, моя семья — самая состоятельная. Я не кричу об этом на каждом шагу, но об этом и так все знают, или догадываются, глядя на наши с родителями последние айфоны, машину и дом.
Я из тех детей, кто на вопрос "кем работает твой папа?" отвечаю: «Не знаю». Лишь знаю то, что они из-за этой работы часто ругаются с мамой. Я постоянно слышу, как с первого этажа доносятся крики мамы о том, что отец опять вернулся поздней ночью. Мне тоже было обидно, все свои одиннадцать дней рождения я отмечала без папы и это уже стало традицией, так что на свой двенадцатый праздник я даже не жду его.
«Слишком много дел, доча»,«У меня работа, доча»,«Я занят, доча» — это его фирменные фразы. Я уже привыкла.
Но мама привыкать не хотела. Почти каждый день мама устраивала скандал по поводу папиной работы, из их ссор я слышала, что они вечно разговаривают по этому поводу. Один раз я даже слышала звук пощечины или вроде того, после чего мама плакала в ванной. Видимо, она его ударила, а потом пожалела. В начале брака, как говорит мама, все было идеально: дорогие подарки, богатые ухаживания, путешествия и роскошь. Но вот и цена за все это. Отец почти не появляется дома и маму, конечно, это жутко раздражает. Иногда я задумываюсь, а знает ли мама, кем он работает, или тоже отвечает нашим родным и знакомым "не знаю"?
Пока мы с Лолой играли у меня в комнате, я услышала звук быстрых шагов по лестнице, что странно — мама так обычно не спешит. Но тем не менее она забегает в мою игровую, напуганная.
— Лола, дорогая, тебя не заждались родители? Час уже поздний. Наверняка они волнуются. — Запыхавшись и раскрасневшись, стоя в дверном проеме, сказала мама.
— Но миссис Хлоя, родители отпускали меня и на... — Не успела договорить Лола.
— Мэлисса, проводи Лолиту. — Перебила ее мама.
Я немного потупилась. Лола никогда не уходила так рано и мама это знала. Значит, ей нужно чтобы дома не было посторонних.
Я проводила Лолу до двери и обняла на прощание. Мама выглядела напуганной и я боялась даже спросить, к чему такая спешка выпроводить мою подругу.
— Лиссёнок, папа звонил. Он уже едет домой и, кажется, он не в лучшем расположении духа. Лучше пусть подружка будет дома, мало ли.
Слова мамы не удивили меня. Отец всегда возвращался с работы в плохом настроении, причину которого не мог объяснить, но сегодня он возвращается слишком рано, что и смутило нас с мамой.
Мама заварила зеленый чай, наш любимый. Я села за стол, достав печенье, а мама ждала отца у прихожей, чтобы сразу помочь ему снять верхнюю одежду и повесить в шкаф.
Но когда отец приехал, он даже не стал раздеваться. Он на ходу сбросил обувь и прошел в наш обеденный зал, мама пошла за ним следом и налила чай. В нашем кругу за столом образовалась тишина, прерываемая только моим чавканьем от печенья.
— Мэлисса, можешь не чавкать? Отца раздражает. — Сказала мама, перемешивая свой чай.
Я незаметно закатила глаза на ее замечание, при том что чавкала я весьма негромко. Вдруг я подняла взор и посмотрела на папину рубашку: та была запачкана в чем-то красно-коричневом.
— Пап, а почему у тебя рубашка запачкана? — Спросила я, с интересом разглядывая его.
Но отец не ответил. Лишь смотрел в свою чашку и сделал глоток.
Теперь внимание на его рубашку обратила и мама, окинув его недовольным взглядом.
— Чарли, ну, в самом деле, как маленький ребенок. Соком облился, что ли? — Мама встала со своего места и подошла к отцу с влажной салфеткой, протягивая к нему руки, чтобы оттереть пятна.
Но папа отреагировал негативно. Он быстрым движением ударил маму по руке и она отпрянула. Когда он осознал, что сделал, прокашлялся и попросил прощения, сказав, что сам отстирает, но мама, словно ужаленная, настаивала на своей помощи. Нервы отца, казалось, были на пределе, и он вот-вот взорвется. Так и произошло.
Он резко встал со стула и ударил по чашке чая сбоку с такой силой, что он упал на пол и разбился. Я хотела впечатать себя в стул в этот момент. Видеть папу в ярости — самое ужасное, что мне доводилось лицезреть. Он закричал на маму, уходя из комнаты и громко топая по полу.
Мама, со слезами на глазах, подошла ко мне, поцеловала в макушку и сказала идти в свою комнату. Я, не раздумывая, побежала к себе на второй этаж, молча надеясь, что мама сможет усмирить того демона в папе, что сегодня затуманил его разум. Он часто приходил домой со своим "демоном", но, кажется, никогда не поднимал руку на маму.
Когда я закрылась в своей комнате, я пыталась не обращать внимание на накаленную обстановку в доме и просто стала играть в игрушки. Но звуки с первого этажа не проходили мимо моих ушей: я слышала, как мама слезно что-то говорит отцу, а он повышает на нее голос. Потом — удар. Затем — тишина.
На следующий день я увидела маму с синяком на щеке.