10. Правда ранит.
Песня: Lana Del Rey - Ultraviolence
--------------------------------------------------------------
Tom
Я видел волнение в глазах Мэл и понимал, что правда может оказаться для нее слишком откровенной и неожиданной. Но выхода другого не было — рано или поздно, она бы все равно обо всем узнала, причем не при лучших обстоятельствах.
Я понимал, что сейчас может произойти, я сам когда то был на ее месте. Но делать было нечего.
— Уголёк, если ты не готова, ты все еще можешь сказать, и тогда ты узнаешь все чуть позже. — говорил я, пытаясь отсрочить этот разговор куда подальше.
— Нет, говори сейчас. Не тяни. — уперто стояла она на своем.
Я тяжело вздохнул.
— Мэл, твой отец - глава влиятельной мафии.
Я молча наблюдал за реакцией Мэлиссы. Ее глаза округлились и, казалось, она считает все это за бред. Я продолжил;
— И мой тоже. — я на секунду запнулся. — Нам нельзя было с тобой общаться из-за того, что охрана моего папы пронюхала, что один из наших главных врагов находится с нами на одном острове, причем очень близко, и теперь все знали, что ты его дочь. Мой отец был очень зол, узнав об этом, и грозился убить и тебя, если я продолжу с тобой как либо взаимодействовать, Мэл. Мне нужно было скрываться, понимаешь?
Когда я не смог вынести прятать от тебя правду, я стал с тобой видеться тайком, но об этом узнал папа. Он избивал меня, обещал убить нас обоих.
Что мне оставалось делать?
Я сделал паузу, набирая воздух.
— И отец принял решение уехать оттуда, потому что мафия отца сильно ослабла для нападения в то время.
Но прошло 3 года, и силы только выросли. Отец решил не медлить с устранением конкурентов и сразу, как узнал о вашем прибытии в Грецию, отправил за вами людей.
Теперь ты хоть немного понимаешь, почему я оказался рядом? — спросил я, ожидая ответа
По лицу Мэл было ясно, что нет.
— Потому что я узнал о плане отца, и пока его работники ворвались в ваш дом, мне выпала отличная возможность подъехать и проверить тебя. Ты ведь ни в чем... не виновата.
К счастью, эти головорезы забыли, что у главы Английской мафии есть дочь. Мой Отец их забыл предупредить о тебе. Но скоро правда вскроется и тебя будут разыскивать, Мэл. Потому что ты — прямая наследница главы мафии, и ее по праву должны передать тебе.
Тебя будут искать в Англии и Греции, понимаешь? По этой причине я увез тебя в Германию, но даже здесь нужно быть бдительной.
***
Melissa
Весь мир рухнул в тот миг, когда я столкнулась с этой шокирующей правдой. Образы безмятежного детства, полные заботы и тепла, обрели тень. Как мог мой отец, олицетворявший все чистое и доброе, скрывать за улыбкой такую страшную правду?
Я вновь и вновь возвращалась к воспоминаниям о его рассказах о чести и справедливости, о том, как важно помогать слабым. Эти слова, когда-то звучавшие как мантра, теперь казались шуткой. Отец всегда говорил о семье, а теперь я понимала, что его семья – это не та, что живет под одной крышей, а тени, притаившиеся в темных переулках города.
С сердца слетали оковы, и я чувствовала, как муки предательства постепенно сменяются неким холодным пониманием: он был жертвой системы, частью механизма, который не прощает слабости. Не зная, что делать с этой новой реальностью, я решила, что пора выяснить правду. Несмотря на страх, я была готова идти по этому опасному пути, чтобы понять, кем он был на самом деле.
Я резко встала с дивана и у меня вдруг потемнело в глазах, закружилась голова. Несмотря на сильное головокружение я смогла дойти до окна и открыть его, чтобы впустить потоки свежего воздуха.
Казалось, сердце вот-вот откажет. Я отказывалась верить в то, во что меня только что посвятил Том. Я повернулась к нему уже с заплаканным лицом.
— Убирайся, Каулитц... — смотря ему в глаза говорила я.
— Мне незачем тебе врать, уголёк. Просто забей это себе в голову. — сказал тот, после чего встал с дивана и пошел к входной двери. Он ушел, предварительно хлопнув дверью.
В тот момент, когда я узнала правду, мир вокруг меня сотрясся. Все детские воспоминания об отце стали зыбкими и тёплыми, как старые фотографии, которые выцвели на солнце. Я всегда думала, что он — обычный бизнесмен, родитель, но теперь передо мной открылась пугающая картина: он — глава мафии, влиятельный и беспощадный.
Теперь меня разыскивает Немецкая мафия. Они охотились за мной, ведь я представляла угрозу для мирной жизни их вожака.
Сердце колотилось в груди, когда я вспомнила Тома — того, кто когда-то был мне дорог. Парень, что дарил мне надежду на счастье, оказался лишь посредником в этом большом и жестоком хаосе. Глядя в его глаза, я чувствовала, как минулое и будущее столкнулись в разрушительном вихре, оставляя за собой лишь горечь и предательство. Словно в маске из боли и обмана, он невольно стал частью той самой судьбы, от которой я теперь не могла убежать.
Я остановилась у окна, традиционные виды города казались мне чуждыми. С улицы доносились звуки жизни — смех, музыка, шаги прохожих, но я уже не могла их воспринимать. Внутри меня бушевал ураган эмоций: предательство, гнев, страх.
Если он действительно был главой мафии, что меня ждет? Я была всего лишь марионеткой в его нечестной игре. Каждый наш совместный миг имел другую ценность, другой смысл, нежели я могла себе представить. Каждое его слово, каждая улыбка теперь казались манипуляцией, ничем более.
Собравшись с силами, я решила действовать. Мой страх стал источником энергии. Я должна узнать больше, чтобы выйти из тени. Было решено — я найду правду о его делах, о его мире. И пусть он был не единственным кем я пренебрегла в этом распадающемся вихре, теперь у меня не было выбора: либо я найду выход, либо стану жертвой в его игре.
Я вошла в комнату и легла на кровать и, уткнувшись лицом в подушку, просто зарыдала.
Зарыдала от беспомощности и страшной реальностью. Сколько еще лжи меня окружало всю жизнь? Может, Том рассказал мне не все подробности? А он до сих пор обо мне заботится?...
Когда я сидела перед Томом на диване, я больше не узнавала в нем того, кого полюбила будучи наивной 17-и летней девочкой. Теперь в его глаза виднелась черствость, хладнокровие. Когда он смотрел на меня, казалось, ему было все равно — выживу я или нет. Но что-то, я не знаю что именно, выдавало его тайное волнение, которое он так упорно старался не показывать.
Он так легко ушел. Бросил меня снова, как и 3 года назад одну в этом горе. У меня нет никого. Все, к кому я могла бы обратиться за помощью — были в Англии. Здесь же я наедине с собой и своим страхом.
***
Шли дни, я все сидела в своей квартире, смотрела телевизор, лежала, занималась уборкой... Все время слилось в одну кучу, я не жила — я просто существовала.
Вдруг в дверь постучали. Я посмотрела в глазок — это был Том. Я лениво отворила дверь и Том зашел на порог.
— У тебя все хорошо? — сказал Том, бесцеремонно заходя в квартиру и осматривая ее.
— Нормально. Что-то случилось?
— Нет, просто проверяю. — Он открыл холодильник и проругался себе под нос. — Ты от голода умереть решила? У тебя одно молоко в холодильнике.
— У меня все было! Только сегодня закончилось всё... — я понурила голову.
— Ясно. Собирайся, поедем за продуктами.
— Прямо сейчас? Черт, ты меня видел вообще? — я подбежала к зеркалу и увидела свои растрепанные волосы и опухшее от слез лицо.
— Видел. Что не так? — Том посмотрел вопрошающе
— А то, что у меня даже косметики с собой нет и другой одежды кроме этой.
— Господи... Езжай так. На месте всё купим.
Мы вышли из дома и сели в машину. На этот раз за рулем был вместо водителя сам Том, который поглядывал на меня время от времени. Когда мы подъехали к супермаркету, я хотела уже выйти из машины, но Том заблокировал двери.
— Надень это. — Том протянул мне солнцезащитные очки.
— Для чего?
— Не задавай лишних вопросов. Надо — значит надо. Это на всякий случай, чтобы тебя невзначай не узнал никто.
Я послушалась и мы пошли в супермаркет.
— Иди в отдел продуктов. Я фрукты-овощи не умею выбирать. — сказал он.
— Ах, да неужели? А женскую одежду прям умеешь?
— Твою мать, забыл... Ладно, я схожу за одеждой. Размер у тебя какой?
— 46.
— Понял. Все что тебе нужно бери, на кассе встретимся.
Закончив с выбором продуктов, я подошла к кассе, где уже стоял Том. Он оплатил все и мы пошли к машине.
— Ты точно все купил?
— Кофта, футболки, джинсы, спортивные штаны, белье нижнее, кроссовки, туфли на всякий случай, платье, зубная щетка и... прокладки.
— Прокладки?! — я звонко рассмеялась и улыбнулась. — Серьезно? Ты даже не постеснялся? — продолжала я, подшучивая
— Ой, могла бы и спасибо сказать, что я таким занялся. — Том тоже посмеялся над этим.
Ехав по городу, я смотрела только в окно, разглядывая незнакомые улицы Берлина, местных людей, виды.
— Покажешь мне свой дом? — похоже, я застала Тома врасплох этим вопросом.
— Дом, конечно, показать могу. Но ты не рассчитывай, что жить там останешься. — Том улыбнулся, намекая, что это сарказм.
— Ха, размечтался! — я снова усмехнулась.
Мы подъехали к дому Тома. Выйдя из машины мне едва ли не пришлось удерживать свою челюсть: настолько дом был огромный и красивый.
— Челюсть не оброни, Уголёчек. — Он ухмыльнулся, ведя меня внутрь.
«Уголёчек...» он до сих пор меня так называл. От этого было одновременно неприятно, странно, но так же и как-то грело душу, в такой сложный для меня период.
Мы обошли весь дом, и я только и делала, что восхищалась красотой и одновременной скромностью интерьера. Когда мы вышли на задний двор, я увидела бассейн.
— У тебя есть бассейн? — от удивления я завизжала как ребенок и подошла поближе к воде. — А можно искупаться?
— Сейчас? — удивился Том. — Ты конечно прости, Уголёк, но купальник я тебе не покупал. — на лице Тома снова показалась ехидная ухмылка.
— Я в одежде буду. Можно?
Не дожидаясь ответа, я прыгнула в бассейн и, вынырнув, громко рассмеялась, смотря на Тома.
— Вот черт возьми... Мэлисс, что ж с тобой делать... — Том вздохнул и улыбнулся, уходя куда-то, пока я ныряла.
Пришел он уже через несколько минут с феном и полотенцем. Я вылезла и начала обсушиваться сначала полотенцем, а потом феном.
— Принеси пожалуйста футболку какую нибудь и шорты. — сказала я, вытирая волосы.
— Ага. Еще чего нибудь?
— А, ну можешь еще... — я резко остановилась, вдруг осознав, что Том сказал это с сарказмом. — Эй! Дурак!
— Ха-ха, ладно, ладно. Принесу. — Том рассмеялся и ушел.
Том принес одежду и я стала переодеваться, заметив, как глаза Тома рыскают по моему телу.
— Ничего тебя не смущает? — предъявила я
— Меня? Ничего.
— Никогда девушку в лифчике не видел? — Я отвернулась и продолжила одеваться к нему спиной.
— Да что я там не видел! — раздалось из за спины.
Надев футболку, я повернулась к нему, на моем лице было искреннее недовольство.
— Чего? Да ничего ты там не видел, придурок! — сказала я и пошла внутрь дома, забирая свою мокрую одежду.
Том хихикнул и пошел следом за мной.
Все это было так странно. Парень, которого я сейчас ненавижу, находится в мафии, которая убила мою мать, и возможно отца. И сейчас я у него в доме, смеюсь и подшучиваю, как будто этого всего не было и давно позабылось. Но нет. В душе была обида и я не готова была простить за все Тома, хотя где то в сердце я понимала, что он сам жертва происков своего отца.
Видимо общением, улыбкой и смехом мой мозг хочет меня защитить.
— Теперь мне можно поехать домой. — сказала я радостным тоном.
— Стой, у меня тебе подарок. Пойдем. — говорит он, и показывает мне путь в одну из комнат.
Том открывает дверь, и оттуда выбегает песик — небольшой, видимо еще щенок, доберман. Он с виляющим хвостом выбегает и сразу бросается ко мне, как будто знал всю жизнь, что я приду и стану его хозяйкой. Он начал облизывать меня и прыгать. Мы с Томом весело рассмеялись с его позитива.
— Ха-ха! Какой ты у нас славный, щенулька... — я заметила на нем ошейник, где написано его имя. — Значит, ты у нас Дефенсо? — я улыбнулась, узнав кличку нового четырехлапого друга.
— С Испанского это защитник. Думал, будет весьма символично назвать его так, учитывая нашу ситуацию. — сказал Том.
— Очень красивое имя. Спасибо, Том, правда.
Я искренне радовалась. Всегда мечтала о собаке, и тут такой подарок от человека, от которого бы в жизни не ожидала.
Я взяла Дефенсо на руки и мы пошли к машине.
Когда Том привез меня домой, он достал из багажника миски для собаки, поводок, игрушку, а затем занес это все в квартиру.
— Ну все, Уголёчек. Не скучай тут. — сказал он, готовый уходить за дверь. — Дефенсо, присматривай за ней.
Дверь закрылась, а я начала заниматься воспитанием собаки.