Ходячий замок: мир за пределами

Особого смысла в том, чтобы чернить имя Хоула перед королем, Софи не видела, особенно теперь, когда чародея настигло проклятье Ведьмы. В какой-то степени девушка была готова даже посочувствовать Хоулу.

Но сам молодой колдун вовсю уверял, что у них есть вещи поважнее.

Софи в этом сильно сомневалась: что может быть важнее, чем факт того, что тебя прокляли?

Наверное, осознание того, что ты можешь быть не всесилен.

А если хочешь стать лучше — действуй.

Такой был принцип у неё самой. Другое дело — чародей, зацикленный на внешности и уверенный в собственном превосходстве. Даже если уже проиграл.

— Мне понадобятся все силы, чтобы уйти от Ведьмы, — объяснял Хоул. — Лучше пусть у короля не будет ко мне претензий.

Понимая, что колдун будет всё также настаивать на её беседе с королём, Софи вздохнула.

Кривить душу и лицо она не собиралась.

И так было понятно по одному взгляду, что идею эту она совершенно не приветствует.

Она не одобряла её во время того, как выслушивала и не одобряла теперь.

Не нравилась она Софи и тогда, когда наступил следующий день.

Ей пришлось облачиться в новый наряд. Но даже это не могло поднять скверное настроение.

Пока Хоул привычно копошился в ванной, а Майкл всё ещё одевался, сама девушка потряхивала костлявыми руками возле печки и отгоняла от себя смутные сны.

Картины из сна, впрочем, так и норовили вылезти наружу.

Собственно, речь была лишь об одном видении.

Том самом, в котором Хоул после попойки забирается в ванную комнату и спорит с ней в неподобающем виде.

С каждым днём видение обретало более чёткие линии, а самой ей казалось, что это и не видение вовсе было.

Тогда что?

Свои предположения она высказала Кальциферу, однако в этот раз демон, на её собственное удивление, оказался неожиданно лаконичен. Он заявил, что это жуть как интересно и ей следует писать книги.

А ещё лучше — любовные романы. И то, для избранных.

Это помогало отвлечься от короля.

Затем они отвлеклись на давно избитую тему Хоула и ванной, которую он истязал своими снадобьями.

Софи уставилась в узкое голубое лицо Кальцифера.

Ее вовсе не удивляло, что демон так восхищается хитроумным проклятьем, как, впрочем, и то, что он обозвал Хоула дурнем. Кальцифер вечно норовил обидеть Хоула.

Софи никак не могла понять, взаправду ли демон ненавидит Хоула. У него был такой злобный вид, что сказать наверняка всё равно было невозможно.

О себе она могла сказать примерно тоже самое. Пока не было понятно, что она чувствует по отношению к заносчивому колдуну.

Точнее, кое-что понятным ей было, да вот только даже мысленно она озвучить подобное не решалась. Слишком уж бредовыми казались её нечистые помыслы. Только так и никак иначе.

Она заключена в теле несчастной старухи, а посему не видать ей счастливых историй.

Кальцифер поднял оранжевые глаза и посмотрел Софи прямо в лицо, выводя из очередного транса.

— Мне тоже страшно, — признался он наконец. — Если Ведьма поймает Хоула, мне тоже туго придется. Если ты не успеешь до этого расторгнуть договор, я ничем не смогу тебе помочь.

Было в его мерцающих глазах что-то печальное, что-то такое, что взывало к тоске и горечи сию секунду.

Но девушке удалось сдержаться.

В этот самый момент дверь ванной распахнулась. Как-то некстати она вспомнила странные отрывки со своего сна. Они казались ярче, когда колдун был рядом.

В этот самый момент девушка даже сдуру подумала, что и не снилось ей это вовсе. А что тогда? Привиделось?

Хоул, кажется, уже полностью готовым покидал свою любимую комнату. Он был элегантен, как никогда. А затем вся элегантность разом пала, когда молодой мужчина раздраженно позвал Майкла.

Майкл сбежал вниз по лестнице, щеголяя новеньким синим бархатом.

Атмосфера стояла привычная, да вот только сама девушка то и дело возвращалась к своему странному видению. Ей хотелось спросить у Хоула, но как-то... слишком. Это было слишком, да.

— Какой у вас вид — богатый и величественный! — восхитился тем временем Майкл.

— Да, Софи делает мне честь, — приосанился Хоул. — Только вот эта жуткая палка...

— Некоторые, — отчеканила Софи, — только о себе и думают! Без трости я никуда не пойду. Она обеспечивает мне моральную поддержку. От вас её никогда не получить.

Хоул завел глаза к потолку, но спорить не стал. И это было даже хорошо, учитывая степень раздражения Софи.

Они величественно ступили на улицы Кингсбери.

— Да, кстати, — вспомнил Хоул. — Миссис Пентстеммон будет называть вас миссис Пендрагон. Здесь меня знают как Пендрагона.

— Ещё одно прозвище для великого мага, — теперь пришла очередь для неё закатывать глаза с характерным вздохом.

— Само собой, — гордо провозгласил Хоул, не замечая осуждения во взгляде девушки.

— Меня моя простая фамилия вполне устраивает, — пожала плечами Софи, сворачивая наконец в узенькую тенистую улочку.

Хоул на секунду замер, мысленно зачем-то примеряя другие свои фамилии на Софи. Получалось даже занятно.

Вот только чувство неловкости никуда не делось.

Он словно что-то упускал, но вот бы понять, что именно...

— Хаттер — это ведь значит «шляпник»? — уточнил Майкл.

— Не всем же быть безумными шляпниками, — криво усмехнулся Хоул.

— Смотрите, как бы моё безумие не сотворило с вами чего. Похуже других опасностей костью в горле стану, — гордо выпрямившись, насколько позволяло старушечье тело, Софи заковыляла вперёд.

Дом миссис Пентстеммон был высокий и красивый.

Он находился в самом конце узкой улочки. По обе стороны от изящного крыльца стояли апельсиновые деревца в кадках.

Дверь открыл пожилой дворецкий в черной бархатной ливрее.

Однако не он привлёк внимание новоприбывших, а та, ради которой они проделали весь путь.

Она была высокая и тонкая и сидела прямо-прямо в голубом кресле с золотой вышивкой, одной рукой в золотой нитяной митенке твердо опираясь на трость с золотым набалдашником. Словно гордость была её вторым именем, женщина сидела достаточно ровно и манерно, а её наряд из шёлка идеально отражал её внешность.

Старенькая, сильно пожилая женщина была почти увядшим цветком.

Не прошло и секунды, прежде чем дама устало кивнула, растягивая губы в приветливой и неподдельной улыбке.

— Ах, мой милый Хоуэлл, — произнесла она. — Как я рада тебя видеть!

Чародей в свою очередь вежливо поклонился с деланной вежливостью и учтивостью. Это было удивительно, учитывая то, что он в принципе кланяться ненавидел.

Однако общее впечатление было куда двусмысленнее, ведь свободной рукой Хоул делал за спиной яростные знаки Майклу — отойди, мол! Прошло ещё несколько мгновений, прежде чем несчастный рыжеволосый юноша осознал: он должен был остаться у входа, рядом с пажом.

Тихонько сделав несколько шагов назад, молодой человек замер у самого входа. А вот Софи — напротив, пришлось приблизиться.

— Миссис Пентстеммон, позвольте представить вам мою дорогую матушку, — сказал Хоул, поманив Софи поближе.

Взгляд у него при этом был достаточно строгим и колючим, поэтому сама Софи даже слегка разволновалась. Яростный знак рукой из-за спины колдуна не заставил себя ждать.

«Машет, как метёлкой в доме, — вяло подумала Софи. — Каков наглец!».

Однако некая растерянность девушки никуда не делась.

Софи протянула руку в знак приветственного рукопожатия. На ощупь рука миссис Пентстеммон была как старый холодный кусочек пирога из погреба. Почувствовав этот холод, Софи страшно удивилась, что миссис Пентстеммон вообще жива.

Почему-то ей самой стало страшно, ведь через пару лет она станет такой же.

Без жизни, без своей безумной истории любви.

Без страсти и кружева.

Без пенных ванн и душистых сладостей на постели.

У неё была лишь конечная станция. И имя ей «Старость».

Тоска передалась вместе с этим соприкосновением рук. Так странно было вдруг возжелать жить полной жизнью. В этот самый момент Софи и не заметила, как лицо её приобрело более мягкие и яркие очертания, словно она сбросила с себя лет десять лишних лет.

Она не заметила, ведь смотрела на миссис Пентстеммон.

А вот Хоул... Хоул увидел всё, задумчиво почёсывая подбородок. Он даже нашёл это занятным.

— Простите, что не встаю, миссис Пендрагон, — сказала дама. — Здоровье уже не то.

Софи, всё ещё пребывавшая в печали от собственных мыслей, которые и загнали в апатичное состояние, осторожно села в небольшое кресло неподалёку.

Хоул изящно расположился в соседнем кресле, не прекращая смотреть за переменами на лице самой седовласой Софи.

Она была крайне чем-то взволнована, а ему жуть как захотелось знать причину.

— Мне восемьдесят семь, — объявила миссис Пентстеммон. — А вам, миссис Пендрагон?

— Девяносто, — ответила Софи, подсознательно желая приукрасить собственный возраст. Порой, именно такая цифра казалась солиднее всего.

Она так-то и представляла, что именно на этот возраст себя чувствовала. Ещё годик-другой и... всё.

Конец.

— Так много? — поразилась миссис Пентстеммон, и в ее голосе послышалась легкая царственная зависть. — Что ж, вы счастливица — сохранить такую подвижность...

Хоул не смог сдержать улыбки, получилось даже как-то слишком открыто:

— О да, подвижность у нее что надо, — согласился чародей. — Просто никакого удержу...

Миссис Пентстеммон наградила его таким взглядом, что Софи сразу поняла — в роли учительницы она не менее свирепа, чем мисс Ангориан.

— Хоуэлл, я беседую с твоей матушкой, — напомнила она. — Осмелюсь предположить, что нам есть о чём поговорить самим. И что обсудить тоже, ведь мы обе занимались воспитанием гения. Если можно так выразиться, вы — наше совместное творение.

Софи тут же вспыхнула.

— То есть вы полагаете, что самостоятельно я ничего не достиг? — уточнил Хоул. — Вы отказываете мне в малейшем достижении?

— Достижений предостаточно, хотя не все из них я и одобряю, — отвечала миссис Пентстеммон, несколько небрежно взмахнув рукой. — Поэтому, если тебе не хочется слушать и знать, как тебя обсуждают и что о тебе сейчас говорят, ты можешь пойти в сад, прихватив с собой второго путника и позвать управляющего, отправив его после за прохладительными напитками. Ступай!

Если бы Софи не колотило от страха за собственную быстро заканчивающуюся жизнь, она бы бы непременно громко расхохоталась — такое у Хоула стало лицо.

Подобного поворота событий он явно не ожидал.

Тем не менее Хоул поднялся, едва заметно пожав плечами. Затем, что было уже ему не свойственно и даже в чём-то удивительным для хозяйки дома, молодой колдун одарил свою мать заискивающим взглядом, как будто ждал чего-то.

Миссис Пентстеммон лишь слегка повернула ему вслед окостенелую шею, когда дверь захлопывалась.

— Черные волосы ему больше к лицу, — объявила миссис Пентстеммон. — Мальчика тянет на пути зла. И даже столь тёмный цвет волос так подходит этому негоднику!

Софи лишь неоднозначно обвела рукой комнату, сотрясая ею воздух. По правде говоря, с ее точки зрения, Хоул уже давным-давно знал пути зла как свои пять пальцев. А может и все десять.

Хозяйка дома вознегодовала сильнее, желая наконец выразить степень своего неприятия к образу жизни бывшего ученика.

— А его наружность! Его наряды! Это, — чуть запыхавшись, старушка склонила голову. Казалось, образ жизни Хоула волнует её даже меньше, чем тема нарядов.

Уж больно яркими они ей казались.

— Он всегда очень внимателен к собственной внешности, — заметила Софи, поражаясь, как это ей удалось сообщить об этом без всякого раздражения.

Она просто привыкла видеть это идеальное лицо.

Что-то вроде привычки закралось в её разум и прочно там закрепилось. Привычка принимать Хоула любым.

Это было занятно, но также и раздражало.

Что-то в нём её раздражало.

Словно маленький пазл в огромной картинке где-то затерялся, утаивая весь смысл изображения.

— И всегда таким был, — кивнула миссис Пентстеммон. — Я также забочусь о собственной внешности и не вижу в этом ничего дурного. Но зачем же он разгуливает в заговоренном костюме? Это приворотный заговор поразительной силы, превосходно, надо признать, наложенный, даже мой опытный взгляд едва его распознал, поскольку чары вшиты прямо в швы.

Софи чуть ли не вскочила, удивившись словам собеседницы.

Речь определённо шла об алом костюме. Том самом, который пару недель назад она сама сшивала и латала разошедшиеся швы. Удивительным было то, что ничего особенного она тогда и не заметила.

Однако миссис Пентстеммон была опытной колдуньей, а Софи всего-навсего опытной швеей. Значит, Хоул был на столь дерзок, что посмел воспользоваться даже приворотом?

«Жуть какая, — мысленно вознегодовала Софи. — Это уже не уровень дамского угодника!».

— Скоро моей жизни придёт конец, — спокойно сказала миссис Пентстеммон, прикрывая глаза. — Именно поэтому мне так не терпелось встретиться с вами, миссис Пендрагон. Видите ли, Хоуэлл — мой последний ученик и, несомненно, лучший. И мне больно от его поступков теперь.

— А что, по-вашему, случилось? — неловко спросила Софи.

Мысль о проклятии и Кальцифере подкралась также быстро, как обычно разгорался его огонь.

— Я полагала, что вы мне это объясните, — отвечала миссис Пентстеммон. — Интуиция подсказывает мне — он пошел по той же дороге, что и Болотная Ведьма. Мне говорили, что некогда она была вовсе не злой, хотя это только слухи: видите ли, она старше нас обеих и колдовством возвращает себе молодость. У Хоуэлла дарование подобного же толка и схожего масштаба.

И снова в мыслях возник Кальцифер, жалующийся на контракт с колдуном и говорящий о проблемах из-за него же.

Тихо, ещё тише самой хозяйки дома, Софи пробормотала:

— Есть кое-что, что меня беспокоит взаправду. У Хоула какой-то договор с огненным демоном.

— Вот оно. Миссис Пендрагон, вы просто обязаны расторгнуть этот договор.

Ну конечно, она обязана! Она многим обязана и здесь в том числе. Однако, всё ещё понятия не имела, с какой стороны дорожки ступить к этому обрыву.

— Не знаю, что делать даже, — честно вздохнула Софи.

— Ох, дорогая, — старая колдунья загадочно усмехнулась. — Вы ведь всё ещё не осознали, что у вас самой имеются довольно сильные магически способности. Именно они подскажут вам дорогу к ключу, необходимому для вскрытия чемодана с тайной Хоула.

— Что? — опешила Софи.

— Пора бы вам полностью пробудить свои способности, дорогая. Вы способны вселять жизнь в неживые предметы — например, в эту вашу трость, с которой вы, очевидно, беседовали и тем самым превратили ее в то, что люди несведущие назвали бы магическим посохом. Думаю, разорвать договор вам удастся без труда.

Она способна на нечто подобное? Это казалось невероятным. И всё же Софи будто знала заранее, что это правда и не стала отрицать.

— Я даже не знаю, каковы условия договора Хоула с демоном.

— Мы все этого не знаем. Однако, теперь я понимаю, что Ведьма наверняка тоже заключила договор с демоном, и с течением времени демон одержал над ней верх. Эти сверхъестественные создания не принадлежат ни к добру, ни к злу. Они просто могут оказаться во власти искушения, когда человеку есть что предложить. Вот что нужно узнать. Что именно демон получил в итоге.

Как и следовало ожидать, их беседа закончилась также быстро, как и начиналась.

Софи покинула помещения в смешанных чувствах и спутанных мыслях.

Вдыхая сладкий воздух, насыщенный нотками сирени и жасмина, она пыталась хоть немного успокоиться, хоть немного прийти в себя.

Это ведь было очевидно, с самого начала.

Софи была колдуньей. Своеобразной, но была.

Это объясняло популярность некоторых шляпок, а ещё воздыхателя Джейн Ферье. Возможно, это объясняет и ревность Болотной Ведьмы.

Раньше она думала, что старшей из трех сестёр магических способностей не полагается. Летти гораздо лучше разбиралась в подобных делах. Марта была более искусной. А она... Она старуха.

Этим всё сказано.

Вот только вспомнила заодно Софи ещё и историю с серым костюмом с алыми вставками. И чуть не свалилась плашмя на землю, когда осознала степень своего волнения. Выходит, это она на костюм приворот наложила.

Она так и слышала собственное бормотание: «Девушки так и сбегаются, да?» Ну, они и начали сбегаться.

Выходит, я взяла и собственными руками удвоила количество разбитых сердец! Нужно как-то вытряхнуть Хоула из этого наряда!

В буквальном смысле. Не то, что бы она совсем уж Хоула презирала. Просто вытряхнуть его из чего-то казалось благим делом. Да и те самые грешные сны в ванной покоя не давали.

Что-то было упущено — и она этот факт тоже проигнорировала.

Опять.

Немногим погодя, Хоул в злосчастном мятом костюме поджидал её с Майклом в прохладной черно-белой передней. Увидев, как Софи ковыляет по ступеням вслед за пажом, Майкл встревоженно подтолкнул Хоула.

Было очевидно, что с таким выражением лица старушка Софи отнюдь не о радугах да вкусностях думала. Она устала.

Чародей погрустнел.

— Что-то вы, кажется, устали, — заметил он. — Думаю, визит к королю лучше отменить. Пойду сам, извинюсь за вас и заодно очерню собственное имя. Скажу, что вы приболели из-за моей склонности к злым чарам.

Судя по вашему виду, это недалеко от истины.

Софи, разумеется, вовсе не рвалась встретиться с королем. Но она подумала о том, что говорил Кальцифер. Если король велит Хоулу отправиться на Болота и Ведьма его схватит, Софи больше никогда не станет молодой.

— Всё в порядке, — наконец выдавила из себя она.

Лучше уж так, чем избегать копившиеся проблемы с вопросами.

Не терпящий возражений тон сразу убедил Хоула, которого, впрочем, долго и уговаривать не пришлось.

Она нащупывала тростью ступени и отчаянно задыхалась, когда поднималась по треклятым лестницам, которым словно и конца не было.

После лестницы начались арки, залы, галереи, коридоры... Софи сбилась со счёта. У каждой двери гостей встречали разодетые люди в белых перчатках — белых, без единого пятнышка, несмотря на жару. И все они раздражали её своими вопросами о том, зачем же такая женщина в преклонном возрасте пожаловала.

Когда длительная процессия наконец-то закончилась, Софи смогла увидеть короля.

Мужчина сидел пусть и не на троне, но в довольно-таки незатейливом кресле, украшенном единственным золотым листиком, — посреди большой комнаты и одет был куда скромнее, чем его прислужники.

Он был совсем один, будто обычный человек.

Конечно, вокруг него царила какая-то особая атмосфера, да и само помещение, по котором так долго бродила Софи, не казалось простым.

Слегка пухловатый, но довольно моложавый и самую малость горд тем, что он король. Софи подумалось, что с таким лицом не годится быть настолько самоуверенным. То есть, конечно, в её настоящем возрасте короля ты видишь иначе — красивым, статным, молодым и сияющим блеском.

Что же, если Хоула она представляла страшным завистником и похитителем сердец, потому что он на самом деле был не красив и скрывался под чарами... То короля видела в свете прекрасном. Пока выходило наоборот.

— И с чем же ко мне пожаловала матушка чародея Хоула? — спросил король, выводя Софи из омута собственных размышлений.

Они даже на мгновение показались ей забавными.

Но мгновение ушло, а вопрос мужчины так и висел в пустоте.

Что-то надо было говорить. Что-то сделать. Она почувствовала, как устала только лишь приходя сюда.

— Он послал меня к вам сказать, что не пойдет искать вашего брата, — брякнула Софи и добавила: — ваше величество.

Вышло сухо и даже слегка надменно. Может, растерянно. Но она не стыдилась. Только лишь уставилась на короля в ответ.

Король уставился на нее. Это была настоящая катастрофа.

— Вы уверены? — удивился король. — Когда я беседовал об этом с самим чародеем, он охотно согласился.

Единственное, что Софи помнила точно, — это что она пришла к королю чернить имя Хоула, поэтому она выпалила:

— Он вам солгал! Он не хотел вас сердить! Он от природы увиливатель, если вы понимаете, что я имею в виду, ваше величество!

— И надеется ловко увильнуть от поисков моего брата Джастина, — кивнул король. — Понимаю. Быть может, вы присядете, ведь вы уже немолоды, и изложите мне соображения чародея поподробнее?

В изрядном отдалении от короля стояло второе незатейливое кресло, и Софи с хрустом и скрежетом уселась в него и сложила руки на набалдашнике. В голове было до смешного пусто, словно ветер гулял, и она слышала этот пронзительный свист. В пору бы засмеяться, да только жить хотелось сильнее.

В конце концов, ей пришло на ум одно-единственное соображение, и она его тут же и выдала:

— Только трус отправит старую мать просить за себя! Уже по одному этому ясно, что он за человек, ваше величество!

Поделом ему, Хоулу хитрецу. Софи искреннее так и думала. Колдун был тем ещё увиливателем.

— Да, это необычный шаг, — сурово ответил король. — Однако я дал ему понять, что достойно отплачу за труды, если он согласится выполнять мои поручения.

Но ведь деньги его совсем не заботили. В этом вся проблема.

— Понимаете, он до смерти боится Болотной Ведьмы. Она его прокляла, и это проклятье только что его настигло. Так что, никакие деньги Хоула не интересуют.

Король вздохнул, отчасти соглашаясь с таким заявлением.

— В таком случае у него есть все причины бояться. Прошу вас, расскажите мне еще что-нибудь о чародее.

Софи захотелось стукнуться головой о спинку кресла и, до скрежета зубов, трясти ею до тех пор, пока не отвалится сама. Что же она могла рассказать? Ничего приличного, увы, на ум не приходило.

Всё смешалось так, будто у Хоула вовсе нет недостатков. Какая чушь!

Тем не менее, прокашлявшись, Софи медленно пробормотала:

— Он ненадежен, беспечен, эгоистичен и к тому же законченный истерик. Иногда мне кажется, что если у него самого все идет как надо, то ему ни до кого и дела нет, — и тут я узнаю, что он был ужасно добр к кому-то. Тогда мне приходит в голову, что он добр только тогда, когда ему это выгодно, — и тут оказывается, что он колдует для бедных почти задаром. Не знаю, не знаю, ваше величество. Просто каша какая-то, а не человек.

— Мое впечатление, — кивнул король, — примерно таково: Хоул — беспринципный скользкий тип с бойким языком и светлой головой. Вы согласны?

— Как точно подмечено! — от всей души восхитилась Софи. — Только вы забыли, какой он пустой и...

Она с подозрением взглянула на короля поверх ярдов ковра. Надо же, он и сам готов чернить имя Хоула.

Король улыбался. Это была немного неуверенная улыбка, подобающая скорее тому человеку, каким он был, но не тому королю, каким он должен был быть.

— Благодарю вас, миссис Пендрагон, — сказал король. — Ваша искренность сняла с моей души тяжкое бремя. Чародей чересчур легко согласился отправиться на поиски моего брата, и я было решил, будто снова ошибся и нашел неподходящую кандидатуру. Я боялся, как бы он не оказался либо из тех, кто сам не свой до почестей, либо из тех, кто готов на все ради денег. Но ваши слова доказали, что именно этот человек мне и нужен.

Мысленно Софи крепко выругалась и ударила себя по голове еще дважды. А, может, и все три раза, после которых ей точно бы отшибло память напрочь. Диалог хотелось забыть.

— Проклятье! — закричала Софи. — Он же послал меня сюда объяснить, что все совсем наоборот!

— Вы мне все объяснили. — Король вместе с креслом подвинулся на дюйм ближе к Софи. — А теперь позвольте мне быть столь же искренним, — продолжал он. — Миссис Пендрагон, мне просто позарез нужно вернуть брата. И не только потому, что я люблю его и жалею о той глупой ссоре. И даже не только потому, что некоторые поговаривают, будто я сам от него избавился, — все, кто нас знает, понимают, какая это глупость.

— Зачем вообще говорить нечто подобное, даже если вы были в ссоре? — переспросила Софи, искренне удивившись.

Король печально улыбнулся, готовясь продолжить свой пересказ:

— Видите ли, мой брат Джастин — блестящий полководец, а поскольку Верхняя Норландия и Дальния вот-вот объявят нам войну, мне без него не обойтись. Понимаете, Ведьма ведь и мне угрожала. А поскольку по данным из всех моих источников Джастин отправился на Болота, я уверен — Ведьма подстроила все так, чтобы я остался без Джастина как раз тогда, когда он мне больше всего нужен. Да и кудесника Салимана, думается мне, она захватила в заложники только ради того, чтобы заманить Джастина. Следовательно, если я хочу вернуть брата, мне нужен весьма разумный и не слишком щепетильный маг.

Софи недоверчиво покосилась на короля, поджав губы. А затем сказала:

— Хоул просто сбежит, — предупредила она.

— Нет, — улыбнулся король. — Не думаю. Вы же здесь, и поэтому я так в этом уверен. Ведь он послал вас сюда, желая дать мне понять — он так труслив, что даже мое мнение о нем его не заботит. Ведь я прав, миссис Пендрагон?

Скрипнув зубами, Софи всё же кивнула.

— Нельзя счесть этот поступок деянием человека пустого, — сказал король. — На такое можно пойти, только если это последняя надежда, из чего я заключаю: чародей Хоул сделает все, о чем я его попрошу, если я дам ему понять, что последняя его надежда рухнула.

— Глубоко копаете, — кисло проблеяла Софи, признавая свое поражение.

Впрочем, не особо-то она и сражалась в этой словесной битве.

— Едва ли. — Король снова улыбнулся, и тут его размытые черты вдруг разом отвердели. Он был уверен в своей правоте. — Миссис Пендрагон, передайте чародею Хоулу, что с настоящего момента мы назначаем его придворным магом и наше первое высочайшее повеление — до конца года разыскать принца Джастина живым или мертвым. Аудиенция окончена.

Он протянул ей руку на прощание в привычном вежливом жесте.

Покосившись на пухлые пальцы, Софи поняла ещё одну простую истину: сейчас было бы куда лучше хорошенько огреть его величество тростью. Но она просто пожала королю руку и со скрипом присела в реверансе.

— Да гори оно синим пламенем! — шептала Софи, покидая королевскую комнату.

Теперь Хоул наверняка перенесет замок за тысячу миль. Летти, Марте и Майклу придется плохо, к тому же явно всех ожидают потоки зеленой слизи.

А её саму... Да что вообще могло ждать её саму?

Виселица, мрачно подумала Софи. А потом рассмеялась, ведь в таком теле она и так почти в могиле.

— А все потому, что я старшая, — бормотала она, толкая тяжелые двери. — Что ни делай, все наперекосяк!

Наперекосяк вышла не только беседа с королем. Софи так огорчилась и расстроилась, что открыла не те двери.

В этой приемной по всем стенам были зеркала. В зеркалах отражалась сама Софи — крошечная ковыляющая фигурка в ослепительном сером платье, — а еще толпа народу в голубых придворных одеяниях и в нарядах даже роскошней, чем у Хоула.

— Вот ведь дрянь! — выругалась Софи.

Тут один из придворных с поклоном поспешил ей на помощь.

— Мадам Чародейка! Чем могу служить?

Знакомое лицо с красными глазами напомнили Софи о недавней беседе в Замке, где она отдавала кое-кому горстку перца вместо заклятья. Прыснув, она напустила на себя изумлённо-облегченный вид:

— Слава небесам! — охнула она. — Заклятье сработало!

— И еще как, — не без огорчения ответил маленький придворный. — Мой противник так чихал, что я выбил шпагу у него из рук, и теперь он подал на меня в суд. Но главное, — и тут его лицо так и расплылось от счастья, — главное — моя Джейн вернулась ко мне! Так чем же могу служить? Я чувствую себя в ответе за ваше благополучие.

Прикрыв рот ладонью, Софи прыснула во второй раз, думая, что таких совпадений просто не бывает. А затем, изумлённо переводя взгляд, с подозрением спросила:

— Скажите, вы случайно не граф Каттеракский?

— К вашим услугам, — поклонился маленький придворный.

Джейн Ферье выше его на добрый фут, ужаснулась Софи. И эта их порочная любовь произошла из-за того, что мадам купила у неё роковую шляпку! Кто бы мог подумать, как одна шляпка устроит целый нераспутываемый клубок загадочных любовных прегрешений.

— Да, услужить мне вы можете, — сказала тем временем она, вспомнив, что Майкла рядом не было, а выбраться отсюда надо было быстро.

Граф Каттеракский заверил ее, что Майкла найдут и приведут вниз, в главный вестибюль, где они с Софи и встретятся. Он подвел Софи к прислужнику в перчатках и с поклонами и улыбками препоручил ее его заботам. Потом Софи передали другому прислужнику, затем следующему — все как раньше, — и вот она уже заковыляла по лестнице с солдатами.

Пока она шла, то и дело думала о грядущих проблемах, сетуя на свою странную судьбу.

Граф Каттеракский совершенно точно относится к тем людям, у которых никогда ничего не выходит, и сама она тоже. Хорошо еще, что она вообще наружу выбралась.

Софи так устала, запарилась и разозлилась, что решила не дожидаться Майкла. Ей хотелось сесть в кресло у очага и рассказать Кальциферу, как она всё испортила. Пусть демон и одарит её порцией отборных выражений и саркастичных взглядов, но они хотя бы будут искренни.

Она проковыляла вниз по роскошной лестнице.

Она проковыляла из конца в конец по роскошной главной улице.

Она зашаркала по другой, где шпили, башни и золоченые крыши слились в буйный вихрь.

Она заблудилась.

Выругавшись и прислонив мокрую ладонь ко лбу, Софи осознала также, что представления не имела, как разыскать ту пустую конюшню, где был вход в замок. Софи наугад свернула в какой-то живописный проулок, но не узнала и его.

Теперь она не знала даже обратной дороги во дворец.

Пришлось расспрашивать прохожих, но так как большинство из них устали и запарились не меньше, чем она сама, после работы... Ей никто и не ответил толком.

— Маг Пендрагон? — переспрашивали они. — А кто это?

Софи отчаянно ковыляла вперёд. Она уже была готова сдаться и скоротать ночь на ближайшем крыльце, как вдруг краем глаза заметила узенькую улочку. Навстречу ей шла Болотная Ведьма.

Непонятно, как Софи ее узнала. Лицо у Ведьмы было совсем другое.

Волосы больше не лежали аккуратными пепельными волнами, а ниспадали почти до талии беспорядочной огненной массой. Платье струилось легкими золотисто-багряными и бледно-желтыми оборками. Ведьма была холодна и прекрасна.

И всё же, Софи сразу её узнала. И даже едва не остановилась, но передумала. Отважно двинувшись дальше, оно стучала тростью по мостовой.

Ведьма плыла по улочке, улыбаясь и вертя кружевной зонтик, а за ней брели два сердитых пажа в оранжевых бархатных ливреях. Поравнявшись с Софи, Ведьма остановилась, и в нос старушке Хаттер ударил густой и терпкий запах духов.

— Мисс Хаттер! Какая встреча! — рассмеялась Ведьма. — У меня превосходная память на лица, особенно если я сама их создаю! А что это вы здесь делаете, да еще в таком изысканном наряде? Если вы задумали забежать к миссис Пентстеммон, не утруждайте себя. Старая карга умерла.

— Умерла? — оторопела Софи. У нее возникло искушение воскликнуть, что-де ведь час назад она была жива! Но это было бы страшно глупо, и Софи осеклась, потому что смерть — такая штука: человек всегда жив, пока не умер.

Её саму ждала такая участь, если не выберется из проклятья. Но пока все усилия были тщетными.

— Да, умерла, — подтвердила Ведьма. — Она отказалась сообщить мне, где находится кое-кто, кого я ищу. Сказала — мол, только через мой труп! Вот я и поймала ее на слове.

Похоже, пронырливая злодейка искала Хоула. Но девушка понятия не имела, что же ей следовало делать.

Даже если бы Софи не так устала и запарилась, она все равно перепугалась настолько, что едва соображала. Колдунье, которая сумела убить миссис Пентстеммон, справиться с какой-то Софи легче легкого, несмотря на все посохи на свете. И стоит Ведьме заподозрить, что Софи знает, где искать Хоула, — и Софи конец.

Хотя, в таком теле — чего смущаться? Конец был близок как никогда.

— Я не знаю ту даму, которую вы убили, — сухо произнесла Софи, — только нечего этим гордиться, злодейка.

Но Ведьма что-то уже заподозрила.

— Вы же, кажется, говорили, что собираетесь навестить миссис Пентстеммон? — улыбнулась она.

— Нет, это вы сказали, — ответила Софи. — Мне не нужно было знать ту, кого вы убили, чтобы назвать вас за это злодейкой.

— А куда же вы тогда собрались?

Софи страстно захотелось посоветовать Ведьме не лезть не в свое дело. Но это значило нарываться на неприятности. Поэтому она сказала первое, что пришло ей в голову:

— Я иду к королю.

Ведьма недоверчиво расхохоталась:

— И неужели король вас ждет?

— Да, конечно, — заявила Софи, дрожа от гнева и ужаса. — Мне назначена аудиенция. Я... я намерена подать ему петицию о лучших условиях труда для шляпников. Видите, даже после того, что вы со мной сделали, я не сдаюсь.

— Да вы же не туда идете, — заливалась смехом Ведьма. — Дворец у вас за спиной.

— А? Да что вы говорите! — удивилась Софи. Ей даже притворяться не пришлось. — Наверно, где-то не туда свернула. После того, что вы со мной сделали, я стала путать право и лево.

Ведьма продолжала хохотать, не веря ни единому ее слову.

— Тогда пойдемте со мной, — сказала она. — Я провожу вас к дворцу.

Софи ничего не оставалось — пришлось повернуться и заковылять рядом с Ведьмой, а два пажа сердито топали сзади.

В какой-то момент её просто-таки захлестнули гнев и отчаяние. Она косилась на Ведьму, грациозно плывшую рядом, и вспоминала слова миссис Пентстеммон о том, что Ведьма на самом деле дряхлая старуха.

Так нечестно, думала Софи. Только что было поделать?

По фактам, это у неё сейчас такое же дряхлое тело. Но она молода. Она могла бы цвести жизнью. Порыв забрать своё неожиданно стал очень сильным.

— За что вы меня так? — спросила она, когда они шли по роскошному проезду с фонтаном в дальнем конце.

— Вы мне мешали кое-что разузнать, — ответила Ведьма. — Разумеется, в конце концов я всё вызнала.

Софи решительно ничего не понимала. Вот интересно, думала она, поможет, если я скажу, что вышло недоразумение? Но тут Ведьма добавила:

— Вы, конечно, и представления не имели, что мне мешаете, — и рассмеялась, словно в этом была вся соль уже и без того приправленного блюда. — Случалось ли вам слышать о стране под названием Уэльс?

— Нет, — отозвалась Софи. — Это что, затонувший остров?

Ведьме стало еще смешнее.

— Пока нет, — сообщила она. — Это родина чародея Хоула. Вы ведь знаете чародея Хоула, не правда ли?

— Понаслышке, — соврала Софи. — Он пожирает девушек. Он еще хуже вас. — Но ее пробрал озноб. И не потому, что они как раз проходили мимо фонтана.

За фонтаном простиралась площадь, вымощенная розовым мрамором, а дальше высились ступени дворца.

— Ну вот вам и дворец, — сказала Ведьма. — Не надо ли вам помочь подняться? Здесь так высоко...

— Вам тоже придется туго, — буркнула Софи. — Верните мне молодость — и я по ним бегом взбегу. Даже в такую жару.

— Это будет совсем не интересно, — улыбнулась Ведьма. — Давайте топайте наверх. И если вам удастся пробиться к королю, передайте ему, что его дедушка сослал меня на Болота и я на него за это в обиде.

Софи уныло взглянула на длинную лестницу. На ней не было никого, кроме стражников.

Поскольку Ведьма, вне всякого сомнения, намеревалась постоять внизу и посмотреть, как Софи будет карабкаться наверх, Софи пришлось карабкаться. И она ковыляла наверх мимо потных солдат всю дорогу до входа во дворец и с каждым шагом ненавидела Ведьму все сильнее. Наверху она обернулась, задыхаясь.

Ведьма глядела на неё, рыжеватым пятнышком плавая по площади, а рядом маячили две крошечные оранжевые фигурки. Ведьма ждала, когда же Софи вышвырнут из дворца.

— Чтоб ее, — процедила Софи сквозь зубы.

Она проковыляла мимо стражников в главный вестибюль. Неудачи продолжали ее преследовать.

В просторах за парадным входом не было следа ни Майкла, ни Хоула. И пришлось ей сказать стражникам, будто она забыла сказать королю одну важную вещь.

Зато они её не забыли. Они пропустили Софи внутрь и передали особе в белых перчатках. И не успела Софи собраться с мыслями, как потаенные механизмы дворца снова пришли в движение, и Софи опять стали передавать из рук в руки, и вот она оказалась у тех же дверей. А потом, круто развернувшись, она незаметно отдёрнула от трости камень, сделала вид, что поднимает его и провозгласила:

— Нашла! Видите? Какой путь пришлось проделать...

В голове что-то стрельнуло. Картинки, которые казались сном, заструились одна за другой, показывая тот самый роковой вечер в ванной.

Софи схватилась за голову.

— Я хочу освободиться.

— Я тоже.

— Но вы свободен, — в её голосе появилась растерянность.

— Нет, совершенно точно, нет... — некая обречённость в тоне колдуна была столь интригующей, что Софи сдалась.

Она обернулась, надеясь на то, что Хоул действительно будет смотреть в её глаза и только. Куда уж хуже.

И он посмотрел. Немного затравлено, немного раздражённо. Было ещё что-то в этом образе, вот только юная Софи и понять не могла, что же за черти пляшут в этих глазах.

— Если бы я был свободен, я бы тебя давно отпустил, — прошептал Хоул.

— Куда? Я не понимаю...

— И не надо, малышка Софи, — колдун снова усмехнулся с очередной долей обречённости.

Она была столь сильна, что стало некомфортно.

Левой рукой Хоул потянулся к девичьему подбородку и потянул его на себя, вынуждая Софи приосаниться, задирая голову.

Его губы мягко коснулись её лба, лишая возможности дышать и здраво мыслить.

Воспоминание утекало сквозь пальцы, образуя полную картину. Всё это — всё, что было в ванной, — не сон. И её воспоминания не выдумка.

Хоул знал её истинный облик. Знал! И ничего с этим не делал.

— Вот ведь дрянь, — удивлённо бросила Софи, прижимая руки к краснеющим щекам.

Каково же было удивление стражника, когда перед ним — пусть и на мгновение — оказалось лицо юной серебряноволосой красавицы.