Часть 20.
Авторская речь. 1943 год. Перевалочный аэродром, Мары.
Они шли умирать. Идя прямо к открытой двери самолёта, каждый из них знал, что будет, что их ждёт. Но они не хотели об этом говорить ни себе, ни кому-то ещё.
Вы полагаете, что им не страшно? Полагаете, что то, что они испытывают: холодное равнодушие? Забавно, что они тоже так думают. На самом деле всё их нутро замерло в ужасе и затяжном ожидании. Перед сверстниками нельзя показать страха, перед конвоем нельзя опозориться, невозможно дать заднюю или слабину.
Помните, как они в Алма-Ате какие-то жалкие несколько месяцев назад шли убивать? Жизнь - медаль, которую петлёй вешают тебе на шею. Ходишь с нею, гордишься, радуешься. А потом сам не замечаешь, как медалька твоя переворачивается да в удавку превращается, душит. Над жизнью стоит смерть. Смерть - твой нож, который тоже при рождении в руку суют. Этим ножом ты либо себя режешь, либо кого-то. А между жизнью и смертью стоит любовь. Любовь - она не в руках. Не в пальцах, не между них. Не на шее ожерельем. Она внутри тебя, течёт соками. Эти соки могут рождать жизнь и убивать смерть, и наоборот. Убивать жизнь и рождать смерть. Любовь - настоящее сумасшествие. За неё можно убить, за неё можно породить. И нет власти над любовью. Нет приказчика над нею.
***
От лица Синицы. Самолёт.
Мы вошли и сели в самолёт. Стало как-то совсем неприятно. Живот тянет, да еще и жарко.
Из кабины вышел один из старших. Он, видимо, хотел что-то проверить. Мужчина стал идти к хвосту самолёта, но Кот остановил его, схватив за ногу.
—Слышь, лётчик! — Обратился Чернов.
—Я не лётчик, я стрелок! — Ответил тот.
—Мне похрену! Начальника позови! — Потребовал Костя снова.
—Не начальника, а командира! — Поправил служитель аэродрома.
—Я те говорю: мне похрену! Скажи: «Старший группы зовёт»! — Кот начинал злиться.
Мужчина помотал головой и ушел обратно.
Я смотрела, как один за одним делает глоток из фляги, которая передавалась из руки в руку. Только по одному маленькому глотку. Брезгливость - не сейчас, не здесь. Первостепенная задача - справиться с собой и заданием. Фляга, обтянутая зелёным куском толстой ткани дошла и до меня. Сделав шумный глоток, я закрыла крышку и отдала Коту, который отложил её в сторону, глотнув перед этим.
Спустя некоторое время вышел главный пилот. Он посмотрел на всех нас внимательно.
—Чё надо? — Басом спросил массивный, шкафообразный мужик.
—Лететь сколько? — Задал вопрос Чернов, ответ на который, в прочем, интересовал не только его.
—Часов восемь. — Ответил пилот.
—За час до цели разбуди. — Он выдержал короткую паузу. —Пожалуйста. — Словно противился этого слова, небрежно плюнул его парень.
—Разбужу. — Тот издал смешок. — Вы бы оделись, пацаны, а то через час такой дубак начнется!
И, постояв ещё с секунду, он скрылся в кабине. Никто и не дёрнулся, тишина.
—Оденьтесь. — Коротко приказал Кот. Все послушались. Я в том числе, смысл брыкаться?
***
От лица Синицы. Спустя час. Самолёт.
Мне удалось заснуть. Стало очень спокойно, будто-бы и ничего не происходит. Все, что было до - словно кошмарный сон осталось позади. Внезапно, где-то далеко эхом пронёсся голос мамы. Темнота стала медленно рассеиваться... Небо?
—Варенька, иди сюда! — Она стоит прямо на облаке, а рядом с ней и папа!
Моё лицо озарила улыбка.
—Мамочка, папочка... — Прошептала я, я делала шаги к ним, навстречу. —У меня... У меня столько всего было! Представляете, я... Я...
—Мы всё знаем. — Сказал отец с ухмылкой. —И видели всё. Иди к нам!
Очередной шаг. Но почему-то я не приближалась к ним.
—А я... Я не могу идти... — Пытаясь делать новые шаги сказала я, но ноги словно окаменели. Они стали тяжёлыми до невозможности.
—Всё ты можешь, иди! — С улыбкой позвала мама.
Снова натянув улыбку, я попыталась сделать ещё один шаг. Вдруг... Из-под ног исчезло облачко. Оно испарилось, рассеялось. Сердце замерло, и я стала медленно падать, будто скатываюсь по стене. А потом всё быстрее, быстрее...
—Ты чё не спишь? — Я резко проснулась. Кот.
Раскрыв глаза, я осмотрелась. Всё тот же самолёт, те же спящие лица. Чернов обращался к Тяпе. Я снова закрыла глаза, сделав глубокий вдох и выдох. Но сон больше не шёл. «Всё ты можешь, иди.» застряло в голове. А может, я и в правду могу?
—Эти суки нас охраняют почище чем в лагере, через этот конвой не пробиться. — Раздраженно произнёс Тяпкин, отвечая Коту.
—Да ладно тебе, до места долетим, там и... — Он прервался на секунду. —Подорвем.
—Да не подорвем! — Крикнул Тяпа ему. —Сдохнем как собаки. Говорил же тебе, что надо было ещё в лагере признаваться, что у меня отец на фронте! Они бы меня хотя бы отчислили и вниз спустили!
—Чё, струсил? — С ухмылкой спросил Чернов.
—А ты смерти не боишься, да?! Они нас на убой посылают! Фрицы разбираться не будут - дети, не дети!
—Да тише ты, не ори... Всех ребят разбудишь.
Я стиснула зубы, понимая, что Тяпа абсолютно прав.
***
От лица Синицы. Спустя шесть часов. Самолёт.
Все уже были собраны, и сейчас проходили последние подготовительные мероприятия. Поправляли парашюты, одежду.
—Затяни потуже, а то мотать будет.
—Проверь трос.
—Нормально.
Доносились голоса. Внутри бушевали странные противоречивые чувства. С одной стороны страх и мандраж, с другой грусть, а где-то в самом сердце надежда. Я посматривала на ребят, запоминая их лица, и их сосредоточенные и спокойные выражения вселялм даже какую-то уверенность.
Совсем скоро к нам вышел пилот. Мы все подвинулись и сели на скамьи, давая ему проход. Мужчина же, в свою очередь, прошёл к Коту и дал ему какой-то свёрнутый листок. Все заинтересованно подались чуть вперед и в сторону, к Чернову.
—Чё это? — Спросил Костя.
—Приказано вручить перед прыжком. — И амбал снова ушёл в кабину.
Кот развернул листок, быстро пробежался по нему глазами и посмотрел на всех нас.
—Пацаны, слушай приказ Антона! Мы с Тяпой, Луной и Синицей прыгаем первыми, вы - через 10 секунд, встречаемся у цели.
Я сглотнула. Вот теперь стало по-настоящему страшно. Снова глубокий вдох. Тихий выдох.
К нам опять вышел пилот. Быстро посмотрел на всех нас и остановился взглядом на нашей четвёрке, мы все сидели рядом. Видимо, уже не было времени, и всё делали второпях.
—Планкуй, Кот. — Сказал Тяпа.
—Ты - бугор, ты мазу держишь. — Подтвердил Кучер.
Мужчина стал медленно идти к двери. Мы встали. Снова вдох-выдох. Я опустила очки, ребята тоже. Ещё секунда, и... Распахивается дверь. Ледяной воздух залетает в самолёт. Ни слова, ни взгляда, а Тяпа уже летит. Вслед за ним Кот.
Не успела я и опомнится, как меня подтолкнули к двери. Буквально рефлекторно, на автомате я сгруппировалась. Толчок в спину, небо вокруг, горы снизу...
Я всматривалась вниз, но ничего, кроме хребтов, похожих на огромный, синий в свете подступающего рассвета муравейник, увидеть не удавалось. Было страшно, но я очень старалась заглушить все эмоции.
Приземлились. Приземление вышло тяжёлым и местами болезненным, я ударилась коленями. Неправильно сгруппировалась. Мы, дождавшись когда Лера тоже приземлится к нам, стали отползать чуть в сторону, поближе к камням, чтобы укрыться за ними и спокойно наблюдать.
В небе показались чёрные силуэты с куполами парашютов, очень похожие на подберёзовики издалека. Четыре наших лица озарила радостная улыбка.
—Смотрите, наши летят. — Кивнул Кот в небо.
Резко, буквально сразу после того, как он сказал, включились огромные лампы. Немцы. Видимо, один из постов охраны или что-то типа того. Они заметили их.
Улыбки с лиц скатились мгновенно.
Открылась стрельба. Мои глаза округлились, и я рефлекторно подалась вперед, но Тяпа нажал на моё плечо и вернул назад... Ребята отстреливались, кричали и щурились, ладонями закрывая лицо от выжигающего глаза света, но неизбежное - неизбежно...
Вниз теперь летели только бездыханные тела.
***
От лица Синицы. Румыния, Трансильвания. 1943 год.
Рассвело. Все мы шли на миссию понуро. Души были разорваны в клочья окончательно. Растоптанны.
—Нет, никакого побега! Эти гады за корешков наших ответят! — Почти рычал Тяпа.
Хотелось кричать вместе с ним. Лера харкнула в сторону.
—Видите, как они, паскуды, расчитали, фрицев отвлечь на приманку! — Продолжал он. —Вернусь - замочу всех! Как пацанов жалко...
—Заложили, суки... Засадили по самое не хочу! — Выплюнул Кот слова сквозь зубы.
Мы с Лерой переглянулись. Она закусила губу, почти до крови. Нервы. А я почему-то была спокойна... Только вот сердце за пацанов ныло. Сильно.
Дойдя до места, мы легли на снег и доползли до небольших облысевших из-за зимы кустов. За ними стояла база. Та самая база. Я тихо ахнула почти в восхищени. В глазах разгорелся азарт.
—Отлично... — Прошептал Кот.
—Если козырёк обрушим - считай за всех пацанов отработали. — Сказал Тяпкин, медленно кивая.
—Не обрушим. — Пробормотал Чернов.
—Почему? — Спросил Тяпа.
—Взрывчатки не хватит. — Костя закусил губу.
Я нахмурилась, нервно сжимая и разжимая кулаки. Хотелось размять отмороженные пальцы.
—Кот, помнишь ты говорил, что там топливо? — Луна посмотрела на него.
—Помню, Лер, и чё?
—Топливо при контакте с огнём нормально рвёт. — Задумчиво потирая подбородок договорила она.
—Ладно, вниз спустимся - там решим. — Подытожил Кот.
Мы все одномоментно кивнули и оперативно приступили к подготовке. Взяли верёвки, которые изначально были с собой и были прикреплены к нам ремнями, повязали узлы с петлями, петли прикрепили на колышки, которые Тяпа воткнул в снег и закрепил. Затем осторожно, переодически проскальзывая на льду по случайности, спустились вниз.
В груди завелась интрига и забился мандраж. Я старалась глушить трепет от волнения внутри, но тело предательски подрагивало.
Затем мы осторожно, очень медленно прошли к самой базе врага. Нужно было найти потайной вход. Это удалось сделать достаточно быстро. Совсем непримечательный, достаточно маленький и узковатый круглый люк. Громко сглотнув, Лера сделала шаг чуть поближе к нему. Кот, тем временем, осторожно провернул ручку и приоткрыл дверцу. Она громко заскрипела.
—Скрипучий... — Рефлекторно прошептала я. А потом вдруг осеклась. От воспоминаний о родной Алма-Ате голова заболела.
Один за одним мы залезли в узкое пространство, я оказалась там последней и осторожно прикрыла за собой люк. В нос ударил резкий запах бензина и дыма. Все мысли вылетели из головы пулей. Всё осталось позади. В конце прохода находилась небольшая лесенка из тонких арматур, по которой мы спустились. Дело оставалось за малым. Взорвать и успеть выбежать.
Путь по базе начался. Мы шли в темпе, но очень осторожно и тихо, постоянно оглядываясь и смотря по сторонам, крепко сжимая в руках автоматы. Идя по очередному длинному коридору, мы увидели развилку. Было две две двери. Одна - слева, другая - справа. Кот заглянул в одну из них, но сразу же отпрянул.
—Что там? — Шепотом спросил Тяпа.
—Ничего, пошли.
Но мое любопытство взяло вверх. Я, оставшись чуть сзади, заглянула в открытую дверь. Трупы. Трупы пацанов из нашего отряда. Они рядком лежали на полу, прикрытые серой, невзрачной тканью. Всё тело сразу скрутило ноющей болью, захотелось согнуться вдвое и кричать. Но я лишь молча прикусила губу, с каждой секундой все сильнее надавливая на неё зубами. Желание мести разгорелось с новой силой, и, сжав кулаки, я продолжила идти за ребятами.
Мы вошли в очередное помещение. В нём топливом пахло ещё сильнее, чем во всей базе. Там было жарко. Голова закружилась от резких ароматов. Осмотревшись, мы обменялись кивками, и работа началась в тишине. Каждый вытащил по своему комплекту взрывчатки. Это были небольшие по длине, но крупные по диаметру отдельные палки, наполненные порохом, которые необходимо было собрать, перевязать и подорвать. Пока мы возились с этим, Костя устанавливал саму систему. Взрывчатка была перевязанна, фитиль протянут. Секунда молчания. Тихий скрежет. Треск. Фитиль подожгли.
Заиграл адреналин. Мы бегом, уже не боясь шуметь бежали прочь. Дыхание контролировать было сложно, и я почти задыхалась. Вот он, выход! Но за спиной разнеслась немецкая речь. Мгновение, и... Взрыв.
Выйдя из базы, мы буквально рухнули на снег. Она пылала ярким пламенем и разрывалась, будто снаряды истребителей. Зрелище, на удивление, не вызвало страха. Только дурацкую, усталую улыбку и такой-же нелепый смех. Я посмотрела на ребят, которые смеялись также, смотря на проделанную работу. У Кота и у меня до дыр обгорели штаны и ботинки, у Тяпы с Лерой рукава... Но было плевать. Адреналин кончился, и все тело задрожало мелкой, а потом и крупной, словно тик, дрожью.
Отбежав ещё чуть дальше, мы оказались наверху, на самом скальном козырьке, который обрушить, увы, не удалось. Зато базу подорвали. Там стало совсем хорошо. Я испытала такую легкость, как никогда раньше. В животе поднялись бабочки, а сердце забилось так быстро, что казалось, что вот-вот выпрыгнет, как на пружине.
Я увидела, как в стороне Тяпа прыгает в снег с радостным криком. И, громко засмеявшись, я полетела вслед за ним. А Луна и Кот оставались лежать на прежнем месте, говоря друг другу что-то и тоже смеясь, держались за руки.
Мои радостные вопли, казалось, звучат очень-очень глупо, и я это понимала, но эмоции деть было некуда, поэтому мы с Тяпой прыгали, валялись в снегу и выкрикивали какой-то неистовый бред, которого сами не понимали. Как вдруг, где-то в стороне, эхом:
—Тяпа, Синица, мина!
Взрыв.
В ушах звенит. Сердце замерло. Я попыталась сделать вдох - не получилось. Было слишком больно. Вторая попытка. Получилось. Голова кружилась, будто-бы я вращалась по всевозможным осям одновременно. Она была повёрнута, вроде как, вправо. Глаза открыть не удавалось. Их будто-бы кто-то склеил. Открыв один, первое, что я увидела, это темноту. Потом она рассеялась.
Бордовая дорожка, идущая от меня к телу рядом, постепенно расширяющаяся. Я посмотрела в другую сторону. Там было, как-будто, целое озеро крови.
Всё тело немело, отмороженные пальцы не гнулись, дышать было всё больнее. Я ничего не слышала, будто оглохла. Открыв второй глаз, я услышала хруст. Видимо, вырвались ресницы. А клеем стала моя... Кровь?
Я ничего не понимала, вспомнить что-то было сложно. Перевернувшись на другой бок, я издала тихий хрип. Ребра, видимо, были сломаны. Пронзала дикая боль. Руки удалось согнуть в локтях, и я расстегнула верхнюю часть одежды. Чуть наклонив голову, я увидела, что белуха перестала быть белой. Она стала ярко-красной. Приподняв её, я увидела самое настоящее месиво. Куски кожи в некоторых местах болтались на нитках, которыми были собственные мышцы, кровь хлестала фонтанами. Ноющая боль стала горящей. Издав второй хрип, я смогла сгрести в ладонь немного бордового снега и положить на обнажённую кожу, а точнее туда, где она ещё была. Стало ещё больнее, ко всему прочему начало щипать. Крик вырвался сам. Я не знаю, удалось мне закричать, или не хватило сил, ведь слуха просто не было. Нет, не оглохла... Просто временно ничего не слышу. Хочется верить.
Сев на колени, я развернулась в другую сторону. Сделав это, я увидела перед собой какой-то красноватый комок. Потом просто пятно. А потом зрение расфокусировалось.
Всё то приближалось, то отдалялось. Подняв взгляд чуть выше, я увидела Леру. Я перестала чувствовать что-либо в принципе. Боль, страх. Слух вернулся эхом. По-крайней мере, мне так показалось, ведь мне удалось услышать собственный крик. Длинное, протяжное «А-а-а!»... Она мертва. Не дышит.
Кто-то обхватил сзади. Чьи-то такие-же алые руки обхватили грудь, а я не могла остановится. Кричала, кричала, словно бешеная. Потом посмотрела в другую сторону. Там Кот. Мёртвый.
Последние тормоза слетели, и мне показалось, что я стала сходить с ума. Все вокруг закружилось, а чьи-то руки всё тащили и тащили назад... Живот запылал пламенем, и я видела, как из меня струями вытекает кровь. В голове засели, как страшные картинки, два трупа, с застывшими, как стёклышки, глазами.
А потом рука закрыла мне рот, затыкая. Голова стала тяжёлой. Здравый смысл исчез, воцарилось безумие и хаос.
—Тихо, молчи! — Прокричал мне Тяпа.
Я уже не сумела отличить, галлюцинация это, или действительно он сказал мне это. Тащат меня на самом деле, или я уже давно умерла. Слишком много крови вокруг, слишком много боли. Я убрала с себя руки и посмотрела назад. Тяпа.
—Тяпкин... — Прошептала я.
Он смотрел на меня, а у меня в глазах всё плыло и вращалось.
—Я тебя люблю. — Сказал Валя мне. Я не смогла сказать что-то в ответ. —Зачем же ты, моя девочка, на мину легла? — Его голос дрожал.
Парень взял меня за запястье и тащил за собой, а я, пытаясь двигать ногами хоть как-то, шла за ним, постоянно спотыкаясь и падая.
Мы остановились. Резко остановились. Только тогда я смогла увидеть его лицо. Окровавленное, совсем неузнаваемое, дрожащее, как тростник, тело, ужас в глазах.
—Молчи. — Прохрипел он, глядя на какое-то строение. Вскоре и мне удалось его разглядеть. Немецкий пост охраны.
Тяпа взял в руки автомат, а мой, видимо, где-то потерялся. Выстрелы. Короткая очередь выстрелов. Странно, но ничего не поменялось, картинка перед глазами та же, те же немцы, также двигаются. А потом я опустила взгляд. Тяпа лежал и не дышал. Просто лежал, словно плюшевая игрушка в постели.
—Тяпа... — Я положила руку на его лоб, где был алый кружок от выстрела. Всё замерло. Я забыла, как дышать. Подняв глаза на немцев, мое горло словно само издало истошный крик: —Ты знаешь, что такое безысходность, сука?!! — Громкий мужской смех басом. Выстрел. Стало очень больно. А потом... Темнота.
Ты знаешь, что такое безысходность?..
Конец.
От автора:
Ну, что-ж... Поздравляю вас с окончанием 20-й, юбилейной и последней части моего фанфика. Пришло время прощаться и с ним. Спасибо вам всем за всё. За вашу обратную связь, за прочтения, за внимание к моей работе, за поддержку... Каждый из вас, каждое ваше прочтение, каждая звездочка, каждый комментарий мотивировали. Каждая строчка написана только благодаря вам, только благодаря тому, что вы у меня есть и тому, какие вы. Вы самые настоящие солнышки, я безумно вас люблю. Это была моя вторая официально опубликованная работа, и для меня абсолютное счастье то, что не у меня, а у нас с вами всё получилось. Мы прошли огромный путь, и я надеюсь, что мне удалось вызвать у вас хотя-бы чуть-чуть эмоций и окунуться в события.
С любовью и благодарностью
Ваш автор, ваша Наташа.
❤💓💗