Глава 20: Перелом
Ночь.
Т/И вышла в тёмный коридор босиком, пытаясь не шуметь.
Нужно было просто пройти на кухню. Просто воды попить.
Но её жизнь, как обычно, решила сыграть злую шутку.
В повороте она буквально врезалась в него.
Пэйтон.
Тот самый взгляд, тёмный, хищный.
Она дернулась назад, но он схватил её за руку.
Резко, грубо.
— Сбежать собралась? — прошипел он, прижимая её к стене.
Т/И вскинула голову, бросая в него злой взгляд:
— Отвали, уёбок.
Пэйтон только усмехнулся, крепче сжимая её запястья.
— Ты сама лезешь под руку, детка, — его голос был низким, словно шёлковая удавка.
Она пыталась вырваться, но он вжал её в стену так, что было тяжело дышать.
— Пошёл ты, Пэйтон! — рявкнула она.
Он склонился ближе, почти касаясь её губ.
— О, ты так злишься... — его дыхание обжигало. — Сука, ты такая вкусная, когда бесишься.
Т/И плюнула ему в лицо.
На секунду воцарилась мёртвая тишина.
А потом он взревел, как раненый зверь.
Швырнул её обратно к стене, но не больно — скорее, чтобы сбить спесь.
Т/И замахнулась кулаком, целя прямо в его скулу, но Пэйтон поймал её запястье и развернул, прижимая грудью к холодной стене.
Её сердце бешено колотилось.
— Блядь, Т/И, — прохрипел он ей на ухо. — Ты сводишь меня с ума.
Его рука скользнула по её бедру, сжимая грубо.
Она дергалась, пыталась вырваться, била его локтями, ногами.
Но он только сильнее прижимал её к себе, не давая ни миллиметра пространства.
— Ненавижу тебя! — крикнула она.
— Врёшь, сука, — выдохнул он, кусая её за шею так, что она дернулась и застонала.
Этот стон сорвался помимо её воли.
Её тело предавало её.
С каждым прикосновением, с каждым грязным шёпотом она всё больше теряла контроль.
Пэйтон повернул её лицом к себе и наконец поцеловал.
Грязно.
Жадно.
Жёстко.
Т/И пыталась оттолкнуть его... а потом вцепилась в его футболку, срывая её с него.
Он оторвался на секунду, глядя на неё с сумасшедшим блеском в глазах.
— Скажи, что ты моя, — прорычал он.
Т/И плевать было на всё.
— Иди нахуй, Пэйтон, — прошипела она, впиваясь ногтями ему в спину.
Он только рассмеялся.
И снова поцеловал её так, будто хотел сломать её всю.
Этой ночью они царапались, кусались, срывали одежду друг с друга.
Это было похоже на драку.
На ярость.
На грязный, запретный голод.
Он был везде: на её губах, на шее, на бедрах.
А она — дерзкая, злая, живая — отвечала ему тем же, не сдаваясь до самого конца.
Когда всё закончилось, они лежали в темноте, израненные, запыхавшиеся.
Т/И тихо выдохнула, глядя в потолок.
Что ты наделала, дура...
Пэйтон лежал рядом, тяжело дыша.
И впервые за долгое время он не сказал ни слова.