Глава 10: В плену у зверя
Их нашли на рассвете.
Т/И и Дилан спали вповалку в углу амбара, когда раздались тяжёлые шаги и треск ломающейся двери.
— СУКИ, ВСТАВАТЬ! — заорал кто-то.
Т/И вскочила с пистолетом, но было поздно.
Двое мужиков в чёрном вломились в амбар, валя Дилана с одного удара.
Т/И кинулась драться, орала, материлась:
— Пошли вы нахуй! Не трогайте меня, ублюдки!
Её заломали, вывернув руки за спину. Один из громил хохотнул:
— Ой, какая дерзкая сучка попалась. Шефу как раз такое нравится.
— Пошёл ты в жопу, кусок говна! — Т/И плюнула ему в лицо.
Ответом был хлёсткий удар по щеке.
Мир на секунду пошатнулся.
Её затолкали в машину, привязали так крепко, что в запястьях мгновенно запульсировала боль.
Последнее, что она увидела перед тем, как захлопнулась дверь фургона — Дилана, истекающего кровью на земле.
Тварь... я тебя ещё не разорвала...
Когда фургон остановился, её выволокли наружу.
Перед ней — особняк Пэйтона.
Снова в этом грёбаном аду.
Её втолкнули в дом.
Пэйтон ждал у лестницы. Его лицо было абсолютно спокойным, что пугало даже больше, чем крики.
Он медленно подошёл, рассматривая её побитую, грязную, с разбитой губой.
— Ну здравствуй, шалава, — произнёс он с мерзкой ухмылкой. — Соскучилась?
Т/И вскинула голову:
— Отсоси, мразь.
Пэйтон не замедлил с ответом.
Его кулак врезался ей в живот.
От удара она согнулась пополам, задыхаясь, но не упала. Не упала.
— Сильно базаришь, сука, — прорычал он, хватая её за волосы и дергая вверх. — Думаешь, раз сбежала, можешь теперь рвать пасть, да?
Т/И, задыхаясь, прохрипела:
— Мне похуй, что ты там думаешь, кусок дерьма.
Пэйтон оскалился. Его глаза блестели яростью.
— Ща я тебе покажу, что такое похуй!
Он швырнул её на пол. Пнул в бок. Она сжалась от боли, но снова подняла голову, глядя на него снизу вверх с ненавистью.
— ДАВАЙ! ЧТО, БЛЯДЬ, ВСТАЛ?! — заорала она. — СЛАБАК, ДАЖЕ БАБУ ПОБЕДИТЬ НЕ МОЖЕШЬ ИНАЧЕ КАК ПОДЛО!
Пэйтон взревел, как зверь, и набросился на неё, избивая кулаками.
Каждый удар отзывался вспышкой боли, но Т/И не плакала.
Ни одной сука слезы для этого урода.
Когда он наконец остановился, тяжело дыша, она сплюнула кровь на пол.
— Тебе всё равно не сломать меня, тварь, — выдохнула она. — Я тебя переживу. Я тебя похороню, мразь.
Пэйтон наклонился ближе, его голос стал леденящим:
— О, детка. Ты даже не представляешь, насколько хуже всё будет.
Он щёлкнул пальцами.
Двое охранников подхватили её, потащили вниз по коридору.
Вонючая, тёмная комната. Плесень на стенах. Металлическая дверь без окон.
— Добро пожаловать в свой новый дом, сучка, — ухмыльнулся один из них, бросая её на пол.
Дверь захлопнулась.
Темнота.
Холод.
Боль.
И всё равно, сквозь стиснутые зубы, Т/И прошипела:
— Нахуй вас всех.
Она не сломается.
Она НИКОГДА не сломается.
И Пэйтону лучше это понять до того, как она найдёт способ вырвать ему сердце из груди.