Люблю
___
Он приехал, как всегда без предупреждения. Просто открыл калитку, прошёл через охрану, будто был не гость, а часть этого дома.
— Рин дома? — спросил у Ханны в прихожей.
Она кивнула.
— У себя, она всё ещё злится. Но думаю, ты знаешь, как её растопить.
— Самая сладкая клубника. С фермы, где они её замораживают в снегу. Ты говорила, она такую обожает, — Чонвон с улыбкой приподнял бумажный пакет.
Они зашли на кухню вместе. Ханна достала миску, открыла кран. Чонвон поставил пакет рядом. Она мыла клубнику, не глядя на него, но плечи её чуть дрожали.
— Ты выглядишь уставшей, — мягко сказал он.
— Я и есть уставшая, — ответила она просто. — Быть в браке с человеком, у которого внутри и любовь и ненависть - утомительно. А Рин... она взрослеет, слишком быстро.
Он подошёл ближе, взял полотенце, аккуратно начал вытирать ягоды.
— Ты всё ещё боишься его?
Молчание.
— Боюсь, что он не боится потерять меня.
Чонвон остановился. Смотрел на её руки, на воду, текущую по её запястьям.
— Я помню, как ты смеялась. До всего этого, ты была другой.
— Я помню, как ты приносил мне чай, когда я не могла есть. Когда Рин была ещё маленькой.
Он поднял на неё глаза.
— А ты помнишь, что я никогда не переставал думать о тебе? Даже когда не имел права.
Они замерли. Слишком близко и лишком поздно.
Издалека послышались шаги Рин. Ханна быстро вытерла руки, отступила. Чонвон откашлялся, взял миску с клубникой.
— Пойду — унесу ей, — сказал он.
— Ага, — еле кивнула она.
Но в его взгляде было то, что всё ещё не ушло, а в её то, что возможно никогда не простит себе.
Рики уехал рано - важная встреча, переговоры, "задание", как он это называл. Он ничего не объяснил. Только сказал: «Не выходи за ворота»
и ушёл.
Дома было странно тихо? Чуть позже Рин ушла на ночёвку к подруге, в особняке только она и... Чонвон.
Он вышел из комнаты с чашкой кофе, увидел Ханну в зале. Она сидела на диване, завернувшись в плед и просто смотрела в темноту, где за окном еле горел сад.
— Ты не спишь? — спросил он.
— А ты? — ответила она.
Он сел рядом. Не слишком близко, но и не на другом конце дивана.
— Ты изменилась, — вдруг сказал он.
— В каком смысле?
— Стала тише, — девушка на это слабо усмехнулась.
— Тут любой станет, — Чонвон смотрел на её профиль. На усталость, осевшую в скулах. На пальцы, что вцепились в плед.
— Я скучаю по тебе, — выдохнул он. Она не сразу отреагировала. Сначала моргнула, а потом повернула голову.
— По мне... какой?
— По тебе до того, как ты стала трофеем этого дома и стала молчать, даже когда хочешь кричать.
Тишина. Долгая. Жгущая.
— Мы не можем, Чонвон.
— Я знаю.
— Но ты всё равно...
— Да, — перебил он. — Всё равно.
Она отвела взгляд, а он встал, будто хотел уйти, но потом резко подошёл ближе. Опустился на колени у дивана. Осторожно взял её руку.
— Скажи, что ты не одна в этом.
— Я... — голос дрогнул. — Иногда я думаю, что я исчезаю. Каждый день по чуть-чуть, — Чонвон просто наклонился и приложил её руку к своей щеке.
Дверь зазвенела, а это значит что Рики вернулся.
Дверь хлопнула слишком резко, слишком громко.
Ханна вздрогнула, а Чонвон отшатнулся, встал, как будто его застали за чем то грязным.
Рики стоял в дверях, в пальто, в перчатках.
Всё ещё дышал тяжело, будто добежал или сдерживал себя? Он посмотрел на них, на Чонвона слишком близко стоящего, на Ханну с дрожащими руками и голос у него был не громкий. Но в нём - тьма.
— С моим братом? — Он вздрагивает и сжимает пальцы. — Ты серьёзно? — снова он. Уже громче. — С моим. Чёртовым. Братом?
— Рики... — начал Чонвон.
— Заткнись, — почти прошипел тот.
Ханна встала. Попробовала что-то сказать, но он шагнул к ней так быстро, что она попятилась.
— Ты... ты была моей. Моей, — он ткнул пальцем в грудь. — Я отдал за тебя всё. Ты родила моего ребёнка и теперь ты... что? Думаешь, я не вижу?
— Это не то, что ты...
— А что это, Ханна? — Он взорвался. — Это не то, что я думаю? А что? Он держал твою руку, он опустился перед тобой на колени или ты хочешь сказать, он просто уронил кофе!?
— Не кричи на неё, — Чонвон шагнул вперёд.
— А ты не притворяйся святым, Чонвон. Ты всегда был хорошим, правильным и всё равно хочешь то, что принадлежит мне?
— Она не вещь, Рики!
— А ты не герой.
Тишина.
Рики смотрел на них. А потом... просто развернулся.
— Забудь, что я добрый. Я был, но не теперь, шепчет Рики, перед тем как выйти.
Оказывает Рин не осталась на ночевке, она не слышала всего, не с самого начала, но она спускалась за водой босиком, в старой футболке, которую украла из папиного шкафа и замерла в дверях кухни. Время замедлилось, отец кричал, дядя стоял слишком близко, а мама молчала.
А потом...
"С моим братом!?"
Эхо этого крика будто ударило её по грудной клетке. Она вжалась в стену, не могла даже пошевелиться. Смотрела, как папа кричит, мама сжимает пальцы. Никто её не видел и слава богу.
Рин не дышала, не моргала.
В голове только одно: "Они разрушатся" "Моя семья разваливается."
— Я не знаю, кого мне жалко больше. Вас... или себя, — прошептала Рин, забегая к себе в комнату.
___
Ночь, было тихо. Город гудит где-то внизу, Рин сидит, подтянув колени к груди. Чонвон рядом молчит, пока она не заговорит.
— Я... не хочу домой. Там всё какое-то... фальшивое.
— Я знаю. — его голос спокоен, он смотрит ей в глаза.
— Мне кажется, они оба несчастны, но и без друг друга не могут.
Чонвон усмехается, не весело.
— Бывает такое.
— Ты ведь... любишь маму? — тихо. почти шёпотом.
— Люблю, — сразу. Без пауз, без сомнений. — Может, я и люблю твою маму? Но мама никогда не выберет меня, она всегда с твоим папой.
Рин опускает глаза.
— Почему?
— Потому что она так живёт. Сломанная, но преданная. Внутри у неё всё разорвано, но она будет сидеть рядом и держать за руку того, кто её разрушил.
— Это звучит... как проклятие?
— Это и есть проклятие.
— А ты?.. — Рин смотрит на него. — Ты бы ушёл?
Он долго молчит.
— Я бы ушёл, но не от неё, а от боли, — Чонвон улыбается. Улыбкой взрослого, который давно уже понял, что не все чувства заканчиваются счастьем.
___