9
Путешествуя с Чонгуком по Кашиану, можно было не волноваться о пропитании. Без него и без магии я бы, наверное, умерла здесь от голода, ибо была сугубо городской жительницей и понятия не имела, что в лесу есть можно, а что нельзя. Чонгук же насобирал к ужину каких-то грибов, нарвал с кустов ягод, точно зная, что они не ядовиты. Из оружия у него был только кинжал, но ни разу Чонгук не возвращался с охоты с пустыми руками.
Сегодня вечером мы тоже готовились отведать жареного мяса. Две жирные тушки, надетые на вертела из палок, уже подрумянивались на костре.
Огонь в сумерках уютно трещал, аппетитные ароматы дразнили ноздри. Мы устроились в островке света на стволе молодого дуба, поваленного ураганом. Здесь было много таких деревьев — лежащих на боку, выдернутых из земли с корнями. Место мрачноватое, но удобное.
— Я тебя слышу, — Чонгук вдруг замер и обратился к кому-то в темноте лесной чащи.
Его плечи напряглись. Он отложил в сторону ужин и потянулся к перевязи на поясе.
— Лучше тебе к нам не подходить.
С кем он говорит? Кто здесь?
Испуганная, я принялась озираться. Мой взгляд лихорадочно метался от дерева к дереву. Под бешеный грохот сердца я всматривалась в чернильный мрак между стволами дубов, пыталась уловить в нем движение, силуэты, блеск кошачьих глаз, хотя бы что-нибудь.
Деревья на краю поляны шелестели листьями. Над землей призрачной дымкой стелился седой туман.
— Я предупреждаю.
От страха у меня затряслись поджилки. Успокаивал только голос Чонгука — ровный, уверенный, без тени тревоги.
Кто подкрался к нашему лагерю?
Очередной кот?
А может, Ритрей? Пришел в себя после поединка, сообразил, что его одурачили, и бросился в погоню?
Подтверждая мою догадку из темноты, размытой дымом костра, донесся шепот, похожий на шипение кобры:
— Ты меня обманула.
Услышав ответ, я вздрогнула. Сердце едва не выскочило из груди.
Он!
— Унизила перед сородичами.
Теперь я не только слышала голос, но и чувствовала взгляд. Взгляд невидимки из густого мрака.
— Опозорила перед всеми.
От этого голоса и от этого взгляда мороз бежал по коже.
В поисках защиты я неосознанно подвинулась ближе к эльфу.
Ой мамочки, что же делать? Ритрей нас нашел. Единый, помоги нам!
— И теперь поплатишься.
Хрустнула ветка под чужой ногой. Всхлипнув, я прижалась к Чонгуку, а тот, успокаивая, взял меня за руку. Его ладонь была сухой, а моя — влажной от пота.
Сколько бы я ни вглядывалась во тьму деревьев, не могла разглядеть в ней оборотня, и это пугало особенно, вселяло в душу первобытный, суеверный ужас. Может, последний сокрушительный удар соперника лишил Ритрея не чувств, а жизни, и сейчас нас преследует его бесплотный дух, объятый яростью и жаждой отмщения?
Бороться с призраками бесполезно. Они неуязвимы.
Я задрожала.
Поднялся ветер. Дубы закачались, поскрипывая сучьями, и в этом натужном скрипе, в шелесте листьев мерещилось что-то зловещее, сулящее погибель.
— Оставь нас в покое, — Чонгук отстранился от меня, словно готовясь отразить атаку. — Иначе пожалеешь. Убирайся. Считаю до трех.
Один…
Едва он начал считать, ветки на земле захрустели, листья зашелестели громче, раздался нарастающий топот.
Сквозь дым от костра я увидела пару глаз, горящих в темноте ядовитой зеленью.
Все в груди сжалось.
Чонгук вскочил на ноги, замахнулся и швырнул что-то в сторону леса. Не в противника. Рядом с ним.
И тут же земля содрогнулась, будто от мощного толчка в ее недрах. Меня подкинуло вверх. На миг задница оторвалась от ствола, на котором я сидела, а после шлепнулась обратно.
Раздался взрыв. Оглушительный грохот сменился треском падающего дерева. Уши заложило. Поляну заволокло клубами дыма, но не серого, а кроваво-алого.
Что это было?
— Уходи, Ритрей, — услышала я голос Чонгука сквозь звон в ушах и собственный надсадный кашель. — Иначе следующий магический заряд прилетит в тебя.
Магический заряд?
Это колдовство сотворил Чонгук?
Но если он так силен, то почему тогда в пещере не прихлопнул хариба, словно назойливую букашку? Почему позволил поливать себя кислотой?
Шестеренки в моей голове заскрежетали.
Стоп!
Перед взрывом Чонгук что-то швырнул в деревья. Что-то, вытащенное из сумки на поясе.
Камень! Да, точно! Это был камешек, который он заговаривал всю дорогу, целый день, с самого утра, прерываясь только на еду и охоту.
Тут вдоль позвоночника у меня пробежала зябкая дрожь.
Зачарованный камешек у Чонгука был один. А значит, сейчас эльф блефовал. Если кот не отступит, если попытается напасть снова…
Мышцы моего живота превратились в лед. Я сама не заметила, как оказалась на ногах и вцепилась в рубаху своего спутника. Застывший в ожидании Чонгук был напряжен до предела.
До рези в глазах я всматривалась в очертания деревьев за клубами алого дыма, до звона в ушах прислушивалась к тишине, воцарившейся над поляной, до боли в пальцах сжимала чужое плечо.
Налетевший ветер разорвал кровавую завесу, разметав ее клочьями по воздуху, и я увидела, что один из невысоких дубов наклонился от взрыва, привалившись к своему более могучему соседу. В темной арке между ними что-то шевельнулось.
Зашелестели шаги, и, с облегчением, я поняла, что они удаляются.
* * *
Ночь прошла спокойно, но сон мой был неглубок и постоянно прерывался. То и дело я вскакивала от кошмаров и в свете костра видела Чонгука, сидящего на упавшем дереве и шептавшего что-то над своим кулаком. Кажется, до утра он так и не сомкнул глаз, заговаривая очередной камень и охраняя поляну от незваных гостей.
В дорогу мы двинулись с рассветом и к полудню — хвала Единому — покинули кошачий лес. Отсюда уже были видны горы фейри — их острые пики таяли вдали, почти сливаясь с тучами на небе.
Путь к Эвенделлу лежал через них. Это я знала наверняка. Дырявые горы было не обойти. На юге огромный кусок земли был затоплен торфяными болотами, соваться куда рисковали только безумцы. На севере же отвесной стеной поднимались к облакам зубчатые скалы, столь же непроходимые, как и топи на юге. Их так и называли — непроходимые, а болота — мертвые. Поэтому дорога у нас была лишь одна, и вела она к обители пещерных фейри.
Я покосилась на своего похитителя. Тот не подозревал, что впереди его ждет ловушка.
Шли молча среди изумрудных лугов с высокими травами. Всю дорогу Чонгук зачаровывал камень в своем кулаке, превращая его в грозное оружие. Это тревожило меня, ведь свою колдовскую мощь он мог обратить против фейри, когда те попытаются забрать у него истинную. Оставалось уповать на хитрость Ким Тэхена, пещерного владыки.
Где-то в середине дня, когда солнце покинуло зенит и начало неумолимое движение к горизонту, бурдюк на поясе у Чонгука опустел, и в горле у меня запершило от жажды. Оттого было особенно тяжело проходить мимо Сонного озера, манящего кристально-чистой водой. Пить ее было нельзя. Озеро не просто так получило свое название.
Пара глотков — и навязанный сон склеит твои веки на ближайшие сутки. Пока чары не развеются сами собой, никто не сможет тебя добудиться.
— Красиво, — шепнул Чонгук. — Наш мир удивителен.
Место вокруг нас и правда радовало взгляд. Яркий зеленый луг раскинулся впереди полотном. На горизонте зыбкой дымкой тянулись горы. Небо над острыми пиками потемнело от туч, в то время как нам, бредущим сквозь шелестящее море трав, светило солнце.
Пахло свежестью. На дне Сонного озера мерцали разноцветные камешки. Стеклянную прозрачность его бликующих вод не нарушали ни тина, ни кувшинки. Каждый раз, когда я смотрела в сторону берега, горло сжимало спазмом.
— Ты можешь утолить жажду, — предложил Чонгук, заметив мои мучения. — А потом я понесу тебя на руках. Но, боюсь, в нашей ситуации стать беззащитной на целый день не самая хорошая идея. Дырявые горы небезопасны.
— Не волнуйся, я потерплю.
— Прости, что из-за меня тебе приходится терпеть, — он поморщился, — жажду, голод, опасности. Хотел бы я, чтобы мы встретили друг друга при иных обстоятельствах. Говорят, первое впечатление самое важное, а у нас все с самого начала пошло наперекосяк. Ты видела мое унижение. Я предстал перед тобой голым связанным пленником. А потом… — Его плечи опустились. — Мне тошно от того, что я вынужден делать. Я хотел бы показать тебе свои лучшие стороны, но не могу. Поверишь ли ты, если я скажу, что не так уж плох? Не отвечай. В Эвенделле все будет по-другому. Просто дай мне шанс сделать тебя счастливой.
Я открыла рот, собираясь заговорить, но Чонгук покачал головой:
— Не отвечай. Я не жду ответа. Просто подумай над моими словами.
С каждым шагом горы приближались, и в груди у меня росло странное беспокойное чувство, какое бывает, когда интуиция бьет в набат.
Ощущение, что совершаешь ошибку.
В сумерках душистое разнотравье выпустило нас у входа в ущелье. Когда-то здесь пролегало русло реки, но вода высохла, оставив между каменистыми склонами узкую глубокую расселину — идеальную тропу через горы.
Ступив на эту дорогу, я затянула особую колыбельную на языке фейри. Эхо подхватило мой голос и понесло вперед — петлять между выступами скал. Чонгук покосился на меня с подозрением, но я притворилась, что просто развлекаю себя пением.
Шелест трав сменился шорохом мелких камешков под ногами. Луна, заглядывая в ущелье, расстилала перед нами призрачный ковер.
Я пела, зная, что Ким Тэхен услышит и поймет, ибо эта колыбельная — тайный знак, сигнал: мне нужна помощь.
С владыкой пещерных фейри мы были знакомы несколько лет. С некоторых пор у нас завязалось некое подобие дружбы, толчком к которой послужила его давняя безответная любовь к моей госпоже, императрице Аталана.
При каждой встрече Ким Тэхен с трепетом расспрашивал меня о любимой, о ее делах, здоровье, сердечных привязанностях, а я с молчаливого одобрения госпожи щедро делилась с ним новостями. Самым коварным образом императрица играла с чувствами своего венценосного поклонника, извлекая из его страсти ту или иную политическую выгоду. А я, сама того не желая, стала ее невольной сообщницей в этом жестоком деле. Перед каждым визитом в Дырявые горы я получала от ее величества Дженни подробную инструкцию: что сказать Ким Тэхену и на что намекнуть, чтобы огонь его интереса к ней не угасал.
И он не угасал.
Не угас, даже когда в тайне от хозяйки на свой страх и риск я отказалась участвовать в этих грязных играх. Фальшивая дружба со временем переросла в настоящую. Поэтому в помощи Ким Тэхена я не сомневалась.
— Тише, Лалиса. Кажется, здесь кто-то есть, — сказал Чонгук, тронув меня за плечо, чтобы я закончила свою песню.
Последние звуки колыбельной унесло эхо. Несколько секунд в ущелье царила напряженная тишина — и вдруг с крутого склона скатилось несколько мелких камешков, будто осыпавшихся из-под чужой ноги.
Мой спутник резко вскинул голову.
Тропу, с двух сторон зажатую тисками отвесных скал, окружали фейри. За их спинами быстро-быстро мелькали тонкие прозрачные крылья, столь похожие на крылья бабочек. Удивительно, как им удавалось удерживать в воздухе этих рослых мужчин, ничем не уступающих по комплекции человеческим.
Внешне фейри очень напоминали эльфов — те же утонченные черты лица, стройные фигуры, грация и изящество, только кожа у этого народа отливала серебром, глаза горели теплым янтарным светом, а длинные острые уши на кончиках были прозрачными. Блондинов среди фейри я не встречала. Как и брюнетов, шатенов, рыжих. Волосы у них отличались лишь оттенком зелени.
— Мы идем с миром! — закричал Чонгук, задрав голову и крутя в руке зачарованный камешек. — Никакого зла не замышляем. Просто возвращаемся домой, в Эвенделл. Вы знаете, что другого пути туда нет. Только через Дырявые горы. Пропустите нас.
Фейри переглянулись.
Один из них заговорил:
— Лаира Лалиса дей Манобан, владыка Ким Тэхен приветствует вас и вашего спутника и приглашает отужинать с ним в горной крепости. Он передает, что будет счастлив, если вы примете его приглашение.
Видя, что Чонгук напрягся, я попыталась на него надавить. Мне совершенно не надо было, чтобы он использовал против фейри свою магическую бомбу.
— Пожалуйста, умоляю, соглашайся, — я тронула принца за плечо и проникновенно заглянула ему в глаза. — Ким Тэхен хороший, ему можно доверять, а я умираю от жажды и очень голодна. Кто знает, сколько нам еще брести без воды и пищи. Разве ты не должен заботиться о своей истинной? Разве тебе не стыдно обрекать меня на страдания? Это ведь по твоей вине я мучаюсь. Не будь эгоистом. Давай поужинаем и отдохнем с дороги. У меня слюнки текут от одной только мысли о еде. В крепости есть горячие источники. Можно принять ванну. Знаешь, как долго я мечтаю смыть с себя дорожную грязь?
Чонгук колебался, и я сильнее сжала его руку:
— Пожалуйста. Почему ты так жесток со мной?
— Я? Жесток? — эльф дернулся, словно от удара кнутом.
Я кивнула:
— Жесток.
Несколько секунд Чонгук смотрел на меня в смятении, затем процедил сквозь зубы:
— Мы согласны. Ведите нас.
Зачарованный камешек он продолжал сжимать в кулаке.
Если Лунные горы, обитель дроу, напоминали муравейник с системой узких ходов, то Дырявые — были знамениты своими пещерными залами, огромными настолько, что фейри свободно летали по ним и ничто не мешало размаху их прозрачных крыльев.
Сквозь неприметную трещину в горном склоне мы попали в настоящий дворец. Просторные помещения в несколько ярусов. Ажурные полые колонны, внутри которых пылал живой огонь, — этакие гигантские лампы-факелы, разгоняющие подземный мрак. Метровые сосульки известняка, свисающие сверху в немой угрозе.
Следуя за своим провожатым, мы ступили на каменную лестницу без перил. Вниз лучше было не смотреть и к краю не подходить, ибо с обеих сторон зияла пропасть. Я насчитала триста шестьдесят ступенек, прежде чем наш путь окончился у широкой арки, ведущей в тронный зал. Чтобы попасть в него, надо было не только пройти под аркой, но и пересечь низкий горбатый мостик через искусственный ручей.
При виде нас Ким Тэхен поднялся со своего роскошного кресла. За его спиной журчала вода, струйками стекая с потолка в узкий канал вдоль стен. Каждый раз при встрече с владыкой фейри я поражалась его изысканной красоте и не понимала свою госпожу, раз за разом отвергавшую этого привлекательного мужчину. Волосы у него были приятного изумрудного оттенка, брови черные, глаза цвета охры, кожа светлее, чем у дроу, но тоже с сероватым отливом. Голову украшала корона из веточек и ягод рябины.
— Владыка, — я поклонилась.
Чонгук последовал моему примеру.
Ким Тэхен приветствовал нас легкой, таинственной улыбкой. Его королевская мантия мерцала серебром в свете огня, заключенного в колоннах, что держали на себе купол зала.
Прежде чем владыка заговорил, я почувствовала покалывание в висках, затем в ушах загудело. Гул нарастал, становясь болезненным, пока я не позволила эху чужого голоса вторгнуться в свои мысли: «Тебе нужна помощь?»
«Меня насильно тащат в Эвенделл, — ответила я внутри своего разума. — Помогите мне вернуться домой, задержите моего спутника, только не навредите ему. И осторожно. У него с собой грозное оружие».
На лице Ким Тэхена не дрогнул ни один мускул, тень улыбки как играла на губах, так и продолжала играть. Наш мысленный разговор занял не больше минуты. Чонгук не заметил паузы.
— Лалиса, принц Чон, добро пожаловать в Дырявые горы. Мой дом — ваш дом. Фейри всегда рады гостям. Позвольте разделить с вами ужин.
— Откуда вам известно, кто я? — нахмурился Чонгук.
— Вы уже ступали на мои земли несколько дней назад, — ответил владыка все с той же мягкой, загадочной улыбкой. — С вами была свита. Мой долг — знать каждого, кто пересекает горы фейри.
В повисшей тишине громко журчала вода, стекающая по стенам. Спустя несколько секунд в помещение вошла девушка с зелеными волосами и прозрачными крыльями. Ее хрупкий стан ласкали складки синего шелка. При каждом шаге длинное платье распахивалось, и в разрезах ткани мелькали стройные серые ножки.
— Эль-Вин, проводи наших гостей в свободные гнезда рядом с горячими источниками. Подготовь чистую одежду и принадлежности для купания.
Желтые глаза владыки остановились на мне.
— Вам будет приятно освежиться перед ужином.
— Благодарю, — ответил Чонгук напряженным голосом.
«Ни о чем не волнуйся», — призрачным эхом раздалось у меня в голове, когда мы последовали за служанкой к выходу.
По той же опасной лестнице без перил мы спустились на самое дно пещеры и оказались в тесном проходе, где шумела вода. Не знаю, чем фейри не угодили двери, но в горной крепости не было ни одной. Вместо них в парадные залы вели широкие арки, а в личные покои — короткие Г-образные коридоры, которые дополнительными ветками отходили от основного. Сами спальни выглядели необычно. Круглые, небольшие, с низким сводом, они напоминали гнезда, поэтому фейри так их и называли. Мебели не было. Весь пол занимала пышная пуховая перина. Вдоль каменных стен тянулись ниши с полками для вещей. Тут и там на этих полках стояли стеклянные лампы с большими жирными жуками, брюшки которых мерцали в темноте потусторонним голубым светом. Я знала, что раз в несколько дней насекомые в банке дохли и слуги заменяли их новыми.
— Выход к гейзеру в конце центрального коридора, — сказала ЭльВин, остановившись у порога, ибо дальше начинался огромный, похожий на море, синий матрас. — Ужин через два часа. Я принесу вам одежду.
Прежде чем идти в купальни, мы с Чонгуком решили дождаться чистых вещей. Не хотелось натягивать грязные тряпки на вымытое, распаренное после бани тело.
Вернувшись, служанка принесла мне зеленое платье из тех, что любили фейри, — с глубоким декольте, с высокими разрезами по бокам юбки, из воздушной ткани, мерцающей складками в бликах света.
В отличие от моего, наряд Чонгука был скромным и закрытым. Не иначе, как Ким Тэхен проявил участие и заботу. Наверняка это он распорядился подобрать для принца Чона одежду, которая отвечала бы строгим представлениям эльфов о морали. Местные мужчины часто не заморачивались приличиями, щеголяли по дворцу в одних только штанах, с голыми торсами. Гостю же принесли плотную тунику с воротником под горло, брюки, нижнюю рубаху и даже перчатки.
— Иди первой, — кивнул принц в сторону кривого коридора, ведущего из спальни.
— Мы можем вместе. Там несколько небольших уединенных озер. Груды из камней разделяют их, словно ширмы. Обещаю, что не буду за тобой подглядывать.
— Ступай, Лалиса, — покачал головой Чонгук. — Не искушай меня. Этот поход и без того тяжек. Знала бы ты, каких сил мне стоит держать себя в руках рядом с тобой.
— Как скажешь.
Центральный коридор вел на поверхность, окруженную кольцом гор. Благодаря гейзеру, бившему из земли, вода в трех маленьких озерах, спрятанных среди скал, не остывала даже зимой. Скинув с себя рванье, в которое за время дороги превратилась моя одежда, я с удовольствием погрузилась в горячий источник.
Меня окутали клубы пара. От разности температур воды и воздуха по телу разбежались приятные мурашки. Запрокинув голову, я любовалась мерцанием звезд на небе и наслаждалась ощущением тепла и неги.
Следующим к озерам отправился Чонгук. Подумав, я решила стеречь вход в купальню, чтобы никто чужой не сунулся туда и не смутил раздетого эльфа своим присутствием. Не хотелось, чтобы бедняга снова мучился от стыда. Пусть моется спокойно. Я прослежу за тем, чтобы ему не мешали.
Плескался Чонгук долго. Дожидаясь его, я устала ходить по коридору взад-вперед, но свой пост не покинула, хотя мягкая перина в гостевой спальне манила меня, измученную дорогой, в свои объятия.
— Лалиса?
Наконец он появился. С волосами, влажными после ванны, в новой чистой одежде приятного зеленого цвета, душистый, румяный от пара и еще более красивый, чем обычно.
Сердце забилось чаще.
— Что-то случилось? — светлые брови устремились навстречу друг другу. Вид у Чонгука стал озабоченным.
— Ничего. Я просто следила за тем, чтобы твой покой не тревожили. Думаю, ты бы не хотел, чтобы какая-нибудь голая девица из фейри вдруг нырнула бы к тебе в озеро. А такое вполне могло произойти. Купальня-то открыта для всех желающих.
— То есть… — Лицо эльфа посветлело, губы едва не треснули от улыбки. — Ты волновалась о моих чувствах? — Он смотрел на меня счастливыми глазами. — Заботилась обо мне. Это ведь самая настоящая забота. Понимаешь? Забота! Значит, я тебе не безразличен.
Что такое он несет? Глупости! Никакая это не забота, а просто… Хм.
Смутившись, я отвела взгляд и потерла пальцами мочку уха.
Довольный до неприличия, Чонгук сиял, как начищенный медный таз.
В неловком для меня молчании мы вернулись в спальню. С задумчивым видом Чонгук принялся крутить в руках подаренные перчатки — бежевые, идеально подходящие к тунике цвета лесного мха. Казалось, он не хочет их надевать. И все же принц слишком уважал традиции своего народа и не мог пренебречь ими, даже находясь далеко от дома.
* * *
На ужин нам подавали блюда местной кухни, очень специфические.
Когда Чонгук отведал салат из зеленых листьев с непонятными черными вкраплениями и спросил, что это скрепит у него на зубах, я ответила загадочной улыбкой. Кое-что лучше не знать, чтобы не портить себе аппетит.
За столом Ким Тэхен завел непринужденную беседу о погоде. Я все ждала его помощи и гадала, что он задумал, как вдруг Чонгук отпил из своего бокала и без чувств рухнул лицом в тарелку.
— Что с ним? — испуганная, я бросилась к своему спутнику. Усадила его, беспамятного, на стуле, сняла с его носа и щек салатные листья.
— Все в порядке, — сдержанно улыбнулся владыка. — Всего лишь вода из Сонного озера. Очнется через двадцать четыре часа. А пока Ол-Лин и Ни-Толь с комфортом устроят его в вашем гостевом гнезде.
При виде закрытых век эльфа и его бледного расслабленного лица меня охватило странное чувство, которому я не могла дать названия. Тревога, смешанная с сожалением. И никакой радости, никакого облегчения от того, что все прошло по плану и я теперь свободна от своего похитителя.
Прежде чем слуги унесли спящего Чонгука из трапезной, я вытащила из сумки у него на поясе зачарованный камешек и спрятала в лифе своего платья.
— Теперь ты расскажешь мне, что случилось? — забыв о манерах, владыка уперся локтями в стол и положил подбородок на переплетенные пальцы.
А я все косилась в сторону выхода, где исчезли фейри со своей живой ношей.
— Это долгая история, — вздохнула я.
— У нас в запасе много времени, — поднял изящную бровь Ким Тэхен. — Твой друг проснется нескоро. Откровенность — справедливая плата за мою помощь.
Объясняться не хотелось, но владыка заслуживал узнать правду. Неохотно я начала свой рассказ. Выслушав его, фейри погрустнел и покачал головой, увенчанной короной из рябиновых веток.
— Ты уверена, что поступаешь правильно? — спросил он. — Точно не хочешь дать ему шанса?
Тень сомнения шевельнулась в груди, но я не позволила этому нездоровому чувству разрастись.
— Он похитил меня. Это называется насилие. Если он начинает отношения с насилия, то чего мне ждать дальше? Я смотрю на него и вспоминаю отца. Он всегда видел во мне бесправную, бессловесную вещь. Его не интересовали ни мои желания, ни мое мнение. И Чонгук такой же. Чего я хочу, о чем мечтаю его не волнует. Для него существуют только его собственные потребности. А я так боюсь — так боюсь! — попасть в ловушку и стать зависимой. Опять. Как в юности.
— Я понимаю тебя, Лалиса, — вздохнул Ким Тэхен. — Но в то же время знаю, что такое безответная любовь, и могу только посочувствовать твоему истинному. Это ужасные страдания.
Я поморщилась. Этот разговор был мне не по душе. Мне казалось, что на меня давят.
— Рассказать, как он удерживал меня рядом с собой? Зачаровал гребень для волос, и когда я попыталась сбежать, то едва не ослепла от боли.
Владыка поджал губы.
Я добавила, глядя в сторону:
— Возразите, что каждый имеет право на ошибку и что истинность свела его с ума?
— Кто я такой, чтобы оспаривать чужие решения? Ты попросила о помощи, я помог. Остальное не мое дело. Скажу лишь, что истинность — великий дар. Этот мужчина будет любить тебя всю жизнь, только тебя, что бы с тобой ни стало, как бы время или случай не изменили твою внешность. Больную, изувеченную, хмурую и грустную. Любую. Ты можешь не бояться ни его холодности, ни измены. И хотя я не одобряю методы твоего истинного, мне его искренне жаль.
Некоторое время мы сидели в тишине, погруженные в свои мысли. Под ложечкой разрасталась сосущая пустота. Я чувствовала на себе взгляд владыки. Ким Тэхен нарушил молчание первым.
— Если ты не передумала, я лично доставлю тебя в Аталан. Это прекрасный повод повидаться с Дженни. Будет жалко его упустить.
Он улыбнулся мягко и слегка мечтательно.
Сердце в моей груди билось часто, тяжело, гулко.
— Ты готова? — спросил владыка. — Если да, вылетаем прямо сейчас.