Один в поле воин?
Я увидел, как дверь с грохотом снесла Хулицзин (狐狸精), её грациозная фигура стремительно ворвалась внутрь, оставляя за собой шлейф разрушений.
Толпа существ ворвалась в дом, их шаги отдавались эхом, как топот хищных зверей. Впереди всех были Инугами (犬神), собачьи духи с горящими глазами, их пасти скалились, будто голодные волки (狼, Ōkami), рвавшиеся к добыче. Я почувствовал, как адреналин охватил моё тело, будто ток бьёт меня изнутри.
Инугами приподнял голову и заговорил тихо, с уважением, но в его голосе сквозила угроза.
— Anata no na wa nan desu ka? (あなたの名は何ですか?, "Как твоё имя?") — его голос звучал, как ветер (風, Kaze), пронизывающий деревья. Я чувствовал, как каждая его интонация пронизывает меня, как когти.
Я выдохнул, сжав кулаки и встретив их взгляды.
— Меня зовут Шисуи (酒々井), — сказал я твёрдо, чувствуя, как каждое слово становится ударом по тихому напряжению вокруг. — Watashi no mokuteki wa... (私の目的は..., "Моя цель...") — я замолчал на миг, чтобы ощутить их внимание, как натянутую струну.
Оками приподнял бровь, его морда исказилась в ухмылке, похожей на оскал волка (狼, Ōkami), готового прыгнуть.
Шисуи оглядел поле битвы, его дыхание ровное, но внутри бурлил шторм.
— Моя цель — убить (離れる, korosu), чтобы создать (作成する, tsukura) новое! — его голос был твёрдым, как клюв сокола, готового к атаке.
Толпа существ замерла, когда в комнату вошла Хулицзин — девушка с девятью хвостами. Её аура вспыхнула мгновенно, как буря (嵐, Arashi), поглощая всё вокруг. Чёрно-фиолетовые волны энергии окружали её тело, её глаза сверкали, как молнии (雷, Kaminari), а хвосты завивались, как змеи (蛇, Hebi), извивающиеся в ожидании удара.
— Anata wa... Shinjitsu no aku no kesshou (あなたは... 真実の悪の結晶, "Ты... воплощение истинного зла"), — произнесла она тихо, её голос эхом разлетелся по комнате, как рокот грома (雷, Kaminari).
Она посмотрела на мёртвые тела, лежащие на полу, и её лицо исказилось в гневе. Её аура усилилась, и я почувствовал, как приближается торнадо (竜巻, Tatsumaki), готовое уничтожить всё на своём пути. Шипастые хвосты начали формироваться за её спиной, они извивались, как когти чудовища, готового вонзить их в жертву.
— Omae wa saigo da (お前は最後だ, "Ты будешь последним"), — прошипела Хулицзин, её голос наполнил комнату, как яд, растекающийся по венам.
Кислотные пузыри начали подниматься с её хвостов, они лопались, оставляя за собой следы отравляющей энергии. Остальные существа замерли, готовые напасть, но ждали её сигнала.
Шисуи напрягся, как тигр (虎, tora), готовый разорвать на куски. Хулицзин крикнула, и её хвосты завертелись вокруг, как змеи (蛇, Hebi), сжимая воздух.
— Кислотное небытие (重なる無限, kasanaru mugen)! — прозвучало её заклинание. Пузырьки начали взрываться, роясь в воздухе, как пчёлы (蜂, hachi), и летели прямо к нему.
Шисуи улыбнулся, его рука метнулась вперёд, словно коготь (爪, tsume) ястреба, хватая короткую катану.
Я стоял на краю разрушенной арены. Вокруг меня скапливались кислотные пузыри, издавая зловещий шипящий звук, как будто укус ядовитой змеи. Воздух наполнился кислым запахом, режущим ноздри. Я чувствовал, как мой хвост, пушистый, как облако (雲, kumo), подрагивает от напряжения.
— "オオカミ！" (Ōkami — Давай, Оками!) — закричала Хулицзин, устремляясь в яркие многоуровневые глаза (目, me) Оками. Их зрачки менялись, переливаясь оттенками ярко-голубого и ярко-зелёного, как солнечный свет на поверхности озера.
Каждый уровень зрачков расцветал узорами, которые напоминали завитки облаков (雲, kumo), отражая его боевую готовность и эмоциональное напряжение.
— Давай, не упускай момент, — подгоняла Инугами мощным криком, который будоражил, как землетрясение, заставляя осыпаться осенние плоды с деревьев.
Инугами стояла рядом, её волосы развевались, как ветер в лесу, а глаза искрились синим и зелёным.
Хулицзин, орудующая девятью хвостами (尾, o), была похожа на мощный вихрь. Она улыбалась, её холодная улыбка напоминала утренний иней.
— "逃げられないよ、シュイスイ。" (Nigerarenai yo, Shuisui. — С таким настроением ты никуда не уйдёшь, Шисуи) — прошептала она. — Какой ты наивный, как птица (鳥, tori), ловящая червяка.
Инугами, с цепью (鎖, kusari) наготове, сокращал дистанцию. Цепь Инугами выглядела точно и живо, созданная из дикого леса и звериной ярости. Каждое звено цепи, покрытое грубой корой, казалось, выросло из древних корней. Её поверхность была жёсткой и неровной, с острыми наростами по краям, напоминающими когти, как будто цепь могла прорваться сквозь землю, как корни могучего дерева (木, ki), пронзая и захватывая всё на своём пути.
— "恐れているか？" (Osorete iru ka? — Ты думаешь, я боюсь?) — хрипло произнёс я, чувствуя, как напряжение сжимает мою грудь, словно волчья хватка. — Я изучаю вас, как лиса (狐, kitsune) выслеживает добычу.
Я почувствовал, как гнев распирает меня изнутри. Внезапно я прыгнул вбок, ловко увертываясь от пузырей. Хвост, как руль (舵, kada), мгновенно менял направление. Я ощущал ветер на коже и, взмыв в воздух, напоминал оленя (鹿, shika), грациозно прыгающего между деревьями. Уклоняясь от кислого пузыря, который лопнул, расплескав ядовитую болотного цвета жидкость в стороны, мой хвост метнулся в воздух, ударив врага в лицо, как обрушившийся ураган.
— "負ける！" (Makeru! — Смейся, пока можешь!) — крикнул я, выполняя быстрый горизонтальный удар катаной, скользя на уровне живота врага. Раздался резкий свист, и пузырь взорвался рядом, окатив меня зловонной кислотой.
Я почувствовал, как разъедающий сок коснулся моей руки, и мгновенно охватило чувство жжения. Куски кожи на предплечье начали обугливаться, как листья, сгоревшие на солнце.
В то же время мой низкий боковой удар ногой выбил врага из равновесия, вызывая хруст, напоминающий треск поломанных веток. Я чувствовал, как адреналин заливает мои вены. Хвост мелькнул, сбивая Инугами с ног, как будто хищное животное (獣, kemono) охотилось на свою жертву.
— "誰と戦っている？" (Dare to tatakatte iru? — Ты не знаешь, с кем имеешь дело, мразь!) — закричал я, мои действия были жалкими, как потуги утопающего в море.
Я резко расправил свои демонические крылья — тёмные, как ночь, с прожилками кроваво-красного цвета, будто огонь течёт по ним. Они были огромными, будто вырванные из глубин ада, и каждый взмах издавал хищный шорох, как лезвие, рассекающее плоть.
Я взмыл, разбежавшись постепенно, взмахивая крыльями и набирая скорость. Сделав рывок ногами и хвостом, я поднялся в воздух с резким толчком, как ястреб (鷹, taka), бросающийся на свою добычу. Поток ветра, созданный моими крыльями, сорвал камни с земли, вихрем закружив пыль и мусор вокруг врага.
— Вы уже проиграли! — хрипло выкрикнул я. Мой голос, казалось, разрывал пространство.
В тот же момент Инугами бросил вперёд цепь (鎖, kusari). Со свистом она прорезала воздух и обвилась вокруг моей руки, напоминая хищную змею (蛇, hebi), впиваясь в кожу и не давая двигаться.
— Попался! — рявкнул Инугами, его глаза сверкнули холодным зелёным светом, как у волка (狼, okami), готового к убийству.
Я смотрел на копьё Оками. Оно выглядело древним (古, ko), с лезвием, сверкающим, как глаза хищника (獣, kemono). Поверхность была покрыта трещинами, словно время оставило свой след (跡, ato). Рукавья были обернуты кожей, жестокой и изношенной, как лапы зверя. Я чувствовал, как оружие пропитано силой (力, chikara), словно оно было рождённым в битве.
Он саркастично вскрикнул:
— "思い出が足を縛る" (Omoide ga ashi o shibaru) — "Воспоминания связывают ноги."
Я усмехнулся, но мои мысли унеслись в прошлое. Оками принял устойчивую стойку, крепко держа копьё обеими руками. Его хвост (尾, bi) расправился, напрягаясь для стабилизации тела, как у хищного зверя перед прыжком. Он бросил копьё, а его хвост дал ему дополнительную силу для толчка, как пружина, разжимающаяся с неистовой мощью. Копьё вылетело из его рук стремительно и смертоносно (致命的, chimeiteki), как молния, пронзающая тьму.