Часть 11
— Не ожидал, что ты станешь обращаться ко мне с таким запросом, — хмыкнул Винсен, усаживаясь в кресло с удобством.
— Свадьба Трифона, запланированная на пятницу, оказалась очень кстати.
Горничная, принёсшая поднос с кофе, начала расставлять чашки на журнальном столике перед нами.Ренат оценил её безразличным взглядом, лишённым эмоций. Он неспешно, почти лениво, прошёл взглядом по её фигуре, едва скрытой коротким подолом форменной юбки. Кофейник, который держала девушка, слегка дрогнул, а гость, потеряв к ней интерес, вновь обратился ко мне:
— Какие сроки?
Я тоже откинулся в кресле и заметил на столе неожиданно появившийся томик испанской поэзии в оригинале. Повернув его в руках, я бросил на стол.
— Не люблю стихи, — произнёс я, чуть поморщившись. Судя по всему, когда-то я случайно взял его вместе с другими книгами из библиотеки и забыл вернуть. Давно следовало разобраться с порядком в доме. После смерти бабушки мне досталось много разных вещей.
Конечно, есть действия, которые могли бы гораздо больше понравиться Трифону.Но раньше у меня не было времени, а сейчас просто не было желания.
— Сроки... — взял чашку с кофе. — Не критично. Но затягивать не хочу.
Ренат откусил кусочек печенья. Горничная, застывшая в ожидании указаний, начала меня раздражать, и, не оборачиваясь, я отмахнулся, давая ей понять, что она может уйти. Кофе был приемлемым, но удовольствия не приносил. Встав, я налил немного коньяка в чашку и, толкнув бутылку к Ренату,сделал глоток. Так гораздо приятнее.
Мне нужно сделать снимок,-Ренат повторил за мной.
— И имя,— заглянул на этикетку, прежде чем вернуть бутылку. — Старое доброе Хеннесси... всегда на высоте, Рус. Рад тебя видеть снова.
— Сомнительное удовольствие. — Смотря о чем, он захрустел печеньем. — Если о коньяке, я готов с тобой поспорить. Если о жизни...
Я невесело усмехнулся. Винсен всегда умел видеть вещи такими, какие они есть, без прикрас. Потеряв родителей в юности, он знал, что такое настоящая боль.
Ренат — это самый верный друг и такой же опасный враг для тех, кто смеет стать у него на пути.
— Чертова она, точно так и есть, - отозвался он, тряхнув головой и потерев переносицу. Головная боль накрыла меня, пронзив нервные окончания. Стиснув зубы, я громко вдохнул.
— С тех пор, как сверху кто-то решил, что моя история еще не завершена, подобные приступы происходят нередко — внезапные, резкие, продолжающиеся всего несколько секунд и так же неожиданно исчезающие.
— Ты в порядке?
Поморщившись, я открыл глаза и встретился с холодным, как сталь, взглядом Рената.
— Александра, — произнес я, глядя на него. — Александра Волконская.
Он не ответил, только поставил чашку на стол и, прищурившись, поднялся с кресла. Я следил за тем, как он прошел по комнате и остановился у бара. Выбрав лучший выдержанный виски, он спросил:
— Значит, Волконская?..Надеюсь, ты не против, если я возьму это, чтобы отметить?Александра..
— Сколько я тебе должен?
— Считай, что это будет мой свадебный подарок, — бросил он виски в кресло и посмотрел к двери, когда я уловил тихие шаги.
Зверёныш. Во вчерашнем платье она вошла в гостиную и остановилась, заметив Рената.
— Подходи ближе, — велел я, поманив её пальцем.
Она сделала несколько шагов и снова замерла. Я вновь ощутил знакомое раздражение, которое она вызывала. Это раздражение, желание подчинить её, и что-то ещё, трудноназываемое. Босыми ногами она ступала по мягкому ковру, тонув в его ворсе. Завивающиеся пряди волос обрамляли её лицо, подчеркивая красоту скул и глаз.
— Алекса, — позвал я с нетерпением.
Несмотря на явное нежелание, она всё же приблизилась, уловив в моем голосе командный тон.
— На самом деле, рыжие мне всегда нравились больше, — сказал я, взяв её за подол и притянув к себе, положив ладонь на бедро с шлепком. Погладил её, немного приподняв платье. Эта манера заставила её обернуться, продемонстрировав себя Винсену в своей красе.
Зверёныш попыталась отодвинуться, но я этого не позволил. Наоборот, я заставил её сесть ко мне на колени. В воздухе мгновенно заполнил сладковатый аромат ванили.
Я сжал её бедро, совершенно не понимая, чего на самом деле хочу: почувствовать её ближе или же оттолкнуть. Она дёрнулась, пытаясь встать.
— Сидеть! — с резкостью произнёс я, снова слегка ударив её по ноге.
Вытянул свой телефон и сделал несколько снимков. Результат оказался неудачным, и я срочно удалил их. Схватив её волосы, я повернул её лицом к себе.
— Мне это совсем не нравится, — возразила она, пытаясь ударить мою руку.
— Меня не интересует, что тебе не по душе, — резко ответил я, поправляя волосы и вновь делая снимок, а затем всё же столкнул её с коленей.
На этот раз фотографии вышли на удивление удачными, подходит для отправки Ренату, что я и сделал сразу. Уголком глаза заметил, как её пальцы коснулись книги, лежащей на столе.
— Можно я её возьму? — спросила она, прежде чем я успел сказать, чтобы она вернула её обратно.
Я с любопытством посмотрел на неё, затем на томик стихов в её руках и, забрав книгу, довольно строго произнёс:
— Иди к себе.
Положив томик на противоположную сторону стола, я вновь обратил внимание на Рената. Он по-прежнему сидел на подлокотнике и с интересом разглядывал мою будущую жену, совсем не так, как смотрел на горничную, принёсшую кофе.
— Хочешь эту книгу? — неожиданно спросил он, поднимая томик и показывая ей.
Она недоверчиво посмотрела на странности в его руках, затем на меня, словно не знала, как реагировать.
― Возьми, если хочешь, — я поднял кофе со стола. Хотя не уверен, что это тебя заинтересует.
— C осторожностью она подошла к Ренату и приняла протянутый томик. Прижала его к себе и шагнула назад, словно немного боялась.
― Спасибо, — произнесла она, несмотря на явное волнение, отражающееся в её движениях, а затем повторила это уже мне:
— Спасибо, Руслан.
— А теперь уходи отсюда.
Как только она исчезла, Ренат внимательно посмотрел на меня.
— Где ты её нашёл?
— В питомнике, — признался я, зная, что Винсен не тот человек, который будет распространять слухи. И отдельного секрета из этого делать не собирался. Зверёныш есть зверёныш. Надоест — верну обратно.
— Я так и думал, — он допил кофе и достал телефон, чтобы посмотреть фотографии. — Неплохой выбор. Только...
— Что?
— С девочками из питомников надо быть аккуратнее, — пробормотал он, погружённый в свои размышления.
— Знаешь, сначала приведёшь домой, а потом... фамилия в паспорте...
— Просто зверёныш, — твёрдо произнес я, наливая в пустую чашку коньяк. — Просто зверёныш.
Стены моего дома никогда не давили на меня так, как сейчас. Порой я ловил себя на мысли, что собственное жилище напоминает склеп. Ни просторные окна, ни наполненное светом пространство, ни качественная деревянная мебель не могли устранить это чувство.
Несколько раз в голове проскользнула идея вернуться в горы, но я понимал, что этого мне тоже не хочется. В Нью-Йорке я всегда чувствовал себя лучше, чем где бы то ни было. Серое небо, иногда прорезаемое солнечными лучами, и холодная вода..
Именно за город поехал, как только провел Рената. Стоя на набережной, я любовался пришвартованными кораблями, слушая истеричные крики голодных чаек и вдыхая свежий, соленый воздух.
Ветер, резко обдувал лицо и залезал под свитер. Наблюдая за грузчиками, которые напоминали муравьев, суетящихся с ящиками, я ощутил зависть к ним. Черт возьми! Да, я завидовал им, ведь каждый из этих трудяг понимал, что ему нужно от жизни: место для сна, кусок хлеба и немного денег на дешевые удовольствия.
Постояв еще немного, я спустился к причалу...