7 глава
Jungkook
11 лет назад
— Мне не нужна няня.
— Она не няня, — терпеливо сказал профессор Сон. — Она репетитор. На самом деле, одна из наших лучших. Она работала с несколькими студентами с дислексией...
— Мне и репетитор не нужен, — от мысли, что каждую неделю ко мне будет снисходительно относиться какая-то всезнайка, мне хотелось вылезти из кожи.
В детстве у меня не было наставников, и мои учителя были в лучшем случае посредственными, в худшем — разрушительными. И вот я сижу в кабинете ведущего экономиста в престижном Университете Пусана, и менее чем за год до получения двойной степени по экономике и бизнесу. Я уже практически ощущал вкус денег и свободы.
Профессор Сон вздохнул. Он привык к моему упрямству, но что-то в его тоне заставило меня напрячься.
— Тебе это нужно, — сказал он мягким голосом. — Английская литература и сочинение являются основными требованиями. Ты уже провалил его один раз, а он проводится только осенью. Если снова не сдашься экзамен и в этом семестре, то не сможешь получить диплом.
Мой пульс участился, но я сохранил нейтральное выражение лица.
— Я не допущу провала. Я извлек урок из своих ошибок.
Не понимаю, зачем мне вообще нужно сдавать английский. Мы были в Корее и я собирался заниматься финансами, а не чертовым иностранным издательством. У меня были отличные успехи по экономике, и это было действительно важно.
— Возможно, но я бы предпочел не рисковать, — профессор Сон снова вздохнул. — У тебя блестящий ум, Чонгук. Я никогда не встречал никого с таким природным даром к числам, а я преподаю уже несколько десятилетий. Талант поможет тебе продвинуться только до этого момента. Наш университет открывает множество дверей, но чтобы получить их, нужно играть по правилам. Сначала ты должен окончить учебу, а ты не сможешь этого сделать, если будешь настаивать на том, что твоя гордость важнее твоего будущего.
Костяшки моих пальцев, вцепившихся в подлокотники, побелели.
Возможно, это был страх проиграть, когда я был так близок к финишу, а может быть, это было потому, что профессор Сон был единственным учителем, которому было на меня не наплевать.
Что бы это ни было, это заставило меня подавить внезапное отвращение к его предложению и ответить, по крайней мере частично, сквозь стиснутые зубы.
— Отлично. Я встречусь с ней один раз, — сказал я. — Но если она мне не понравится, то больше я с ней не увижусь.
****
В следующий понедельник я пришел в главную библиотеку университета, готовый поскорее закончить встречу. В начале семестра там было почти пусто, так что поиск моего репетитора среди стеллажей не займет много времени.
Профессор Сон дал нам контакты друг друга, и в то утро она оставила мне голосовое сообщение с подтверждением встречи.
«Я буду на втором этаже в голубом платье. До скорой встречи.»
В ее голосе не было той нервозности, которой я опасался. На самом деле, ее голос был странно успокаивающим. Приятный и мягкий.
И все же я был склонен к тому, чтобы она мне не понравится. Если не считать профессора Сона, у меня были не самые лучшие отношения с кем-либо из преподавателей.
Мой взгляд упал на цветную вспышку возле окна.
Голубое платье. Кофе и знакомый синий учебник английского языка. Это, должно быть, Ким Дженни.
Она склонила голову над чем-то на столе и не подняла глаз, даже когда я выдвинул стул напротив нее.
Я открыл рот, но раздражение застряло у меня в горле, когда Дженни наконец подняла голову и наши глаза встретились.
Если ее голос был создан для радио, то ее лицо было создано для чертового киноэкрана. Полные губы, идеально симметричное лицо, кожа, сияющая на солнце как фарфор. Темные волосы густыми шелковистыми волнами рассыпались по ее белоснежным плечам, а светло-карие глаза искрились теплотой, когда она встала и протянула руку.
В нашем университете было много красивых девушек, но никто не мог справится с Дженни. Черт, уверен, даже никто в городе и во всей чертовой стране,
— Ты, должно быть, Чонгук, — сказала она. Каким-то образом, вживую ее голос казался еще приятнее. — Я Дженни, но мои друзья зовут меня Джен.
Наконец-то я нашел в себе способность заговорить.
— Здравствуй, Дженни, — я сделал особый акцент на ее полном имени.
Мы не были друзьями. Мы только что познакомились, и моя реакция на нее была чисто физической. Это ничего не значило.
— Приятно познакомиться, — если ее и смутило то, что я подчеркнуто назвал ее полным именем, она этого не показала.
— Поскольку это наша первая встреча, а семестр еще не начался, я не подготовила никаких учебных материалов, — сказала она после того, как мы заняли свои места.
От быстрой улыбки Дженни по моим венам пробежала такая же быстрая волна тепла. Я сдвинулся, наполовину желая, никогда не появляться здесь, и наполовину — никогда не уходить.
— Я подумала, что мы обсудим ожидания и немного узнаем друг друга во время сегодняшней встречи, — сказала она. — Несмотря на то, что это официальное взаимодействие репетитора и ученика, будет лучше если мы взаимно понравимся друг другу.
— Только если ты не будешь просить меня заплетать тебе волосы, — сказал я. — Никто из нас не будет счастлив.
От ее смеха у меня на губах почти появилась улыбка. Почти.
— Обещаю, никаких косичек, но я не могу гарантировать, что время от времени не буду появляться с печеньем. Они удивительно вредны для здоровья, и, если дело дойдет до конфликта, они вполне сгодятся в качестве взяток, — еще одна улыбка, еще один прилив тепла. — Не спрашивай меня, откуда я знаю.
В течение следующего часа мы обсуждали наши расписания на семестр. Кроме того, Дженни подробно расспросила меня о моих предпочтениях в обучении: какую обстановку я предпочитаю, что лучше усваиваю — звук, визуальные образы или практические занятия; даже о том, в какое время суток я обычно больше всего устаю.
Раньше я никогда не обращал внимания на половину этих вещей и не хотел отвечать.
В конце концов я уступил и ответил после некоторого размышления.
Условия обучения: большой стол, естественное освещение, немного фонового шума вместо полной тишины.
Средство обучения: визуальные образы.
— Отлично. Это было очень полезно, — сказала она в конце нашей встречи. — Думаю, мы прекрасно поладим. Тебе подойдет это же время на следующей неделе? — спросила Дженни. — У меня нет занятий по понедельникам, поэтому я свободна.
— Нет. На следующей неделе я начинаю работать в качестве репетитора по математике.
— А как насчет утра?
— Работа.
— Вечером?
— Работа.
Дженни подняла брови.
— Ты будешь работать, затем преподавать, а потом снова вернешься на работу?
— Это две разные работы, — сухо сказал я. — Утром кафе, вечером закусочная.
Лицо Дженни смягчилось. Она не упомянула, чем занимались ее родители, но я мог сказать, просто взглянув на нее, что она из богатой семьи.
— Во сколько ты заканчиваешь работу? — спросила она. — Мы сможем встретиться. Судя по нашему графику, понедельник — это...
— Я ухожу с работы не раньше одиннадцати, — с холодным взглядом я бросил ей вызов. — Думаю, для тебя это слишком поздно. — Я не стал рассказывать о том, что обычно занимался после работы. Не знаю почему, но я лучше концентрировался, когда был уставшим.
Дженни мне понравилась больше, чем я думал, но меня не убедила вся эта история с репетиторством. Меньше всего мне было нужно, чтобы она бросила меня в середине семестра, потому что я недостаточно быстро усваивал материал.
— Хорошо, что я сова, — ответила она, окинув меня пристальным взглядом. — Увидимся в следующий понедельник.
*****
Я ни на секунду не поверил, что Дженни готова выделить свой вечер понедельника — да и вообще любой вечер — для того, чтобы заниматься со мной. Наверняка у нее назначено свидание или вечеринка, что вполне нормально. Если мы не смогли договорится о времени, то уж точно не сможем договорится о чем-то еще. Несмотря на сомнения профессора Сона, я был уверен, что смогу сдать английский самостоятельно. Я просто обязан это сделать. Иначе я не смогу закончить университет.
Я протер стол в закусочной, пытаясь игнорировать нежелательный укол ревности при мысли о том, что Дженни сейчас на свидании. Разумеется, я не претендовал на нее, да и не хотел. Я переспал с несколькими девушками в университете, но никогда не пытался встречаться ни с одной из них. И без того было много забот, а мне еще не хватало разбираться с драмой отношений.
— Вау, — Минхек издал низкий свист неподалеку, где также убирал столы. — Кто это?
Я поднял глаза, уже раздраженный тем, что кто-то зашел за пять минут до закрытия, но второй раз за неделю мое раздражение быстро угасло.
Длинные волосы. Карие глаза. В руках целая куча книг, и она улыбается полунасмешливо, полупрезрительно, глядя на мое шоковое состояние.
Дженни. Здесь. В одиннадцать, мать его, часов в понедельник вечером.
Какого черта она здесь делала?
— Мы закрыты, — сказал я, хотя мы не должны были отказывать клиентам до последней минуты.
Минхек перестал пускать слюни и пристально посмотрел на меня.
— Чувак, — прошипел он. — Что ты делаешь?
— Я здесь не ради еды, — спокойно сказала Дженни. — У нас занятие, помнишь? Поэтому я пришла к тебе, — она села на свободный стул. — Не обращай на меня внимания. Я подожду, пока ты закончишь.
— Она твой репетитор? Черт, надо было остаться в колледже, — Минхёк продолжил глазеть на нее так, что мне захотелось вырвать ему глаза из глазниц.
— Я устал, — я встал перед ним, загораживая обзор. Либо так, либо получить арест за нападение на племянника моего босса. — Мы перенесем наше занятие на другой день.
— Прекрасно, — сказала она, игнорируя возмущенный протест Минхёк. — Ты лучше концентрируешься, когда устаешь, верно?
Как... Профессор Сон. Я собираюсь убить его.
По выражению лица Дженни я понял, что она не намерена сдаваться, поэтому не стал спорить дальше.
В конце концов Минхеку надоело пристально смотреть на нее — либо это, либо его отпугнул мой убийственный взгляд — и он оставил меня закрывать кафе.
— Разве у тебя нет других дел? — спросил я, когда мы с Дженни наконец расположились у столику в углу. — Уже почти полночь.
— Как и говорила, я сова, — она одарила меня озорной улыбкой. — И я слышала, что молочные коктейли здесь действительно хороши.
Я фыркнул, сдерживая небольшой смех, который едва не вырвался наружу.
— Разве ты не было той, кто здесь не ради еды?
— Формально это так, но я никогда не откажусь от коктейля, если мне его предложат.
— Ясно, — у нее должен был быть скрытый мотив для того, чтобы прийти сюда. Люди не идут на такие поступки по доброте душевной.
Дженни, должно быть, уловила мои подозрения, потому что ее дразнящее выражение лица смягчилось.
— Послушай, я знаю, что ты мне пока не доверяешь, и я не виню тебя, но хочу прояснить одну вещь, — сказала она. — Я твой репетитор, а не твоя мать или инспектор. Обещаю, что сделаю все возможное, чтобы помочь тебе сдать английский, но это совместная работа. Тебе нужно работать со мной, и если ты действительно этого не хочешь – если ты чувствуешь, что я трачу твое время зря и ты предпочитаешь никогда больше меня не видеть, – тогда тебе нужно сказать об этом сейчас. Я не отказываюсь от своих учеников, но и не собираюсь заставлять их делать то, чего они не хотят. Поэтому скажи мне. Согласен ты или нет?
Меня пронзило удивление, за которым последовало неохотное уважение и что-то еще более неприятное.
Никто прежде не говорил со мной так свободно и спокойно. Никому раньше не было до меня дела.
— Согласен, — наконец сказал.
Возможно, это было притворство, и она уйдет, когда ее первоначальный энтузиазм утихнет. Она была не первой. Но что-то в глубине души подсказывало мне, что она останется.
Плечи Дженни расслабились.
— Хорошо, — ее улыбка вернулась.
— В таком случае давай скорее начнем?
В течение следующих двух часов я понял, почему профессор Сон так хвалил ее. Она была чертовски хороша в роли репетитора. Дженни была терпеливой, ободряющей и чуткой, но не снисходительной. Она также пришла более подготовленной, чем кто-либо, с набором маркеров для выделения, фокусировки моего внимания, а так же диктофоном, чтобы я мог прослушать наш урок в любое время.
Самое удивительное, что это помогло. По крайней мере, это сработало лучше, чем мои обычные методы.
Единственным недостатком было то, насколько отвлекала сама Дженни. Если она говорила слишком долго, я терялся в ее голосе, а не в словах, и каждый раз, когда она двигалась, вокруг стола доносился слабый запах ее духов, затуманивая мои мысли.
Господи. Я был взрослым парнем, а не влюбленным гормональным подростком. Соберись.
Я потянулся за синим маркером одновременно с ней. Наши пальцы соприкоснулись, и по моей руке пробежал электрический ток.
Я отдернул руку, как будто меня обожгли. Щеки Дженни покраснели, напряжение охватило простор нашей кабинки.
— Уже поздно. Нам пора идти, — мой голос звучал холодно, хотя мое сердце с пугающей силой билось о грудную клетку. — Завтра утром у меня занятия.
— Хорошо, — Дженни собрала свои материалы обратно в сумку, ее лицо все еще светилось румянцем. — У меня тоже.
Никто из нас не произнес ни слова по дороге обратно в кампус, но мой мозг не мог перестать прокручивать в памяти то, что произошло в кафе.
Мягкость ее кожи. Заминка в ее дыхании. Крохотное, почти незаметное учащенное сердцебиение в ту миллисекунду, когда наши руки соприкасались. Я обвинил в этом полное истощение. Никогда еще я не реагировал так остро на такое незначительное прикосновение, но тело под воздействием стресса совершает странные поступки. Это было единственное объяснение.
Дженни остановила свою машину перед моим общежитием. Мы уставились на внушительное кирпичное здание, и прошла еще одна неловкая пауза, прежде чем я нарушил молчание.
— Спасибо, — слова прозвучали жестче, чем хотелось бы. — За то, что подвезла, и за то, что пришла в кафе. Тебе не обязательно было это делать.
— Пожалуйста, — на лице Дженни вновь промелькнуло прежнее веселье. — Одни только виниловые кабинки и флуоресцентные лампы того стоили. Мне говорили, что они прекрасно сочетаются с моей кожей.
— Так и есть, — я не шутил. Возможно, она единственный человек на планете, который все еще может выглядеть как супермодель в дерьмовой, плохо освещенной закусочной.
На губах Дженни появилась легкая улыбка.
— В то же время на следующей неделе?
Я колебался. Это было оно. Мой последний шанс уйти раньше, чем это сделает она.
Я выдохнул. Блядь.
— Конечно, — сказал я, игнорируя укол предвкушения при мысли о том, что увижу ее снова. Надеюсь, я не пожалею об этом. — В то же время на следующей неделе.