шесть шрамов на душе

Шесть шрамов на душе
27. На свиданиях лучше следить за языком

      О том, сколь многого можно добиться всего лишь одной фразой, мадемуазель Буржуа знала не понаслышке. С самого детства, стоило ей сказать «Да вы хоть знаете, кто мой отец?!», перед ней открывались любые двери, расступались люди, предоставлялись любые возможности. Конечно, случались и исключения, ведь одержимых акумой злодеев имя мэра Парижа, как правило, не волновало, но тогда Хлою выручала Ледибаг.

      Сейчас же помощь нужна была самой героине Парижа (и одному скрытному рыжему Мотыльку), а чудесная сила имени отца, казалось, исчерпала лимит. Иначе как объяснить то, что утихомирить прессу не получалось и фотографии Маринетт и Нуара появились на телевидении, а Натаниэль и сама Маринетт теперь и вовсе были заключены под стражу?

      Хорошо хоть удалось добиться возможности увидеться с Натом.

      — Не думала, что первое свидание после того, как я узнаю, как зовут моего парня, мы проведем в полицейском участке, — произнесла Хлоя, рассматривая свой маникюр. — Хотя в одной из моих фантазий наручники присутствовали, не скрою.

      Натаниэль ничего не ответил, пусть на языке и вертелось горькое «Но не присутствовал я». Он сидел напротив Хлои, опустив голову, не смея посмотреть ей в глаза и не зная, смотрит ли она на него или не считает даже достойным своего взгляда. То, что Хлоя решилась добиться свидания с ним, стало настоящей неожиданностью: Натаниэль не был готов увидеть ее так скоро после раскрытия. Без чудесной броши он не мог прочитать, что Хлоя о нем думает, как относится к нему, что чувствует…

      И чувствует ли вообще хоть что-то.

      Ее привлекала тайна, загадка. Она хотела сорвать с него маску, как хочет ребенок избавиться от яркой упаковки подарка в надежде найти под оберткой то, о чем так долго мечтал. Вот только Натаниэль прекрасно знал: мечтать о нем Хлоя бы ни за что не стала. Он ощущал острую потребность извиниться за свой обман, за то, что так долго скрывал свою настоящую личность, но были ли нужны Хлое его извинения? Был ли ей нужен он сам, оказавшийся обычным художником-самоучкой, да еще и рыжим?

      — В маске ты обычно поразговорчивее, — заметила девушка, которая, впрочем, и сама не решалась посмотреть на Натаниэля. — Или без крылатой группы поддержки весь словарный запас растерял?

      — Зато ты в любой ситуации остра на язык, — чуть слышно произнес Куртцберг.

      — Буду считать это комплиментом.

      — Это он и был, — одними губами прошептал Нат, так тихо, что Хлоя лишь чудом его расслышала, а затем уже громче спросил: — Ты открывала шкатулку?

      — Если бы ты хоть раз взглянул на меня, то не спрашивал бы, — обиженно ответила она, поправляя прическу. Только сейчас Натаниэль осмелился поднять голову и увидел в ее волосах гребень пчелы.

      — Тебе идет, — сказал он, слегка улыбнувшись.

      — Парень подарил, — хмыкнула Буржуа.

      — И ты не бросила его после такого подарка? — попытался как можно непринужденнее спросить Натаниэль, вот только голос его предательски дрогнул. Он слишком привык полагаться на способности Бражника и, не имея возможности знать, что думает о нем Хлоя, чувствовал себя до ужаса неуверенно. Он слишком боялся услышать, что Сладкая пришла лишь для того, чтобы положить конец их отношениям да посмеяться над ним.

      Хлоя задумчиво молчала невыносимо долгие десять секунд.

      Она издевательски постукивала пальцами по деревянной столешнице, в то время как в ушах Ната эхом отдавался стук собственного сердца. Он насчитал ровно шестнадцать ударов перед тем, как услышать ответ.

      — Если ты надеялся таким образом от меня отвязаться, то ничего у тебя, Мотылечек, не выйдет.

      Только сейчас Натаниэль смог облегченно вздохнуть.

      — И в мыслях не было, Сладкая, — произнес он, глядя любимой в глаза.

      Если бы еще пару дней назад Хлое кто-нибудь сказал, что она будет сидеть в полицейском участке на коленках у закованного в наручники Натаниэля Куртцберга и наслаждаться поцелуями с ним, она бы посчитала этого человека сумасшедшим. Сейчас же с ума сходила она сама, потому что ей хотелось большего, ведь теперь Мотылечек был без волшебного костюма, а значит, одежду с него можно было снять. Увы, стоило Хлое запустить пальцы под его рубашку (боже, она так долго мечтала дотронуться до его кожи!), Натаниэль разорвал поцелуй и напомнил о том, что им нужно решить, как выпутываться из сложившейся ситуации.

      — Моро нужны Камни Чудес, — сообщил он, обнимая насупившуюся возлюбленную. — Он пытается шантажировать нас с Маринетт, чтобы мы их ему отдали.

      — Значит, она и вправду Ледибаг? — обиженным тоном уточнила Хлоя. — А кто Кот Нуар?

      — Если верить Моро, то я, — усмехнулся Куртцберг.

      — Его не смущает, что Кот блондин и на голову выше тебя? — удивилась она. — Или он думает, что тебя астральные стилисты гримируют?

      — Говорит, что раз акуманизированные меняются до неузнаваемости, то и герои могут.

      — В чем-то он прав, — хмыкнула Хлоя, положив голову на плечо своему парню. — Узнать в тебе моего Мотылечка или — еще хлеще — в Дюпен-Чен Ледибаг в здравом уме и на трезвую голову вряд ли получится. Одна на каждом шагу спотыкается, второй по полчаса постучаться не может, — припомнила она и, усмехнувшись, добавила: — Может, поэтому он и решил, что ты Кот? Они тоже часами перед закрытой дверью могут топтаться и ждать, пока их впустят.

      — Я склоняюсь к тому, что просто зря согласился назвать фирму «Noir & Bug», — поделился предположением Натаниэль. — Не то чтобы меня это не устраивает, но если бы я знал, чем это обернется… — он вздохнул. — Хотя точно смогу все выяснить только после того, как прочту этого мерзавца.

      Направляясь к своему Мотыльку, несправедливо плененному, Хлоя просчитала почти все. Угрожая именем отца, она потребовала, чтобы ее не только пропустили к Натаниэлю, но и не смели беспокоить и вести любого рода наблюдение. А чтобы быть уверенной, что никто точно не потревожит их, договорилась с Поллен — квами должна была летать у двери и сообщить, если кто-нибудь осмелится подслушивать или решит войти. Она даже принесла с собой брошь Бражника, чтобы Натаниэль мог превратиться в героя и отправить своих бабочек на разведку.

      Вот только после акуманизации Сабрины обессиленный Нууру снова впал в спячку, и надежды на то, что он скоро проснется, не было никакой.

      В то же время, даже не имея возможности узнать, что творится на уме у врага, Натаниэль был уверен, что у Моро не может быть никаких доказательств, что он герой, и на Маринетт, скорее всего, тоже ничего нет.

      Только домыслы, которые можно развеять.

      Натаниэль считал, что, если получится убедить политикана в большой ошибке, из-за которой оказались заключены под стражу простые жители города, а не герои Парижа, они с Маринетт больше не будут ему нужны. Вот только шансов, что Моро так просто их отпустит, было ничтожно мало: все-таки свои намерения он им озвучил довольно четко. Как политик поведет себя в этом случае, Натаниэль не знал. Возможно, он решит еще некоторое время продержать их под стражей, боясь, что от них герои узнают о его желании заполучить Камни Чудес, или начнет еще больше запугивать чем-нибудь. А может, предпримет что-то гораздо хуже. Поэтому им нужно было не только отвести от себя подозрения, но и придумать, как связать Густаву Моро руки так, чтобы он больше не смог ими давать взятки и бросил попытки добраться до героев.

      Однако оставалась еще одна не менее важная проблема.

      — От Адриана ничего не слышно? — уточнил Натаниэль, искренне надеясь, что Кошак не натворил новых глупостей. Не узнать о том, что Маринетт арестовали, Адриан не мог: Бражник сам отправил к нему Сабрину с серьгами Удачи. По-хорошему он должен был объединить свои силы с Хлоей — знал ведь, что она втянута во все это и не будет сидеть в стороне.

      Вот только всякий раз, когда дело касалось Леди, думал Нуар далеко не мозгом.

      — Вроде бы он собирает какую-то пресс-конференцию, — ответила Хлоя, подтвердив одни из самых худших опасений.

      Догадаться о том, чему Адриан собирается посвятить пресс-конференцию, было нетрудно. Наверняка решил: раз все проблемы начались из-за его лжи, если он расскажет правду, то сможет все исправить.

      Признается, что его отец был предыдущим Бражником, поэтому убивший его Нуар на самом деле не злодей? Увы, тогда у общественности, во-первых, возникнет резонный вопрос: ради чего вообще был устроен этот нелепый спектакль одного актера с перешедшим на темную сторону героем? А во-вторых, у самого Адриана могут возникнуть проблемы, которых Маринетт так хотела избежать.

      Если это наивное создание вдобавок решит раскрыть свою геройскую личность, то и вовсе случится непоправимое. Мало того, что Моро точно узнает, где искать кольцо Неудачи, так еще и у полиции появятся все основания его задержать. Все-таки отца он убил, а убийство даже злодея все же считается таковым. Из-за его же фальшивой исповеди да пропаганды Карла Руссо общество серьезно настроено против Кота Нуара — многие жаждут, чтобы его привлекли к ответственности.

      А когда общественность требует зрелищ, проще провести показательное «правосудие», чем оправдать героя, избавившего Париж от зла.

      — Этого ни в коем случае нельзя допустить, — твердо произнес Натаниэль. — Как только выйдешь от меня, звони этому идиоту и скажи, что если он заикнется о том, что произошло шесть лет назад, то сделает только хуже. Или нет… — парень закусил губу, перебирая в голове способы, как точно остановить Адриана. — Скажи, что так он очень сильно навредит Маринетт.

      Хлоя кивнула, молча о чем-то задумавшись. Хотя, о чем именно, Нат догадывался. Он и раньше говорил ей, что Нуар не злодей, но никогда не делился подробностями. Раз уж речь зашла об Адриане, вполне логичным был бы вопрос Хлои о том, что все же случилось в тот роковой день в особняке у Агрестов.

      Вот только спросила она совершенно другое.

      — Предыдущим Бражником был Габриель, да?

      Хлоя долго думала о том, почему ей знаком Камень Чудес Мотылька. Такой броши точно не могло быть в какой-нибудь коллекции от Тиффани, а в том, что впервые она видела ее не на Натаниэле, уверенность была абсолютная.

      Все-таки раньше она бы не стала даже смотреть на то, что носит рыжий неудачник Куртцберг.

      Значит, Хлоя видела брошь у кого-то, кого считала достойным своего внимания. У кого-то, чей внешний вид находился в поле ее интересов. Таких людей было немного — перебрать их в памяти не составляло труда, — но вот вспомнить, кому именно могла принадлежать брошь, не получалось.

      Ровно до тех пор, пока Алья не произнесла: «Знать бы, как на самом деле погиб Габриель Агрест».

      Мотылек и Маринетт называли Нуара героем, а герои не убивают. Они защищают ни в чем не повинных людей, сражаясь со злом.

      Предыдущий Бражник был злом.

      И если раньше вся эта история казалась ей странной, то теперь все встало на свои места.

      А найденная в домашнем архиве фотография, на которой молодой Габриель Агрест вместе с женой и родителями самой Хлои отмечают Рождество, только подтвердила ее догадки. Это был единственный снимок модельера, на котором он был слегка пьян, на котором позволил себе выглядеть небрежно и снял с себя галстук, и на котором его рубашку украшала брошь Мотылька.

      Несмотря на то, что Буржуа была практически полностью уверена в своей правоте (вдруг после Габриеля был еще один Бражник, тот самый злодей?), она не стала ничего рассказывать Алье. Ей не было известно, знает ли всю правду Адриан и почему злодеем Кот объявил себя. Может, был какой-то смысл в этом самом молчании? Но почему тогда Маринетт на каждом углу кричала, что Кот Нуар — герой?

      Хлоя надеялась, что Мотылечек сможет ответить на эти вопросы.

      Вот только он снова виновато произнес:

      — Прости, Сладкая, я не могу тебе этого рассказать.

      Хлоя обижалась на Натаниэля ровно четыре минуты и двадцать восемь секунд.

      Перебравшись с его коленок на стол, она сидела, демонстративно надувшись, всем видом выражая недовольство скрытностью своего парня. Он снял перед ней маску, какие к черту теперь между ними могут быть секреты? Да и Буржуа недаром выбрала себе геройское имя Квин Би, чтобы показать, что в их дуэте теперь она королева, а значит, может приказывать даже повелителю мотыльков.

      Но не тут-то было.

      Хитро усмехнувшись, рыжий манипулятор перекинул через нее кольцо рук (чуть не испортив прическу цепью наручников!) и притянул к себе. Хлоя не сопротивлялась, однако, фыркнув, отвернула от него лицо.

      А уже в следующую секунду горячее дыхание Натаниэля обожгло ее шею, а прикосновение губ пустило по телу разряд.

      О том, что пропала, Хлоя поняла в тот миг, когда Мотылек принялся прокладывать вверх дорожку из поцелуев. Она изо всех сил старалась держать себя в руках, когда он лизнул донельзя чувствительную мочку уха, отчего по всему телу прошлась приятная дрожь, и даже закусила губу, чтобы не выпалить «Да!», когда он прошептал «Продолжим?».

      Но когда Натаниэль принялся целовать ее в щеки и в уголки губ, издевательски отстраняясь и облизываясь после каждого поцелуя, девушка не выдержала.

      — Черт бы тебя побрал! — ругнулась она, притягивая его к себе за лацканы пиджака и сливаясь вместе с ним в правильном сладком поцелуе — именно таком, в котором было достойное применение его виртуозному языку.
      — Ты ведь помнишь, что нужно делать, Сладкая? — спросил Натаниэль, когда отстранился от Хлои, чтобы перевести дыхание.

      — Я пила таблетки, дети нам не грозят, — слегка смутившись, ответила та.

      Куртцберг поперхнулся от неожиданности и покраснел так сильно, что его щеки стали ярче волос.

      — Я им-мел в виду, ч-что делать после того, к-как ты уйдешь, — виновато опустив голову, пролепетал он.

      — Поняла уже, — фыркнула Хлоя. — Только языком работать и умеешь, а могли бы перейти на следующую стадию в полицейском участке, чтобы было, что вспомнить!

      — А вот это сейчас обидно было, — насупился теперь уже Нат. — А если Моро доберется до Камней Чудес, или…

      — Поняла уже, — громче повторила она, вновь обняв своего Мотылька, а затем чуть слышно добавила: — Прости.

      — У нас еще все впереди, Сладкая, — мягко произнес Куртцберг. — Но сначала тебе нужно заставить Агреста отменить конференцию, а мне и Маринетт — выбраться отсюда… Алья ведь взяла Камень Лисы? — уточнил он, в ответ на что Хлоя кивнула. — Чтобы убедить Моро в том, что он ошибся, вы должны сделать так, чтобы в Париже одновременно появились Ледибаг, акума и Кот Нуар.

      — Алья сказала, что может поддерживать только одну иллюзию, — сообщила Буржуа. — Управлять тремя сразу у нее не выйдет.

      — Акуманизированную сыграешь ты, а она пусть создаст Ледибаг.

      — А как найти Кота?

      — Сам вылезет, — вздохнул Натаниэль, — если расскажешь детали Агресту.