Глава 7
Прошло уже почти три года после пожара в лагере. Все по возможности зализали раны, и Эдгар Морэнтэ был в их числе. Однако если жизни других окрасились в блеклый розовый, его превратилась в кавардак полный всех оттенков серого.
Вернулся Эдгар только к ужину. Сменил костюм на более домашний вариант легких брюк и кофты из трикотажа. Потом сразу же пошёл в столовую игнорируя все просьбы, сперва Майка, а потом и пары мужчин из охраны уделить им время. Он не чувствовал себя виноватым, думал лишь о том, что устал. Однако понимал, что ошибся.
За эти годы он проникся уважением к Ребекке. Она стойко выносила все удары судьбы и жизнь в одном доме с ним. Это всегда казалось ему почти героическим. Поэтому ему хотелось извиниться. Вчера он поступил неправильно. Грубые слова, жестокие выпады. Стоило быть мягче. Он и сам не понимал, что на него нашло, но пока она не начала говорить он даже не думал, что ее слова могут его задеть, а обида - злить.
Злость.
Так странно. Одно из чувств, что въелось в его плоть сильнее всего и никак не отпускало. Если от сочувствия, вины, страха, любви не осталось и следа, то злость все никак не угасала. Она продолжала скрестись своими железными когтями в его грудную клетку. И Эдгар понимал, что каждый раз, когда позволял ей выдрать кусок его полоти, он совершал ошибку. Ему нужна спокойная жена, уверенная в том, что все будет хорошо, что он не уйдет. Хотя куда ему было идти? Эдгар больше нигде не чувствовал себя дома. Уже давно. Пусть здесь больше и не было постоянно снующих солдат, а дом все больше походил на свою прошлую версию, все здесь продолжало оставаться чужим. Даже идя по коридору и игнорируя охрану, Эдгар чувствовал, как стены вокруг него дышат прошлым, но будущего он не видел.
Вопреки своим ожиданиям жену в столовой Эдгар не застал. Стол был даже не накрыт, а когда он поинтересовался у служанки что неожиданно вошла в комнату, где хозяйка дома, она потупила взгляд и сказала, что та поужинала ещё час назад.
Эдгар нахмурился и решил поискать ее в спальне. И правда, охрана у двери подтвердила, что Ребекка была внутри.
Шум воды в ванной стих прежде, чем Эдгар успел дойти до кровати и сесть. Дверь приоткрылась как раз в тот момент, когда он уже водил рукой по лиловому покрывалу.
Эдгар поднял взгляд. Ребекка стояла в одном полотенце, сжимая в руке крабик из перламутра, который он подарил ей на годовщину. Эдгар попытался улыбнуться, но по растерянному лицу жены понял, что это не сделает ситуацию менее неловкой.
Девушка подошла к туалетному столику и положила заколку. Взяла несколько флаконов масла и капнув на кожу принялась втирать его. Сперва в руки, потом села на кушетку и переключилась на ноги. А Эдгар продолжал смотреть. Разглядывал полуобнаженное тело пытаясь найти в нем что-то новое. Не вышло. Все та же кожа. Родинки вдоль лопаток. Янтарные волосы на плечах. Капли с них скатываются прямо в низ по шее, лопаткам и теряются в складках полотенца. Ребекка была все та же, хоть и изменила цвет волос. Но он так и не сумел найти в ней что-то новое, по-настоящему красивое, живое. И так и не смог к ней что-то почувствовать.
Подошёл сзади. Коснулся ее волос убирая их со спины. Пальцы сразу стали мокрыми и холодными, отчего он поморщился.
Ребекка же сидела вся как на иголках. Вздрогнула. Потом вздохнула и запрокинув голову уперлась затылком ему в живот, оставляя мокрое пятно на кофте.
Эдгар положил руку ей на плечо и поглаживал бархатистую кожу.
- Так и будешь молчать? – спросила она.
- Кажется, когда я начинаю говорить всегда кто-то страдает, - усмехнулся Эдгар.
Сверху он видит, как девушка хмурится.
- Я пришёл извиниться.
- Так извиняйся.
Она говорила спокойно, но голос ее дрожал, и Эдгар догадывался что обида была достаточно сильной чтобы надломить ее.
- Мне не стоило кричать на тебя Ребекка. И обращаться с тобой как с вещью тоже не стоило. Я не считаю тебя никчемной. Ты для меня важна. Ты же знаешь это?
Девушка легонько кивнула.
- Ты все ещё злишься? – осторожно спросил он.
- Нет, - выдохнула девушка. – Я не злилась ни тогда, ни сейчас.
- Хорошо.
Его палец продолжал вычерчиваться круги на ее плече, а мокрое пятно на кофте становилось все больше.
- Майк сказал, что вы с Измой сбежали от него в городе. Он очень испугался за вас.
- Я устала сидеть в клетке. Иногда и мне нужна свобода.
- Это - твой дом, Ребекка.
- Эти стены давят. Я никого не вижу если ты меня не зовёшь с собой. Даже не могу тренировать твоих новобранцев.
- Они теперь в лагере неподалёку. Их не много, человек сто.
- Вот именно. Но как ты там говорил? Моя жена не может расхаживать в форме, когда в стране нет военного положения, - скривилась девушка.
- На счёт этого, - Эдгар убрал волосы с ее лба. – От Магистра пришло письмо. Приказал усилить охрану и набрать ещё солдат. Думаю, будет третья волна. У креста и короны странные вибрации. Министр пассивно устраивает отлов. Ролан тоже бушует... И Ройс... В общем думаю ты можешь снова вернуться к чёрному мундиру.
- Правда? – оживилась девушка.
- Да, - кивнул Эдгар. – Найди на это время. Майк все тебе разъяснит.
- Предполагаю он будет меня сопровождать?
- Не бурчи. Одна ты пойти не можешь.
- А можно со мной будет ходить Изма?
- А она не будет против?
- Нет.
- Тогда возьми и ее.
- Спасибо.
Ребекка благодарно взглянула на мужа и тот улыбнулся.
- Надеюсь Изме комфортно у нас? Она же вроде твоя подруга. Могла бы просто позвать ее к себе, а не заставлять гладить твои халаты.
- Она бы не согласилась.
- В любом случае она кажется милой. Смотри чтоб не было проблем.
- Изма не проблемная, Эдгар. Не беспокойся.
- Хорошо.
Он секунду медлил. Сомневался. Но потом наклонился и поцеловал жену в лоб.
Ребекка прикрыла глаза.
- Ты останешься на ночь? – спросила она когда Эдгар отстранился.
- Не сегодня. Мне нужно работать.
- Эдгар, - позвала она и он замер у двери. – Могу я тебя попросить об одолжении?
- Конечно.
- Я хочу иногда выходить в город без охраны. Почувствовать себя свободной. Пожалуйста.
Эдгар взглянул на жену. Ей и вправду было это нужно.
- Я подумаю Ребекка. Но ты и сама знаешь как это опасно.
Он бесшумно затворил за собой дверь и прислонился спиной к стене. Прикрыл глаза. Шумно втянул воздух.
Наверное, не будь на нем рун, то его сердце бы разрывалось от боли за то, что он сделал со своей жизнью и с жизнью жены. Но руны были, а обещанной пустоты не было. Эдгар продолжать ощущать этот мир, но через преломленную призму.
Эмоции.
Чувства.
Все иначе. По-разному. Вначале, когда чувства ещё неокончательно забились в недры тьмы его сознания, Эдгар пытался понять мир, который его окружает. Разгадать тайну своей зависимости и понять, что не даёт ему покоя. Он заметил, что все в этом мире ощущалось не только по оценке сознания. Так страх, например всегда был наощупь твёрдый, как дорога под ногами или скала, на которую можно опереться, но он неживой. Он крепкий, сильный, может быть холодным или горячим в зависимости от ситуации. Страх серый – как бетон, как пасмурное небо, как сталь. Так ощущался Магистр. Будущее. Пожар.
Страсть, например всегда была острой и сладкой одновременно. Ее привкус всегда оставался на языке после встречи с женой. Но также она пахла малиной, мёдом, была горячей, как если близко поднести руку к огню.
Радость была яркой и веселой. Как фрукты, которым нужно много солнца. Она была жёлтой.
Водяная прохладах которую Эдгар ощущал стоя в душе - была голубой, всепроникающей. Напоминала печаль.
Облегчение пахло мятой. Наощупь было гладким и гибким как листья. Как живые частички растений. Как блеск изумруда на шее. Облегчение было зелёным. Оно ощущалось как сам жизнь.
Злость ощущалось как сухие листья, как кара, как мертвые цветы. Была холодной и в тоже время мягкой, как вспаханная земля. Она была коричневой.
Разочарование обжигало. Словно тебя вывели на солнце в жаркий день. Оно ощущалось красным – цветом жары, стыда, греха, мести или даже гнева. Так ощущалась Ребекка. Льюис. Отражение в зеркале.
Но была ещё холодная чистота. При этом сладкая как сахар и кристально чистая как снег. Идеально гладкая, без вкраплений, бугров или изъянов. Пахла морозом, свежестью, лилиями, морским песком и глубокой ночью. Пронзительная как свет звёзд. Незабываемая. Сладкая. Возвышенная. Белая. Так ощущалась любовь. Так ощущались воспоминания о Саре.
Эдгар постарался сохранить ее в своём сердце. Мурашки что бегали по его спине, когда он впервые коснулся ее. Едва уловимый аромат духов что он почувствовал, прежде чем увидел ее в кабинете. Улыбка, которой она одарила его в первую встречу. Помятые простыни, подушки в ночь, когда она уснула в его кровати. Обещание, что он будет единственным кому она позволит залезть под кожу и кто будет просто верить. Багровые лилии. Олень из хрусталя. Звёзды что окружали их в момент, когда он понял, что любит ее. Сладкий поцелуй в темных коридорах, когда они стали по-настоящему близки. Все часы что они провели рядом. Когда любили и были любимы. Но ещё он хранил молчание... едкий вкус лжи, оскорблений и осуждения. Отравленные поцелуи, пропитанные ложью в день, когда он должен был защищать, но стал палачом. Долгие, беспокойные ночи, когда он понимал, что соседняя часть кровати пуста. Боль осознания, что тебя обманывали. Закипание крови каждый раз, когда она уходила с ним. Солёные слёзы и ком в горле, когда он увидел чужой след от поцелуев на ее ключицах. И боль в рёбрах каждый раз, когда между ними захлопывалась дверь.
- Мистер Морэнтэ?
- Да, - раздраженно отозвался он и повернулся на голос.
Перед ним стоял Джей, и Эдгар закатил глаза.
- С чего фамильярности Джей? – фыркнул он.
- Ну так у нас же будет официальная встреча, - усмехаясь ответил тот.
- Встреча? – не понял Эдгар.
- Вы что забыли? Поэтому я и здесь. Вы же просили, чтобы я вместе с вами съездил на восток. На встречу с мистером и миссис Морэнтэ, старшими.
Эдгар разочарованно застонал и потёр виски. Он и правда совсем забыл, что должен навестить бабушку с дедушкой так скоро.
- Спасибо что напомнил Джей. Все готово для поездки?
- Конечно. Вещи собраны и лошади запряжены.
- Напомни по чьей вине ввели полный запрет на перемещения?
- По твоей. Когда ты нагрянул в церковь на окраине вместе с солдатами. Помнишь? Помниться ты думал, что там Ройс или ещё что. Но после этого...
- Да понял я. Трястись в карете мне из-за себя самого. Ясно уже. Хвати.
- Ну зато это будет приятное путешествие. Посмотрите округу.
- Округу? До туда добираться неделю. А потом ещё и залив переплывать. Это у черта на куличках.
Но у Эдгара не было выбора. Его трастовый фонд трещал по швам и пусть он вошел в наследование, пока у него не родится первый ребёнок он не имеет право свободно распоряжаться деньгами, а лимита ему сейчас катастрофически не хватало. Он тратил баснословные деньги на личный проект под названием «поиски всех причастных к пропаже Сары и их убийство». И хоть он и продвинулся, но трастовый фонд все равно таял на глазах. Эдгар отчаянно жаждал ее вернуть, но след обращался на Ройса а до того было не добраться. Спросите почему он просто не попросит помощи у Магистра? Ну по правде ему не позволяет гордость. Да и кому же Магистр выдал ему столько информации по этому делу и отдал все бразды правления, что было даже как-то неловко. Ну и он ясно дал понять, что не заинтересован в том, чтобы распылять своё внимание на всяком. Заперся дома и что-то делал. Никто не знал, что тот планировал, но все готовились к худшему. А тем не менее с пожара уже прошло почти три года.
Первые дни путешествия, как называл их поездку Джей, прошли спокойно. Но на четвёртый они подъехали к мятежным городам. Тем, что во время войны были очагами сопротивления и вот тут уже Эдгар напрягся. Хотя он не боялся, что его узнают и попытаются убить, но приключений он не хотел. Поэтому, когда Джей протянул ему карточки с рунами остался крайне недоволен.
- Мук нарисовал, - пояснил мужчина. – Так на всякий. Знаешь, здесь слоняется столько наёмников и неверных инвентов что жуть.
- Сейчас же перемирие.
- Но оно не отменяет того, что мы преследовали их семьи.
- Ради мира могли и забыть.
- И это говорите вы генерал? – усмехнулся Джей.
Эдгар же одарил его недовольным взглядом. Потом посмотрел на карточки и спросил:
- Мук случайно не захаживал ко мне домой?
- Ну вроде приносил что-то вашей жене. У них там свой кружок по интересам, вы же знаете. А ещё я просил передать его вам письмо от священника. Вы его посмотрели?
- Да. Ничего серьёзного. Крест все грозит возвращением богов и бездной если мы не прекратим гонения, а мы надо сказать прекратили. Инвенты не колдуют, мы не трогаем их. Уже больше пятидесяти процентов явились на запечатывание.
- Это успех.
- Да. И сразу чувствуется. Магия стала стабильней.
- Согласен.
Эдгар взглянул в окно. Они проезжали какой-то лес.
- И на счёт Мука, - он повернулся к Джею. – Я не могу найти печать. Скажи ему что, если не вернёт, я его как украшение повешу в холле.
- Паршивец, - Джей по-доброму улыбнулся.
Эдгар, как и Джей привык к Муку и его странностям. Он был из тех людей кого не стоило пускать в комнату, где вы храните что-то ценное, иначе, оно обязательно пропадёт. Он это делал не со зла. Просто вот такой он был.
Пейзажи за окном постепенно начали меняться и разбавляться домами. Потом и вовсе превратились в ряды улиц. Они въехали в город. Здесь их должны были переправить по воде и там уже Эдгара ждал знакомый дом с мезонином.
Он вздохнул, предаваясь воспоминаний. Они не вызывали ничего кроме покалывания в мозгу, но продолжали назойливо крутиться перед глазами. Игры возле пруда. Лошади. Покой. Дедушка и его пристрастие к бабочкам и бабушка всегда с книгой в руках. И когда Эдгар переступил порог их дома, почти через десять лет после того, как делал это в последний раз, ничего не поменялась. Все те же карнизы на стенах. Пёстрые ковры на полу и слуги с подносами чая. Правда кое-что всё-таки изменилось. Забор стал повыше, а на входе охрана, как и в доме. Наверное, так выглядело проклятие дома Морэнтэ. Семейные места война превратила в тюрьмы.
- Эдгар!
Эдгар моментально обернулся на радостное восклицание. У в хода в столовую стоял седовласый мужчина с идеальной укладкой и в белом костюме, сшитом на заказ. И если Эдгар и называл его дедушкой, то у других бы язык не повернулся бы так даже подумать. Он выглядел моложе своих лет. Движения живые. Взгляд светлый. Джейми Морэнтэ было уже далеко за семьдесят. Он рано обзавёлся семьей и внуками, но никогда не жалел об этом. Где-то на нем и обрывался род людей, вошедших в семью Морэнтэ, которым удалось сохранить жизнерадостность. Больше никто не рисковал входить в эту семью: в любом случае так казалось Эдгару.
- Рад тебя видеть, - сказал Эдгар обнимая его. – Это Джей, - он указал на мужчину позади себя. – Он мой советник.
- О! Вас я знаю, - он пожал ему руку. – Вы ведь лучший стратег на всем материке. Повезло Эдгару с вами.
- Вы преувеличиваете, - расплылся в смущённой улыбке тот.
Эдгар лишь удивленно повёл бровью. Он никогда прежде не видел Джея таким польщенным. Возможно, дело было в том, что о его заслугах вспомнил богатейший мужчина на всем материке.
- А где бабушка? – спросил Эдгар.
- О, она в саду. Пошли быстрее к ней. А то Жизель расстроится, что ты не пошёл сразу.
- Я разберусь с вещами, - поспешил вставить Джей и собрался было уходить, но его остановил Джейми.
- С вещами разберутся слуги, - сказал он. – Знаете, не хочу наседать, но раз уж вы здесь может проконсультируете нашу охрану? А то на днях нас чуть не ограбили, представляете?
- Что? – удивился Эдгар. – Может вам дать ещё людей?
- Да нет. Просто нужно научить этих думать головой. Поможете?
- Конечно, - кивнул Джей и довольный пошел к посту у входа.
Эдгар покачал головой. Кого-то ждёт встряска.
- Ну пошли. А то Жизель будет возмущаться.
Жизель Морэнтэ заметила их сразу же. Даже будучи увлечённой беседой со своими служанками она будто почувствовала, что к ней идут.
Эдгар такой ее и помнил. В синем костюме. Короткие волосы. Большие яркие серьги и взгляд прямой и взыскательный. Его отец был так похож на свою мать. Раньше Эдгар не замечал их сходство, но теперь видел его также отчётливо как отражение в зеркале. И, конечно, эта уже немолодая женщина была невероятно красива. Чёрные волосы ещё не полностью пробиты сединой. Голубые как ледники глаза. Тонкие, всегда немного поджатые губы. Единственная дочь Алисенты и Кая Морэнтэ. Свободней человека было не найти во всем свете. Обожаемый ребёнок. Хороша за что бы не бралась. Неподражаема. Умна. Невероятно красива.
Эдгар всегда считал, что его дедушке повезло. Он тоже был из уважаемой, богатой семьи, однако, это именно Жизель выбрала его себе в мужья. И не прогадала. Даже сейчас от этих двоих исходила любовь. Наверное, Эдгар бы даже позавидовал если бы мог.
- Эдгар!
Его сразу же заключили в объятия и в нос ударил запах табака.
- И я рад встречи, - засмеялся он. – Все ещё куришь?
- Только не говори моему сыну, - отмахнулась она, выпуская его из объятий. – Он слишком близко к сердцу принимает мои шалости.
- Он волнуется за тебя.
- Я прожила достаточно и, если умру от сигареты, так тому и быть, - улыбнулась она. – Лучше скажи, как ты доехал?
- Прекрасно.
- Отлично.
- Я же совсем забыл, - спохватился Джейми. – Я же не дооформил Морфо. Вы здесь общайтесь, а я сбегаю и вернусь.
- Конечно, - улыбнулась Жизель.
И он, чмокнув ее в щеку исчез среди облезлых кустов.
- Морфо?
- Бабочки, - пояснила Жизель. – Пошли в дом, Эдгар. Думаю, нам много нужно обсудить. Не зря же ты решил наведаться в гости?
Она взяла его под руку, и они побрели в гостиную. Там, на одном из расшитых цветами диванов, Эдгар и уселся. Жизель села напротив в кресло. Она плохо вписывалась в интерьер собственного дома. Да и вообще Эдгар сомневался, что сюда возможно вписаться. Кругом сплошная бахрома, вышитые цветы и завитушки. Но был в этом и плюс. Даже когда на улице не было солнца, уюта в доме не уменьшалось. Все также пестро и по-летнему.
- Так зачем ты приехал в такую даль? – спросила Жизель. – Полагаю дело в твоём неумолимо угасающем фонде? Судя по тому, что я видела ты решил устроить поиски сокровищ и выкидывать все деньги в рудники. Но только ты не гонишься за украшениями.
Эдгар попытался улыбнуться. Ему странно было быть здесь. Снова.
- Ты права, - согласился он. – Я действительно хотел попросить открыть ещё один счёт.
- Неужели занялся спонсорством или новая жена так много требует?
Жизель недоверчиво сощурилась.
- Нет. Эти деньги нужны мне, и я не собираюсь спонсировать Магистра, если ты об этом. Этим занимается твой сын.
- И твой отец.
- Как бы это не было прискорбно.
Эдгар пытался куда-нибудь приткнуть свой взгляд, но в итоге его всё-таки вынудили смотреть в глаза. Хоть этого он и не хотел. Опасался, что бабушка заметит его изменения, а там кто знает, как она отреагирует.
- Каждый Морэнтэ вносит свой вклад в семью и бизнес до самой смерти. Поэтому у нас нет приемствования.
- Но у нас денег на поколения вперёд.
- И всё-таки тебе мало того, что уже имеешь.
На это ему было нечего ответить.
- Я уже давно смирилась с тем, что за человек мой сын и как он ведет бизнес, как живет. Я приняла его, как и приняла тебя. Вы захотели стать палачами и судьями. Ваше право. Я даже не была против того, что твой отец отдал треть нашего состояния Магистру для его войны. Но только потому, что его я уже не исправлю. А что до тебя...
- Я прошу в сто раз меньше.
- Но я хочу знать для чего. В конце концов ты уже два года как женат, а я в глаза не видела твою избранницу, не говоря уже о том, что по словам твоей матери не доживу до правнуков.
- Бабушка, - простонал Эдгар. – Ребекка, как и любая другая девушка красивая и умная.
- Об этом я прочла в газетах. Но разве так отмахиваются от того, кого любят?
Эдгар нахмурился. Ему не нравилось в какое русло свернул разговор.
- Я сочувствую тебе Эдгар и твоей жене. Мы слышали о том, что произошло. Ваш брак начался тяжело. Сперва покушение на ее жизнь в день вашей свадьбы, потом ребёнок. Потеря ребёнка — это всегда тяжело. Даже пусть нерожденного, но то, что пережили вы... пожалуй выбор, перед которым ты встал во второй раз был несправедлив.
- Жизнь вообще несправедлива бабушка, - перебил ее Эдгар.
К сожалению, он прекрасно помнил тот день. Когда уже зацвели сады и он мог видеть чудесные пейзажи прямо из окна собственной спальни. А ночью, когда, бывало, его терзали кошмары, он подходил к окну и любовался цветением деревьев в бледном свете луны. Чарующее зрелище, особенно после зимнего безмолвия и запустения весны. С его окна был виден сад во всей его красе и жёлтые дорожки, и фонари, спрятанные среди деревьев, и их ореол как у святых, и водяная гладь поблескивающая то тут то там, почерневшая от сумрака ночи. Все будто замирало, в такие моменты лишь охрана, бродившая среди деревьев, напоминала, что он смотрел не на красивую картинку, а на живой пейзаж.
В одну из таких бессонных ночей, когда время уже перевалило за полночь, а тревога вновь прокрадывалась под кожу от бренных воспоминаний, Эдгара отвлёк шум будто кто-то ругался, а потом ругань переросла в крик. И этот шум шёл из спальни жены. Комната смежная с его. Предосторожность и прагматичность в одном ключе сподвигли его на такой шаг, а теперь понимая, что именно происходит Эдгар не решался сдвинуться с места. Потом к нему постучали и вошла одна из служанок, она что-то тараторила, но Эдгар ничего не мог разобрать, но это было и не нужно, он и так знал в чем дело. Просто кивнул, попросил держать его в курсе и вроде ещё сказал написать Коулу. Девушка удалилась моментально. Из соседней комнаты продолжала доноситься ругань, а коридоры заполнились голосами и беготней. Хотелось бы ему сказать, что руны сделали его всесильным и абсолютно бесстрашным, но в такие ночи как эта Эдгар понимал какая это ложь. Особенно хорошо чувствовал, как набухали эмоции под его кожей и натягивались жилы в попытках не дать им прорваться. Руны вновь врезались, в плоть заставляя его содрогаться. Сдавливали голову, заставляя мурашки бежать по коже. Били по костям, пытаясь подкосить ноги. Но он продолжал стоять и прислушиваться. Безмолвная ночь за окном и хаос за стеной.
Восемь месяцев назад Ребекка пришла к нему в кабинет и с волнением в голосе сообщила что приходил врач. Собственно Эдгар и так знал об этом, он сам настаивала на том, чтобы тот захаживал минимум раз в месяц и контролировал ее состояние. После покушения Ребекку мучали кошмары и головные боли. Однако то, что она сказала потом заставило что-то в его груди опасно сжаться и вспомнить о событиях годовалой давности, когда он вместо того, чтобы пойти к жене или Магистру поспешил во дворец. В тот день Ребекке не просто стало плохо за ужином. Коул видимо постеснялся сообщать это письмом или не счёл разумным, но факт был таков, когда Эдгар вернулся на следующий день, жену он застал в кровати с пустым взглядом и бесконечной болью в лице. Будто кто-то взял нож и вырезал это выражение. Шёл четвёртый месяц, и Ребекка потеряла ребёнка. Эдгар почти почувствовал укол совести за то, что не пришёл. Почти возненавидел себя за это. Почти пожалел.
Крик.
Эдгар даже перестал дышать. Первый настоящий крик донесся из-за стены. До тошноты пронзительный и губительно терзающий. Будто кого-то пытали. Первый, настоящий крик, означающий...
- Мистер Морэнтэ, - как в замедленной съемке он обернулся к двери, где вновь появилась служанка. – Вы просили сообщать о состоянии вашей жены. Схватки начались. Вы точно не хотите присутствовать? Миссис Мо...
- Нет, - отрезал он и отвернулся. – Просто скажи, когда все закончится.
Хлопнула дверь. За стеной ругань вновь сменилась криком. Эдгар продолжал тупо смотреть в окно, ощущая как эмоции бурлят под кожей, порываясь прорвать защиту и вырваться из своей тюрьмы. Но он знал, что этого не произойдёт, в любом случае не сегодня и не так. В конце концов если долго бороться либо ты, либо противник обессилит, а у Эдгара было миллион причин не сдаваться. Да и отступать было некуда.
Спустя несколько часов созерцания тьмы за окном и пары тройки приходов служанок с сообщениями о том, что доктор пришёл и что пока все идёт нормально, хотя Эдгар плохо понимал, что именно было нормально. За стеной вопили и ругались так, что даже Маргарет позавидовала бы искусству пыток, ещё нерожденного ребёнка. Но потом все умолкло. Резко. Несколько минут тишины и лишь едва уловимые разговоры за дверью. А потом вновь хлопнула дверь, но в этот раз пришла не служанка. На пороге стоял их домашний врач. Джаспер вытер руки любезно предоставленным ему полотенцем. Взгляд его светлых глаз ранил. Брови хмурились. Этот уже немолодой мужчина всегда выглядел чуть растрепано, но в работе был собран и аккуратен, также, как и его напарница, чьё отсутствие весьма озадачило Эдгара и заставило напрячься. Отсутствие Лючии означало что Ребекку нельзя было оставить с десятком служанок, подготовленных к оказанию первой помощи.
Джаспер повесил полотенце на плечо и поправив кофту, протянул Эдгару руку, которую тот моментально пожал. Все это длилось не дольше нескольких секунд. Приход врача, полотенце, острый взгляд, пожатая рука, но Эдгару они показались вечностью.
- Мистер Морэнтэ.
Видимо Джаспер собирался начать издалека, и Эдгар его перебил:
- Что-то не так, верно? – спросил он. И пусть его голос звучал ровно, он мог скрывать от кого угодно своё хождение по лезвию, но не от себя самого. – Иначе бы вы не пришли Джаспер. Что случилось?
- Мы не можем спасти обоих, - неожиданно резко ответил он. Пусть Джаспер и отличался прямолинейностью, но от этих слов и тона Эдгар невольно вздрогнул. – Либо мать, либо ребёнок умрут.
Повисла пауза, которая Эдгару казалось вечностью, потом он заставил себя спросить:
- Точно ничего нельзя сделать?
- Абсолютно. Или мать или ребёнок, мистер Морэнтэ.
Эдгар потёр ладонями лицо и сделал несколько беспокойных шагов по комнате. Напрасно было надеяться, что все пройдёт гладко. Из-за стены вновь послышалась ругань.
Хлопок двери заставил его повернуться.
- О! Джаспер, рад тебя видеть, - Коул распевал слова и выглядел до неприличия счастливым, однако, как только его взгляд дошёл до брата, сразу же поменялся в лице. - Что-то то ты не весел. Злишься что я опоздал? Кто же знал, что твоя жена надумает рожать именно сегодня.
Он улыбался, а Эдгар заставлял себя собрать все самообладание чтобы произнести в слух то, что крутилось в его мозгу как на заезженной пластинке.
- Ребёнок или Ребекка умрут, - выдавил он.
Не нужно думать будто ему так тяжело дались эти слова из-за страха перед грядущим или волнения, смешанного с отчаянием и подперченного безысходностью. Нет. Ничто из этого не терзало душу юного Морэнтэ. Возможно, дыбилось под кожей, разливалось по венам, въедалось в кости, но до мозга уж точно не доходило. Он уже знал ответ на вопрос, который задаст ему Джаспер, как только тот начал говорить. Однако сам факт, что он оказался в подобной ситуации, будто разрубал его изнутри. Он бы возненавидел жизнь за это, если бы мог. Но он не мог. Так же как не мог почувствовать какого это быть там, за стеной, и бороться с собственной смертью.
- Ну судя по ругани, что стоит на весь дом, скорее умрет кто-то из слуг, - улыбнулся Коул.
- Я серьезно Коул, - сказал Эдгар, делая шаг к брату. – они не могут помочь обоим.
- Вы его опоили? – засмеялся Коул, взглянув Джаспера и тот отрицательно мотнула головой.
- К сожалению у нас мало времени и решить нужно сейчас, - сказал он. – Мистер Морэнтэ, - Джаспер взглянул Эдгару в глаза, будто намереваясь залезть в мозг. – Ребёнок или мать?
- А может стоит спросить саму Ребекку? – возмутился Коул. – Ты не можешь решать за неё! Эдгар у тебя нет права.
Коул выглядел так, будто сейчас подбежит и встряхнет Эдгара за плечи и тот предусмотрительно попятился.
- Миссис Морэнтэ не в состоянии сейчас принимать подобные решения, - сказал Джаспер.
- Что значит не в состоянии?! Она же рожает, а не обкурилась опиума! -Коул ошарашено смотрел то на доктора, то на брата. – У тебя нет права решать за неё, Эдгар.
Эдгар чувствовал, как прожигает его взгляд брата. Чувствовал осуждение и сочувствие. Они как яд лились из его слов. И тишина, повисшая в комнате, стала невыносимой.
- В любом случае уже все решено, - наконец объявил Эдгар, смотря на брата, но обращаясь к Джасперу. – Вы спасаете мать. Но ей вы скажите, что ребёнок уже мёртв и что выбора не было.
Джаспер кивнул и поспешил удалиться, а Коул всё-таки не сдержался и тряхнул Эдгара за плечи.
- Что ты творишь?! Она же возненавидит тебя!
- Коул, - Эдгар старался говорить спокойно. – Она же твой друг. Хочешь, чтобы сегодня был последний раз, когда ты ее увидишь?
- Об этом я и говорю. Не важно, чего хочу я! Ты убиваешь ребёнка.
- Ребёнок ещё даже не родился, - процедил Эдгар, сбрасывая руки брата со своих плеч. – Я не стану убивать свою жену ради того, кого даже ещё не существует.
- Эдгар — это эгоистично. Даже если ты ничего не чувствуешь, это не значит...
- Я дал клятву, Коул! – Эдгар повысил голос отходя подальше от брата. Он чувствовал, что у него под кожей бушевала злость. – Я поклялся, что буду защищать Ребекку, - прохрипел он, смотря ему в глаза. – Там, под аркой из красных роз я поклялся, что подарю ей безопасность. А днём ранее в кабинете юристов я подписал бумаги, в которых обещал тоже самое. Ее жизнь — это моя ответственность Коул, и она будет жить. Моя жена. Будет. Жить.
- Но ещё ты поклялся уважать ее, Эдгар. Не забывай, что я прекрасно знаю о чем тот договор что вы заключили. Но то, что ты делаешь это не уважение. Ты делаешь ее слабой. Убиваешь ребёнка, который дал бы тебе все и который обеспечил бы Бекки защиту.
- Ребекке не понадобится защита если она будет уже мертва. А что до всего остального... мне не нужно ни что из того, что готова предоставить моя семья ценой жизни моей жены.
За стеной раздались крики, и парни умолкли. Оба понимали, что это означало.
- Когда Ребекка узнает, что ребёнка можно было спасти, она возненавидит тебя, - первым нарушил тишину Коул.
- Никто ей не скажет. А если ты посмеешь, то я собственноручно отрежу тебе язык.
И Эдгар не лгал. Сейчас будучи в ярости, он действительно был готов на все. Но вот вновь все утихло. Ругань и крики смолкли. Это заставило обоих парней выдохнуть и переглянуться.
- Я пойду к ней, - сказал Эдгар. – Можешь тоже. Она бы хотела, чтобы и ты пришёл.
Но это было лишь отчасти правдой. Эдгару нужно было чтобы Коул шёл с ним. Он мог успокоить Ребекку. Эти двое ладили, а вот Эдгар понятия не имел что ей сказать. И когда вошёл в ее спальню едва не замер на пороге. В заплаканной девушке, что распласталась на кровати с трудом можно было узнать ту, с которой он завтракал утром.
Завидев их, Ребекка попыталась приподняться на подушках, но застонав оставила эту затею. Суетившаяся вокруг Лючия что-то недовольно бурчала себе под нос. Джаспер закончил руны и что-то писал в блокнот. Когда мимо Эдгара прошла служанка с тазиком полным крови и непонятных ошмёток, он постарался сосредоточиться на жене, а вот Коулу было совсем непросто скрыть насколько тошнотворно было это зрелище.
Парни подошли к кровати. Эдгар улыбнулся жене, и та попыталась улыбнуться в ответ. Наверное, его бы напугала ее бледность, кровь на простынях в углу, что видимо только что поменяли служанки. Но он старался не замечать этого. За эти несколько лет Эдгар проникся глубочайшим уважением к Ребекке. Он признавал, что семейная жизнь стала для неё полем боя и каждая выигранная ею битва восхищала его, а каждая проигранная, заставляла проникнуться лишь большим уважением к ее стойкости. Но он не знал, что говорить в такие моменты. Даже если бы и хотел, не нашёл слов. Ему было не понять этих сражений. Он мог лишь поддерживать ее и так и старался поступать. Коул видимо тоже не мог придумать что сказать, однако первым затянувшуюся паузу нарушил именно он:
- Выглядишь так, будто собралась проваляться в постели добрый месяц, - усмехнулся он, садясь в ногах девушки. – Решила нарушить данное мне обещание? Не придёшь на скачки, и я решу, что ты проиграла.
Ребекка улыбнулась.
- Я вообще-то пыталась родить тебе племянника, Коул, а твоему брату сына, - отшутилась она и от парней не ускользнуло как дрожит ее голос.
Но понимание этого унизило бы Ребекку и все это понимали. Она стойко выносила все что ей приготовила жизнь, и Эдгар никогда не забывал на что способна его жена. Его всегда забавляло как вздрагивают новобранцы от одного только ее взгляда.
- Видимо святые решили, что мир рухнет от такого количества красноты в нем, - попытался улыбнуться Коул.
- Такие уж гены, - отозвалась девушка.
- Что тебе сказал врач? – поинтересовался Эдгар и девушка тут же переключила все своё внимание на него.
- Что-то очень заумное.
- Джаспер, - позвал Коул. – Что ты сказал жене нашего генерал?
- Только то, что все обойдётся, - отозвался мужчина. – Миссис Морэнтэ скоро придёт в норму. Не ее вина что ребёнок оказался мертворожденным. Такое бывает. Случай один на миллион.
- Мне он говорил медицинскими терминами.
- Миссис Морэнтэ утверждает, что ты хотел ее запутать, Джаспер, - с притворным шоком сказал Коул.
- В таком случае ей виднее, - не стал спорить Джаспер.
- Как ты себя чувствуешь? – решился спросить Эдгар.
Но вопреки его ожиданиям Ребекка лишь изогнула бровь и одарила его едким взглядом, а потом произнесла:
- Так как будто меня резали вдоль и поперёк Эдгар.
- А так и было, - усмехнулась Лючия.
- Прошу прощения, - Эдгар поднял руки в миролюбивом жесте.
- Ну что ж, - вздохнул Коул. – Я бы хотел задержаться, но боюсь меня ждут дела. Я сорвался прямо с...
- Уверен, что мы хотим знать подробности? – перебила его Ребекка.
- Что ты Бекка, - Коул выглядел так будто был ранен до глубины души. - Вообще-то я работал. Твой ненаглядный муж эксплуатирует меня как хочет.
- Это он умеет.
- Мне нужно возвращаться.
- Спасибо что пришёл Коул.
Ребекка слабо улыбнулась, а Коул склонившись к ней поцеловал ее руки и обменявшись словами прощания, ушёл. В след за ним ушла и Лючия с Джаспером, но они просто перешли в другую комнату. Следующие несколько недель они останутся здесь, Эдгар попросил их об этом ещё месяц назад. Так что в комнате остался только Эдгар с женой и пара служанок, что заканчивали уборку.
-Ты останешься?
Эдгар обернулся к жене отрывая взгляд от суетящихся девушек.
- Конечно, - ответил он и стянув с себя ботинки забрался к ней на кровать.
Сел облокотившись о спилку, а Ребекка положила голову ему на колени. Она была слаба, изранена судьбой и горевала. Пусть ее губы искажались улыбкой, а с языка слетали язвительные шутки, но Эдгар ощущал ее отчаянье. Она могла отвечать Коулу с улыбкой даже на смертном одре, но это бы не изменило положения. И он не знал, как ей помочь. Его пальцы коснулись горячей кожи ее щеки, и он убрал белую прядь, упавшую ей на глаза.
- Эдгар, - позвала Ребекка.
- Да.
- Мне жаль.
Он стиснул зубы от злости. Единственная эмоция, что продолжала просачиваться сквозь руны на миг залила сознание.
- Ты не виновата, - прошептал он ледяным тоном, хоть и попытался говорить мягче.
Но Ребекка словно и не заметила этого.
- Я знаю, что тебе был нужен этот ребёнок. Теперь Льюис...
- Мой отец спляшет на моих костях в любом случае, - перебил ее Эдгар. – Хватит беспокоиться о нем. И о том, что там нужно моей семье. Я спас их состояние браком, ты им ничего не должна. Не им, ни мне. И уж точно не свою жизнь.
- Но я знаю, что...
- Ребекка. Послушай, - Эдгар коснулся ее лица. – У моей семьи аппетит такой силы, что рождением ребёнка его не утолить.
- Но ребёнок — это твое равноправие с каждым Морэнтэ.
- Но ребёнка нет и это неважно. Они и так будут считаться с моим словом.
Эдгар осознанно врал. Как только он заключил брак на него словно гарпии накинулись все кому не лень. Письма от отца, матери, бабушки: он тонул в них. Чтобы получить полный доступ к финансам, бизнесу, домам, да ко всему чем владели и управляли Морэнтэ, ему оставалось лишь обзавестись так называемым наследником. Это издержки богачей как из называл Коул. Нужны гарантии, что род не оборвётся и так как видимо на Коула все уже махнули рукой, эту нелегкую ношу возложили на Эдгара. Но дети были последним чего он хотел. Однако понимал, что ребёнок закрепит положение Ребекки как в его семье, так и в обществе, и только так, она станет полноправным членом семьи и защитится от нападок Льюиса.
- Эдгар, - вновь позвала Ребекка и его пальцы прекратили вырисовывать круги на ее плече.
- Да.
- Я хочу попробовать ещё раз. Третий. Счастливый.
Эдгар радовался, что Ребекка не видела его лица. Он был, мягко говоря, недоволен, но вместо того, чтобы возмутиться произнёс одним из самых нежных своих голосов:
- Мое солнце. Все что захочешь.
Эта была ложь. В эту ночь Эдгар решил для себя что никакого третьего раза не будет.
Он наклонился и поцеловал жену в лоб. Ее губы расплылись в улыбке.
А он так и не смог забыть холодное прикосновение смерти, которая тогда летала в комнате. Поэтому сейчас он взглянул в глаза пожилой женщине напротив и даже не попытался смягчить тон, делая вскидку на врожденный прагматизм. Вместо этого принял свой самый сдержанный вид и произнёс:
- Я пришёл к тебе не как бизнес проект этой семьи. Дело не в наследовании и мне не нужно место...
- Эдгар, - неожиданно резко перебила его Жизель. – Хватит разговаривать со мной так будто я твой палач и мы торгуемся за твою жизнь. Все правила нашей семьи созданы не просто так. Это гаранты, но это совсем не значит, что я или кто-то ещё будет требовать от тебя точного им следования. Я искренне сочувствую тебе и понимаю, как тяжело проходить через все, что ты проходишь. Не забывай, я, потеряла уже не только сына, но и внучку. Однако меня ранит, что ты думаешь будто мне есть дело только до семейных денег. В первую очередь я волнуюсь о тебе. Я терзаемая слухами, боюсь за тебя.
Жизель умолкла, и Эдгар вздохнул. Сейчас ему и впрямь было лучше, чтобы с ним обращались как с новомодным договором чем с внуком. В последнее время сложнее было реагировать на чужие эмоции.
- Извини, - сказал он. – Я не думаю, что ты на меня смотришь исключительно как на элемент торговли, выращенный этой семьей. Но и ты пойми, каждый раз, когда кто-то из моей семьи заводит тему Ребекки, все рано или поздно упирается в деньги.
- Но это же у тебя испарился твой трастовый фонд за два года. Точнее все три фонда. А ты так и не ответил мне куда ты все потратил. Решил выстроить свой город в горах? Спонсируешь военный завод? Ступаешь Акции? Но нет. Почти все твои чеки выписаны на анонимных получателей.
- Ну конечно вы следите за каждым чеком, - пробурчал Эдгар, недовольно складывая руки на груди. – Разве отец не рассказал тебе куда я трачу деньги?
- Твой отец, одобряет конкретно эти траты и это заставляет меня только напрягаться, - с улыбкой отмахнулась Жизель.
- Основная сумма ушла на организацию поисков: взятки, оплата информации, найм людей. Ещё по стечению обстоятельств я работную с короной и там тоже есть определённые траты. И...
Эдгар принялся перечислять все то, на что он тратился последний месяц опуская подробности в виде азартных игр и закрытых клубов, а также покупки оружия для его новобранцев, винодельню на юге и ещё несколько мест которые бы поставили бы его благочестивость и здравость под вопрос. Он не пытался скрыть все эти траты, просто не хотел упоминать о них сейчас. Сложно было угадать как поведёт себя Жизель. Но потом та поднялась с места и взяв что-то с полки, кинула Эдгару скреплённые скребкой бумаги. По взгляду он понял, что это как раз то, что он не хотел упоминать, но улыбнулся и взглянул на текст.
- А как ты объяснишь это? Ты пойми меня Эдгар, я понимаю все траты на нужды, идущие от твоего положения, даже счета из сомнительных заведений, а тем более закупка оружия и прочее и прочее. Но это, - она указала на бумаги. – Я бы хотела получить объяснения. Как минимум я считаю, что заслуживаю знать, что именно ты решил сделать.
Эдгар нахмурился, пробежавшись взглядом по тексту. В бумагах говорилось о покупке помещения на окраине города, также там были документы о сносе и последующей стройки.
- Ты говоришь, что тебе нужны деньги на организацию поисков, но как покупка борделя и постройка на его мести церкви, связаны с твоими поисками? Или ты резко стал религиозен?
Эдгар отложил бумаги и выпрямился. Он решил сказать правду. Это было безопасным решением, а в остальном ему было попросту все равно.
- Это был проект принца, теперь уже короля. Он помогает мне в поисках виновных в смерти Сары. К строительству церкви причастны некоторые участники данного события.
- И?
- И у меня есть основания полагать, что министерство работало с церковью, а точнее Ройс. Поэтому нам нужен скандал. Поддельные документы и прочее и прочее. Если моя теория верна, то я иду в правильном направления
Но тогда Эдгар ещё не знал, насколько ошибочны были его предположения и к какому скандалу приведёт это строительство. Крест и так ненавидел его, а ещё через полгода Пётр спал и видел, как бы убить его. После того как он в поисках Сары пошёл на крайние меры и по его вине были уничтожены церкви, что являлись национальным наследием. Потом он, будучи в ярости от собственного провала выследил и убил троих священников высшего ранга, так как был уверен, что и они замешаны. Но о том, что это случилось по его вине знал только король, Магистр и сама церковь. Как ни странно, до обычного народа доходили лишь части его преступлений. В красном генерале Магистра люди видели человека, что ради службы убьет кого угодно. Разыщет и выпотрошит если прикажут. Однако его личной вендетте удавалось оставаться в тени. И те тридцать человек, что погибли от его руки быстро забылись. Но вот разрушение целого города люди не смогли так просто забыть, хоть и погибших там было относительно немного. В любом случае так думал Эдгар.
- Все что я делаю это необходимость, - заявил он. – И я пришёл к тебе, потому что наконец почти достиг цели. Магистр не против чтобы я продолжал поиски, хотя и никак не поддерживает их, и я хочу продолжать. Это все что у меня есть.
- Магистр не верит, что его дочь жива? – удивилась Жизель.
- Он заблуждается.
- А ты нет?
- Я знаю, что Сара жива. Мои поиски — это все что я могу. Это память. Обещание. Я знаю, что она вернётся и даже если без моей помощи я хочу, чтобы она знала – я не отступал. Я искал ее каждый день своей жизни.
- Вот как, - вздохнула женщина. – Не думала, что буду так жалеть, что никогда не видела ту, о ком столько говорят. Зато мне теперь понятно, что твой отец говорил правду.
- О чем именно?
- Ваш союз никогда не был его политическим ходом. После ее смерти прошло уже два года, а ты все равно говоришь как влюблённый дурачок.
- Мне нечего возразить. Я любил ее, но не смог спасти.
- Любил? Ты все ещё влюблён.
- Возможно, - пожал плечами парень.
Жизель села возле внука и заглянула в его глаза. Эдгар знал, что там она увидит лишь пустоту и понимал, что это ее напугает. Однако ждать что она отшатнётся или как-то проявит свой испуг было наивно. Женщина лишь коснулась его руки и сказала:
- Ты выполнил все чего требовала от тебя семья. Брак с женщиной которую ты не любишь, служба человеку которого выбрал твой отец, поднятие статуса. Думаю, мы переживём если род продолжит Коул.
Эдгар усмехнулся.
- Ты только ему скажи об этом. Врятли он заставит себя долго ждать.
- Вы все также не ладите?
- Мы примирились друг с другом. Он помогает мне, а я ему. К тому же он подружился с Ребеккой и очень поддерживает ее. Так что мы научились существовать вместе.
- Прости его Эдгар. И жить станет проще.
Она сжала его руку.
- Я уже давно перестал судить его. Прошлое в прошлом.
- Прошлое в прошлом, - повторила Жизель.