24
Лалиса
Я сидела в комнате и смотрела на багаж. Неделями я делала вид, что у нас еще есть время, притворялась, что конец далек, но теперь, словно впервые увидев три чемодана, в которых лежали аккуратно сложенные вещи, не выдержала. Слезы жгли глаза.
В одном из чемоданов был и мой диплом. Я действительно закончила обучение в Парижском институте моды, три года жила своей мечтой, вкусила необузданную свободу, влюбилась.
А завтра вернусь в Чикаго, чтобы приступить к своим обязанностям. Через восемь месяцев я выйду замуж за Сехуна. Следующие недели моей жизни будут заполнены планированием свадьбы (конечно, мама и Мина уже начали) и светскими мероприятиями.
Мне придется найти способ вернуться в прежнюю жизнь Чикаго, ограниченную строгими рамками. И еще надо придумать, как разлюбить Чонгука, запрещая бабочкам в животе трепыхаться всякий раз, когда он входил в комнату, а ведь это происходило уже в течение трех лет, проведенных вместе в одной постели.
Было трудно вообразить, как отпустить его, но чем больше я думала о том, как все сложится между нами после возвращения домой, тем отчетливее понимала: у меня нет выбора. Если не положу конец отношениям между нами сейчас, наверное, позже просто вообще не смогу.
Значит, надо решиться. Будущее Синдиката лежало на моих плечах, и я ни в коем случае не собираюсь разочаровывать родителей.
Поднявшись на ноги, направилась в комнату Чонгука. Когда я вошла, он закрыл чемодан и поднял глаза.
- Готов? - промямлила я.
Чонгук кивнул, его брови сдвинулись, когда он посмотрел на мое лицо, а затем странная улыбка тронула его губы. Он кивнул, горько усмехаясь.
- Вот и все, да?
Я сглотнула, не вполне уверенная, догадывался ли он о том, что произойдет дальше. Мог ли он столь легко прочитать меня?
Конечно. Последние три года мы проводили вместе каждый день и ночь. Он знал каждый миллиметр моей кожи, целовал и трогал ее, знал каждое несовершенство и местечки, которые приносили мне максимальное удовольствие. Но помимо моего тела он изведал и мою душу.
Знал меня, как никто другой, даже моя семья.
Я искала правильные слова, которые бы облегчили задачу.
- Теперь мы не можем быть вместе. - Я даже не могла дать название тому, что было между нами, ведь мы никогда не давали этому определения.
Мы спали вместе. Делили постель, смеялись, подшучивали и разговаривали на серьезные темы. Возможно, мы были друзьями с привилегиями, хотя, мы с Чонгуком никогда не были оными. Даже сейчас.
А сможем ли мы стать друзьями? Сохранится ли наша связь в Чикаго? Было ли разумно думать об этом?
- То есть заниматься сексом? - тихо спросил он, приближаясь ко мне.
Моя плоть возжелала прикосновений Чонгука, словно я уже несколько месяцев обходилась без него.
- Делить кровать? Проводить время вместе - как пара?
Пара. Он только что сравнил нас с парой?
Сердце стало свинцовым, оно будто могло упасть и разбиться в любой момент.
- Мы оба были в курсе, что связь не может продолжаться долго. Мы понимали, чем все закончится.
- Ты выйдешь замуж за Сехуна.
- Да, - без эмоций ответила я.
Он остановился передо мной, коснувшись моей щеки. Я уставилась на его грудь, боясь встретиться с ним взглядом. Я не сомневалась, что иначе расплачусь.
- Ты хотя бы на секунду размышляла о том, чтобы последовать своему сердцу? Когда-нибудь позволяла себе подумать о том, чтобы отменить помолвку и дать нам реальный шанс?
Я не верила услышанному. Меня ввергло в шок то, что он нарушил негласное соглашение не думать о совместном будущем. Почему он усложнял ситуацию?
Думала ли я?
Конечно. Каждую ночь, засыпая в объятиях Чонгука, и каждое утро, просыпаясь рядом с ним.
Но никогда не позволяла этой мысли разрастаться. И не позволю сейчас.
- Нет, - твердо ответила я.
Чонгук приподнял мой подбородок, карие глаза встретились с моими. Я замерла.
- Ты неплохая лгунья, но я тебя давно раскусил.
- Согласна, Чонгук, однако ты не знаешь всего, особенно моего сердца. Прежде всего, я верна семье, а родные хотят, чтобы я вышла замуж за Сехуна. Я их не разочарую.
- Выйти замуж за телохранителя точно будет разочарованием.
Я впилась в него взглядом.
- У нас нет выбора. Такого никогда не произойдет! Не веди себя так, будто собирался сделать мне предложение.
- Ты права. Полагаю, хорошо, что три года назад я попросил твоего отца позволить мне вновь стать головорезом после работы в Париже. Значит, мы больше не увидимся. Четко очерченные границы, как ты хочешь.
Мне стало трудно дышать. Я надеялась, что, по крайней мере, еще увижу Чонгука, смогу с ним поговорить.
- И ты молчал.
Он пожал плечами:
- Как и ты, я не задумывался о том, что будет после Парижа.
Я выдавила улыбку.
- Тебе никогда не нравилось быть моим телохранителем. Что ж, теперь твое желание исполнилось.
Чонгук взглянул на часы.
- Нам пора спать. Наш рейс рано утром.
Я сжала губы.
- Разве мы не проведем нашу последнюю ночь вместе? - Я заставила себя застенчиво улыбнуться, не желая показаться сентиментальной.
Лицо Чонгука окаменело.
- Не думаю, что это разумно. Нам следует провести ночь в своих кроватях.
- Ты прав, - кивнула я, взяв себя в руки. - Четко очерченные границы - именно то, что нужно. - Развернувшись, я направилась в свою спальню, вытирая глаза от слез.
* * *
Полет прошел в тишине. Чонгук смотрел боевик на маленьком экране, а я глазела в иллюминатор. Прошлой ночью я мало спала и чувствовала себя ужасно уставшей, но кружащиеся в голове мысли не давали уснуть.
Я не видела Сехуна с момента его неожиданного визита в Париж почти три года назад. У нас не было возможности пересечься: он отучился несколько семестров в Оксфорде и ездил на политические мероприятия с отцом. Складывалось ощущение, что жених меня избегал. И я не возражала. Встреча с ним означала лишь вскрытие старых ран и появление новых.
С некоторых пор многое изменилось. И я в том числе.
Мы с Чонгуком изменились. Стали еще ближе. Мы даже вышли далеко за пределы физической близости. То, что у нас было в Париже...
Чонгук и я, мы более не могли быть вместе.
Уже утром наше общение стало отстраненным и профессиональным.
Я ненавидела каждую секунду этого. Вероятно, оно и к лучшему, что он перестанет быть моим телохранителем.
Я психовала. Нервничала из-за того, что вернусь к прежней жизни. Вдобавок придется сблизиться с Сехуном. Придется убеждать всех, что я в полном порядке. Лиин - единственный, кто знает о Чонгуке, но брат не являлся тем человеком, с которым я могла бы поговорить о разбитом сердце.
А я точно чувствовала, что мое сердце разбито. Чтобы разлюбить кого-то, потребуется нечто большее, чем четко очерченные границы.
Наверное, я могла бы пооткровенничать с Лией и Еджи. Но целых три года я лгала им. И теперь задавалась вопросом, почему ничего не рассказала подругам на тех мероприятиях, которые мы вместе посещали. Скорее, я думала, что будет проще положить конец всему, если никто ни о чем не догадается.
А сейчас мне хотелось, чтобы кто-нибудь меня подбодрил. Конечно, Чонгук поддерживал меня, в основном советуя прекратить устраивать шоу жалости к себе, когда что-то шло не по плану или когда я получала посредственную оценку, но по понятным причинам он уже не мог взять на себя эту роль.
- Хватит волноваться. Никто ничего не заметит. Три года назад ты обманула меня, заставив поверить, что опытна в сексе, а это выдающийся подвиг. Ты потрясающая лгунья. - Прозвучало совсем не как привычные подшучивания, которыми мы обменивались перед моментом близости. Нет, это были злостные отголоски, прилетевшие из прошлого.
Меня взбесило, с какой легкостью он снова стал ублюдком.
- Полагаю, ты вернешься к обслуживанию одиноких жен Чикаго? - спросила я, пытаясь говорить непринужденно.
Чонгук выгнул бровь.
- Ну а ты вернешься к поцелуям с Сехуном?
- Он мой жених.
Чонгук одарил меня высокомерной улыбкой, которая привела меня в ярость. Как можно быть настолько пресыщенным? Мы спали вместе, ели вместе, почти все делали вместе в течение нескольких лет, что его, похоже, ничуть не волновало.
- А я, очевидно, нет, - пробормотал он. - Я твой телохранитель. Таким образом, я не обязан рассказывать тебе о своих сексуальных партнершах или я пропустил какой-то пункт в контракте?
- У тебя нет контракта. Зато есть вечная клятва перед моим отцом, твоим доном, чтобы защитить меня, чего ты явно не выполняешь. Будь ты благородным, ты бы как минимум продолжил наблюдать за мной, пока я не выйду замуж.
Улыбка Чонгука стала опасной.
- Туше. Я почти забыл, что ты дочь моего дона. Но клятва не будет иметь вечной силы, только до тех пор, пока меня не убьют во время защиты твоей упругой попки.
- Я не хочу, чтобы тебя убили из-за меня.
- О, Лалиса, у меня такое чувство, что не тебе решать. Так или иначе, но ты станешь моей погибелью.
Я впилась в него взглядом.
- Ты ведешь себя мелодраматично.
- Я учился у лучших.
Я вздохнула и посмотрела в иллюминатор. Мы почти прилетели в аэропорт О'Хара.
- Не хочу привыкать к новому телохранителю. - Что я творила?
Чонгук ничего не ответил.
- А сегодня вечером ты будешь развлекаться у миссис О?
Почему я не могла заткнуться? Я первая вознамерилась положить конец всему, а теперь цеплялась за Чонгука.
- Наверняка она нашла замену. Мне стоит найти новую одинокую женушку, чтобы обслуживать ее.
- Есть из чего выбрать.
- Скоро ты станешь одной из них, а я буду твоим любовником.
- Не хочу тебя расстраивать, Сынок, но, если я захочу обзавестись любовником после свадьбы, это будет менее затраханный мужчина помоложе. - Как больно это говорить. Но так явно лучше.
Я не могла дождаться, когда откроются двери самолета. Мне не хватало воздуха.
Я не могла больше этого выносить.
Мама и папа ждали в аэропорту, и я сразу помчалась к родителям.
Мама обняла меня слишком крепко, а папа осмотрел с головы до пят, словно хотел убедиться, что я действительно цела и невредима. Он поступал так во время каждого моего визита в Чикаго. Затем кивнул Чонгуку, молча похвалив его за то, что он меня оберегал.
Знай папа половину того, чем мы с Чонгуком занимались...
Не следует думать о прошлом. Все кончено.
Чонгук прохладно кивнул мне и обратился к папе:
- Я поеду домой, чтобы выспаться.
- Хорошо, я защищу их, - заявил папа.
Не прибавив ни слова, Чонгук ушел. Я сглотнула и отвернулась.
Неужели это прощание?
***
Чонгук
Отец встретил меня в аэропорту. Один взгляд на мое лицо, и в глазах моего старика забрезжило беспокойство.
Я рухнул на пассажирское сиденье, чувствуя, что кто-то использовал меня как мысленную боксерскую грушу. Я всегда хорошо справлялся с сексом без обязательств и умел сдерживать эмоции, но Лалиса показала мне иную сторону моего самоконтроля.
- Ты можешь сказать мне что угодно, сынок. Доверься мне. Мне есть о чем переживать?
Я вздохнул:
- Полагаю, тебе не о чем волноваться.
Папа покосился на меня. Обычно он был весьма бдительным водителем и не позволял ничему его отвлекать. Взгляд отца означал, что я действительно заставил его заволноваться.
- Мы с Лалисой вместе уже три года.
Я видел, как краска сошла с его щек, однако отец не перебивал меня, за что я был ему благодарен.
Мне нужно выбросить ее из головы, но сначала - поделиться произошедшим с кем-то. Может, тогда я поверю в реальность, которая обрушилась на меня, а сама Лалиса навсегда покинет мое воображение. С другой стороны, последние три года казались сном.
У меня нет ни одной совместной фотографии с ней, ни единого доказательства нашей связи, и это только к лучшему, но в то же время создавалось ощущение, будто трех лет и не было, словно я очнулся после комы, пока жизнь проходила мимо меня.
- Но теперь кончено.
Папа откашлялся, вероятно, пытаясь удержаться от того, чтобы отругать меня.
- Правильное решение.
- Но не мое, - сказал я.
- Лалиса положила конец всему?
- Да, она верна семье и Синдикату.
Отец затормозил перед домом, где была моя квартира, но мы не вышли из машины.
Папа помолчал.
- Ты никогда не хотел, чтобы я искал тебе жену, но есть множество семей, которые с радостью отдали бы тебе своих дочерей.
- После смерти мамы у тебя никогда не было серьезных отношений.
Папа посмотрел мне в глаза и похлопал по плечу.
- Сынок, я всегда боялся, что однажды ты отдашь сердце замужней женщине.
- А я выбрал помолвленную.
Он даже не улыбнулся.
- Ты должен принять решение Лалисы - ради вас обоих.
- Знаю, - ответил я. И, черт возьми, так и сделал.
* * *
На следующий день Данте попросил меня прийти для заключительной беседы о моем трехгодовом задании в Париже. Вечером я позвонил Хунбелю, чтобы договориться о встрече и потрепаться о нашей новой совместной работе.
Лалиса продолжила жить как ни в чем не бывало, и я тоже.
Я вышел из домика для охраны и направился по подземному коридору к особняку. Мной овладело беспокойство.
Едва я оказался дома, я понял, в чем причина. Лалиса задержалась перед кабинетом Данте, что определенно не являлось совпадением. Я приблизился к ней, пытаясь сохранить хладнокровие, но сердцебиение ускорилось, как всегда, когда я ее видел.
На ней было платье, которое она сшила накануне отъезда из Парижа: облегающее мини с длинными рукавами и асимметричным вырезом.
Я впервые увидел ее в этом наряде. Она выглядела изумительно.
Наши глаза встретились.
- Готов уйти в отставку? - тихо спросила она.
Я ничего не ответил, обогнул ее и постучал в дверь.
Лалиса удалилась, не сказав ни слова. Мне потребовалось все самообладание, чтобы не погнаться за ней и не поцеловать.
Еще во время краткой первой встречи Данте выразил благодарность и довольство работой, которую я проделал в Париже. Но я не мог отрицать, что чувствовал себя виноватым: я предал дона, но понимал, что сделаю это снова, даже зная о конечном результате.
Мне не хотелось пропустить ни одной минуты, которую я мог провести вместе с ней. И я этого добился.
Данте просмотрел несколько бумаг на столе, лишь мельком подняв взгляд, чтобы спросить:
- Полагаю, ты до сих пор хочешь оставить должность телохранителя и вернуться к работе головореза?
- Почему вы спрашиваете?
- Не буду лгать. Я бы предпочел, чтобы ты продолжал защищать мою старшую дочь. Я доверяю тебе. Но я сдержу обещание: если ты хочешь стать головорезом, значит, так тому и быть.
- На самом деле я много думал и решил, что должность телохранителя Лалисы мне подходит. Таким образом, я смогу работать вместе с отцом.
Что я ляпнул? Неужто я свихнулся?
Данте улыбнулся, более не интересуясь бумагами и всецело сосредоточившись на мне.
- Рад слышать. - Он встал, обошел стол и протянул руку.
Быстро поднявшись на ноги, я пожал ее.
Проклятье. Только что я совершил фатальную ошибку.
- Полагаю, сначала тебе нужно еще несколько выходных, прежде чем снова окунуться в работу? Вероятно, у тебя не было настоящего отпуска уже три года.
- Да, было бы здорово отдохнуть.
Мне нужно контролироваться себя. Быть телохранителем Лалисы - чертовски рискованно.
Оставалось только надеяться, что она сдержит обещание и будет держаться от меня на расстоянии, ведь я понимал, что не смогу держать руки при себе, если она сделает шаг навстречу.
* * *
После четырех дней отдыха я переступил порог особняка Манобанов, чтобы охранять Лалису.
Девушка спускалась по лестнице и ненадолго замерла, заметив меня, прежде чем опомнилась и продолжила идти.
Лалиса застыла в нескольких шагах от меня и скрестила лодыжки. Она принимала такую позу лишь тогда, когда нервничала.
- Папа сказал, что ты не подал в отставку.
- Я останусь твоим телохранителем столько, сколько тебе понадобится.
Она улыбнулась, и, черт возьми, мои внутренности загорелись, как елка перед Трамп-тауэр в Нью-Йорке на Рождество.
- Я рада, - негромко проронила она, делая еще один шажок в мою сторону. - Но теперь наши отношения будут рабочими.
Я кивнул.
- Конечно. Как и договаривались. Что ж, - проговорил я и взглянул на часы. - У тебя запланированы какие-нибудь встречи?
- Обед с Еджи. Следующая неделя будет понасыщенней. Позже вышлю тебе список мероприятий.
- Я был бы признателен.
Лалиса склонила голову набок и указала на дверь. Она вновь скрестила лодыжки, изящные пальцы рук играли с золотым браслетом, который ей подарил Сехун на Рождество. Чонха передала украшение дочери, потому что парень был в отъезде вместе со своим отцом.
Лалиса сразу же надела браслет, что было для меня болезненным напоминанием о мужчине, которому она на самом деле принадлежала. Я никогда не дарил ей ничего долговечного, ведь, как и фотографии, презент мог стать доказательством нашей связи.
У каждого из моих подарков был срок годности: цветы, еда, какое-то приятное времяпровождение.
Срок годности, как и то, что было между нами.
- Пора ехать. Еджи всегда приходит вовремя.
Я отвел Лалиса к машине «Мерседес», припаркованному перед особняком, и открыл заднюю дверь. Впервые за три года она не заняла место рядом со мной.
Она вежливо улыбнулась и скользнула на заднее сиденье. Я прикрыл дверь и сделал глубокий вдох, а после устроился за рулем.
Некоторое время мы ехали молча. У меня возникло ощущение удушья. Костяшки пальцев на руле побелели. Почему я не выполнил обещание Данте? Почему я мучил себя?
Действительно ли я хотел защитить Лалису на свиданиях с Сехуном? Или в те минуты, когда она выбирала цветы на свадьбу? Или примеряла свадебное платье?
- Остановись.
Я взглянул на Лалису через зеркало заднего вида.
- Остановись! - закричала она.
Я свернул на стоянку у закусочной и затормозил. Расстегнув ремень, обернулся.
- Что случилось?
Лалиса тоже расстегнула ремень, наклонилась ко мне и схватила за воротник.
А потом притянула для поцелуя.
Мое тело сразу ожило. Не раздумывая. Никакого профессионализма.
- Ты мне нужен. Сейчас, - прошептала Лалиса между поцелуями.
Она сильнее дернула меня за рубашку. Я повернулся и наполовину упал в пространство между передними сиденьями. Затем перелез к ней и забрался на нее. Я был сверху. Мы начали сдирать одежду, желая почувствовать обнаженную кожу.
Лишь тонированные стекла защищали нашу тайну от внешнего мира. Это было слишком рискованно, но никого из нас ничего уже не волновало.
Когда я погрузился в Лалису и наши тела слились воедино, я знал, что приму все, что она согласится мне дать, на любой срок. И, надеюсь, этого будет достаточно.