23
Чонгук
Никогда бы не подумал, что наступит день, когда я с облегчением покину Чикаго и вернусь в Париж. И все же скрытность и секретность действовали мне на нервы. После быстрого секса в домике для охраны нам с Лалисой удалось встретиться лишь раз.
Два быстрых перепихона за два месяца. Какая мрачная ирония. Я избегал прикасаться к ней, когда хотел, и сходил с ума. И скучал по времени, проведенному с ней. Хотя мы старались не вести себя как пара на публике в Париже, все равно могли быть намного ближе друг другу, чем в Чикаго.
Когда самолет приземлился, я почувствовал, как с моих плеч свалился огромный груз.
- Прямо как возвращение домой, - сказала Лалиса, когда мы ехали по улицам Парижа.
Я коснулся ее бедра и сжал. Машинально. Чикаго по-прежнему был моим домом и всегда будет, но сейчас я ощущал себя там как в тюрьме. Она переплела наши пальцы.
Накануне отъезда папа предупредил меня, чтобы я был осмотрителен. Он не знал обо мне и Лалисе, но что-то подозревал. Держаться за руки средь бела дня, вероятно, было бы опасно, даже если между нами и бдительным оком Синдиката простирался океан.
Я взял ее за руку. Нам нужно быть начеку. В том нет никаких сомнений. Но возвращение в Париж заставило меня вновь осознать, что у наших отношений есть срок годности. Я хотел насладиться временем, которое у нас осталось.
Париж способствовал этому, позволив забыть о Сехуне.
* * *
Мы сидели в нашем любимом маленьком кафе за углом от нашего дома. Мы завтракали здесь каждое воскресенье и часами наблюдали за людьми.
Владельцы считали, что мы пара. Мы не поправляли их и даже держались за руки. Получается, мы порой забывали об осторожности, а может, с годами соблюдать профессиональную дистанцию стало труднее.
- Я подумала, что летом мы могли бы провести несколько недель в Провансе, - сказала Лалиса воскресным утром в начале мая.
- Разве нам не надо в Чикаго?
В первое лето мы с Лалисой вернулись в Чикаго, в прошлое - тоже, и я предполагал, что то же самое произойдет теперь.
- Наше последнее лето во Франции, - тихо проронила она, в ее глазах застыла тоска.
Точно. Наше последнее лето здесь. Внезапно меня осенило. Лалиса заканчивала учебу в феврале, а после мы должны возвратиться в Чикаго на неопределенный срок. Черт.
Я пытался игнорировать правду, но она вгрызалась мне в душу.
- Последнее.
- Я спросила родителей, могу ли потратить дивные теплые деньки на путешествие по Франции, и они согласились. У нас есть первые три недели июля.
- Последнее лето свободы перед тем, как ты выйдешь замуж за Сехуна в следующем октябре.
Выражение лица Лалисы исказилось от шока. Неужели она действительно думала, что я не знаю? Я никогда не упоминал о ее замужестве вслух, потому что не хотел думать о браке Лалисы.
Мысль о том, что мне придется отпустить ее, пронзила грудь огненной стрелой.
- Родители считают, что нам не следует долго тянуть.
Я кивнул. То, что Данте позволил ей учиться за границей и что она выходит замуж за чужака, уже было горькой пилюлей, которую пришлось проглотить консерваторам Синдиката. Через год, в сентябре, Лалисе исполнится двадцать два. Самое время для брака в нашем мире.
Она взглянула на наши сцепленные руки, а затем и на мое лицо. Я старался сохранять спокойное выражение, даже если внутри все кипело. Наше время приближалось к концу, и впервые я увидел, как песчинки стекают в песочные часы.
- Еще больше года, - сказала она.
- Неужели? Как долго мы продолжим встречаться? Ты уже выбрала дату?
Может, мне стоит собраться с силами и остановить то, что происходило между нами. Но не хотел. Ждал, когда она отважится на финальный шаг.
Ведь именно ее преданность Сехуну и определила наши судьбы.
Она замешкалась и отвела взгляд.
- Нам не обязательно заканчивать все.
Меня охватило удивление, а затем триумф. Потом я понял, что она имела в виду совершенно другое.
- Ты хочешь, чтобы мы продолжали спать друг с другом даже после свадьбы с Сехуном?
Лалиса поморщилась и замотала головой:
- Мы не можем. Я ненавижу, что нам приходится об этом говорить. Я не хочу даже думать о таком.
Но рано или поздно нам надо взглянуть правде в глаза. Мне стало интересно, намеревалась ли она когда-нибудь рассказать о нас родителям. Размышляла ли о том, чтобы порвать с Сехуном, пока лежала в моих объятиях ночью или когда мы вместе смеялись, сидя в каком-нибудь парижском кафе?
Я часами прокручивал в голове наше общее будущее.
Лалиса наклонилась ко мне, ее глаза умоляли:
- Давай представим, что я не выхожу замуж. Будем просто наслаждаться временем, проведенным вместе. Хорошо?
Я глубоко вздохнул. И кивнул.
Ради нее я сделаю это. Я пока не мог ее отпустить.
Пока.
* * *
Человеческий мозг - мощный инструмент. Мне удалось притвориться, как просила меня Лалиса, и мы продолжали наслаждаться жизнью как обычная влюбленная пара.
Когда наступил первый день летних каникул, мы с ней на какой-то момент погрузились в свои мысли.
К счастью, на следующий день мы сели в салон самолета, добрались до Марселя и отправились в Прованс.
Самолет приземлился, мы с Лалисой вышли из здания аэропорта, не разнимая рук. Это было так естественно. Солнце ярко светило, когда мы направлялись к стоянке проката автомобилей.
Когда мы заполнили документы, Лалиса получила ключи и двинулась к крошечному синему кабриолету «Фиат Чинквеченто».
- Пожалуйста, скажи мне, что ты выбрала другую машину.
Я не мог назвать «Фиат» автомобилем. Это было бы оскорблением для моего «Камаро» и любой другой машины, имеющей гордость.
Она закатила глаза, обогнув «Фиат» и погладив его, как будто это был милый щенок.
- Просто идеально. - Она сияла.
Черт. Я уже готов смириться с машинкой размером со спичечный коробок, если она заставляла Лалису вот так улыбнуться.
- Я поведу! - крикнула она прежде, чем я успел подойти к водительской двери.
Я опустился на пассажирское сиденье, с удовольствием наблюдая, как Лалиса проверяет коробку передач «Фиата». Я привык управлять переключением передач, зато Лалиса - нет. Последние два с половиной года она вообще мало водила.
Если мы куда-нибудь ездили на машине в Париже, за рулем всегда сидел я.
Увидев выражение моего лица, она наполнилась решимостью.
В конце концов ей удалось завести двигатель, и мы вырулили с парковки.
Лалиса радостно рассмеялась:
- У нас будет волшебное путешествие!
Я усмехнулся и расслабился. Лалиса нажала кнопку, открывшую верх машины. Ее волосы развевались, она лучилась счастьем.
Я залез в ее сумочку и выудил резинку для волос. Лалиса одарила меня благодарной улыбкой, когда я собрал ее волосы в небрежный хвост, пока она сворачивала на узкую прибрежную трассу.
- Мне нравится, когда ты так делаешь.
Обычно я собирал ее волосы только тогда, когда она делала мне минет, но и это тоже оказалось приятно. Мне нравилось ощущать ее шелковистые пряди между пальцами.
- Я не хочу упасть со скалы, потому что твои волосы мешают зрению. - Я не видел ее глаз из-за огромных солнцезащитных очков, но знал, что она, конечно же, закатила их.
- Не ворчи. Начинается лучшее лето в нашей жизни.
Я знал, что навсегда запомню его.
Первое лето, когда Лалиса принадлежала только мне и последнее.
***
Лалиса
Мы арендовали крошечный синий «Фиат Чинквеченто» и колесили на нем по извилистым улочкам Южного Прованса, пока не достигли конечной цели - пляжного городка, бывшей рыбацкой деревни, расположенной между Ниццей и Антибом. Здесь было два пляжа: один - легкодоступный недалеко от набережной - и другой, до которого можно было добраться только на лодке или спустившись по узкой крутой лестнице, пробитой в скалах более века назад.
Чонгук нес пляжную сумку, пока мы спускались по ступеням. Мы могли бы легко позволить себе арендовать лодку или даже яхту, чтобы добраться до пляжа. Деньги не являлись проблемой, но на протяжении всего времени нашего пребывания в Париже, за исключением дорогой квартиры в садах Трокадеро, мы старались вести неприхотливую, практически студенческую жизнь.
Мне нравилась простота Чонгука, и это заставило меня еще больше ценить любые мелочи. Кроме того, я знала - он явно не ожидал, что я с легкостью смогу жить без роскоши. Несмотря на то что было всего десять утра, пляж уже начал заполняться посетителями. Некоторые пришли только ради нескольких эффектных фотографий для социальных сетей, а кое-кто разложил полотенца или даже разбил пляжные палатки.
Мы с Чонгуком расположились на полотенцах рядом со скалами справа. Поскольку эта часть пляжа до сих пор находилась в тени, она не была забита народом, поэтому мы могли наслаждаться уединением.
Я вылезла из шорт и начала расстегивать верх бикини.
- Что ты делаешь? - зарычал Чонгук.
- То, что делают многие француженки, когда отдыхают на море: показываю грудь.
Чонгук огляделся. Женщины всех возрастов загорали топлес. Некоторые девушки даже играли в пинг-понг, их груди ритмично подпрыгивали вверх и вниз при каждом движении хозяек.
- Не уверен, что мне нравится, когда другие мужчины пялятся на твою грудь.
Я засмеялась и растянулась на полотенце.
- Ты выживешь. - Я проигнорировала тихий внутренний голос, который сказал, что скоро Чонгуку придется делить меня с Сехуном. Сейчас думать об этом - ни к чему.
- Увидев тебя полуголой, я сожалею о своем выборе одежды. - Чонгук надел короткие плавательные шорты, которые подчеркивали мускулистую задницу и впечатляющую эрекцию, которая становилась все больше.
Он сел рядом, его взгляд был слишком хорошо мне знаком.
Я ухмыльнулась. И заметила пару, которая весьма страстно целовалась, девушка фактически лежала на парне сверху.
А еще одна пара в море определенно занималась сексом.
Чонгук проследил за моим взглядом, его лицо исказилось в ухмылке.
- Я действительно начинаю любить Францию.
- Тебе потребовалось лишь два с половиной года, - поддразнила я.
Он вытянулся рядом, подперев голову ладонью. Улыбка Чонгука сулила неприятности.
Я перекатилась на бок.
- Что?
Он подтянулся ближе и поцеловал меня, неторопливо, но целенаправленно. Я знала этот поцелуй. Мои веки затрепетали, я отдавалась ощущению.
Поцелуи с Чонгуком всегда вдыхали в меня жизнь. Через некоторое время мои соски сморщились, между ног собралась влага.
Он отстранился, его взгляд скользнул по моим ищущим внимания соскам.
- Видеть их и не иметь возможности пососать - пытка.
Я закусила губу, мысль о том, как горячий рот Чонгука касается моей чувствительной плоти, только усилила потребность. Я оглядела пляж, чтобы посмотреть, наблюдает ли кто-нибудь, но люди были заняты исключительно собой.
Чонгук придвинулся ближе, скользнул рукой между моих ног, поначалу положив ее только на внутреннюю часть бедра. Затем его большой палец дотронулся до моей киски над тканью трусиков, а губы снова коснулись моих.
Пока его язык дразнил мой рот, большой палец Чонгука ласкал меня. Простое прикосновение и его поцелуй, а также дополнительное удовольствие от пребывания в общественном месте вскоре заставили меня промокнуть насквозь.
Мое дыхание становилось глубже и быстрее. Поцелуй усилился, по всему моему телу забегали мурашки, словно между мной и Чонгуком проскочил электрический разряд.
Он не ускорился, но увеличил давление.
- Мне нужно больше, - прошептала я ему в губы. - Мне нужен ты.
Чонгук кивнул, опять отстранился и ненадолго закрыл глаза, пытаясь расположить свою эрекцию так, чтобы она не была столь очевидна.
- Давай в воду.
Я усмехнулась и села. Прежде чем встать, украдкой проверила, не видно ли на плавках от бикини намека на то, чем мы занимались.
Чонгук поднялся на ноги. Глядя на его промежность, становилось очевидно - наш поцелуй не был невинным. Хорошо, что мы оказались на краю пляжа.
Мы вошли в воду, и он тотчас притянул меня к себе. Я обвила ногами его талию, затем опустилась, пока не почувствовала, как его эрекция прижимается ко мне. Я застонала в предвкушении. Чонгук протянул руку, немного повозился, отодвинув мои трусики в сторону, и прижался своей головкой к моему входу. Я приняла его без колебаний.
Когда его член растянул мои складки, меня затрясло. Чонгук сразу же рванулся к моим губам, проглотив стон, когда я кончила вокруг его члена. Он прижал меня еще крепче, пока не оказался внутри меня полностью.
- Как быстро, - прорычал он, его губы скользнули по моей шее.
- Я хорошо подготовлена.
- Хм. - Он укусил меня за плечо.
Ему было невероятно жарко внутри меня, возможно, из-за прохладного моря. Чонгук опустил нас еще глубже в воду - наружу выглядывали только наши головы - и я принялся неспешно вращать бедрами. Вскоре он неумолимо завладел моими губами. Мне нравился вкус соли на его коже, шум волн и чаек, яркий солнечный свет.
Мы смотрели друг другу в глаза, пока наши тела двигались в унисон. С каждым прикосновением Чонгука огонь в моем животе разгорался ярче. Мир превратился в пятно звуков и сверкающего солнечного света.
На этот раз я кончила еще сильнее, Чонгук проглотил мои стоны, хотя его собственное тело содрогнулось от кульминации, и он кончил в меня. Я зажмурилась, чувствительные внутренние стенки посылали сквозь меня новые волны удовольствия, когда Чонгук вновь вошел в меня.
Продолжая обвивать его шею руками, я положила голову ему на плечо.
- Я хочу, чтобы этот момент длился вечно.
- Тогда бы он потерял весь смысл и силу, - пробормотал Чонгук, поглаживая меня по спине.
Я кивнула, поскольку и это было правдой. Мне хотелось побольше таких моментов, а не переживать один и тот же снова и снова. Но у меня нет выбора. Я проглотила печаль. Нам оставалось еще три недели отпуска, шесть месяцев в Париже, а затем наше время истечет. Нам нужно извлечь из этого максимум пользы, впитать каждый миг смеха, похоти и радости.
* * *
Мы брели по набережной, порой соприкасаясь из-за близости.
Внезапно Чонгук дотронулся до моей руки, и, когда я не отстранилась, он переплел наши пальцы. Мы продолжили прогулку. За исключением того, что иногда мы держались за руки в кафе или в безопасной темноте кинотеатра, мы никогда не рисковали так на публике, даже за тысячи километров от дома.
Мои глаза защипало, а сердце наполнилось каким-то удовлетворением, которое было трудно объяснить. Через некоторое время я рискнула поднять голову, но Чонгук был в солнцезащитных очках, а выражение лица мужчины оставалось бесстрастным. Он сжал мою руку, и я подавила улыбку, после чего довольно улыбнулась.
Это было хорошо, слишком хорошо, но мне не хотелось, чтобы страх перед будущим испортил настоящее.
Я хотела жить здесь и сейчас. Эти минуты принадлежали только нам обоим.
Поужинать мы решили в рыбном ресторанчике с видом на живописную гавань.
Официант указал на сотовый телефон Чонгука, лежавший на столе:
- Хотите, я вас сфотографирую?
Мы с ним переглянулись, и между нами повисло неуверенное молчание. Мне хотелось ответить «да», я жаждала запечатлеть это мгновение, чтобы посмотреть на него в будущем и напомнить себе о счастье, которое испытала.
Но снимок означал доказательство. Улику, которая может разрушить наши жизни.
Явное свидетельство того, что было между нами.
- Нет, спасибо, - отрезала я.
Официант вроде бы опешил и ободряюще улыбнулся Чонгуку. Вероятно, он думал, что у нас проблемы в отношениях и мы поссорились. Ничто не может быть дальше от истины.
У нас нет никаких отношений, и мы давно не цапались.
Официант вернулся с бутылкой белого вина, которое отлично подошло к трапезе, и щедро наполнил наши бокалы.
Я поблагодарила его, но была рада, когда он исчез.
- Знаешь, что я поняла?
Чонгук помотал головой. Его взгляд был бесстрастен.
- Я не помню, когда мы в последний раз ругались. Мы прекрасно ладим.
Мы до сих пор поддразнивали друг друга, особенно когда были возбуждены, поскольку то была наша любимая прелюдия, но спорить или орать друг на друга?
Ничего подобного не происходило много месяцев. Нам нравилось быть вместе.
- Мы стали хорошей командой.
Команда. Мы оба понимали: мы нечто большее, но не могли признать этого, поскольку желаемого не случится.
- Особенно в постели, - добавила я, ступая на относительно безопасную территорию.