16
Чонгук
Я постучал в дверь квартиры Вероники. Она открыла, состроив удивленное лицо и прикрывая халатом нагое тело. Женщина имела прекрасные формы, от которых мало кто мог устоять, но во мне не пробудилось никакой ответной реакции.
- Ох, я не ожидала тебя так скоро. Я только из душа.
- Мне вернуться позже? - спросил я, заранее зная ответ.
Она схватила меня за плечо, пренебрежительно хихикнув.
- О нет. Не говори глупости.
Я прошел внутрь. Квартира была меньше, чем наша с Лалисой, но казалась солидной. Муж Вероники, вероятно, хорошо зарабатывал на нефтяной вышке, пока одинокая женушка искала компанию таких мужчин, как я.
- Заходи, - говорила она, провожая меня на кухню. - Может, взглянешь и на мой стол? Он шатается.
Я кивнул и опустился на корточки, чтобы осмотреть предмет мебели. Вероника расположилась рядом, халат медленно расстегнулся, обнажая длинные ноги и давая намек на бритую киску.
Я взглянул на Веронику. На ее лице отразилось явное желание. Ей хотелось провести ночь жаркого секса, и она знала, что я могу ей обеспечить многочасовое наслаждение.
Проблема заключалась в том, что мои мысли были в другом месте. Я не мог перестать думать об Лалисе, о нашем разговоре и о том, как у меня учащался пульс всякий раз, когда она флиртовала со мной.
Лалиса тоже хотела, чтобы я доставил ей удовольствие. Я не возражал против мимолетной интрижки, но мне не нравилась подобная идея в отношении нее.
Вероника коснулась моего плеча.
- Чонгук?
Я еще раз взглянул на ее киску. Я мог провести ночь, трахая одинокую возбужденную женщину, или вернуться наверх. Вот такой выбор.
За что?
Я уже понимал, чего хочу. Лалису. Определенно. В этом и заключалась проблема.
Я вскочил на ноги.
- Стол в порядке. Давай проверю окно. - Я ринулся к окну, которое было заклинено. И у меня не нашлось идей, как его починить.
- Бокал вина?
Я помотал головой:
- Мне пора. - Не дожидаясь ответа, выскочил из квартиры и поспешил вверх по лестнице. Мысли об Лалисе отбивали у меня все желания.
Попытался открыть дверь, но она не была заперта. Распахнув ее, ворвался внутрь. Лалисы в ванной не оказалось. Обнаружил лишь ее ночную сорочку, брошенную на край раковины.
Я проверил ее спальню, хотя прекрасно понимал, что Лалисы там, разумеется, нет. Однако увидел ее телефон. Вероятно, она подозревала, что мы установили в него трекер.
Осознавала ли она вообще, насколько опасно убегать без возможности связаться со мной?
- Черт! - взревел я, вновь кинувшись вниз по лестнице и постучав в дверь Вероники.
Мгновение спустя она открыла. Женщина выглядела растерянной.
- Мне нужен скутер. Моя сестра сбежала, мне надо ее найти.
Вероника сняла ключ с крючка на стене.
- Давай я позвоню в полицию?
- Нет, - отрезал я, схватив ключ от чертового мотороллера и поспешив вниз по лестнице.
Поездка на машине заняла бы больше времени, поэтому, даже если я ненавидел идиотскую штуковину желтого цвета, она собиралась сослужить мне верную службу, поскольку мне хотелось найти Лалису как можно быстрее.
Я петлял по пробкам, сожалея, что не проверил сообщение Лалисы. Куда такой французский Казанова, как Морис, повел бы девушку? Наверное, в уютный уголок, где он мог бы облапать ее.
Черт, а что, если с ней что-нибудь случится? Я себя никогда не прощу!
Сначала я направился к Эйфелевой башне. Слишком много людей собралось на траве под стальной конструкцией: они пили вино и болтали, несмотря на холод. Лалисы нигде не было видно. Я запрыгнул обратно на скутер и помчался прочь. Одним из самых романтических мест в ночное время стала территория вокруг собора Парижской Богоматери, особенно набережная Сены.
Когда я слез с мотороллера по прибытии в нужное место, то последовал своей интуиции. Мне не потребовалось много времени, чтобы найти местечко, где собралось множество пар - оттуда открывался шикарный вид на церковь и Сену.
Однако Лалису я не нашел. Я прочесывал участок еще час, пока не сдался и не направился в сторону Монмартра. Но и там ее не оказалось. Начала нарастать паника.
Если я не найду ее до утра, придется позвонить Данте, чтобы он мог организовать помощь. Я не мог слишком долго ждать - было рискованно. Если ее похитили, то каждый час имел значение.
А о звонке в полицию не могло быть и речи.
В четыре утра я вернулся в квартиру. Рубашка прилипла к потному телу, а в венах пульсировал адреналин.
Я припарковал скутер на улице и застыл, когда увидел Лалису перед зданием. Ключей у нее не было, поэтому ей, конечно же, пришлось ждать на улице. Я подбежал к ней, разрываясь между подавляющей яростью и облегчением.
Губы Лалисы выглядели опухшими, словно она провела ночь, приклеившись ко рту Мориса или того хуже. Одна только мысль об этом заставила кровь закипеть от ревности и ярости.
- Тебе повезло, что я должен защищать тебя, иначе я бы тебя убил! - рявкнул я, схватил ее за руку, открыл дверь и потащил наверх.
К моему удивлению, она без особого протеста последовала за мной.
Я отпустил ее, как только мы оказались в квартире, подальше от любопытных глаз.
- Где ты, черт возьми, пропадала?
- У тебя плохое настроение. Разве француженка тебя не развеселила? Полагаю, она подарила тебе скутер в качестве благодарности.
- Где, черт возьми, ты шлялась? - Я наклонился к ее лицу, готовый взорваться. Сразу почувствовал запах алкоголя в дыхании. - Ты пьяна?
Она ухмыльнулась.
- Может быть. Вроде мы выпили две бутылки очень вкусного вина.
Я стиснул зубы.
- Ты встречалась с Морисом?
- Да. Почему ты один должен веселиться?
Я был готов найти ублюдка и отрубить ему голову.
- Чем ты занималась? - Я даже не понимал, почему спрашиваю.
Губы Лалисы опухли, волосы растрепались, а блузка была застегнута неправильно. Даже идиот мог бы догадаться, чем она занималась с Морисом. Возможно, мне следовало этого ожидать. Лалисе восемнадцать лет, и она наконец почувствовала вкус свободы. Она пыталась соблазнить меня неделями - черт побери, месяцами, - и в итоге нашла другого, кто утолил ее желания.
Сожаление ощущалось горечью во рту. Почему я не принял ее предложение? Почему я должен был вести себя благородно, хотя не хотелось?
Лалиса ухмыльнулась.
- Париж - город любви, догадайся, чем я занималась!
Я кивнул, сдерживая ярость настолько сильно, насколько мог, хотя практически зарычал. Лалиса не моя, никогда не была и никогда не будет, но моему сердцу не было все равно. Я ревновал.
- Надеюсь, это стоило того, чтобы разозлить меня. Теперь я точно не спущу с тебя глаз ни на секунду.
- Правда?
Я ничего не ответил, лишь пристально посмотрел на нее. Мне было больно: ведь прямое доказательство того, что она делала с Морисом, яро заявляло о себе. Я ни с кем не встречался уже больше месяца, поскольку Лалиса проникла в мою голову и не собиралась уходить.
Лалиса пожала плечами:
- Ладно. - Она начала расстегивать рубашку.
- Что ты делаешь?
- Если ты не собираешься спускать с меня глаз, значит, я могу спокойно раздеться.
Она продолжала свои игры? Я решил не реагировать.
Она стянула блузку, обнажив один из тех кружевных бюстгальтеров, которые я видел в ванной. Затем расстегнула молнию сзади на юбке, и предмет одежды упал на пол.
Она стояла передо мной в одном нижнем белье. У меня захватывало дух. Но я не намеревался доставлять ей удовольствие, оглядывая каждый сантиметр ее тела здесь и сейчас.
Я запомнил каждый миллиметр ее тела, когда видел практически обнаженной в Чикаго.
- Я в ванную, - сказала она, поворачиваясь и предоставляя мне обзор на круглую попку. Она наклонилась вперед, чтобы поднять юбку. Стринги между ягодицами дразнили меня и едва прикрывали киску.
Я мог бы заполучить ее, если бы не пытался быть благородным придурком. Морис лапал удивительную задницу Лалисы, а я оттолкнул Веронику.
Наверно, мне стоило спуститься к Веронике. Соседка наверняка позволила бы мне трахнуть ее, даже после того, как я отказал. А я мог бы избавиться от гнева и выкинуть Лалису из головы.
Девушка зашла в ванную и оставила дверь открытой. Я не последовал за ней, но продолжал наблюдать.
Лалиса расстегнула лифчик, демонстрируя великолепные груди: каждая бы идеально уместилась в моих руках, чтобы я мог их хорошенько помять. Несмотря на стройную фигуру, она обладала внушительным бюстом.
Наконец она сняла стринги и бросила их в корзину для белья. Мысль о том, что Морис видел ее обнаженной, действовала на нервы.
Я развернулся и направился в спальню. Лалиса всегда принадлежала Сехуну, а не мне, поэтому была под запретом. До настоящего момента меня подобный расклад ничуть не беспокоил: ведь она долгое время была почти моей, хоть я и знал, что ситуация изменится.
К сожалению, лишь сейчас я понял, что делиться ею с кем-то оказалось чертовски тяжело.
Я снял одежду и лег. Прислушивался к шуму воды, испытывая еще более глубокое чувство сожаления.
Я желал ее. Хотел ее до сих пор. Почему я все еще сдерживался?