Кукла
POV Артур
В деревне потребовалось затеряться среди жителей и для этого пришлось разделиться с остальными воинами. Легче всего это сделать малыми группами. Кто отправился в таверны, кто в подворотни под образом бродяги и пьяницы. Мы с Ярином отправились в ближайший бордель, поскольку отметил ухудшение состояния девчонки. Губы бледно‑голубые с запекшейся кровью, кожа – словно прозрачная, через которую просвечивались голубые прожилки вен. Черные ресницы трепетали, а зрачок беспокойно двигался, словно его хозяйке снился кошмар.
Прошло более часа с момента обнаружения укусу. Она была жива, но, прислонив пальцы к ее запястью определил, что пульс замедлялся. Мне приходилось наклоняться к ее губам и прислушиваться к тихому дыханию.
На втором этаже борделя нашли ближайшую комнату, поскольку не было времени. Каждая секунда – точно изумруды по цене. С ноги открыл дверь, руки‑то заняты. Правда, вышла заминка из‑за того, что в приглушенном свете на красивой кровати лежала прекрасная дева в полупрозрачной одежде. Но во мне она вызвала противоположные эмоции – женщина бесила своими прелестями, а Ярин забыл на время о цели визита и стоял в открытом проеме двери.
– Эммм, прекрасная дева, а ты не могла бы... – совсем мозги отключились у него от вида женских оголенных прелестей, чем вызвал мой гнев.
Раздражала каждая остановка, каждая лишняя минута, которую тратили на бесполезные вещи.
– Воооон! – взревел и указал на дверь пальцем. – Прочь из комнаты!
На теперь свободную кровать положил аккуратно девчонку, а она не шелохнулась. Как положил, так и осталась послушно лежать, раскинув руки по обе стороны от подушки. Ее беспомощность вводила меня в еще больший невроз и наполняла желанием кому‑нибудь вмазать. Особенно Ярину – брату, который впал в панику и, присев на одно колен возле кровати больной, трогал девчонку за плечи, пальцы, ноги и постоянно разговаривал с ней, чем мешал думать и отслеживать изменение состояния предательницы.
Как бы то не было я не для того оставил ее в живых, чтобы увидеть, как она умрет от укуса змеи на моих глазах.
Ярин зачем‑то наклонился к лицу девчонки, при этом его светлые кудри попали на ее щеку. От вида парочки в такой близости меня, как мечом неожиданно пронзили. Вновь, наподобие того удара мечом. Рана только закрылась, но сейчас словно опять открылась и кровь хлынула щедрым потоком. Глупое ощущение. Неприятное.
– Найди знахаря! Немедленно! – приказом поспешил отвлечь Ярина от больной. Мне не нравилось его отношение к предательнице. Нечего с ней миловаться.
Брат мгновенно выполнил указание и выбежал за дверь. А я в это время при свете одинокой свечи остался один на один с предательницей. Понятия не имел, что делать и как действовать, поэтому просто стоял спиной к стене и смотрел на кровать. На то, как девчонка вертела головой и в беспамятстве постанывала. Ее лицо странно вспотело, волосы прилипли прядями к бледному лицу.
Но даже видя ее такой, до конца не верил девчонке. Она научила, что ей нельзя верить. Прекрасно знал ее изворотливость и змеиную натуру. Прошло более двух часов с момента укуса, а значит, противоядие подействовало, и она не умирала. Скорее всего своими показными страданиями пыталась вызвать жалость и заставить смягчиться.
В какой‑то момент тишина донельзя надоела, и я разорвал ее между нами:
– На мне это не работает. Смирись, девочка!
Отнял спину от стены. Сделал один размашистый шаг по направлению к больной. Хотел опять встряхнуть ее за плечи и заставить открыть свои зеленые глазища, но едва услышал шаги за дверью, резко остановился, будто был пойман за постыдным.
В комнату влетел урывочно дышащий Ярин с какой‑то «бездомной». О, красные пески, где он нашел эту вшивую? Это не знахарка, а вонючее «нечто» в лохмотьях и с сальными волосами. А уж один ее страшный косой глаз, который следил за мной, пока второй – наблюдал за больной, и вовсе вызвал брезгливость и намерение немедля выпроводить старуху за дверь.
– Не прикасайся к этой женщине своими грязными ручищами! – приказал знахарке.
Но Ярин не дал осуществить задуманное, а преградил путь к кровати.
– Брат, ты мне веришь? – я неудовлетворенно перевел взгляд с посторонней особы на брата. Сверху‑вниз взглянул, едва не испепелив недовольством, и молчаливо потребовал продолжить монолог. В противном случае я бы вышвырнул вшивую в окно. – Это самая их известная знахарка и «ведьма»! Не гневи ее!
«Ведьма»! Мысленно повторил это слово и про себя усмехнулся. Ярин тоже не верил в этих бабок, заговоры и подобную ересь. В душе не ведал, с чего вдруг он притащил ее сюда. Не время для представлений.
Я долгое время боролся с собой и недоверием к врачевателям, но вскоре за неимением лучшего варианта, согласно кивнул брату, а знахарку предупредил:
– Старуха, если не поднимешь женщину на ноги, то я убью тебя! Ты речь хорошо понимаешь или может немая?
Старуха проигнорировала выпад, только ее косой глаз следил за мной, а губы поджимались от недовольства. Я не верил в ведьм, в многочисленных богов или идолов. Моя вера – это моя сила, которая единственная всегда помогала по жизни, поэтому приход старухи вызвал лишь очередной приступ раздражения.
Старуха долго осматривала больную. Трогала ее, нежно гладила и что‑то шептала, при этом едва заметно улыбалась.
– Всё хорошо, девочка, – шептала она ласково хриплым, старческим голосом, а пальцами гладила потные пряди волос предательницы. – Теперь всё будет хорошо!
Мне не понравилась улыбка старухи. Больно напомнило бред сумасшедшей. Терпение стремительно достигало отметки взрыва и угрожало расправой неугодным лицам.
Девчонка, словно услышала старуху, подала признаки жизни – усиленно замотала головой, вынудив знахарку положить ладонь на ее лоб. Едва успокоилась и вновь затихла, как старуха насильно подняла веки девчонке, тем самым показала ее зеленые глаза. Только сейчас не зеленые, а белые яблоки глаз налились прожилками крови. Уродливые. Страшные.
– Слишком поздно. Ей не помочь. Яд уже разошелся по крови и даже ваше противоядие не спасло.
Я должно быть ослышался!? Эта грязная дрянь смеялась надо мной? В неверии подошел поближе к старухе и девчонке со страшными красными глазами. Посмотрел на одну, затем на другую.
– Даже если спасете, она может стать калекой...
Резко перебил бесполезные слова и женский треп:
– Мне чихать, как ты вылечишь ее, хоть продай душу дьяволу! Если не вылечишь, то я выпотрошу твои кишки!
Я бы мог отодвинуть Ярина и схватить старуху за горло, но думаю, что моих слов достаточно для поднятия мотивации.
– Это бесполезно, – ничуть не испугавшись, старуха покачала седой, грязной головой, но тем не менее поднялась с колен и велела отвести ее на кухню.
* * *
Несколько часов стали бесконечными. Постепенно я начинал верить тому, что предательница не претворялась. Совсем немного поверил.
Знахарка сварила вонючий отвар, от которого уверен сдохло бы все живое и этим поила предательницу. В последующем – гадкое пойло вырывалось обратно изо рта больной уже с кровью.
Всё время я ходил из угла в угол и прислушивался к стонам больной. Не подходил к кровати, только ходил вдоль стены и искоса подглядывал за Ярином и старухой. Как бы они чего не наделали!
Вскоре у предательницы началась стадия бреда. Старуха сказала, что это хорошо. Но я не видел ничего хорошего в истошном крике, пробирающем до нутра. До костей. До коры головного мозга. И ничего хорошего в том, как предательница извивалась, а потом дралась в полусознательном состоянии с Ярином, который напротив желал ей добра. Просто фиксировал ее руки в локтевом суставе, дабы она не причинила себе еще больше вреда.
Я совершенно равнодушно наблюдал за событиями, как будто меня это не касалось. Наблюдал за тем, как Ярин держал ее плечи и прижимал женское тело к кровати, но девчонка не давалась и царапала ногтями лицо брата. Словно ее душа буйствовала и вырывалась из тела, но той не давали выйти.
На протяжении жизни видел реки крови и мёртвую сгнившую плоть. Видел предательства и боль в худшем уродливом воплощении. Но среди всех кошмаров этот навечно приколочен гвоздями в мою память.
POV Лилия
Жар разливался по телу огненной волной и сжигал кожу. От болезненного ощущения я царапала ногтями грудь, живот, потом горло, будто хотела разрезать его и выпустить неведомое существо изнутри. Было так больно, что я действительно мечтала поскорее разрезать тело пополам и изъять оттуда посторонний объект, который мешал дышать. Сквозь мутное сознание со временем пришло понимание, что это не посторонний объект мешал дышать, а яд медленно закупоривал стенки легких. Именно поэтому не могла глотнуть необходимый воздух.
Кто‑то схватил меня за руки и сжал их, не давая мне ворочаться на кровати.
Я ничего не понимала. Всё было темное, страшное, чужое. Неизвестное. Чужой мир.
А потом боль удвоилась и, если поначалу я сдерживала эмоции, то теперь заорала во всю оставшуюся мощь легких, да так истошно, что кто‑то закрыл мне рот ладонью.
Мое тело само извивалось от боли и не слушалось.
Когда настал пик боли, то я обессилила и откинулась на подушку. Замерла, как мертвая. Пропали ощущения и посторонние голоса, исчезла боль.
Я попала в темный лабиринт с многочисленными серыми стенами. Шла. Шла. Уходила куда‑то. Но каждый раз попадала в тупик и как только поднимала взгляд, то видела на стене хорошо известные стеклянные глаза принца. Черные, суженные, ненавидящие глаза. Я их тоже ненавидела. Поэтому первый раз увидев их, гневно шарахнула ладонями по стене и побежала в обратном направлении. Но как далеко бы не убегала, неизменно попадала в тупик и натыкалась на его прищуренные глаза.
В десятый раз увидев их, пока никто не увидел, дала эмоциям вырваться на волю! Сжав пальцы в кулаки, заколотила по стене. От сильных ударов рассекла кожу на костяшках и залила кровью чистые стены.
– Ненавижу! – прорычала в стену, как спятившая.
Это черное место со стеной и глазами Артура не могли быть реальностью. Либо смерть, либо сон, поэтому вела себя как спятившая с ума женщина. Знала, что наедине с собой, значит могла позволить себе быть откровенной.
Одна со своими эмоциями я долго и громко признавалась в ненависти к Бонифацию!
Но вскоре банально устала от ударов ладоней об стену и прекратила колотить. Подняв руки к лицу, увидела кулаки и ладони, содранные до розового кровоточащего мяса.
Мои губы дернулись в неосознанной, кривой усмешке, как у уродливой куклы, которой нарисовали ненастоящую эмоцию. Тело внезапно стало тяжелым, непослушным, плохо подчинялось велению разума. В бессилии я прислонилась спиной к стене и медленно опустилась на корточки. Затылком, создавая грохот в ушах, постучала по стене. Еще и еще.
Свою жизнь после истребления тринадцатой земли, я посвятила мести за отца, за землю. О, великая мстительница! Даже смешно стало. Наверное, поэтому я улыбалась, сидя во тьме на корточках возле стены. Одна. Совсем одна.
Я завершила месть, пронзив мечом грудь Артура. Его жизнь зависела от моего желания. Легко могла забрать ее себе. Он бы не успел увести плечо, ведь был сильно занят удовлетворением своего вечного желания. Но...
Я приняла решение и даровала помилование врагу.
Бонифаций отомстил семейству Вацлавов за свой народ, а я Бонифацию – за свой народ. И что же дальше, после того как мы погрязли в черной трясине ненависти и мести? А дальше... ничего. Пусто. Нас засосало в трясину по макушку. Мы захлебнулись...
Перед глазами – беспросветная тьма, а за спиной – стеклянные ненавистные глаза Артура.
POV Артур
Спустя много часов настал долгожданный покой больной, но больно резкий и от того странный. То предательница сопротивлялась, бесновалась, как одержимая, то послушно обмякла в руках Ярина. Неожиданно настал конец мучениям и крикам. В течение нескольких часов я мечтал о тишине, но сейчас она наоборот сильнее напрягла и заставила меня натянуться до предела, а старуху наклониться к губам больной и послушать ее дыхание.
Дьявол. Дьявол. Дьявол. Раз пятьдесят я повторил это слово‑проклятие. Мне действительно стало смешно. Глубоко из недр тела зародился странный смех, больше подходящий для больного на голову человека. С каждой секундой смех разрастался, растекался по внутренностям, по груди и уже поднялся к горлу, придушив на несколько коротких секунд.
Старуха подняла голову от больной и косым глазом взглянула на меня. И я без слов понял ее мысленный посыл.
Не может быть. Не вееерю.... Хитрый зверек еще всех переживет. И меня, и старуху, и Ярина, и в конце века спляшет на наших могилах.
Изогнув в неверии губы, я скептически хмыкнул, на что обратили внимание остальные в комнате. В особенности старухе не пришлась по вкусу моя усмешка, отчего она недовольно поджала дрожащие губы и положила свои пальцы на мокрый лоб девчонки. Ярин же грузно осел на пол, а спиной привалился к кровати, будто отгородился от картины увиденного и равнодушными глазами посмотрел на меня.
– Она жива! – заявил я, еще сильнее растягивая губы в улыбке. Не мог ничего с собой поделать. Это все какая‑то хорошая шутка или хитрость предательницы.
Она просто не могла сдохнуть! Она не могла! Роза принадлежит мне, и никто не мог забрать ее без моего ведома! Это дьявольская шутка!
Бабка хмуро взглянула на меня, так словно я своим смехом осквернял святое – саму смерть. "Перерождение души". Когда мысленно произнес эти два слова, тогда накрыло медленное понимание. Оно пробралось под кожу, под сетку вен и брызнуло адреналином в кровь.
Сейчас и здесь ее душа уходила и перерождалось в новое тело. Роза убежала от меня в последний раз. И это так...вывернуло нервы, что возникло слепящее желание крушить. Рвать! Убивать! Калечить всё живое! Все дворцы сравнять с землей! Всё живое отправить вслед за девчонкой. На ее поимку.
– Я сказал, что она жива! – громче произнес, отказываясь признавать правду. А эхо по стенам подтвердило мои слова.
Старуха, не оборачиваясь, покачала седой головой и спокойно озвучила:
– Я сделала всё, что могла. Было уже слишком поздно. Ее душа не захотела здесь оставаться и покинула тело.
– Заткнись, дряхлая старуха! Ты называешь себя ведьмой?
Ухватил ее за горло, поднял с кровати и мощно сжал дряхлую шею.
– Это ты ее убила. Ты дала ей какую‑то дрянь.
Мои руки не слушались веления разума. Действовали сами. Сжимались все сильнее на шее старухи. Доводили ее до хрипа и до животного ужаса.
– Это ты отобрала ее у меня! – прежде я не знал настолько сильного желания убивать, а сейчас вдоволь узнал.
Это моя Роза! Моя! Никто не смеет ее отбирать у меня! Ни жизнь, ни смерть. Ни дьявол, ни ангел. Ни проклятые красные пески, в которых хороним людей! Никто!
– Ниче...го...не изменишь мо...ей смммер...тью, – прохрипела сквозь удушье старуха, закатывая глаза к потолку и беззвучно захлебываясь.
– Хоть всех убей! – тихо подтвердил Ярин.
Именно спокойный голос брата скорее всего заставил меня немного протрезветь и отшвырнуть старуху в стену, после чего направиться к больной, чтобы удостовериться в отсутствии сердцебиения и дыхания.
Взял девчонку за волосы, приподняв ее туловище с кровати, но действительно не почувствовал на губах ее дыхание. Ее рот приоткрыт и мои губы были совсем близко рядом с ее. Друг напротив друга. Но дыхания на своих губах я не чувствовал. Получив доказательства отсутствия дыхания, мне вдруг стало важно увидеть ее потное от мук лицо, и заглянуть в красные от крови глаза, а затем вкрадчиво произнести несколько предупреждений.
– Ты слышишь, предательница? – прошептал интимно ей на ухо. Очень тихо, чтобы слышала только она. Придержал ее аккуратно за спину и приподнял немного, заставив посмотреть на меня повнимательнее. Но ее проклятые глаза были расфокусированы и застывши.
– Если ты решишь сбежать от меня "туда", то я убью оставшихся твоих близких! – пояснил очень миролюбивым тоном, которым сегодня общался с врагами, желая обезоружить их добротой. Продолжил говорить с предательницей уже другим тоном, похожим на тот, которым соблазнительницы шепчут мне на ухо во время интимных игр о своей безграничной любви и о том, как хотят доставить удовольствие. В какой позе и как страстно. Правда, в отличие о любовниц я клялся сейчас не о милых вещах. А о тех, которые, пожалуй, может обещать сумасшедший.
– Если ты решишь уйти, то я убью твоего мужа, и твою Клару, и твою новую знакомую Трин, которую ты осмелилась подсунуть мне на собственной свадьбе! – я остановился. Перестал рассказывать, поскольку смех душил. Сочился из каждой поры и вызывал дикий неконтролируемый хохот. Самого удивляла столь странная реакция организма на человеческую смерть.
– Я по‑твоему тот, кому нужно помогать с женщинами!? – эта глупая фраза вырвалась прежде чем успел ее обдумать. Но чихать. Что хочу, то и говорю.
– Я отрублю твоим близким головы и подвешу в качестве трофея возле своего дворца. А потом...когда‑нибудь я приду "туда", где находишься ты, и буду вечно там владеть твоей сбежавшей душой!
В бешенстве оттолкнул бездыханное тело, которое послушно свалилось на кровать. Потом положил две ладони на ее грудь и толкнул, вжав ее плоть в кровать. Потом еще и еще толкнул в грудь. Не знаю, с какой целью толкал.
– Давай, вставай! – велел ей. Но сколько бы не толкал, та не отзывалась и не реагировала.
Бесполезно. Как бы я не старался ее позвать, та не отзывалась.
Постепенно. Со временем пришло медленное осознание беспомощности. Я убрал руки от ее тела и, как безногий, рухнул на пол, привалившись спиной к кровати. Не мог смотреть назад – туда, где была она.
Но в поле зрения некстати попала проклятая карга, которая отобрала у меня Розу. Столько чистой ненависти всколыхнулось во мне, что я не удержался. Меч стоял в углу комнаты и манил к себе. О, как, приятно меч оттянул руку к полу, когда поднял его пошел к знахарке со своей карой. Едва сделал замах над головой старухи, как сталь красиво разрезала воздух в темноте и в отражении меча я вдруг увидел за спиной движение.
Не веря своим глазам, но тем не менее остановил меч над головой старухи. Не совершил свою кару, потому что был удивлен. Не поверил собственным глазам, подумал, что начал бредить. Медленно развернулся с по‑прежнему занесенным мечом правосудия и увидел, как спящая Роза подняла туловище с кровати. Поморгала несколько раз и сонно приоткрыла веки. Посмотрела на меня красными от крови глазами. Такими страшными, но одновременно живыми, полными эмоций.
– Убей ее! Она – мертвец!Клянусь красными песками, она была мертва больше пяти минут! Ее сердце небилось! – мерзкий голос старухи мешал смотреть на живую предательницу,поэтому не глядя назад, по памяти определил, где находилась старуха и наощупьвспорол мечом ей горло, чтобы заткнулась и не мешала наблюдать за пробуждениемРозы.
Если вам нравятся мои подборки книг, можете меня угостить бокальчиком чая ;) 2202 2012 2856 2167 (сбер)