статус: заражён

Очередной ужасный день, цель которого — выжить.

Именно с такими мыслями проснулся Хан и начал молча смотреть в потолок, не шевелясь. Он всю ночь не мог заснуть из-за боли в сердце, а помочь хоть немного успокоить её смогли три таблетки. У него осталось всего четыре капсулы, от которых напрямую зависела жизнь Джисона. Если он начнёт игнорировать боль и не принимать лекарства, то точно долго не протянет. Заражённые даже не успеют съесть его, сердце Хана перестанет биться быстрее, так и не дав им вкусить чистой плоти. От этих мыслей в груди начинало ныть, а это означало, что нужно было отвлечься. Джисон приподнялся на руках и вылез из мешка, посмотрел на спящих парней и направился в туалет, чтобы умыться.

Он шёл по длинному коридору, по дороге потирая глаза спросонья, а когда добрался до изолятора, то улыбнулся, увидев сладко сопящего Хёнджина. Рядом с дверью сидел Субин, который свесил голову вниз и тихо похрапывал, отсыпаясь после ночного дежурства. Джисон направился дальше, не обращая внимания на громкие голоса, доносившиеся из магазина спорттоваров.

Хан прокрутил ручку крана, но услышал лишь звук, напоминавший хрип. Воду отключили. Прекрасно. Он набрал пластиковым ковшиком немного воды из детской ванны, подошёл к раковине и стал умываться. Потом Джисон выдавил немного зубной пасты на палец, нанёс на дёсна и стал полоскать рот, таким образом чистив зубы. Если оценивать чисто объективно, то он и парни выживали просто в королевских условиях. У них были довольно комфортные спальные места, огромные окна, сквозь которые проникал свет, куча фонарей и ночников, запасы воды, доступ к еде и куча свободного пространства. Остальные выжившие наверняка прятались в подвалах, на заброшках, в школах и детских садах, а о нахождении в торговом центре могли только мечтать.

Джисон вернулся на место ночлега и планировал сообщить всем, что они остались без воды, но все люди внезапно пропали. В магазине остались только Чанбин и Тэхён, а остальные куда-то убежали.

— А где все?

— Ты Ёнджуна не видел? Мы думали, что вы вдвоём ушли.

— Нет, а что?

— Его нет, — ответил Тэхён. — Вообще нигде нет. Уже весь второй этаж облазили, даже Хёнджина допросили, но он опять заснул.

— Остальные пошли на третий, — вступил Чанбин, — а мы остались ждать.

— Думаю, он найдётся. Не мог же Ёнджун уйти без своей палки.

Хан указал пальцем на кусок металла, лежавший возле одного из стеллажей. Тэхён тут же рванул к нему, взял в руки и широко распахнул и без того не маленькие глаза. Стало страшно.

— Пиздец…

Они услышали хлопок двери и многочисленный топот ног. Остальные вернулись с разведки, но всё тем же составом. Ёнджуна с ними не было.

— Не нашли?

— Нет, — замотал головой Бомгю. — Этот пидр решил в прятки поиграть, походу.

— В туалетах тоже нет, — сказал Чонин, — по два раза проверили.

— Три, — подправил Сынмин. — Может, он в унитаз смылся?

Феликс, увидевший палку в руках Тэхёна, резко выхватил её и показал остальным.

— Он в жопе.

— В чьей?

— БОМГЮ! — проорали хором все.

— Ладно, молчу…

— Надо проверить первый этаж, — сказал Минхо, постукивая пистолетом по ладони. — Но кто-то должен остаться, чтобы следить за Хёнджином и встретить Ёнджуна в случае его прихода.

— Вот ты и оставайся, — сказал Бомгю, запрыгнув на скейт. — Я не хочу снова быть бесполезным. Ёнджун вообще моя лп, не могу не принимать участия в её поисках.

— Вы все пойдёте? — спросил он у друзей Ёнджуна, после чего они синхронно закивали головами.

— Мы тоже пойдём, — сказал Чан. — Вдруг у него травма.

— Я с ними, — сказал Феликс. — А ты останься с сердечником. Вам есть, о чём поговорить.

— Да ты издеваешься… — пробубнил себе под нос Хан, прикрыв лицо ладонью. — Ладно, идите. Если что — кричите.

— Будто ты чем-то нам поможешь.

— Феликс! — крикнул Чонин и топнул ногой. — Хватит язвить.

— Я, может, и не помогу, — согласился он, — зато Минхо сразу же со своей пушкой побежит. Он ведь так сильно её любит, что хочет со всеми поделиться.

— Ага, даже к голове прикладывает, чтобы примерили, — усмехнулся Кай. — Ладно, пошлите, у нас мало времени.

Чанбин и Бан Чан собрали аптечку первой помощи, все парни взяли оружия и направились на первый этаж. Он был просто громадным, а изучили его даже не на четверть, так как спускались туда только в продуктовый, аптеку и оружейный. А «изучили» для них означало, что имели представление о количестве заражённых на определённой территории. Рядом с дверью на первом этаже остался Сынмин, а остальные направились на поиски Ёнджуна.

Минхо бродил по коридору возле изолятора, где до сих пор спал Хёнджин, и не знал, чем себя занять. Видимо, Джисон и вправду возненавидел его, из-за чего на душе скребли кошки. Кажется. Минхо никогда не испытывал ничего подобного. Он решил, что нарушать отношения с отрядом было не особо выгодно, поэтому стал думать, как бы корректнее донести до Джисона смысл его вчерашнего поступка. Хо направился в книжный, где Хан находился уже двадцать с чем-то минут.

Он облокотился на стену, сложив руки на груди, и стал внимательно наблюдать за Джисоном, перебиравшим корешки книг одну за другой.

— Кхм-кхм… — прокашлялся Хо, чтобы привлечь внимание.

Хан тут же подпрыгнул на месте и схватился за сердце, которое стало колотиться в три раза быстрее. Он ненавидел, когда его пугали подобным образом.

— Выплюнул?

— Что?

— Сердце своё.

— Дебил, — огрызнулся Джисон и продолжил рассматривать книги, сидя на корточках возле одного из многочисленных стеллажей. — Тебе чего?

— Поговорить хотел.

— Ну и хоти дальше.

— Так, сердечник, не зли меня. Давай по-хорошему поговорим.

— Я не собираюсь с тобой разговаривать.

Хан поднялся на ноги и прошёл к соседнему стеллажу, где стал рассматривать книги уже другого автора. Ему уже стало казаться, что он прочёл абсолютно всю литературу в этом мире, ведь вечно натыкался на знакомые названия. Минхо подошёл к нему и взял книгу, лежавшую на верхней полке, распахнул её и сломал корешок. Джисону стало больно. Он бросил её на пол, взял другую и повторил то же самое движение, прямо-таки пытая Хана своими действиями.

— Хватит! Хватит! — закричал Хан, когда тот потянулся уже за третьей жертвой.

— Теперь поговоришь со мной?

— Да-да, только прекрати насиловать мои глаза.

Минхо улыбнулся одной стороной лица и поставил на место книгу, которую тоже собирался чуть ли не разломать напополам.

— Что ты там хотел сказать?

— Давай сядем.

Они прошли в дальний угол магазина, где как раз стоял небольшой диванчик, предназначенный для посетителей. Парни удобно устроились на нём, Джисон поджал ноги к груди, а Хо расплылся на нём, как те самые недоразвитые мужики в метро.

— Ну.

— Что «ну»?

— Начинай.

— Джисон, ты вчера всё неправильно понял.

— Ах, да, конечно, — наигранно вдохнул он и развёл руками в стороны. — Я ведь просто не так понял! Блять, Минхо, не ломай комедию, ради бога. Ты тупо избил Хёнджина просто так.

— Ты бы предпочёл умереть?

Хан задумался. Может, он и вправду чего-то не понимал?

— Объясни.

— Хёнджин бы не дал волю слезам, если бы не видел в этом выгоды. Он хотел развести тебя и заставить зайти внутрь, а потом сожрать с костями.

— А ты не задумывался над тем, что у людей есть эмоции? Я недолго знаю Хёнджина, но…

— Вот именно, что недолго, — перебил его Минхо, не дав договорить. — Я знаю Хёнджина всю жизнь, так что читаю его, как твои раскрытые книжонки. Он бы не стал реветь, если бы не захотел разжалобить тебя.

— С чего ты взял, что он хотел именно этого?! — возмутился Джисон, повысив тон. — Почему ты считаешь, что у него нет права выражать свои чувства? Он же человек, в отличии от некоторых.

— Да потому что я прекрасно знаю, в каких условиях он вырос. Джисон, ты даже не представляешь, в каком аду мы жили. То, что мы рассказывали — верхушка айсберга. Всё самое страшное находится на глубине.

— Давно такие слова выучил?

— Когда Хёнджин начал рассказывать нам с Феликсом про эти айсберги. Он приехал от родителей, где впервые за несколько месяцев зашёл в интернет, и решил поделиться с нами теориями, раскрытыми в этих самых айсбергах.

— И как? Раскрыл?

— Не успел. Его избил старшина.

У Хана едва челюсть до пола не отвисла.

— Но… за что?

— Он услышал этот разговор и понял, о чём шла речь. Было слишком очевидно, что Хёнджин лазил в интернете, поэтому его повели в комнату для наказаний. Меня и Феликса тоже с собой прихватили, но нам куда меньше досталось.

— Но он же был дома, — недоумевал Хан, — и имел право делать то, что хотел.

— Но не имел права рассказывать этого нам.

— Но как это связано с проявлением чувств?

— Напрямую. Когда тебя избивают за каждый проступок, каковым считается даже подъём на полминуты позже остальных, ни о каких чувствах и речи идти не может. Их просто выбивали из нас силой.

— Ничего не понимаю… Зачем это делали?

— А какая по-твоему стояла цель в нашей кадетке?

— Ну, наверное, сделать из вас людей, готовых встать на защиту родины? — предположил он, но Минхо тут же замотал головой.

— Если бы… Они превращали нас в солдат, готовых бороться до конца, что бы не произошло. Хладнокровие и послушание — вот, что от нас требовалось. Хёнджин же был слишком эмоциональным, чтобы соответствовать этим стандартам, поэтому его чаще всех наказывали, чтобы «всю дурь выбить».

— Но вы же получили долгожданную свободу. Здесь вас никто не изобьёт за то, что вы просто… будете людьми.

— Сам же сказал, что я не человек.

Хан ненадолго отвёл взгляд в сторону и глубоко вздохнул. Всё начинало вставать на свои места.

— Да человек ты, просто очень травмированный. Я так отреагировал, потому что никогда не видел, чтобы друзья обращались друг с другом подобным образом. Я бы никогда не поднял руку на Чонина и Сынмина, и они на меня тоже.

— Странные вы.

— Это вы странные. Скажи, вы хоть раз занимались чем-то вместе?

— Ты про секс?

— Фу, блять… — скривил физиономию он, а потом засмеялся. — Нет, я про другое. Как вы вообще контактировали?

— Ну, рядом в строю стояли, за одним столом ели, в одной комнате жили.

— О, вот про комнату уже интересней. Что вы там делали?

— Спали.

— А до этого?

— Спали.

— Чё?…

— Мы там только спим. У нас десять минут на то, чтобы умыться и почистить зубы, а потом загоняют по комнатам. Если кого-то находили в коридорах, то вели в пыточную. Разговаривать друг с другом после отбоя нельзя, если застукивали, то всё туда же отводили.

— То есть, вы вообще не общались друг с другом?

— Почему же? Общались, просто весьма своеобразно.

— И как же?

— На военном языке. Даже специальные коды придумали, чтобы кого-то обсирать и никто не понимал. И вообще, мы отошли от темы. Джисон, я покалечил его, чтобы отбить желание наброситься на тебя. Заражённые не переносят вкус и запах собственной крови, поэтому я и бил его до момента, пока не разбил нос. У него голод моментально пропал.

— Но это ведь не значило, что он хотел напасть на меня.

— Значило. Он знает, что тебя разжалобить, как нехуй делать, поэтому и хотел, чтобы ты вошёл. У тебя ведь были такие мысли.

— Были, — согласился Хан. — Я просто поверить не могу… Хёнджин бы никогда так не поступил.

— Хёнджин бы не поступил, а вот заражённый Хёнджин — запросто. Или ты забыл, о чём говорили наши медики?

Джисон озадаченно посмотрел на него, не понимая, что Хо имел ввиду.

— Заражённые теряют себя. Они готовы пойти на всё, чтобы утолить голод, поэтому и используют лазейки. Короче, добряки сдохнут первыми, если не научатся не поддаваться манипуляциям.

— Странно всё это, — вздохнул Хан. — Не хочу верить, что Хёнджин превратится в животное.

— Это ещё не факт. Если он сможет продержаться на первой или второй стадии, то всё с ним будет нормально.

— А он сможет?

— Сможет, уверен, — с некой гордостью в голосе сказал Минхо. — Но у меня к тебе просьба.

— Какая?

— Держись от него подальше, ладно? Как и ото всех других заражённых. Ты слишком добрый, чтобы суметь ответить и постоять за себя. Тебе будет жалко их.

— Я так не могу, — вздохнул Хан и провёл ладонями по лицу. — Мне и вправду очень жаль Хёнджина.

— Сам виноват, что убежать не успел. Если бы был быстрее, то смог бы остаться нетронутым.

— Не говори так. Он же не виноват.

— Ещё как виноват. Джисон, пойми уже наконец, что выживают только сильнейшие. Если человек хоть немного отстаёт и чем-то отличается от остальных, то у него практически нет шансов выжить. И я говорю не только про физическую силу, но ещё и про моральную.

— Я правильно понимаю, что ты сейчас советуешь мне стать камнем?

Минхо кивнул.

— Я не смогу, даже если захочу.

— Тогда ты сдохнешь. Всё предельно просто. У тебя сердце слишком слабое, чтобы быстро бегать, и слишком доброе, чтобы кому-то навредить.

— Ошибаешься.

— В чём? Я разве не прав?

— Вот мне сейчас так хочется тебя ударить, чтобы доказать обратное, — наигранно улыбнулся Джисон.

— Так ты попробуй. Только это навредит тебе, а не мне.

— Не буду. У меня кишка тонка.

— Хорошо хоть, что признаёшь это, — сказал Минхо и поднялся на ноги. — Я к Хёнджину. Сиди здесь.

— Я тебе не собачка, чтобы команды выполнять, — недовольно фыркнул Хан, вскочил с дивана и зашагал к выходу, высоко задрав голову.

— Вот же дебил…

***

Хёнджина, который только недавно проснулся, застали за складыванием бумажных самолётиков. Ему уже надоело выводить каракули, поэтому Хван решил развлечь себя чем-то новеньким. Он уже собрал целую армию истребителей, но продолжал уничтожать бумагу, чтобы создать настоящий авиапром.

Джисон, прибежавший первым, постучал по прозрачной двери, чтобы привлечь к себе внимание. Хёнджин тут же поднял голову на звук и, увидев машущего ему ладошкой Хана, широко улыбнулся. После вчерашней ситуации в его внешнем виде определённо что-то изменилось. Мешки под глазами теперь были не тёмно-фиолетовыми, а приобрели более чёрный оттенок, вены на руках значительно посинели и стали более заметными, а на лице появилось немного красных пятнышек, похожих на большие веснушки. Джисон понимал, что эти признаки были присущи второй стадии заражения, но всячески пытался уйти от этих мыслей, чтобы лишний раз не накручивать себя.

К ним подошёл Минхо.

— Ну что, зомбированный, ты как?

— А по мне не видно? — усмехнулся Хёнджин.

Джисон схватился за рукав Хо и заставил сесть рядом с ним. Теперь все трое находились на одном уровне.

— Извиниться перед ним не хочешь? — спросил Хан, посмотрев начала на Минхо, а потом на Хёнджина.

— Я уже извинился.

— Это правда, — подтвердил Хван.

— И как? Ты простил его?

Хёнджин кивнул, а Минхо продолжил сидеть с каменным лицом.

— Я не могу не простить.

— Это как?

— Он же старший. Ещё и командир полка.

— Тут нет никаких полков, Хёнджин. Скажи, ты больше не обижаешься на него?

Он задумался. Хван не знал истинную причину поступка Минхо, но всё же склонялся к тому, что он сделал это, чтобы наказать его за слёзы. А это, очевидно, было обидно. Чтобы хоть как-то уйти от вопроса, Хёнджин решил промолчать, но это не устроило ни Минхо, ни Хана.

— Ответь, — попросил Джисон.

Он продолжал держать рот на замке.

— Отвечай, — приказал Минхо.

— Не могу… — протянул Хван, отведя взгляд в сторону.

— Почему?

— Я не хочу снова быть избитым.

Пускай Хёнджин и не ответил на поставленный вопрос напрямую, но смысл его слов был предельно понятен. До сих пор обижался.

— Понимаю, — кивнул Хан, поджав нижнюю губу.

— Зато я не понимаю… — строго произнёс Минхо и посмотрел на Хвана настолько сурово, что у того сердце в пятки ушло. — Слышь, упырь, ты какого хуя дуешься?! Потому что я не дал тебе сожрать сердечника?!

— Что?… Да я и не думал! — возмущённо воскликнул он. — Ладно, я думал, но не собирался же!

— Кому ты мозги пудришь, зараза? Я прекрасно видел, что ты на него таращился, как зверьё голодное. Ещё ведь и зареветь додумался, чтобы разжалобить.

— Ты опять? — стиснув зубы, протянул Джисон и медленно повернул голову на Хо. — Вообще соображаешь, что говоришь?!

Хёнджин сидел неподвижно. Он ещё никогда так сильно не разочаровывался в Минхо.

— Ты действительно такого мнения обо мне?…

— А какого мне ещё быть мнения о голодных тварях? — прыснул смешок тот. — Да вы же на всё готовы, чтобы заполучить желаемое. Ты ведь хотел, чтобы Джисон зашёл к тебе и начал жалеть, а потом собирался напасть. Или я не прав?

— Я всё понял, — нервно усмехнулся Хёнджин и посмотрел на потолок, прикусив губу. — Совсем забыл, что ты у нас бесчувственный и требуешь от людей быть такими же.

— Не от людей, а от тебя.

— А я по-твоему не человек?! — прокричал он, окончательно взбесившись. — То, что я вырос в кадетке, ещё не значит, что у меня никаких чувств нет! Так давай ты будешь избивать меня за любое проявление эмоций, чего мелочиться-то, блять?!

Минхо молча выслушивал его, сжав ладони в кулак, а Джисон даже не знал, что сказать, поэтому не осмелился вмешаться.

— Да ты ничем не лучше, чем наставники той кутузки… Такой же требовательный, грубый и бесчеловечный.

После этих слов Хо прорвало. Такое сравнение было самым болезненным и неприятным для него, так как Минхо ещё в раннем детстве поклялся самому себе, что никогда не станет таким же, как они. И Хёнджин это знал. Хо резко подскочил и уже хотел зайти внутрь, чтобы напомнить Хвану его место, но его остановил Джисон, сумевший оттащить парня от двери.

— Ну, что я и говорил, — фыркнул Хван. — Слушай, это не сердечнику надо таблеточки пить, а тебе. Успокоительные, желательно.

— ДА ТЫ АХУЕЛ, МРАЗОТА! — попытался вырваться Хо, но, на удивление, Джисон держал его достаточно крепко, чтобы не дать наброситься на Хёнджина. — Пусти ты уже!

— Джисон, правда, отпусти его, — кивнул тот.

Он так и сделал. Хван поднялся на ноги и стал в упор смотреть на разъярённого Минхо, который дышал, как бык.

— Тебе не кажется, что на заражённого больше смахиваешь ты, нежели я?

Хо тут же поменялся в лице. Ярость превратилась в непонимание.

— Чё спизданул?

— Просто проанализируй, — улыбнулся Хёнджин. — Ты бросаешься на всех, не контролируешь себя, обращаешься с людьми, как с куском мяса. И у тебя вообще никаких эмоций нет, кроме злости и желания набить кому-то ебало. Похоже на признаки заражения, не так ли?

Минхо бы возразил, если бы не был согласен с его словами. Хёнджин сказал истинную правду.

— Минхо, пойдём, — Хан дёрнул его за руку, чтобы вывести из ступора. — Пацаны скоро должны вернуться.

Он кивнул, в последний раз посмотрел на самодовольного Хёнджина и ушёл. Джисон тоже посмотрел на него и помахал ладошкой на прощание, а потом побежал догонять Хо.

Хёнджин мечтал об этом моменте несколько чёртовых лет. Минхо всегда командовал им и остальным отрядом, отчитывал за проступки и никогда не брал в учёт их дружбу с Хваном, поэтому всем доставалось одинаково. Он наконец-то смог ответить ему, не боясь, что понесёт за это наказания. Только на пороге смерти Хёнджин смог почувствовать свободу.

***

Все уже давно улеглись в свои спальные мешки и видели десятый сон. Ёнджуна так и не нашли. Парни осмотрели весь первый и третий этаж, выходили на улицу, спускались на парковку, но их пропажа словно сквозь землю провалилась. Все думали о худшем, но ничего не говорили, чтобы не рассеивать панику. Ёнджун пропал, его оружие осталось внутри, никто не видел и не слышал о нём со вчерашнего вечера. После небольшого совещания за ужином они решили продолжить поиски завтра. В их план входил повторный осмотр этажей, склада, а также вылазка в ближайшие к торговому центру магазины.

Чонин, которого назначили дежурным, не мог найти себе места от волнения. Он поговорил с Хёнджином, рассказал про сложившуюся ситуацию и ещё раз спросил, не видел ли старший Ёнджуна прошлой ночью, на что тот ответил короткое «нет». Хван завалился спать, как только доел уже пропавшее мясо, отданное ему Чонином, а тот облокотился на стену и стал смотреть в потолок, размышляя о завтрашнем дне. Чтобы хоть немного скрасить их мрачные будни, Чонин хотел предложить парням поиграть в мяч, в надежде, что хоть это поможет им немного отвлечься от всего происходящего.

Он сидел, склонив голову вниз, и пытался не вырубиться. До конца дежурства оставалось всего три часа, о чём говорили наручные часы и приближение рассвета. Чонин посмотрел в панорамное окно и слабо улыбнулся. Хоть что-то прекрасное осталось в этом мире. Но полюбоваться фиолетовым небом должным образом не получилось, он услышал скрип двери. Чонин быстро схватил кочергу, лежавшую возле его ног, закинул на плечо и стал приближаться к силуэту.

— Э! — крикнул Ян, ещё крепче вцепившись в оружие. — Ты кто?

Силуэт стал приближаться и через несколько секунд Чонин смог узнать в нём Ёнджуна. Его счастью не было предела. Он тут же выбросил кочергу из рук и побежал ему навстречу, но в один момент остановился и широко распахнул глаза.

— Рад меня видеть?

Чонин помчал со всех ног. Он был настолько напуган, что даже не смог закричать. Одежда Ёнджуна была окровавлена, под глазами наросли огромные, чёрные мешки, капилляры в глазах лопнули и заполонили их красным цветом. Чонин не смог рассмотреть зрачки, но они были настолько огромными, что полностью закрывали собой радужку. Исходя из эксперимента, проведённого Чанбином, подобная реакция у заражённых возникала только на четвёртую группу крови. Ёнджун учуял её ещё с момента, как вошёл на лестницу. На вылазке Чонин поранил щиколотку и замотал её бинтом, но даже это не смогло скрыть запах крови.

Ему было страшно. Чонин мчал со всех ног, пробежал круг и хотел спрятаться на складе какого-нибудь магазина, но Ёнджун, который был в два раза быстрее, догнал его за считанные секунды. Он загнал Чонина в тупик.

— Ну привет, — облизнул губы Ёнджун, увидев трясущегося парня.

— Не надо, пожалуйста… Ё-Ёнджун, давай я отведу тебя в изолятор, всё будет хорошо…

Чонин как можно плотнее прижался к стене и боялся сделать даже один шаг.

— А нахуя мне туда идти? Ты же здесь. Я ведь ради тебя вернулся.

Теперь Чонин выглядел не только ужасно напуганным, но ещё и шокированным. Почему он? Почему именно он?!

Перед тем, как совершить задуманное, Ёнджун решил объяснить сказанные им слова. Его голод становился всё сильнее, а запах крови на щиколотке заставлял парня извивать шею от нетерпения.

— Я заразился, когда мы выходили за мясом для Хёнджина. Никого не было рядом, а я не кричал, смог отбиться. Думал, что смог. Ночью, когда я увидел укус, а жрать захотелось настолько сильно, что я готов был наброситься на любого из вас, решил уйти.

— Но зачем ты вернулся?! Почему именно за мной?!

— Мы с Бомгю посмотрели записи в книжонке Чанбина и узнали, что твоя кровь самая лучшая и аппетитная. Я пошёл искать выживших с четвёртой группой, но так никого и не нашёл. Ну не мог же я удержаться, зная, что такой деликатес здесь бродит.

Теперь вопросов по поводу пропажи Ёнджуна не оставалось. Он не хотел вредить парням, но и устоять перед желанием вкусить плоти не смог. Сегодня Ёнджун совершил четыре нападения, но так и не заполучил желаемого. Он хотел крови Чонина, ведь только она была способна утолить зверский голод.

— Ёнджун, пожалуйста… — он стал оборачиваться по сторонам, думая, как выбежать из тупика. И тут его осенило. — МИНХО! ФЕЛИКС! СТРЕЛЯЙТЕ!

Ёнджун тут же повернулся назад и стал искать парней с пистолетами, но, не увидев ни одной живой души, понял, что его надурили, как ребёнка. К тому времени, как он опомнился, Чонина и след простыл. Он смог отдалиться от Ёнджуна на сто метров, молясь на то, чтобы успеть добежать до остальных, но все его надежды потерпели крах. Ёнджун подлетел к нему и схватил за ногу, смог повалить на пол, а потом вцепился зубами в голень. Он оторвал здоровенный кусок от правой ноги Чонина и затрясся от долгожданного удовольствия, пережёвывая плоть парня и любуясь красотой берцовой кости, выглядывающей из под слоёв жира, тканей и мышц. Из глаз Чонина волной прыснули слёзы от боли и осознания того, что он больше не сможет бежать. Шансов выжить практически не оставалось. Он приподнялся на руках и стал ползти, изредка оборачиваясь на Ёнджуна, довольствовавшегося его мясом. У него даже появилась надежда на спасение, но она обрушилась, как только Ёнджун налетел на него, силой перевернул на спину и вцепился в правую руку. Чонин визжал, вопил, кричал во всё горло и рыдал. Ёнджун живьём сгрызал мясо с его руки, отрывал куски и заполонял всё вокруг кровью, не в силах остановиться. Он окончательно озверел и потерял контроль над собой. Даже сквозь размытую из-за слёз картинку Чонин смог увидеть, как Ёнджун менялся на глазах. Теперь его зрачки были мелкими, как две горошинки, пятна на лице краснели, а взгляд совсем перестал походить на человеческий. Чонин услышал вдалеке топот ног и голоса, и надежда на спасение снова появилась. Он из последних сил ударил Ёнджуна по лицу уцелевшей рукой, смог на пару мгновений заставить его слезть с себя, а потом перевернулся на живот и снова стал ползти. Он опирался на левую ногу и руку, а остальная часть тела перевешивала его вправо, значительно снижая скорость. Чонин увидел вдалеке двух человек, бегущих к нему, а за ними показалась и вся остальная толпа. Его душераздирающие крики смогли разбудить парней, но это произошло слишком поздно. Если бы они пришли хотя бы на полминуты раньше, то успели бы.

Ёнджун снова набросился на Чонина и, заставив того лечь на спину, вцепился зубами в грудь. Он визжал до последнего. В один момент, когда парни практически добежали до них, Ёнджун резко поднял голову и стал пережёвывать оторванную плоть уже мёртвого Чонина. Он неподвижно лежал в луже собственной крови, которая вытекала из беспощадно разгрызанной ноги, руки и груди, его глаза были открыты, а из левого вытекла крупная, горячая слеза.

Остальных парализовал шок. Они молча смотрели на то, как Ёнджун пожирал останки тела Чонина, нависнув над ним, как над убитым животным. Они просто ждали.

— Нет, нет… — замотал головой Сынмин, поняв, что к его глазам стремительно подступали слёзы. — Он ведь… Он…

Сынмин посмотрел на Джисона, который моментально рухнул на колени и стал смотреть на то, как Ёнджун продолжал терзать тело его друга. Он опустил голову вниз, обронил пару слёз и стал плакать навзрыд. Казалось, что Хан кричал ещё громче, чем Чонин, когда его разрывали по кусочкам. Сынмин внезапно отошёл в сторону и стал рыдать так, чтобы остальные не увидели. Джисон начал бить кулаками по полу, вопить, проклинать весь мир за то, что он был так жесток. Феликс схватил его за плечи и потащил назад, чтобы увести подальше отсюда, но Хан стал сопротивляться и пытаться вырваться.

— НЕТ-НЕТ-НЕТ! ПУСТИ МЕНЯ! ПУСТИ, СУКА!

— Чан, помоги, — продолжая сохранять хладнокровие попросил Феликс.

Теперь Джисона оттаскивали уже двое, схватив под руки, а Чанбин спокойно подошёл к плачущему Сынмину и, положив руки на плечи, повёл за собой. Хан продолжал извиваться и орать, пытаясь вырваться, а Сынмин в это время тихо всхлипывал, опустив опустошённый взгляд в пол.

Остальные дождались момента, пока Ёнджун не закончит терзать бедного Чонина, а потом Минхо достал из отсека пистолет и тут же зарядил его. Бомгю, увидев это, положил руку на пушку и жалобно посмотрел на Хо.

— Нет, пожалуйста… — попросил он, пытаясь сглотнуть подступивший к горлу ком. — Он же... Его ведь ещё можно спасти, да?

— Он на третьей стадии, — равнодушно произнёс Минхо. — Больше трёх дней всё равно не протянет.

— Но можно ведь что-то сделать, — начал суетиться Субин и, посмотрев на внутренности убитого Чонина, резко отвернулся, чтобы его не стошнило. — Чанбин может намешать что-нибудь, и…

— Нет смысла его мучать. Он в любом случае умрёт.

Минхо поднял пистолет и навёл прицел на Ёнджуна, доедавшего сердце Чонина, которое вырвал в последнюю очередь. Он взглянул на его друзей, которые уже начали плакать и подтирать слёзы.

— Не делайте ему хуже. Лучше умереть от пули, чем от приступа.

Бомгю, который всё это время стоял с опущенной головой, в последний раз посмотрел на Ёнджуна, а потом на парней.

— Д… Давай, — дрожащим голосом протянул Гю и тут же отвернулся, чтобы не видеть самого страшного, что только могло произойти с его лучшим другом. Субин, Тэхён и Кай тоже отвернулись, взяли друг друга за руки и стали ждать.

Выстрел. Минхо пробил пулей череп Ёнджуна. Он замертво свалился на пол, а парни начали рыдать ещё громче. Один только Хо выглядел спокойным, как и всегда, в принципе. Он убрал пистолет в отсек и подошёл к убитым. Тэхён и Кай первыми осмелились посмотреть на эту ужасающую картину, вслед за ними повернулись и Субин с Бомгю. Минхо, сидя на корточках, приложил ладонь к глазам Чонина и закрыл его веки, а потом сделал то же самое и с Ёнджуном.

— Позовите Феликса, — скомандовал Хо, потерев ладоши друг о друга. — Мы уберём тела.

— Мы все пойдём, — сказал Кай и надрывисто всхлипнул.

***

Сынмин настежь распахнул окно, находившееся рядом с детским магазином, а потом отошёл в сторону, чтобы не мешать. Феликс и Минхо сначала выбросили на асфальт тело Чонина, которое при падении стало выглядеть ещё более изуродованным, а после скинули вниз и Ёнджуна. Перед тем, как избавиться от них, Чанбин и Бан Чан внимательно осмотрели заражённого и сделали новые записи в ежедневнике, выявив ещё кое-какие признаки третьей стадии.

Минхо спустился с подоконника и, когда закрыл окно, сказал всем идти на место ночлега, а он и Феликс направились в туалет, чтобы помыть руки, на которых осталась кровь убитых.

Когда они вернулись к остальным, на улице уже посветлело, но в кругу стояла горящая свеча. Феликс и Минхо молча сели на спальные мешки и стали смотреть на пламя. Её зажгли в память о Чонине и Ёнджуне.

— Кто-нибудь хочет что-то сказать? — спросил Субин, шмыгнув носом.

Джисон, который сидел рядом с Сынмином, поджав ноги к груди, пару раз мотнул головой. Тот ещё крепче прижал к себе Хана и потёр его плечо, на котором держал руку.

— Вы плохо знали Чонина, но поверьте, что он был прекрасным человеком, — прошептал Сынмин. — Таким ярким, решительным… Он ничего не боялся.

— Кроме смерти, — выдал Джисон и смахнул слезу, стекавшую по щекам.

— Ёнджун тоже был таким, — сквозь боль улыбнулся Субин. — Когда мы ещё не встретились с вами, он защитил Тэхёна, на которого налетел заражённый.

— Он был без оружия, — добавил Кай. — Голыми руками оттащил, а потом забил до смерти.

— Джисон, Сынмин, — обратился к ним Бомгю, — вы простите его, пожалуйста. Он бы не стал, если бы…

— Мы уже простили, — сказал Сынмин, всхлипнув. — Он не виноват. Виновна только ебучая болезнь.

Они несколько минут просидели в тишине и смотрели на свечу, вспоминая всё хорошее, что происходило с Ёнджуном и Чонином. Сынмин и Джисон вспоминали их разговоры на уроках, прогулки после школы, совместные посиделки и ночёвки. Тэхён, Субин, Кай и Бомгю вспоминали, как сбегали с Ёнджуном с уроков, курили за школой, ходили в скейт парк и лазили по заброшкам.

— Ночь пройдёт, наступит утро ясное…

Все разом посмотрели на Бомгю, пропевшего эти строки. Они не знали, зачем Гю сделал это, но решили подключиться.

— Знаю, счастье нас с тобой ждёт… — прыснул тихий смешок Тэхён, продолжив.

— Ночь пройдёт…

— Пройдёт пора ненастная… — пропел Джисон и снова заплакал.

— Солнце взойдёт, — монотонно протянул Феликс, удивив всех знанием слов песни.

— Солнце вз…

Минхо не смог закончить. Он опрокинул голову наверх, заискрив капельками слёз в глазах. Феликс тут же поднялся на ноги, схватил его за руку и повёл за собой. Остальные были больше заинтересованы, нежели шокированы. Минхо? Плачет? Что-то здесь не так. Не мог он зарыдать из-за смерти парней, которых толком и не знал. Джисон и Бан Чан аккуратно приподнялись и начали шагать к выходу, куда отправились кадеты. Они примкнули к стене и стали подслушивать.

— Не реви, — сказал Ликс, стоя рядом с плачущим Хо.

— Я не могу… Феликс, не могу…

Его начало трясти. Хо спустился на корточки, а потом сел на пол и закрыл лицо руками, начав всхлипывать. Ликс глубоко вздохнул, посмотрел на него и сел рядом, уперевшись макушкой в стену.

— Минхо, хватит, — строго произнёс он, посмотрев на старшего. — Всё в прошлом.

— Почему именно эта песня?… Почему?!

Он начал рыдать ещё громче. Чан и Джисон, которые могли видеть их через стеклянную дверь, установленную напротив магазина, до последнего надеялись, что Феликс обнимет Хо, но он продолжал сидеть неподвижно. Это же надо быть таким холодным…

— Я тоже по ним скучаю, Хо, но нужно отпустить.

— Ты не понимаешь, — посмотрел на него заплаканными глазами Минхо. — Ты всегда был таким.

— Каким?

— Похуистом.

— Обстоятельства так сложились, что пришлось им стать. Лучше бы я тогда трубку взял…

Бан Чан непонимающе посмотрел на Хана, а тот только пожал плечами. Какая трубка? По кому скучают? Ничего не понятно.

Минхо продолжал рыдать, а Джисон понял, что его доброта его погубит. Он не смог сидеть на месте, поэтому резко выглянул из-за двери магазина и подбежал к парням. Феликс тут же перевёл суровый взгляд на пришедшего, но тому было всё равно. Хан спустился на корточки перед Минхо, похлопал по плечу и заставил поднять голову, которой он уткнулся в колени.

— Чего тебе? — дрожащим голосом спросил Хо, и по его щеке стекла слеза.

Джисон бы никогда не подумал, что застанет Минхо плачущим. Это было… странно. Буквально час назад он убил человека, выбросил бездыханные тела в окно, а потом ушёл, заплакав из-за обычной песни. Хо поднялся на ноги и отвернулся от него, чтобы не показывать слёз, которых безумно стыдился, но потом почувствовал, как кто-то обнял его со спины. Это был Джисон. Минхо понял это, увидев серые рукава толстовки, которые обхватывали его за талию. Он снова закрыл лицо руками и стал плакать ещё сильнее.

Его впервые обняли за десять лет.

Когда Минхо успокоился и перестал лить слёзы, Джисон опустил руки и посмотрел на заплаканные глаза парня, которые тот стал потирать ладонями.

— Пошлите, — сказал Феликс. — Хватит рыдать.

Он зашёл внутрь магазина и тут же увидел Бан Чана, вплотную примкнувшего к двери.

— Ты что здесь забыл?

— Я подслушивал.

— Пиздец, блять…

Феликс зашагал к остальным, оставив этих троих наедине. Они вернулись через пару минут и расселись по мешкам. Атмосфера стала ещё траурнее.

— Минхо, ты… плакал? — спросил ошарашенный Чанбин.

Он кивнул.

— А Хёнджина избил, когда тот заревел, — прыснул Бомгю. — Несправедливо получается.

— Заткнись, — грозно произнёс Феликс. — Если бы не ты со своей песней…

Они замолчали. Никто не знал, с какого вопроса нужно было начать, поэтому просто ждали объяснений. Ликс понял, что отвертеться не получится.

— Мы с Минхо сидели одни дома, когда родители уехали, и…

— ЧЕГО?! — воскликнул Бомгю.

— Братья мы.

Нависла тишина. Парни, конечно, догадывались о чём-то подобном, но не думали, что это окажется правдой.

— Так вот, мы сидели дома, мне тогда было… Сколько?

— Почти шесть, — ответил Минхо. — На следующий день должно было исполниться.

— Минхо было семь. Мы сидели дома, ждали, когда родители вернутся с работы, а потом зазвонил домашний телефон. Минхо поднял трубку, а потом вернулся в гостиную вообще никакой. Он усадил меня на диван и включил мультик, где как раз играла эта песня.

— А что сказали-то?

— Что родители умерли.

И снова тишина.

— Они хотели отдать нас в кадетку, а об этом знала наша соседка, которая и отправила нас туда, чтобы в детский дом не сдали. Прям на следующий день.

— В твой день рождения?

— Да, — ответил Феликс. — Я и об их смерти только на утро узнал, а перед сном Минхо сказал, что они задерживаются на работе.

— Это… Это просто ужасно, — сказал Джисон, выдержав паузы между словами. — Тогда почему ты не заплакал, когда песня началась?

— Да мне похуй, если честно, — пожал плечами Феликс. — Да, грустно, но не до слёз. Вообще не знаю, что может меня довести.

Теперь всем стало ясно, почему даже Минхо называл Феликса каменным. Они оба скучали по родителям, но Хо, который первым узнал об их смерти, а потом укладывал своего младшего брата спать, зная, что никто не придёт, получил более серьёзную травму на всю оставшуюся жизнь.

Весь день парни молчали, понимая, что смерть Чонина и Ёнджуна — это только начало.