Я буду хорошим. | Слово пацана | Зима

От резкой нападки брата тебя пробрала дрожь, напомнив тот самый страшный вечер, пусть у тебя и получалось постепенно забыть обо всём. Взглядом Валера обвинял тебя, беззащитную и напуганную девушку, во всех грехах. Он даже дышал громко и атмосфера, повисшая в воздухе, становилась всё тревожнее. Благо, Вахит вовремя оттащил твоего братца и тот не успел сделать ничего болезненного. 

— Турбо, завязывай! – Зима старался сдерживать его сильнее, оттаскивая в сторону прихожей, но Валера отмахивался и выкрикивал многочисленные оскорбления, – На улице поговорим с тобой.

— А я не с тобой пришёл разговаривать, – всё противился Турбо, – И хрен уйду, пока эта швабра малолетняя не объяснит, где шарахалась!

Обида затмевает твой разум настолько, что страх отодвигается на второй план. Почему? Почему он так поступает с собой? Почему объявляется спустя неделю и не может связать в своей голове элементарное?! Ты устала бояться его, уже невозможно противостоять и отмалчиваться. Не хочется плакать и унижаться, извиняться за то, чего не делала. И вот, сама того не ведая, ты уже стоишь перед братом и высказываешь ему всё, что так давно хотела:

— Ты! Ты виноват во всём! Валера, ты! – от такого выпада парни впали в ступор, остановившись, но Вахит всё ещё продолжал сдерживать Туркина, – Что я тебе сделала? Что ты думаешь, что я здесь трахаюсь, да? Валера, идите нахуй! Ты нахуй иди, маме передай, чтобы шла в пизду! – ты никогда не позволяла себе таких выражений, но будто не слышала, что говоришь, эти слова шли от обиды, что открытой раной зияла на сердце, – А знаешь, что было неделю назад? Когда ты, сука, ты... С кем ты был там? На кого сестру променял? 

Лицо Турбо начало меняться, оно выражало недоумение, но не раскаяние. Он растерялся с твоей реакции и, кажется, всё хотел ответить и защитить себя, но ты не давала ему сказать ни слова, непрерывно продолжая сыпать претензиями:

— Меня там чуть не поимели, прям на улице, представляешь, Валера?! – ты говорила это, перебиваясь на истерические усмешки, – Отвернёшься от сестры, да? А с рукой у меня что? Спаслась, представь, спаслась! А ты меня в дурдом? Ты, блять, даже видеть меня не заслуживаешь, такая ты мразь. Ненавижу! Тебя ненавижу, перебейтесь вы все! Сдохните, только меня в покое оставьте! 

Наконец высказав всё, ты с облегчение выдохнула, толкнув обезоруженного Валеру в плечо, проходя мимо и направляясь в спальню, лишь бы остаться одной, закрыться под одеялом от всего мира, ничего не слышать и не видеть. Не хотелось видеть даже любимого Вахита, только бы исчезнуть и не доставлять больше никаких проблем ему. Ты просто устала от того, как много на тебя навалилось. Люди, которые когда то были самыми близкими и родными – готовы отвернуться от тебя, просто забыли, как ненужную игрушку! Надоело бояться, надоело жить в ожидании. Ты просто не знаешь, что делать. Уже не можешь стараться и даже думаешь о том, что, может, стоит принять правила этой игры и сдаться?

Со стороны прихожей ты слышишь, как кричит Валера: "Дай я поговорю с ней! Она оборзела совсем?" – он так и не понял всей сути твоих слов. Конечно, ему хочется продолжить стоять на своём, доказать свою правоту. Он никогда не признает, что ты можешь быть права хоть в чём-то. Будто брат пропустил мимо ушей всю твою историю, обращая внимание только на недостатки. 

— Поговорили уже, ё-моё, – пытался усмирить его Вахит, – Я вас серьёзно прошу, отстаньте от девчонки. Ты её зашугал уже, можете меня плохим считать, но она боится домой возвращаться. Мать не хочет видеть, тебя подавно. Я ей не сделаю ничего, ты меня не знаешь будто?

— Да в том-то и дело, что не знаю,  оказывается,– спокойный тон Зимы поставил Валеру в неловкое положение, из-за чего он сбавил агрессию, – Не знал, как ты пацанов меняешь и бегаешь за шалашовкой... 

Судя по глухому звуку удара, Вахит прервал речь Турбо. Резко, не задумываясь, реагируя на оскорбление в твою сторону. Парень не мог поступить иначе, но это, кажется, только усугубило ситуацию. Дальше эти двое, кажется, сцепились, роняя предметы и наталкиваясь на стены. Ты ещё сильнее вжалась в кровать, не зная, чего ожидать. В первую очередь, пожалуй, испугалась за любимого, но страх длился недолго. Звуки драки стихли после слов Зимы:

— Оставь в покое девчонку, – говорил он, запинаясь и продолжая бороться, – Если надо, выйди и говори со мной на улице, как мужчина!

Почему-то Валеру это и правда остановило, что было совсем не в его духе. Может, ещё не всё потерянно и он способен на понимание? Какая, однако, разница?! Ты не хочешь видеть его, не хочешь считать его братом, это – не твоя семья. 

-----

Парни в напряжении спустились на улицу, сжимая руки в кулаки. Турбо уже был готов продолжить драку, только выйдя во двор. Собирался кинуться, доказывая свою правоту, но снова Вахит присёк его, отходя в сторону со словами: "На словах выясняем!". Он и правда не собирался драться, и так понимал, что напугал тебя, так ещё и не хотел опускаться до уровня уже бывшего друга. 

— А чё ты от разговора уходишь, не пацан типа? – скалился Валера, не унимая злобы, – А я с тебя спрошу сейчас, кого там и где имели...

— Ты чем слушаешь то, придурок? – каждое слово в свою сторону Турбо воспринимал как вызов, – Тебя не колышет никак, что ты чуть сестру не потерял? Ну? Я не знаю что-ли, кто её обещал до дома отвести, а?

— А приличных на улице не хватают, не за того заступаешь, я посмотрю...

— Хватит пылить, – снова прервал его Зима, – Всех хватают, всех, а девку твою схватят так, ты что делать будешь?

— Не схватят, она шлюха что ли?

— А сестра твоя кто? Чё ты... Взъелся, как хрен пойми кто. Не знаю, чем ты думаешь, как живёшь. Тебе самому то от себя не гадко? – слова Вахита были наполнены отвращение, он едва сдерживался, чтобы не ударить Валеру ещё раз.

А Турбо был в тупике. Постепенно осознавал, что противоречит сам себе и говорит что-то не то, уже на знает, как отстоять себя, но и не хочет отступать. Всё это выражалось на его лице, от чего Вахит лишь становился увереннее и продолжал продавливать:

— Она тебе сама сказала, что её не трогал никто, не было ничего, а тебе лишь бы воду мутить, головой думай. А ты не поверишь, я знаю, потому что ты, Валера, баран. Ты не видишь нихрена, – картавость Зимы, что обычно похожа на мурлыкание, в этот раз скорее напоминала рык, – Иди сейчас, расскажи всем, меня пусть отшивают. Чё ты стоишь? Давай, иди, как всегда, всем скажи: "Пацаны! А Зима-то, оказывается, чушпан!", тебя кто держит сейчас?

У Валеры напряглась челюсть, он хмурил брови и всё никак не мог вымолвить ни слова. Сейчас ломало и его, в голове смешивались и старые представления о уличных понятиях, и принцип "брат за брата". В миг нахлынули воспоминания о том, как много они прошли с Вахитом, который для Валеры всё ещё оставался другом.  А что важнее для Валеры? Стоять за свою "правду" или сохранить остатки человечности и того, что когда-то было ему близким?

 — Надо будет, всем скажу, – явно нехотя сказал Турбо, как бы продолжая угрожать, но говоря: "Я не смогу". Может сам Валера и не вкладывал такой смысл в свои слова, но Вахит это точно углядел, – Сестру домой верни, не будет ей ничего. 

— Валер, – так непривычно было называть его по имени, но "Турбо" остался где-то в прошлой жизни, – Отстань от девчонки, она тебе всё сказала. Я задолбался тебе доказывать, что достоин её, по морде получил – а итог? Жениться, говорю, будем, всё. Девочка выросла, а ты не успел в брата хорошего поиграть. Иди уже, чё хочешь делай. Рассказывай, не рассказывай. Вот только вы умрёте, а мы останемся, такая мне мысль пришла, потому что я думать умею. Научился, считай. Можешь тоже подумать, что это значит.

Оставив Турбо в безмолвном недоумении, Вахит зашёл обратно в подъезд, надеясь, что это был их последний разговор. Ему самому было тяжело, с каждым разом труднее думать о том, что делать по жизни в дальнейшем. Конечно, он был готов действовать, меняться и пересиливать себя, но как же сложно было избавляться от такой большой части своего прошлого. Нет, все дороги назад закрыты, будь что будет. Дружба с Валерой была хорошим воспоминанием, но ради своей любви можно пожертвовать всем миром. 

А Валера... Валера в первый раз запутался и чувство это казалось ему совсем странным и незнакомым. Что-то сдавливающее сердце и мешающее дышать. Он не хотел подставлять Зиму и тебя, но будто и не мог иначе. И всё же, пока решил молчать. Впервые вместо того, чтобы идти и  вымещать негативные эмоции на скорлупе, он пошёл домой – поговорить с мамой.

Вахит же поднимался обратно, переживал, что напугал тебя, поэтому торопился зайти обратно в спальню. Заметив, как ты дрожишь под одеялом, он присел рядом, поглаживая тебя по спине. Так же ласково и аккуратно, как дотрагивался до тебя в начале знакомства. Прошло так мало времени, но вы так близки. А правильно ли это? Нет, ты даже не хочешь размышлять думать об этом, ведь если тебе становится спокойно от одного его присутствия – какая разница, сколько вы знакомы? 

— Снежная, в общем, он не сделает тебе ничего, я заступился, – Зима с огромным внимание подбирал слова, чтобы не сказать лишнего, – У нас всё хорошо будет, веришь мне?

Но ты молчала. Верила ему, но растеряла всю надежду на хорошее будущее, поэтому не могла ничего сказать. Пыталась восстановить дыхание, но от безнадёги оно снова сбивалось.

— Я не знаю, что делать... – кое-как смогла произнести ты.

— Снежная, льдиночка, я люблю тебя! Люблю тебя! – эта безнадёга передавалась и на него, он судорожно повторял одно и то же, дав эмоциям захлестнуть его, – Снежная, очень люблю! Мы справимся со всем, зачем ты говоришь так?

Он склоняется, чтобы покрыть твоё лицо поцелуями, звонкими, без капли робости. Потом он переключается на руки, усыпая каждый их сантиметр поцелуями. Его губы дрожали, но он не прерывался – наслаждался возможностью быть рядом с тобой, касаться тебя и иметь возможность наконец не скрывать свои чувства. Остаётся только надеяться, что больше вам никто не помешает и всё будет в порядке.

— Льдинка, мы с тобой вдвоём, да хоть против всего мира! – оторвался он, – Даже если вдвоём останемся... Не грусти, я тебя прошу, – приятная картавость ласкала твой слух и сердце.

— Как ты считаешь, я правильно поступила? Когда накричала на Валеру, ну... И будто-бы от семьи отказалась.

Сейчас у вас не оставалось никого, кроме друг друга и как-бы романтично это не было, вы совсем потерялись. Так резко и внезапно порвали с прошлым и совсем внезапно перешли от трепетных отношений к чему-то серьёзному. Если для Вахита это отчасти было облегчением – наконец он узнавал сам себя, отказываясь от того, что его тяготило. Появилось больше времени на себя, саморазвитие. С твоим приходом в его жизнь он впервые написал стих! А вот тебе приходилось расставаться с семьёй. Желание получать одобрение старших преследовало тебя с детства. Ещё ребёнком ты делала всё, чтобы мама заметила твои старания, чтобы брат хотел поиграть с тобой. И всё это накладывало свой отпечаток на нынешнюю жизнь. 

-----

Постепенно у тебя получилось смириться со сменой обстановки. Так проходил день за днём, вас с Вахитом и правда никто не беспокоил. Никаких слухов, внезапных стуков в дверь. Пока дома никого не было, ты смогла спокойно вернуться и забрать необходимые вещи. Все делали вид, будто так и должно быть. Валеру не слышно и не видно, Зима если и пересекался с ним, то только на сборах, но, судя по рассказам Вахита, Турбо был постоянно погружён в себя, даже не здоровался.

 С мамой ты связалась лишь единожды. Сама позвонила спустя пару месяцев такой жизни, хотела узнать, как у неё дела, а в ответ получила лишь крик и сравнения тебя с "этим недоумком" – отцом. "Ну и езжай в Москву свою, будешь таким же разочарованием для семьи, как он" – эти слова врезались в твою память и очень ранили. Но Вахит, как всегда, смог поддержать. Он ни разу не давал тебе повода сомневаться в нём, всегда подбадривал и поддерживал. Сам старался искать подработки, но для него это, конечно, был непривычный способ заработка. Всё же среди пацанов считалось, что большинство работ обязуют "прислуживать", а это – не дело! Ваши отношения были единственной ниточкой, что оставляла тебя в живых. Ты пару раз всерьёз задумывалась о том, как можно было бы свести счёты с жизнью, но со временем и эти мысли отпали.

Время стало пролетать незаметно, дело шло к выпускному, только красочная и тёплая весна казалась такой холодной. В "Универсаме" происходили перемены, которые заставляли Зиму нервничать. А ты, слушая о зверствах, что происходят на районах, всё больше боялась. Первый случай произошёл ещё в феврале – убили мальчика, совсем молодой парень был! Его звали Мишей, и пусть вы никогда не виделись, тебе было до боли грустно за то, какой ужас могут творить люди. А люди ли? Скорее звери. Адидас всё говорил про какую-то "войну" район на район, заставляя "универсамовских" тренироваться активнее и готовиться к худшему. Зима же отказывался в этом учувствовать, другие группировщики периодически пытались предъявить ему, но далеко не заходили – боялись, ведь Вахит долгое время был не последним человеком в "Универсаме". 

Весна оказалась холодной не только для "Универсама". Телефонный звонок отвлёк Вахита от домашней рутины. Это был Вова Суворов, и говорил он таким голосом, что становилось страшно

— Вахит, ты? – старший явно был раздражён, – Не телефонный разговор, родной. К качалке подойти сможешь?

— По идее не смогу, занят, – парень не хотел срываться, думал, что придётся учувствовать в очередной "авантюре".

— А надо бы смочь, – тяжёлый вздох Суворова был полон огорчения, – Место встречи изменить нельзя, беги давай.

В мыслях крутилось множество вариантов, в первую очередь – самые пугающие, ведь ожидать можно было чего угодно. Вахит шёл нехотя, оттягивал время так сильно, как мог. На нервах даже подумал о том, как хотелось бы закурить, хотя отошёл от этой привычки. Не хотел "травиться" и дышать на тебя отвратительным запахом сигарет. Свои приоритеты он постепенно пересматривал, сам был в восторге от того, каким становился. Ты помнишь, как он восторгался первой серьёзной заработанной сумме денег, как вы вместе в тот день пошли покупать подарок для его мамы. А выбирал он так тщательно! Думал о каждой мелочи, вглядывался в детали и проявляя свою творческую натуру. Неужели сейчас одна встреча с Адидасом может в очередной раз перевернуть ваши жизни?

Вова, как и говорил, ждал около качалки. Курил, смотря в землю и переминался с ноги на ногу. Взгляд его был уставшим, а лицо исхудавшим. Много выпало на его долю, а различные раздумья подкидывали дров в костёр.

— Где ты так долго ходишь? – не смотря на усталость, он в любой ситуации разговаривал со всеми на равных, без заскоков, – Я так пол пачки скурю.

— Да я... Это... Ну, там... – замешкался Вахит, привычка вовремя приходить, если просит старший, всё ещё откликалась и наводила жути.

— "Бе-ме, то-сё", ё-моё, Зима! Я уже понял, что от тебя нельзя ничего ожидать, так и говори, что с дамой сердца был. Не тупи, фразу "дама сердца" запомнить пытаешься? – чтобы смягчить обстановку, Суворов отшутился, но после этого сразу поменялся в лице, переходя к основному, – Дело тут такое... Сложное, я с тобой как мужчина с мужчиной говорить буду. Помнишь, когда мы ездили к "Снежинке"? Ты там про любовь говорил, бороться, типа, надо. Ты прав был.

Вова по-отечески похлопал Зиму по плечу, как-бы признавая поражение. И правда, Адидасу было даже стыдно с этого разговора, он как мальчишка стоял и пытался подобрать слова, чтобы, как старший, не упасть в глазах Вахита.

— Так вот, – продолжал Суворов, затягиваясь сигаретой, – Женщина у меня есть. Наташка зовут. Шикарная, с такой здесь нельзя оставаться. Ну и я уезжать собираюсь, собственно. А так вышло, что "Универсам" оставить не на кого, ты – единственный вариант.

— Вов, ты чё? Я сам собирался уезжать, говорил же тебе. Ты меня подставить так собираешься, или что? Это не смешно даже, – когда Зима злился, то по привычке начинал напирать на человека и активно размахивать руками. Такая новость удивила его. Причём здесь он? Неужели Адидас не шутит? Знает ведь о всех планах, но будто специально их портит!

— Знаю, что не смешно, но ты же пока не уезжаешь. Побудешь старшим временно хотя бы, потом проголосуете, решите, что делать...

— Я связываться то с этим не хочу, ты меня спросил, или сам решил? – парень перебил старшего.

— Тихо ты! – Вова хотел было по привычке дать подзатыльник, но сдержался. Всё же разговаривает в первую очередь с человеком, а не с группировщиком, – Я хочу, чтобы тебе как лучше было. Побудешь немного за главного, вид поделаешь, зато потом сам уйти сможешь, на своих правах. Чтобы не отшил никто, не предъявил. Уйдёшь, как король, разве есть проблема?

— Не нужно мне быть никем, ни королём, ни "универсамовским", даже дня не хочу как старший ходить. Выбирай, вон, кого угодно, хоть Турбо! 

— Поставлю его, а дальше что? Загнётся всё, все друг с другом перегрызутся, а вы-то мне не чужие. Всё похерить, просто сделав неправильный выбор, так, по-твоему, поступить надо?

— О, себя послушай, "неправильный выбор"! Я за себя волнуюсь, и так же, как ты, за женщину переживаю. Вот и какой выбор тут правильный? Вы же все, – Вахит нахмурил брови, показывая, что ему неприятно это признавать, – Не по тому пути идёте. Ладно сначала, весело, друг за друга постоять можно, вроде как цели благие, а сейчас чёрт-те что. Так и умрёте все, кого ни ставь за старшего... А мы... Вот ты, я, дамы сердца. Такие как мы, которые понимают хоть что-то. Мы останемся. 

— Умный больно стал, – Суворов усмехнулся, он давно заметил в Зиме склонность к рассуждениям и умным мыслям, которую тот всегда скрывал и предпочитал молчать. Сейчас же Вова признаёт в друге равного себе, – Последний раз спрашиваю, ты уверен? С Турбо ой как больно отшивать тебя будут...

— Да пусть, в глаза ему взгляну.

Молчанием Адидас дал добро и полез в карман, совершенно неожиданно достав оттуда деньги. 

— Хрен с ним, на, на Москву вам. Немного, считай, бонус молодым семьям, – уже совсем любезно говорил Вова, радостно улыбаясь и сверкая сколотым зубом, – Связь держи со мной только. Знаешь же номер наш домашний, вот у родных спрашивать можешь, как меня найти. 

Крепким рукопожатием парни скрепили договорённость. Вахит очень уважал Вову, ещё подростком брал с него пример, всегда приходил за советом, а теперь чувствовал себя так, будто сам перенимает эту роль "взрослого". Долго решили не прощаться – Вахит побрёл назад, улыбаясь от слов Суворова, кричащего вслед: "Невесте привет! На свадьбу зови потом, первым поездом примчим!".

И снова старая проблема дала о себе знать, вновь надо задумываться о своём месте среди группировки, тем более на носу твой выпускной, а после этого – сразу, первым же поездом, переезд. Вахит на деле был не так смел, как на словах. Конечно, поставить Валеру перед фактом будет нелегко. И прилетит ведь, ой как сильно! Времени остаётся всего ничего – нужно всё успеть, ещё и с тобой обсудить. 

"Снежная то с братом попрощаться захочет, наверное. И как себя с ним вести вообще, примет, не примет... Как же надоело это всё. Соглашаться, может, стоило? А льдинка то моя, льдинка! Чё там, мелочь есть в кармане? – нащупав немного денег, Вахит сменил маршрут, – Цветов куплю, бедная всё к экзаменам готовится, а я... Я не делаю нихрена толкового, со своей жизнью разобраться не могу, ещё и её вплёл во всё это. Не, блин, недельку вытерпеть, и всё – «Встречай, Москва!»"