Причины для отказа

Тишину кухни Цубаки нарушал только ритмичный стук ножа о доску, да скворчащие на сковородке овощи. Нервно кусая губы, она притопывала ногой, пытаясь хоть как-то взять эмоции под контроль. Сука, почему люди не могут просто сесть на жопу ровно, а не тащить её в первые попавшиеся неприятности?! Причём чем опаснее будут эти неприятности, тем больше вероятность, что попиздохают именно в их направлении!

— Тч, мать, ты сейчас лопатку сломаешь, — лениво протянула Яно позади. — Рассказывай, что успело случиться?

Всего пара секунд понадобилось Сэки на раздумья. Выдох у неё вышел настолько тяжёлым, что мог бы пробить дыру до центра Земли. Устало помассировав точку между бровей, Цубаки отключила плиту, разворачиваясь к подруге с настолько решительным видом, будто не разговаривать собралась, а как минимум брать штурмом древний замок.

— Сэцуко...

— Что бы ни произошло, это была не я! И ты ничего не докажешь! — Яно мгновенно сползла со стула, так что только полосатый пучок торчал над поверхностью стола. Если она что-то и понимала в характере лучшей подруги, то это факт: «Цубаки зовёт по полному имени — дело дрянь».

— Сэцуко! — грозно прошипела Сэки, уперев руки в боки. — Вылезай!

— Только когда ты сменишь выражение лица на менее уголовно наказуемое! — показались над столешницей в опаске прищуренные разноцветные бесстыжие глаза.

Цубаки подняла взгляд к потолку, вопрошая у любой Божественной сущности — или конкретно ей знакомой — какого хрена они накосячили и при создании засунули в Яно характер злобного гремлина?! Не им же с последствиями иметь дело, а ей!

— Сэцу, — Сэки уселась напротив места Яно, обнимая себя руками. — Ты ведь причастна к сегодняшнему аресту Чёрных Драконов, — Цубаки даже не спрашивала, утверждала. Ей не нужно было подтверждение — его она получила от тату — ей нужны причины. Потому что если бы они не оказались рядом... Изана сейчас был бы не в приюте, а в тюрьме.

Всего одно мгновениеи Яно перестала дурачиться, садясь обратно и, уперев локти в стол, уложила подбородок на скрещённые пальцы. Пугающе пустым взглядом она рассматривала Цубаки, будто в голове разбиралавсю её суть на маленькие шестерёнки, пытаясь понять, как работает механизм. Сэки же смотрела глаза в глаза, не торопя Сэцу, чем в очередной раз вызвала у той внутренний смех.

Яно в Цубаки всегда это искренне восхищало — решимость стоять на своём, даже если она в меньшинстве, даже если ситуация безнадёжная в самом своём основании. И то, с какой лёгкостью Сэки выдерживала её самый жуткий взгляд, от которого порой крупно вздрагивали даже самые матёрые подчинённые дяди. Что уж говорить о её невероятной интуиции.

— Причастна, — слегка кивнула Яно.

— Я ведь рассказывала тебе, что Изана в Чёрных Драконах, — нахмурилась Цубаки. — Так какого чёрта... — она впилась острыми ногтями себе в плечи.

— Тч, а ты предпочла бы, чтоб он пошёл на корм рыбам? — Сэцуко вопросительно выгнула бровь. Сэки же показалось, что сердце камнем рухнуло в желудок.

— Что? — сипло пробормотала она, чувствуя как мелкие волоски на загривке встают дыбом.

— Драконы так и так прекратили бы своё существование, — подобно приговору припечатала Яно. — Вопрос лишь в методах, — она в задумчивости уставилась на нож перед собой. — Мать, дурная память это твоя фишка. Не моя, — прикрыв глаза, Сэцу недовольно нахмурила брови. — Я сделала всё, что могла...

— Сэцу, — мягко проговорила Цубаки. — Я верю тебе, — стоило Яно поднять на неё ошарашенный взгляд, как она ласково ей улыбнулась, уложив ладони на стол. — Просто хочу понять, что чёрт возьми произошло, — Сэки глядела на лучшую подругу, невинно хлопая глазками, ожидая, когда та решится рассказать.

— Тч, правильно этот пацан говорил — Ведьма, как есть! — рассмеялась Яно, зачесав пятернёй неровную чёлку назад. — То, что ты узнаешь, не должно покинуть этих стен. Ни единой душе, — она предупреждающе уставилась Цубаки в глаза и, получив уверенный кивок в ответ, чуть расслабилась. — Чтоб ты знала, нынешние Чёрные Драконы не такие, как при Сано, — Сэцу откинулась на спинку стула, запрокинув голову назад, пиля недобрым взглядом потолок.

— Как бы этот гандон меня не бесил, у него был определённый кодекс чести. У этих же пидарасов никаких принципов нет — мне такое не нравится. Торговля наркотой, оружием, шантаж, вымогательства и далее по списку. Эти уёбки влезли, куда только можно. И закономерно задели интересы уважаемых людей. Мне поручили разработать план по «уборке мусора». А там твой Изана, да и твоё же условие не вмешивать детей...

Цубаки честно не знала ей смеяться или плакать. Она подозревала, что ситуация дурно пахнет, но это...

Это просто пиздец.

— Пришлось доказывать, что от сдачи банды полиции будет куда больше пользы, чем от показательного убийства, в назидание особо ярым мудазвонам. Припомнила им последствия роспуска первого поколения Чёрных Драконов и что куда-то же денутся все обмудки, если просто «обезглавить дракона». Так что сдачу полиции одобрили — и шваль всякая будет под присмотром и мы как бы ни при делах, — рассказывала всё это Сэцу таким будничным тоном, словно зачитывала список покупок, а не то, как организовала облаву на банду. — Был у меня один пригретый пострелёнок — из приютских — вот его и запустили к этим, — почувствовав на себе взгляд Сэки, Яно поспешно добавила. — С ним всё хорошо, это была разовая акция! Его вообще во время облавы не было там. Якобы с крапивницей[1] слёг...

Резко встав, громко отодвигая стул, Цубаки парой широких шагов обогнула стол и, оказавшись рядом с всполошившейся Сэцуко, нагнулась, заключая ту в крепкие объятья. Яно итак не знала, как реагировать, а услышав тихие всхлипывания, вообще думала удариться в панику — бегая из одного конца кухни в другой! Чё делать то?!

— Сэцу, — Сэки громко шмыгнула носом. — Спасибо, — тихо прошептала она. — Я ведь... Я ведь даже не знала. И если бы не ты, то Изану... — Цубаки продолжала говорить сквозь всхлипывания, уткнувшись Яно в изгиб шеи, а та чувствовала, как постепенно мокнет ткань футболки. — Спасибо...

— Мать, ты чего? — неловко погладила Сэцуко подругу по спине. Это Цубаки знает, как успокоить ревущих людей, Яно же может их обматерить! Можно даже бесплатно! — Это же ты спасла его от тюрьмы...

— А ты от того света! — парировала Сэки снова громко шмыгнув носом. — И вообще, ты ведь почти наверняка сильно рисковала, много сил потратила, чтоб — кто бы там ни был — согласился на вариант с полицией! — Цубаки уселась к Яно на колени, стискивая ту в ещё более крепкой хватке, судорожно вдыхая остаточный аромат цитрусовых духов подруги. — А если бы с тобой что- то случилось?!

— Тч, да нихрена со мной не было бы! — закатила Сэцуко глаза. — Мать, отставить слезоразлив! Что ты блять, как маленькая?!

— Хочу и реву! — Цубаки отстранилась от Яно, только чтоб взять её лицо в свои ладони, растягивая щёки в разные стороны. — И вообще, какого хрена ты опять во что-то вляпалась, а мне не сказала?!

— Тч, да ни во что я блять не вляпывалась! Меня дядя попросил план разработать! Не было бы мне ничего! — выпалила невнятно Сэцу, пытаясь убрать загребущие руки Сэки от своего лица.

— И после подобных заявлений, ты всё ещё не хочешь меня посвящать в то, что творится с твоей жизнью? — грозно прошипела Цубаки, сплюснув щёки Яно, от чего та стала напоминать рыбу. — Сэцу, я человек терпеливый, но видят Звёзды и у моего терпения есть предел.

— Тч, мать, лучше б своего Сано так пытала из-за его скелетов в шкафу, — прогундосила Яно.

— Не переводи тему! — Сэки снова потянула её щёки в разные стороны. — А с Шином мы про его главенство Чёрными Драконами поговорили...

— «Шином»?! — Сэцуко мгновенно отцепила руки Цубаки от своего лица. — Тч, то есть он у нас теперь «Шин», блять?! Что дальше?! Дашь ему свои инкан и дзицуин?! А как же я?! — Яно в притворном отчаянии приложила ладонь к сердцу. — На хуй меня променяла~а! — театрально провыла Сэцу уткнувшись лбом Сэки в грудь. — Рабочий хоть? — на миг, успокоившись, она взглянула на Цубаки хитро прищуренным светлым глазом.

— Сэцу! — Сэки легонько стукнула ту по макушке ребром ладони. — Мы ещё не переспали...

— Тч, импотенция в столь юном возрасте — хуёвая хрень, — скорбно покачала Яно головой. — Но ты не волнуйся, всегда можно купить резинов... Мать, ты куда это руки тянешь?!

Цубаки слезла с её коленей, только чтоб схватить со стола кухонное полотенчико, которым стала нещадно гонять вскочившую со своего места Сэцуко по всей квартире, в красках расписывая, куда горячо любимая язва может засунуть предложенную покупку.

— Мать, если ты так злишься, значит, проблема точно есть! — с важным видом Яно подняла указательный палец к потолку, тут же спрятавшись за стулом в спальне.

— Да стоит у него всё, блять! — не выдержала Цубаки, запуская Сэцу в лицо полотенце, от которого та в последний момент увернулась.

— С чем я тебя и поздравляю! — показала она Сэки большие пальцы. — Стоп, как ты это узнала, если вы не трахались? — тут же нахмурилась Яно, с подозрением оглядывая Цубаки. — Мать... — она схватилась за сердце, с ужасом глядя на подругу. — Ты что, ему отсосала? — загробным голосом громко прошептала Сэцу. В лицо ей мгновенно прилетела подушка от напоминающей собой разъярённую демоницу Сэки.

— Яно Сэцуко! Имей совесть!

— Имела! Она сказала, что госпожа я охуенная, но больше она не придёт! — Яно попыталась проскочить мимо Цубаки, но та перехватила её поперёк талии, начав щекотать.

Шуточная потасовка закончилась, когда Сэцуко брыкаясь, в попытке выбраться из крепкой хватки Сэки, умудрилась стукнуться мизинцем ноги о дверной косяк. Пока Яно распиналась о несправедливости мира и том, что оказалась ранена, но не сломлена, Цубаки помогла ей доковылять обратно до кухни, сгрузив ту на стул.

— Сэцу, хватит уже балагана. Лучше скажи, нашла что-то на этого Акияму Юу? — Сэки налила себе в кружку воды, плюхаясь на свой стул. То, как скривилось лицо Яно при упоминании «недожениха», Цубаки вот вообще не понравилось — подруга даже когда речь заходила про Шиничиро никогда не строила такое недовольство. — Карты говорят, что он сука? — в шутку поинтересовалась она.

— Тч, не только карты так говорят, — Сэцу недовольно скрестила руки на груди. — Я б могла напиздеть, что он не такой уж и плохой, но блять... — забрав у Сэки кружку, она залпом её опустошила, жалея, что там не алкоголь, потому что ситуация просто ёбанный пиздец. — Да я скорее Сано тебя доверю, чем этому гандону!

— Всё так плохо? — Цубаки устало потёрла точку между бровей, жопой чуя, маячащие на горизонте проблемы.

— Мать, вспомни Акияму с вашего факультета и возведи в абсолют, — Сэки на это просто уткнулась лбом в стол, пару раз побившись об него головой. — Только этот уёбок лучше прикидывается хорошим и внешне тянет на более качественную версию своего брата, — ответом ей был злобно-отчаянный вой.

— Цуки, у меня есть идея!

— Мы не будем никого убивать, — тут же отрезала Сэки, заранее зная возможные предложения Яно.

— У меня нет идей, — мгновенно сдулась она. — Мать, ты не боись, я что- нибудь придумаю, а пока... — Сэцу задумчиво постучала ногтями по столешнице. — О! Давай на него порчу на понос наведём! Или ещё лучше, чтоб хуй не стоял! Или на тотальное невезение!

Обычно, Цубаки в шутку предлагала Яно такие варианты, пытаясь её так подбодрить после очередного расставания, но сейчас Сэцуко на полном серьёзе выдвигала подобный план. Пусть Сэки и не верила особо во все эти магические штуки, но она-то точно знала, что они есть и сидящая перед ней Цубаки была живым доказательством! Сэцуко была абсолютно уверена, что уж вдвоём они смогут навести на этого гандона какую-нибудь мерзопакостную херотень!

— Тащи карты, Сэцу, — Цубаки подняла голову, выглядя достаточно грозно и решительно, несмотря на розовое пятно на лбу. — Эта блядина меня бесит уже самим фактом своего существования. Не избавимся, так хоть головной болью отомстим.

***

Если бы Шиничиро попросили охарактеризовать всё то, что творилось в июле какими-то словами, он бы тяжко выдохнул, устало потирая переносицу, а потом выпроводил бы этого человека за дверь, прежде чем в неизвестного прилетела бы какая-нибудь тяжёлая вещь, запущенная Цубаки. Но если всё же этот «кто- то» достал-таки Сано тот кратко ответил бы — «Облом».

И если в первые разы, когда их прерывали Шиничиро относился с пониманием, потому что ситуации действительно не требовали отлагательств, то вот когда подобное повторилось в двенадцатый-сука-раз он абсолютно полностью разделял злость и негодование — а также попытки разбить настойчивым обломщикам носы дверью, захлопнув ту прямо перед ними — Цубаки, ведь это уже начинало походить на какой-то заговор!

Так что не было ничего удивительного, что когда во время одной из посиделок в баре друзья у него ехидно спросили «Распрощался ли он со своей девственностью к почти двадцати трём годам?», Сано не выдержал и по полной использовал весь тот арсенал иностранных матов, которым его научила Сэки. Пускай он и не повышал голоса, но тихий, полный пассивной агрессии и возмущения, тон ясно давал понять насколько Шиничиро вся ситуация заебала, и где он вертел издевательские комментарии причастных. Парни с недовольными рожами свою вину признали, но обламывать от этого не перестали, позже заверяя, что это действительно происходит случайно! Сано кивал головой, всё прекрасно понимая, только рука — абсолютно точно сама — тянулась к «ключу на 72», потому что тот — тоже совершенно самостоятельно — желал оказаться у очередного бессмертно в заднице.

Только чем ближе был август, тем меньше обломов было, потому что блять и попыток переспать было меньше — у Цубаки в универе приближалась сессия. И глядя на Сэки, у которой — Сано в этом абсолютно уверен — вместо крови по венам тëк кофе, Шиничиро зарёкся когда-либо получать высшее образование. Ну нахер такую мозгоеблю! Зато он понял, что имела в виду Цубаки, когда говорила, что может заснуть в любом месте, в любой позе, при любом шуме. На диване, на стуле, в ванной, облокотившись о стол, на ящике с инструментами — Сэки могла заснуть везде. Когда она умудрилась задремать стоя — Сано еле успел её поймать, чтоб та не поцеловалась с землёй — он в ультимативной форме отправил Цубаки спать на диван у себя в магазине.

А ещё Шиничиро понял, что если кто-то из близких получает высшее образование, то ближайшее окружение автоматически получает его тоже. И если его Цубаки просвещала в области педагогики и тут он хоть немного, но понимал — почти три ребёнка на его горбу сказывались — то вот Вакаса уже был готов на стенку лезть. Яно капала ему на мозги уголовным правом, умудряясь даже на их свиданиях — не отвлекаясь от основного разговора — перечислять какие статьи могли нарушить прохожие и какое за это следует наказание. Правда теперь и сам Имауши мог иногда рандомно процитировать уголовный кодекс, после чего продолжить рассказ, как ни в чём не бывало. Так что Шиничиро считает, что его ситуация не так уж и плоха. Вот только Сано сам не замечал, как всё чаще использовал какие-то русские слова, которым научила его Цубаки, ну, или же маты — зато очень удобно, что никто Шиничиро не понимал.

С Яно у него, кстати, на удивление наладились отношения. Нет, та не стала внезапно белой и пушистой, но она перестала оскорблять его по поводу и без, хотя и продолжила быть редкостной язвой. Переломным моментом в их взаимоотношениях Сано мог бы назвать тот, когда Юки-онна с абсолютно недовольным видом заявила, что он является не такой уж плохой кандидатурой и — хотя бы в теории — она может доверить ему Цубаки.

Сказал бы ему кто пару лет назад, что Яно с Вакой будут находиться меньше чем в пяти метрах и не пытаться перегрызть друг другу глотки, Шиничиро бы только посмеялся с этого — и возможно отправил бы этого человека к врачу. Но чего в жизни только не случается! Вон, играют в волейбол, обмениваются в процессе едкими комментариями — Цубаки назвала это флиртом — и кровопролитием даже не пахнет!

Выбраться в день рождения на пляж большой компанией было определённо гениальной идеей, от которой мини Шиничиро в его голове гордо выпячивал грудь колесом, чрезвычайно довольный собой. Правда, он же поначалу расплывался глупой счастливо булькающей лужицей, стоило только Цубаки оказаться в поле его зрения. Потому что в отличие от Яно, Сэки предпочла раздельный купальник, от чего Сано никак не мог оторвать взгляда от плавных изгибов тату, наконец, увидев рисунок целиком. Комментарии Манджиро «Не забывай дышать» и Такеоми «Челюсть подбери» Шиничиро профессионально проигнорировал, потому что вот кто-кто, а он имел полное право любоваться своей девушкой, у которой всё также висела на шее подвеска-дракон.

— Шин! Давай с нами сыграешь! — окрикнула его Цубаки, когда ребята ненадолго прервали игру.

— Бесполезно его звать, Цубаки-сэнсэй, — махнула рукой Эма. — Дедушка его на тренировки никакими методами затащить не может, — Сано показалось или сестра жаловалась на него Сэки?

— Он просто физические нагрузки терпеть не может, — вставил свои пять йен Вакаса, перевязывая по новой короткий хвост из верхних волос, так что хорошо было видно выбритые виски и затылок.

— Старый просто, — беспечно пожал плечами Манджиро, делая глоток воды из бутылки.

— Я всё слышу! — возмутился Шиничиро, но, тем не менее, со своего лежака не встал.

Он уже плавал, а смысла потеть под солнцем, когда можно легко схватить солнечный удар, он не видел. Тем более что с его места открывался отличный вид на ребят и на одну конкретную нимфу. Да и что эти мелкие вообще понимают в спокойном отдыхе?! Это ведь так прекрасно прикрыв глаза слушать далёкий крик чаек, шорох песка от чьих-то шагов, шум волн разбивающихся о берег. Ощущать кожей припекающее солнце, как его загородила чья-то тень и лёгкий морской бриз. Вдыхать полной грудью солёный воздух...

Расслышал ли Манджиро, что Цуки-сэнсэй сказала его брату на ухо? Нет. Видел ли он, как Шичи-нии через несколько секунд подорвался с места, таращась на Сэки, будто на её месте стоял новый дорогущий байк? О, да. Страшный она человек оказывается — даже старшего брата заставила жопу с лежака поднять.

— Но если ты не хочешь играть, кто я такая чтоб принуждать, — Цубаки озорно подмигнула Шиничиро, лукаво улыбаясь, прежде чем, развернувшись к нему спиной, стала шагать обратно к ребятам. — Три, два, — Сэки загибала пальцы, одними губами ведя обратный отсчёт. — Один.

— Погоди! — Сано чертовски быстро оказался рядом, заглядывая Цубаки в глаза, пытаясь понять, послышалось ли ему. — Можешь повторить условие? — она же не могла реально такое сказать? Потому что от одной мысли, что ему не показалось, мини Шиничиро в голове хлопнулся в обморок в экстазе.

— Выиграешь и повторю, — развернувшись Сэки стала идти задом на перёд, переделывая короткий хвост.

Сано видел эти шальные огни во взгляде, довольную хищную улыбку, понимал, что его нагло провоцируют... и пиздецки сильно хотел пойти на поводу. Цубаки ахринеть насколько азартный человек и заразить его своим задором для нее никогда не составляло труда. Особенно если использовала любые методы.

— Цуки, статья двести двадцать третья — «Принуждение»[2], — издевательски протянула Яно.

— Наказывается лишением свободы с принудительным физическим трудом на срок до трёх лет, — дополнил Вакаса, разминая плечевой пояс.

— Я его не заставляю! — Сэки резко развернулась, перехватывая запущенный в неё Манджиро мяч. — Шин, скажи же им!

Что нашло на брата и Кейске Сано так и не понял, но мелкие с завидным упорством продолжали донимать Цубаки, пытаясь застать ту врасплох. Шиничиро думал втолковать им, что если те так и продолжат внезапно выпрыгивать из-за угла, из кустов, из-под стола и прочих укромных мест, то они добьются не победы над Сэки, а его приступа инфаркта! Повезло, что мальчишки тогда выскочили — и напугали едва не до девчачьего визга — на Шиничиро, а не того же деда, вот там выпученными глазами и театральным хватанием за сердце дело бы не обошлось.

— Э? Конечно сам иду, — Сано перехватил, свободную ладонь Сэки, оставляя невесомый поцелуй на костяшках. — Только не забудь, что пообещала.

— Только если победишь.

***

— Сэцу, а Вакаса всегда... — Цубаки неопределённо махнула рукой на Имауши, которому что-то втолковывал Шиничиро, пытаясь параллельно вытряхнуть песок из волос.

— В рот шатал законы физики и земное притяжение? — Сэки кивнула, затягивая хвост потуже. — Да, всегда.

— Какой жуткий человек, — протянула она, игнорируя возмущённые взгляды Манджиро и Шиничиро.

Хоть Сано и задолбался носиться по площадке, но не мог не отметить, что от всего этого противостояния веяло ностальгией по временам начала Чёрных Драконов. Разве что Такеоми возомнил себя великим комментатором и на пару с Бенкеем, судил «матч». Но сильнее всего из привычной картины мира выбивалось взаимодействие Сэцуко с Цубаки. Если бы в своё время у Кидзё была не только Яно, но Сэки, Сано уже не так сильно был уверен в победе Чёрных Драконов. Все слабые места Юки-онны, все бреши в технике, Цубаки прикрывала собой, будто заранее знала, где подруга не успеет или накосячит. А где не успевала сама Сэки, уже вылетала мелкая. Вот сколько Шиничиро с Манджиро живут с Эмой под одной крышей, никогда бы не могли подумать, что эта милая лапушка — которая порой нещадно гоняла их по дому тапками или веником — может с такой мерзопакостной улыбкой смотреть на валяющихся на песке братьев, что до этого пытались поймать посланный ею мяч. А потом с большими невинными глазами бежать к Сэки, мол, видела ли она, как круто Эма обставила старших!

— Тч, а я предупреждала — не играть против провидицы, — насмешливо протянула Яно, видя возмущение мужской команды. На что тут же получила ребром ладони по макушке.

— Сэцу, хватит нести чушь! Я не провидица!

И пусть слова Яно звучали как бред, но чуйка внутри Шиничиро поскрёбывала когтями, намекая обратить внимание на ситуацию. Потому что Сано видел, как двигалась Сэки — стоило идее только промелькнуть в его голове, как Цубаки уже действовала с её учётом. И даже если это не провиденье, а чисто её логика или интуиция, Шиничиро был чертовски рад, что Сэки не было в рядах сукэбан — мурашки пробегали по спине от одной мысли, что пришлось бы противостоять кому-то, кто знает каждый твой возможный шаг наперёд. Даже если это его собственная девушка.

***

Дождь стучал по крышам, по навесам, журчал потоками в водостоках, превращая проулок у чёрного выхода в небольшой бассейн. Волосы, как и одежда, почти насквозь промокли, от чего вода стекала по телу ручьями. Впрочем, Сано, как и Курокаве было на это плевать, ливень сейчас был наименьшей проблемой.

— Ты ведь знал это, Шиничиро! Почему ты ничего не сказал?! — прокричал Изана.

Скула, куда пришёлся удар, саднила и пусть голова слегка гудела, Сано не сложно было догадаться, о чём спрашивал Курокава. Видя скорченное в гримасе злости лицо, Шиничиро кажется понял, почему Цубаки так настойчиво ему напоминала поговорить с ребёнком. Только уже поздно.

— А, так ты всё узнал, — сморгнув попавший в глаза дождь, Сано поднялся с залитой водой земли. — Но что от этого меняется?

Когда Шиничиро было десять, ему показали маленький свёрток с мелким, издающим непонятные звуки существом и сказали, что это его брат. И он принял его как брата, окружив всей той любовью и заботой, что мама из-за здоровья не могла дать. Когда ему было почти шестнадцать, на порог дома мачеха привела Эму, и дед сказал, что это его сестра. И он принял её как младшую сестру, оберегая и уча всему по кухне и дому, что знал сам — в конце концов, ученица превзошла своего учителя, гоняя непутёвого старшего брата по дому за съеденный йогурт. От неё Шиничиро узнал про Изану и, встретив мальчика на пороге приюта, нашёл ещё одного брата. Рассказывал ему о банде, учил водить байк, модно одеваться...

— Что меняется?! Это очень важно для меня! — надрывал горло Курокава.

Пускай он позже и узнал, что никак с ним кровью не связан, но какая чёрт подери разница?! Если Шиничиро сейчас скажут, что ни Манджиро, ни Эма ему не кровные родственники, разве перестанут они от этого быть его младшими братом и сестрой?! Нет! Так почему Изана должен был бы перестать им быть?!

— И почему же? — не понимал Сано. — То, что мы не связаны кровью, ничего для нас не меняет! — пытался донести свою мысль до брата Шиничиро.

Они вели себя как братья, они называли друг друга братьями, так почему из- за жидкости текущей по их венам, всё внезапно должно было рухнуть?! Просто потому что у них разные родители Шиничиро должен был бы начать относиться как к чужому, к тому, кого назвал братом?!

— ЗАТКНИСЬ! — рявкнул Изана, в бессильной злобе сжимая кулаки. — Почему ты вообще пришёл ко мне? — раздался надрывный шёпот на грани слышимости. — Я мог просто терпеть одиночество с самого начала, — Курокава поднял на него глаза полные слёз, это было видно даже за пеленой дождя. — Ты понимаешь, Шиничиро? — Сано, честно, пытался понять, почему кровное родство так важно для Изаны и... не мог. Просто не по-ни-мал. — Те дни, которые я считал счастливыми, в один миг канули в бездну... — у Курокавы зуб на зуб не попадал, а голос нещадно дрожал от забравшегося куда-то в кости — в самую душу — холода.

— Изана, — тихо проговорил Шиничиро, делая шаг к нему.

— Не подходи ко мне! — рявкнул Курокава, отступая назад. — Мы друг другу никто!

Сано сделал ещё шаг вперёд, но Изана развернувшись, побежал прочь из переулка, поднимая тучи брызг, когда попадал по лужам.

Теперь всё становилось на свои места. Вот почему всегда «Манджиро» на первом месте, вот почему «Манджиро» — семья, а он всё так же гниёт в приюте. Действительно, зачем ему в доме чужой человек?!

С самого начала не было никакого любящего старшего брата, он сам себе его придумал. Наивный долбаёб. С самого начала нужно было догадаться, что такое только в сказках для малолеток бывает! А он как тупой мальчишка, уши развесил и... поверил.

— Ауч! — Изана влетел в кого-то на полном ходу, едва не сбивая человека с ног. Спиной он почувствовал, чужую ладонь, что осторожно его придерживала, не давая упасть. Уткнувшись в грудь девушки, нос уловил знакомый запах мяты. Сверху раздалось удивлённое: — Изана?

***

Цубаки шла ленивой, слегка небрежной походкой в сторону магазина Шиничиро, ибо могла себе это позволить. Последний экзамен отгремел и теперь она свободна, как вольный ветер до октября[3]. И даже стучащий по всем поверхностям дождь, не мог испортить ей настроение... В отличие от зудящей с самого утра татуировки, предупреждающей, что в ближайшие дни покой ей будет только сниться.

Врезавшийся в неё ребёнок это подтверждал.

— Ауч! — Цубаки на автомате прижала его к себе, не давая упасть. В глаза бросилась знакомая светлая макушка. — Изана?

Курокава попытался отстраниться, но Сэки крепко держала его теперь за плечо. Взгляд её быстро переменился: из удивлённого, стал каким-то суровым, цепким. Цубаки вот от слова совсем не нравился вид ребёнка: промокший с ног до головы, с чёрти чем на голове и... он что... плакал? Пара секунд и Сэки утягивает Курокаву за собой в переулок, подальше от взглядов прохожих, накрывая и его своим зонтом.

— Изана, что произошло? Почему ты...

— Ты знала? — громко прошептал он, выдернув свою руку из хватки Сэки.

— О чём? — не понимала Цубаки. Какая тварь вдумалась обидеть ребёнка?!

— Изана, объясни, пожалуйста. Я не смогу тебе помочь, если не буду знать, что случилось, — Курокава резко вцепился ей в ворот кофты. — То, что я и Шиничиро никак не связаны кровью! Ты знала?! — Сэки видела этот злой оскал, слышала крик, но бояться просто не могла. Не могла бояться ребёнка, у которого в один миг рухнул привычный мир.

— Подозревала, — потому что Шиничиро действительно относился к Изане, как к родному. И разве могла она разбить ребёнку светлый образ старшего брата...

— Почему ты не сказала?! — прорычал Курокава, сильнее сжимая кофту, едва не до треска ткани. — Сама говорила, что никогда не солжёшь...

— А ты бы мне поверил? — Цубаки прикусила губу, видя, как перед глазами всё плывёт. Только стоило моргнуть — всё вновь обрело чёткость, лишь по щекам потекли солёные капли. — А если бы я ошиблась?

— Ты всегда выигрываешь, чёртова Ведьма, — она слышала этот надрывный шёпот, ощущая, будто ей душу рвут на части. — Всё это было ложью... Зачем он вообще пришёл? Лучше бы и дальше оставался один... — всего лишь тихий скулёж, а Сэки готова была сама себе врезать. За то, что пустила всё на самотёк, за то, что вовремя не вмешалась, за то, что не была настойчивей с Сано. За то, что из-за неё у этого ребёнка разбита душа.

— Не говори так! — зонт упал рядом, но Цубаки не обращала на это никакого внимания. Сейчас есть что-то... кто-то важнее. — Изана, — Цубаки тяжело вздохнула, заглядывая Курокаве в глаза. — Я не знаю, почему Шиничиро не рассказал тебе об этой ситуации — я не могу залезть ему в голову — но это не отметает того факта, что он считает тебя своим братом, — Сэки хотела положить свои ладони на руки Изаны, но тот со шлепком их ударил, не позволяя к себе прикоснуться.

— Да что ты блять понимаешь?! Какие нахуй братья?! У нас нет кровного родства! Я ему никто! — он вцепился в собственные волосы, жутко хохоча. — Вот поэтому всегда Манджиро! Я ему никто! — внезапно руки его безвольно повисли, а голос стал пугающе пустым шёпотом. — Для него «никто». Для матери «никто». Всегда есть кто-то важнее...

— Изана! — воскликнула Цубаки, крепко прижимая притихшего ребёнка к себе. Даже если он начнёт сопротивляться, бить её, она его не отпустит. Только не сейчас. — Я здесь, рядом. Хочешь плакать — плачь. Хочешь злиться — злись. Ты имеешь на это полное право, — она чуть отстранилась, вновь заглядывая Курокаве в глаза. — Но не смей думать, что нет тех, для кого ты важен! Как минимум — ты мой ученик! Ты важен для меня!

— У тебя есть Шиничиро... — то, насколько пустым был голос ребёнка, Цубаки не нравилось от слова совсем. — Эма и Манджиро. Яно и твоя сестра. Я тебе никто...

— Как будто они с самого начала были для меня кем-то! — возмутилась Сэки, пытаясь достучаться до Изаны. — Каждый из них был в начале для меня «никем». Каждые свои узы я создала сама! Даже с Сумирэ, — она глубоко вздохнула, собираясь с силами. Не думала Цубаки, что расскажет кому-то об этом. — У меня ведь амнезия. Ещё полтора года назад Сумирэ была для меня «никем». Если ты считаешь, что кровное родство всё решает, то это не так. Я не верила, когда мне говорили, что мы связаны кровью. Считала, что мне нагло лгут в лицо, потому что семьёй тех людей не считала. Это было так, будто рандомный человек с улицы подошёл и сказал, что вы родня. Но если левого типа ты можешь просто послать и пойти себе дальше, то вот те люди продолжали и продолжали, как я считала, лгать мне в лицо. Они хотели положить меня в лечебницу для душевнобольных. Они довели меня до того, что при одном только их виде, я хотела вцепиться им зубами в глотки, пока не перестанут дёргаться.

— Что ты мне пиздишь, Ведьма? — Цубаки услышала отчётливый скрип зубов. — Ты своей Сумирэ едва ли не жопу подтираешь!

— Потому что я сама выбрала быть её старшей сестрой! Точно также как и с Сэцуко! Тех, кто породил меня, я родителями не считаю, — резко отрезала Сэки. Подняв ладонь, она положила её на макушку Изаны, аккуратно поглаживая. — У меня есть вредная бабушка, шебутной дядя, милая сестрёнка, безбашенная сестра побольше, очаровательный придурошный парень и вся орава, что тянется за ним. А ещё, у меня есть самый удивительный ученик, который очень любит проверять на прочность нервы этого сэнсэя, — Цубаки ласково улыбнулась, чувствуя, как Курокава вцепился в её кофту, обнимая. — Повторюсь, я не знаю, почему Шиничиро ничего тебе не рассказал, но он уже выбрал тебя своим братом, раз продолжал им называть, не смотря на то, что вы не связаны кровью. Сейчас, выбор за тобой. Ты можешь принять его так же, как я приняла Сумирэ или можешь оборвать все узы, как я с родителями. Но решать это только тебе. И знай, ты всегда можешь прийти ко мне за советом или пожаловаться на то, какие все вокруг придурки или просто так. Мне нет дела до того, брат ты Шиничиро или нет. Для меня ты в первую очередь — мой ученик, — Сэки поглаживала мелко вздрагивающего ребёнка по спине и голове. Дождевая вода продолжала нещадно поливать их, заставляя промокнуть едва не до костей, смывая за собой горькие слёзы.

— Я сам могу выбрать, кого считать семьёй. Это ты хотела сказать, Ведьма? — спустя какое-то время услышала она хриплый шёпот.

— Угу, а я всегда говорила, что ты очень догадливый, — Цубаки ещё раз сжала Изану в объятьях, после чего чуть отстранилась, имея честь наблюдать за сложным мыслительным процессом, который отражался на лице Курокавы.

— И это... может быть кто угодно? — он взглянул на неё исподлобья.

— Любой, кого ты посчитаешь важной частью своей жизни, — кивнула Сэки и лукаво улыбнулась. — У тебя есть друг... Какучё.

— Он мой слуга! — возмутился Изана, но Цубаки то видела, как его скулы тронул слабый румянец.

— А я Ведьма, — подмигнула она.

— Насчёт этого, — Курокава сделал глубокий вдох и положил ладони ей на плечи, крепко сжимая, решительно глядя в глаза. — Раз я сам решаю, кто мне семья, то ты теперь моя сестра! — хоть где-то, но он опередит Манджиро. Учеником Ведьмы, тот всегда может стать, а вот будет ли братом, зависит только от Шиничиро. Когда она согласится, быть его сестрой, то Изана станет к ней даже ближе чем эти. Пусть на своей шкуре почувствуют, каково это быть вторым. В конце концов, «брат» — это куда ближе, чем тот же «парень».

— Чего? — Сэки ошалело хлопала ресницами.

— Я хочу, чтоб ты была моей старшей сестрой, — повторил Курокава. — Ты оглохла или отупела, пока стояла, Ведьма? Или дождём мозги вымыло?

— Эй! — возмутилась Сэки. — Не каждый день, мне такие предложения поступают! Нельзя же вот так сразу вываливать подобное на человека!

— Цубаки увидела, как в глазах Изаны промелькнул лёгкий страх и тяжко выдохнув, помассировала точку между бровей. Кажется, её жизнь плавно превращается в филиал детского сада. Или дурдом. — И вообще, разве так обращаются к старшей сестре? Где хоть какое-то уважение, а, отото? — Сэки смешно надула щёки, уперев руки в боки.

— Пф, в честь чего я... — Изана собирался начать качать права, как тут до него дошёл смысл её слов. Она согласилась. — Разумеется, что у Короля сестра, пусть и такая, заслуживает немного уважения, — он состроил самый безучастный вид. — Онэ-сан[4].

— Эх, всему тебя учить надо. Повторяй за мной, — Сэки взяла его лицо в свои ладони, пристально смотря на Курокаву. — Цубаки-анэ, — произнесла она по слогам, с клыкастой улыбкой наблюдая за тем, как смешно распахиваются глаза Изаны от удивления.

— Цубаки... — протянул он, не замечая, как пара слезинок скатилась из уголков глаз. — Анэ, — почти беззвучно прошептал Курокава.

— Угу, верно, — нежно улыбнулась ему Сэки и, выпустив лицо Изаны из своих ладоней, подняла зонт, укрывая их от дождя. — Я вызову нам такси. Поедем домой.

***

— Где ванная ты знаешь, вещи в машинку сразу закинь, — проинструктировала Цубаки мальчишку, кидая половую тряпку на появившуюся из-за них лужу.

Отпросить Изану из приюта на ночёвку оказалось не так уж и сложно. Воспитательница уже знала её, так что позволила такую вольность, но всего на один раз. А Сэки просто не могла позволить Курокаве остаться в подобном эмоциональном состоянии наедине со своими демонами в голове. Он итак смотрел на неё, как на предателя, когда такси остановилось у ворот приюта, еле убедила мальчишку, что ему нужно взять вещи, а также предупредить о своём отсутствии, чтоб его не искали по всем полицейским участкам, больницам и моргам. Тихое бухтение Изаны, что никто его искать не будет, Цубаки проигнорировала, но мысленную зарубку сделала, переговорить с ребёнком на этот счёт.

Стоило Сэки услышать, как закрывается дверь в ванную, она достала телефон, набирая сообщение Шиничиро.

«Я дома. Сегодня был последний экзамен, так что дальше у меня будет полно времени пропесочить тебе мозги. Изана на тебя обижен... ОЧЕНЬ. Даже упоминать не хочет. Не волнуйся, я присмотрю за ним»

Пройдя на кухню, Цубаки поставила чайник на плиту, доставая свою и кружку Изаны, вытаскивая из запасов разные вкусности и плов, оставленный вчера в холодильнике. Курокава уже привык к тому, что в этом доме на столе могут появиться блюда совершенно разных кухонь мира, так что уже просто смотрел по ингредиентам, нравится ему или нет, а не на вид.

Когда Сэки переоделась в комнате в сухую одежду, телефон, закинутый на кровать, подал признаки жизни. Звонил Шиничиро.

— «Как он?» — стоило Цубаки только поднять трубку, как раздался вопрос.

— Терпимо, — тяжело выдохнула она. — У тебя должны быть очень весомые аргументы, почему ты с ним не переговорил, хотя я тебе твержу об этом ещё с... июля? Июня? — Сэки устало помассировала точку между бровей.

— «Я собирался! Просто там всё не так просто», — голос Сано звучал как-то глухо, что Цубаки вообще не понравилось. Почему эти балбесы не способны просто разговаривать словами через рот о том, что чувствуют?!

— Вам в любом случае придётся поговорить, — уж она это обеспечит.

— Повезло, что я на него наткнулась. В таком состоянии очень легко наделать глупостей... — Сэки вернулась на кухню, выключая, начавши посвистывать чайник.

— «Можешь присмотреть за ним?» — этот тон у Сано Цубаки прекрасно знала, тот снова себя накручивает.

— Конечно, — легко слетело с её губ. — Если ты в магазине, я рядом с кофе оставляла ромашковый чай, завари себе и поспи хорошенько. Это был тяжёлый день. А уже потом мы всё обсудим и что-нибудь придумаем, — мягко убеждала она Шиничиро, едва не гипнотизируя голосом. — Ну и газетой я тебя по магазину погоняю, будешь знать, как не слушать умную меня! — попыталась пошутить Сэки, желая хоть как-то поднять настрой парня.

— «Ага», — слабо усмехнулся Шиничиро. — «Даже сопротивляться не буду», — спустя пару секунд раздался тихий шёпот. — «Спасибо»

— Я тоже тебя люблю, — нежно улыбнулась Сэки. — Отдохни хорошенько.

Когда согревающий имбирный чай с корицей стоял по кружкам на столе, как и прочая еда, на кухню зашёл Изана, недоверчиво осматривая всё, будто был тут в первый раз.

Чокнутая Ведь... анэ, точно обладала какой-то магией иначе объяснить, почему холод, забравшийся до костей, остался там, на улице под проливным дождём, Курокава не мог. И от горячего чая или осторожных поглаживаний по голове становилось теплее, а в носу предательски хлюпало, тоже было не ясно.

— Хэй, Ведь... анэ, — окликнул её Изана, когда Сэки намывала посуду в раковине. Ответом ему был какой-то непонятный вопросительный звук. — Поклянись, что никогда не солжёшь мне, — он, не моргая, уставился Цубаки в спину. — Никогда и ни за что, — Курокава сжал с силой кулаки, так что на ладонях остались маленькие полумесяцы от ногтей. Ве... анэ читать куда легче, чем Его. И если она ему соврёт, Изана всегда это поймёт.

— Изана, — тяжело выдохнула Цубаки, выключая воду. Развернувшись к нему, она сжала губы в тонкую линию, пытаясь подобрать слова. — Я не даю клятв, но... — Сэки положила правую ладонь на сердце, показывая раскрытую левую. — Один раз, я сделаю исключение. Клянусь, что не солгу тебе. Ни за что и никогда, — мягко улыбнулась она, таращащемуся во все глаза на неё Курокаве.

— Хорошо бы тебе её выполнять, — фыркнул Изана, с абсолютно независимым видом, но Цубаки видела слабый румянец на смуглых щеках. — В конце концов, сестра Короля не может пиздеть направо и налево! — Сэки на это только тихо рассмеялась, соглашаясь. — У тебя резинки для волос есть?

— Есть, — кивнула удивлённая Цубаки. — А тебе зачем?

— Завяжи мне хвост, — выдал Изана, усевшись на стуле с важностью короля.

Курокаве стоило сказать спасибо, что у Сэки был опыт работы с длинными волосами на своих сёстрах и на Сэцу, потому что Цубаки всё ещё помнила, как визжала одна из двойняшек в прошлой жизни, когда она только училась делать различные причёски. В итоге Изана с видом опытного критика разглядывал получившийся результат у зеркала в коридоре, вертя головой из стороны в сторону.

— А это удобно... — бухтел себе под нос Курокава пытаясь поправить видимые только ему «петухи».

— Конечно, — заметила Сэки, что до этого стояла, облокотившись о дверной косяк. — И лицо сразу видно, — парой шагов она оказалась возле Курокавы. — Вон, какой красивый! Девчонки табунами бегать будут. Отбивать ещё от них отото придётся, — притворно возмутилась Цубаки, видя надувшегося как помидор Изану. — А если волосы сильнее отрастишь, там и другие причёски делать можно...

— Ты будто их знаешь? — фыркнул Курокава, потянувшись к кончику хвоста.

— Естественно! — кивнула она. — У меня раньше грива длинной была, аж до копчика. Мешалась дико. Так что когда из дома свалила, первым делом отстригла всё к чёртовой матери, — усмехнулась Цубаки, заправив выбившуюся из куцего хвоста прядь волос за ухо.

Позже Сэки поняла, почему Изана пытался сделать всё, только чтоб не идти спать: просил поиграть в карты, рассказать разные истории о России, о похождениях с Яно, о студенческой жизни и тому подобное.

Курокаве снились кошмары.

Пусть он довольно быстро заснул, но Сэки сквозь лёгкую дрёму услышала, как тот беспокойно ворочается на кровати, что-то невнятно бурча. Приподнявшись с расстеленного на полу толстого одеяла, Цубаки смогла разглядеть нахмуренные брови и скорченное в непонятной гримасе лицо. Устало потерев точку между бровей, Сэки уселась в потёмках у изголовья кровати, при этом пытаясь вспомнить, как мама в её детстве боролась с дурными снами. Запустив пальцы в растрёпанные волосы Изаны, осторожно поглаживая, Цубаки стала тихо напевать мелодию какой-то колыбельной, почти уже не помня её слова. И то ли прикосновения, то ли баюкающая музыка сработала, но мальчишка притих, свернувшись под одеялом в позу эмбриона.

Сэки сама не заметила, как так и заснула сидя, не зная, что ближе к её руке прижался проснувшийся от прикосновения к волосам Изана.

***

Весь следующий день Цубаки провела с Изаной, потому что мальчишка до последнего оттягивал возвращение в приют, будто боялся, что это было в последний раз и стоит ему только переступить порог, как всё снова рухнет, словно карточный домик от дуновения ветра. Сэки несколько часов заверяла ребёнка, что ни она, ни её квартира никуда не пропадут и Курокава всегда может прийти к ней, если она дома. Цубаки даже представила мальчишку Раймэй-сан, чтоб тот всегда знал, у кого можно уточнить, где она находится. Удивительно было, как под изучающим взглядом старушки Изана гордо расправил плечи, смотря на её арендодательницу с непонятным вызовом, словно ждал, что его сейчас как-то словесно ударят. Но Раймэй-сан только тихо рассмеялась в рукав синей юкаты, подметив необычную красоту черт лица Курокавы — сравнив с георгинами[5] — и симпатичные серьги. Тот видимо странного комплимента не ожидал, поэтому даже забыл по обыкновению сквернословить, и просто поблагодарил Морико, поглядывая на ластящегося к руке Цубаки Фугу. Пёс с Изаной был знаком, поэтому не так сильно фырчал, когда мальчишка поглаживал его за ушами. Сэки же гордо считала терапию пушистым пёселем успешной. А чтоб Курокава совсем не переживал, она вбила в его телефон — один из тех, что если упадёт на дорогу, то скорее сломается асфальт, чем он — свой мобильный, пробурчав, что давно надо было это сделать.

Уже возвращаясь, домой своим ходом — такси всё же крайний способ передвижения, да и тату предупредило его не брать — полусонное состояние Цубаки как рукой сняло.

За ней кто-то шёл.

Солнце давно село и на улицах было куда меньше народу, чем днём.

Прислушавшись, Сэки поняла, что это несколько человек. Крепче сжав лямку рюкзака, она думала рвануть до ближайшего открытого магазина, как тату скомандовало:

«Налево»

Видя перед собой тёмный переулок, где для полноты картины не хватало только всяких маргинальных личностей — которые были блять позади неё — Цубаки начала искренне сомневаться в исправности подарка Сущности. Потому что, каким блять образом тёмный, дурно пахнущий переулок с крупными лужами после вчерашнего ливня, мог быть лучшим вариантом, она вот в упор не понимала!

— Это точно она? — раздался низкий, противно скрипучий голос позади.

— Точно, я этот блядский колокольчик хорошо запомнил, — выплюнул обладатель высокого, прокуренного тона.

— Слышь, девка! Перетереть надо, о твоих крысиных делишках! — окликнул её третий. Сэки ускорила шаг. — Сука, стоять, кому сказано?!

— «Да кто блять остановится, когда ему это орут стрёмные типы?!» — мысленно провыла Сэки, хватая рюкзак за лямки покрепче.

«Беги»

Цубаки будто только этой команды и ждала, тут же срываясь с места, слыша матерные выкрики и топот ног позади. Петляя по этим несчастным переулкам, словно та сама крыса в лабиринте, Сэки слышала задаваемые тату направления и чувствовала, будто ледяная костяная рука сжимает внутренности. Легко перепрыгивая препятствия, она сама не замечала, как неслась всё быстрее и быстрее — уже не слыша выкриков преследователей — потому что сменившийся тон в голове говорил только об одном.

На кону чья-то жизнь...

От промелькнувшего тихо имени, Сэки споткнулась о собственные ноги, стесав об асфальт кожу на выставленных вперёд ладонях. Раздался треск порвавшихся джинс, колени обожгло болью, но она, едва снова не падая, поднялась, еле успевая переставлять ноги.

В голове набатом билось всего одно слово.

Имя.

«Шиничиро»

Она ведь, говорила с Казуторой и Кейске, предупреждала Сано, так какого чёрта всё повторяется?!

Впервые за эту жизнь, Цубаки по-настоящему испугалась.

В голове сами собой всплыли слова тату, после пожара в доме Инуи.

«Создатель не может влиять на поведение людей, но он может влиять на окружающую среду. Происшествие произойдёт в любом случае, Создатель просто отсрочил его. Изменить что-то он не может. Но можете вы»

Она же сможет предотвратить его смерть?

Правда?!

Впервые за обе жизни она боялась опоздать...

***

Положив трубку, предупредив деда, что снова заночует с магазине — хотя Цубаки твердила из раза в раз, что сон на диване плохо скажется на спине — Шиничиро подцепил сигарету из пачки и, подпалив крепко затянулся, после выпуская горький дым в потолок, далеко не в первый раз за последние сутки. Хоть Цубаки и говорила ему успокаиваться чаем, сигареты были куда более сильным и быстрым методом.

С какой стороны ни посмотри, но ситуацию с Изаной нельзя было назвать простой. И возможно... Возможно ему действительно нужна была с ней помощь. Потому что сейчас всё пошло по пизде. Повезёт, если мальчишка хотя бы даст ему шанс всё объяснить, а не сразу покроет матом и пошлёт. Потому что Цубаки его уж точно выслушает, даже если потом будет гонять ссаной газетёнкой по всему магазину, пытаясь «вбить в его голову хоть немного мозгов». Удивительно, как при такой вспыльчивости, она придерживалась голоса разума...

Услышав странный шум со стороны основного зала, Шиничиро поднялся с дивана и, затушив сигарету о пепельницу, пошёл к двери, собираясь проверить, что там творится. Взгляд зацепился за торчащий из ящика с инструментами гаечный ключ. Пальцы сомкнулись на рукояти, вытаскивая импровизированный инструмент самообороны.

Стоило выйти в основной зал, как Шиничиро заметил мелкую фигуру, что тянула за собой один из байков — СВ-250. Только воров ему тут не хватало, так ещё и его мотоцикл решили спиздить уёбки!

— Эй! — окликнул Сано, судя по росту, подростка. — Вы к кому залезли в магазин?! А?

Стоило ожидать, что после ареста Чёрных Драконов снова повылезает всякая шушера, но что они настолько обнаглеют, чтоб лезть в его магазин, это что-то новенькое. Хотя мальчишка ростом с Манджиро, совсем ещё сопля зелёная, может и не из банды.

— Эй, вам не убежать! — Сано крепче сжал в руке гаечный ключ. Вот почему всякой шпане не сидится на жопе ровно?! Можно было бы самому разобраться, но ему сейчас не до этого, просто сдаст полиции и те уже пусть выискивают родителей этих балбесов. — М? Я где-то тебя видел? — Шиничиро прищурился, пытаясь разглядеть в полумраке чужое лицо. — Ты ведь... Кейске?

Какого чёрта эта мелкотня грабит его магазин?! Ладно, потом с этим разберётся, мальчишка итак выглядит так, будто вот-вот Богам душу отдаст. Теперь видимо придётся отмазывать друга Манджиро от полиции... Кажется Сано начал понимать вечные причитания Такеоми, о том, что он слишком стар для этого дерьма.

— Ши... Шиничиро? — неверяще прошептал Баджи. — Почему... Почему ты тут? — он судорожно дышал, намертво вцепившись в руль байка.

— Ась? Это же мой магазин, — хотя Манджиро никогда и не заглядывал к нему сюда с друзьями, так что может Кейске действительно не знал, в чей магазин залез.

Позади раздался резкий крик.

***

Ноги нещадно гудели, горло по ощущениям раздирало от каждого вздоха, в боку кололо, а ладони с коленями дико пекло. Главный вход был закрыт, так что Сэки побежала к чёрному выходу, едва не сбив какого-то пацана со светлой шевелюрой. Пробежав по лужам, всё равно ноги давно промокли, Цубаки, что есть силы, ударила стиснутыми в кулаки рёбрами ладоней по двери. Та оказалась не заперта и Сэки просто ввалилась внутрь. Споткнувшись о собственные ноги, Цубаки упала на пол, так что рюкзак перелетел через голову, сползая с плеч. Подняв взгляд, она со схватившим за сердце ужасом смотрела на низкую фигуру с каким-то инструментом в руках.

Все звуки будто выключили, и только бешеный стук сердца отдавался пульсацией в ушах. Вокруг всё резко потемнело, и лишь детская фигура была отчётливо видна как никогда. Перебирая по полу руками и ногами, Цубаки сорвалась наперерез Казуторе.

— СТОЙ! — резкий крик заставил уже замахнувшегося Ханемию обернуться к Сэки.

«ВНИЗ!»

Цубаки подчинилась раньше, чем поняла, что от неё хочет тату. Над головой со свистом пронеслось что-то. С громким глухим стуком на пол сбоку упало несостоявшееся орудие убийства. Сэки поднялась с корточек во весь рост, разворачиваясь к Казуторе.

«Прижми ногой»

Сэки гулко сглотнула, пытаясь, наконец, нормально отдышаться, когда перевела взгляд на болторез[6] под своей ногой, рукояти которого так и не отпустил Ханемия. Судя по той дрожи, что вызвала эта бандура своим падением — весила она не мало, один удар и минус голова.

— С-сэки-с-сэнсэй? — Казутора таращился на неё во все глаза, а она видела, как меняется его выражение лица от подступающего ужаса.

— Казу-тора, — протянула Цубаки, растягивая слоги из-за сбивающегося дыхания. — Отпусти, — она одним взглядом указала на его руки.

Ханемия немедленно выбросил инструмент из своих ладоней, словно обжёгся о рукояти, отступая назад. На глаза начали наворачиваться слёзы, которые он старательно пытался сдержать, бубня себе под нос «Я не хотел. Это случайность. Это не моя вина. Я чуть...». Цубаки тяжко выдохнула, чувствуя стучащее где-то в горле сердце, массируя точку между бровей, и сделала несколько шагов вперёд, заключая ребёнка в объятья. Казутора хотел начать брыкаться, как Сэки аккуратно прижала его голову к своей груди, поглаживая по макушке.

— Тора, внимательно послушай меня. Я жива. Всё обошлось, — Цубаки говорила тихо, вкрадчиво, стараясь не пугать ребёнка ещё сильнее. — Можешь поплакать, если хочешь. Я буду рядом, столько сколько понадобится. Всё обошлось, ребёнок, всё обошлось.

Сэки стащила с Ханемии капюшон, мягко поглаживая по волосам и чувствуя, как тот вцепился в её сырую кофту, мелко дрожа и судорожно всхлипывая. Взгляд привлекло мельтешение сбоку и, чуть повернув голову, Цубаки имела честь наблюдать за полными ахуевания лицами Сано и Баджи.

— Привет, — неловко улыбнулась она. — А я... тут это... в гости зашла...

***

Объясняя мальчишкам всю неправильность их действий, пока Шиничиро смотрел на них с молчаливым укором — если бы кто-то так таращился на Цубаки, она бы уже давно покаялась во всех грехах что совершала и не совершала; Сано мог быть очень жутким, когда это ему нужно — Сэки ближе прижималась к тёплому боку, обвив своей рукой руку парня. Пусть тот и стоял рядом, немного двигался, она всё ещё не могла поверить, что всё обошлось, от чего и прижимала пальцы к его запястью, нервно отсчитывая пульс.

Когда приехала полиция Шиничиро отправил её в жилую часть, сказав, что сам со всем разберётся, а Цубаки лучше вымыть руки и выпить чаю. И при других обстоятельствах она возможно бы отказалась, но гонки по переулкам Токио явно не лучшим образом на ней сказались. Сэки успела только обработать ладони с коленями, да оказавшийся стёсанным подбородок антисептиком и залить в кружку немного трясущимися руками, чуть подогревшуюся воду, как в приоткрытую дверь пролезла голова Сано. Со странным сожалением, тот сказал, что у полиции есть пара вопросов к ней.

Видя сейчас Цубаки при нормальном освещении, Шиничиро чувствовал, будто в груди ворочается, поскрёбывая когтями и низко рыча, что-то тёмное, что страстно желало вцепиться клыками в причастных к подобному состоянию девушки. Та лёгкость, с которой Сэки говорила о трёх типах, что гоняли её по переулкам, заставляла Сано едва ли не выть — хотелось хорошенько встряхнуть её за плечи и выяснить, есть ли у этой чокнутой вообще хоть какой-то страх?!

Как оказалось есть... И лучше бы Шиничиро никогда и дальше не знал как он выглядит...

Потому что не должна яркая, словно маленькое солнышко, Цубаки судорожно обнимать себя за плечи, морщась от боли в пораненных ладонях, пытаясь занимать как можно меньше места. Не должна постоянно искать его взглядом, словно он должен вот-вот исчезнуть. Не должна бояться блять за него, а не за себя!

— Не прожигай меня глазами. Я огнеупорная. Проверено.

Полиция уже уехала, а вместе с ними и несостоявшиеся воришки и вроде всё хорошо закончилось, но в жилой части магазина повисла напряжённая тишина. Сэки переоделась в сменные вещи, что уже давно оставила тут и сейчас не моргая, следила за тем, как Сано с очень недовольным выражением лица обрабатывал её раны. А она не могла сдержать дурацкой, совершенно неуместной улыбки, потому что плевать. Пусть злится, пусть хоть матом кроет, главное что живой.

— Яно была права, да? — внезапно спросил Шиничиро, встречаясь с ней взглядом. — Все те странности, что происходили с тобой. Все «предчувствия». Даже сегодня, — он осторожно положил свою ладонь ей на щёку, стараясь не задевать раны. — Ты боялась не за себя, а за меня. И это действительно блять звучит, как самый верный вариант, — Сано нервно облизал губы, будто сам не верил, что собирается сказать. — Ты видишь будущее?

Шиничиро продолжал вглядываться в её глаза, пытаясь хоть там найти ответ на свой вопрос, потому что Цубаки сжала губы в тонкую линию, ничего не говоря. Но прошло всего пара секунд, как Сэки начала шмыгать носом и часто моргать, пытаясь сдержать слёзы. Ничерта у неё не получилось. Цубаки вцепилась намертво пальцами в футболку Сано, притягивая ближе, и уткнувшись ему в грудь, заплакала.

— Ты должен был умереть, — проскулила она, крепче прижимаясь к ошарашенному Сано. — От ошибки. От ёбанной ошибки, — это уже походило даже не на плачь, а на вой раненного животного. — Я думала, что не успею... Что снова опоздаю... Что потеряю тебя...

А дальше Шиничиро не мог уже понять, потому что Цубаки прыгала с одного языка на другой, заходясь в настоящей истерике, заливая его футболку слезами. Сано только и мог, что прижать Сэки ближе и усесться с ней на диван, потому что ноги от подобных новостей подкосились бы у кого угодно. Поглаживая Цубаки по спине и шепча какую-то успокаивающую белиберду, Шиничиро обнял её ещё сильнее, целуя в макушку, когда его, наконец, накрыло осознание.

Если бы не она, его бы уже тут не было.

— Ты — чудо...

___

[1] - Крапи́вница (лат. urticaria), называемая иногда крапивная лихорадка, крапивная сыпь, уртикария — кожное заболевание, дерматит преимущественно аллергического происхождения, характеризующееся быстрым появлением сильно зудящих, плоско приподнятых бледно-розовых волдырей (лат. urtica), сходных по виду с волдырями от ожога крапивой

[2] - Уголовный Кодекс Японии. Глава 32. Статья 223. ПринуждениеЛица, которые заставляли других людей делать то, что они не обязаны делать, или препятствовали осуществлению их прав, кои должны быть осуществлены, угрожая тем, что может быть причинен вред их жизни, здоровью, свободе, чести или имуществу, или применяя насилие, наказываются лишением свободы с принудительным физическим трудом на срок до трех лет.

[3] - Учебный год в Японии начинается в апреле. Студенты учатся 4 месяца. В начале августа сдают экзамены. Каникулы длятся полтора месяца. В октябре начинается второй семестр, а уже в январе — зимняя сессия, после которой каникулы до апреля.

[4] - お姉さん — о нэ: сан — обращение к чужой старшей сестре.

[5] - Георгина ダリア [daria] — символизирует благодарность, глубокую привязанность, элегантность, достоинство и процветание. Также может означать движение, предательство и нестабильность.

[6] - Болторез (также штифторез, ножницы арматурные, кусачки арматурные) — инструмент для резки (перекусывания) пруткового металла. Наиболее распространённый вариант болтореза позволяет резать металл толщиной до 10 мм.Весит такая штучка ОКОЛО 4 КИЛОГРАММ