Причины для отказа

Сонно щурясь на Шиничиро, что был преступно бодрым для утра воскресенья, Цубаки зависла, таращась куда-то в спину порхающего у плиты Сано. 

 — Ты — извращенец, — зевнув, пробубнила Сэки. 

 — То, что ты сова, не делает из меня извращенца, — парировал Шиничиро, следя, чтоб омлет не пригорел на сковородке. 

 Цубаки вообще, когда узнала, что Сано умеет готовить только и могла всплёскивать руками, открывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба. Зато стоило дару речи к ней вернуться, как Шиничиро узнал много новых иностранных матов, потому что Сэки довольно экспрессивно удивлялась данному факту. Замечание самого Сано, что готовит он с душой, но через жопу — от чего Эме в своё время ударными темпами пришлось осваивать навыки готовки, потому что дорогой старший брат мог в процессе по неосторожности случайно разрушить кухню — Цубаки успешно пропустила мимо ушей. Серьёзно, после стряпни Яно, Сэки теперь кажется, что она может спокойно сожрать мышьяк без последствий. Хуже уж точно не будет. 

 — Сейчас девять утра, — припечатала Цубаки. Уперев локти в стол, она уложила подбородок на ладони, всё ещё недовольно щурясь на Шиничиро. — Нормальные люди спят. 

 — Я тебя насильно не будил, — резонно заметил Сано, доставая кружки. 

 — Ты потопал бодрствовать, и мне некого было обнимать, — едва не завалившись на бок, она чуть встрепенулась, старательно борясь с желанием заснуть прямо за столом. 

 — Подушка? — обернулся к Сэки он, вопросительно выгнув бровь. 

 — Она не сопротивляется — так не интересно, — обиженно пробубнила Цубаки себе под нос. Оставив тапочки на полу, она с ногами залезла на стул, и, обняв те руками, легла щекой на колени, поглядывая на Шиничиро. — Блять, задница ахуенная, нахуя прячешь в этих балахонах? — громко прошептала Сэки на русском. 

 — Чего? 

 — Я так, о своём, о женском, — мечтательно вздохнула Цубаки. Издав кряхтение, которое вероятнее было бы услышать от старой бабки, она поднялась со стула, и, нацепив тапочки обратно, потопала Сано под бок. — Давай кофе хоть помогу сделать. 

 — Цубаки, ты — гостья, — Шиничиро отложив лопатку, скрестил руки на груди, от чего Сэки снова чуть не пробрало на смех. Сано в фартуке Эмы — с вот этими миленькими оборками — который был ему всё же маловат, смотрелся до комичного уютно. 

 — Эта гостья вчера с тобой крышу в ливень чинила, — Цубаки гордо вздёрнула нос, ткнув Шиничиро указательным пальцем в грудь. — Поздно спохватился. 

 — Третья полка справа, чайник скоро закипит, — он потёр ладонью шею, смирившись с упёртостью Сэки, и развернулся обратно к плите. 

 — Поня... — резко вытянув руки — по предупреждению тату — Цубаки успела ухватить бутылку с кунжутным[1] маслом, которую Шиничиро случайно задел, едва не пролив всё содержимое на плиту. Только пожара им тут не хватало! — ...ла. 

 Таращась на несчастную бутылку, Сэки перевела взгляд на Шиничиро, у которого глаза тоже были по пять йен. Она может поклясться, что видела, как в глубине его чернющих глаз тараканы с криком носились и орали то ли «Пожар!», то ли «Пиздец!». Издав нервный смешок, Цубаки отставила несостоявшуюся причину возгорания подальше от горячей плиты. 

 — Эме мы об этом не скажем, — шёпотом выдал Сано. 

 — Не скажем. 

 Цубаки отошла к раковине, чтоб отмыть ладони от попавшего на них масла. Спустя пару секунд молчания они оба не выдержали, начиная хихикать со всей ситуации, пытаясь быть всё же не слишком громкими, чтоб не разбудить остальных Сано. 

 — Извини, не полезла бы... — начала было извиняться Сэки, как почувствовала ладонь у себя на макушке, что слегка растрепала волосы. 

 — Не извиняйся. Сам виноват, надо было дальше ставить, — Сано так мягко ей улыбнулся, что Цубаки подумывала, а не расплакаться ли ей от переизбытка чувств? 

 — Всё же оба виноваты, — выдохнула Сэки и, закрыв кран, шутливо брызнула на Шиничиро оставшейся на ладонях водой. — Не путай мне волосы, — пробубнила она с наигранным возмущением. — И следи за сковородкой. 

 Уже сидя за столом, первым делом вцепившись в кружку с так необходимым ей сейчас кофе, Цубаки выдала неожиданный вопрос, что сорвался с её губ раньше, чем мозг забраковал бы его в самом своём зачатке. — Шин, а Манджиро что, босодзоку[2]? — и только увидев вытянувшееся в удивлении лицо Сано, до Сэки дошло, что она спросила. Ну, какие серьёзные разговоры с утра пораньше? Хотя, может оно и к лучшему. 

 — С чего ты это взяла? — сипло выдал Шиничиро. 

 — Вчера ходила ципао проверить, а там плащ с вышивкой сушился. И по комплекции ни тебе, ни Эме, ни твоему дедушке он не подходит, — беспечно пожала она плечами. 

 — Если и да, это на что-то влияет? — Сано отложил палочки в сторону и скрестил руки на груди. 

 — Не особо, — пару секунд подумав, ответила Сэки, отпив немного кофе. — Главное, чтоб никто непоправимо не пострадал. Тем более, уж точно не мне читать морали о том, что бить людей плохо, учитывая бывших Сэцу и мои молодые годы в России, — она спрятала лёгкую усмешку за кружкой, видя, как отражается бурная мозговая деятельность на лице Сано. 

 — Тебя эта новость, похоже, не сильно удивила, — Шиничиро облокотился о стол, прикрыв нижнюю половину лица скрещёнными пальцами. 

 — А должна? — поставив кофе на стол, Сэки как бы невзначай стала накручивать на палец цепочку с подвеской и, посмотрев Сано в глаза, с насмешливой улыбкой выгнула бровь. 

 — Ты знаешь о Чёрных Драконах, — потёр переносицу Шиничиро, даже не спрашивая, а утверждая. — Откуда? 

 — У меня есть уши, глаза и мозги — догадаться было не сложно, — по-доброму усмехнулась Цубаки. — Хотя, возможно, решающим аргументом стал плащ в твоём шкафу, — она показушно-задумчиво потерла подбородок. 

 — И тебе... всё равно? — казалось, Сано до сих пор не мог поверить тому, что видел и слышал. 

 Основную причину, почему ему отказывали, главное препятствия, что мешало ему строить раньше отношения, Цубаки просто легко прошла, отметив его как должное. И всё. Никаких истерик. Никаких обвинений. Никаких смотрящих на него со страхом глаз. Ничего. 

 — Шин, — тяжко выдохнула Сэки. — У меня Сэцу лучшая подруга, — показав ладонь, стала загибать пальцы она. — И мне доводилось вытаскивала наши задницы из таких передряг, о которых и вспоминать страшно. Я жила в России, в не самом благополучном районе — гопники там уже как часть антуража. Некоторые мои ученики с практики являются участниками банд. И самое главное... — Цубаки протянула руку и переплела их пальцы, мягко улыбнувшись, что стали видны клыки. — Ты дорог мне, — она нежно погладила Сано большим пальцем по ладони. — Так что да, мне всё равно. 

 — Ты — чокнутая, — рассмеялся Шиничиро. Вся напряжённость, что была в его мимике, жестах и позе развеялась, как пепел от порыва ветра. — Не верится, что всё так просто... 

 — Сано Шиничиро, — с шуточным возмущением взглянула на него Цубаки. — Хватит себя накручивать! Если я сказала, что всё нормально, значит всё нормально! И вообще, — отпустив руку Сано, Сэки слабо ткнула указательным и средним пальцами ему в лоб. — Тоже мне, напугал ежа голой жопой. 

 Состроив самый независимый вид, Цубаки вооружившись палочками принялась за свою порцию, всё же блаженно жмурясь от ощущения жара во рту от того количества специй, что Шиничиро добавил для неё. Их неспешную беседу о различиях гопников и банд в Японии и России, прервала влетевшая, подобно урагану Эма. 

 — Моя кухня! — воскликнула она, коршуном летая над утварью, проверяя, не повреждено ли хоть что-то. — Шиничиро-нии, ты же обещал, что без меня готовить не будешь! А если бы что-то случилось?! 

 — Я за ним приглядывала, так что всё в лучшем виде, — поспешила успокоить младшую Сано Цубаки, пока старший строил из себя обиженного всеми недопонятого гениального страдальца. — Шин, хватит уже спектакля. Ты вкусно готовишь, — встав из-за стола, Сэки обогнула его и мимолётно поцеловала надувшегося от гордости, как индюк, Сано в щёку. — Большое спасибо. Эма, садись, Шиничиро на всех готовил. 

 Цубаки махнула рукой в сторону стула, и, взяв свою пустую посуду, отправила ту в раковину, оставив только кружку. Переместив к Эме её ещё тёплую порцию, Сэки пошла заваривать себе ещё кофе, желая окончательно проснуться. 

 — Можешь и мне сделать? — протянул Сано ей пустую кружку. 

 — Как обычно или покрепче? — обернулась к нему Цубаки. 

 — Настолько же крепкий, как твоя любовь, — с придурковатой улыбкой протянул Шиничиро, театрально приложив ладонь к груди. 

 — Воды вообще не добавлять? Так пожуёшь? — Сэки потрясла банкой, старательно делая серьёзное лицо, что получалось у неё из рук вон плохо. 

 — Цубаки-сэнсэй, он вас заразил этими подкатами, да? — обречённо провыла Эма, наливая себе молока из холодильника. — Почему говорите их вы, а стыдно мне? 

 — Эма, Эма, — покачал головой Шиничиро с видом умудрённого жизнью старца. — Просто твой старший брат неотразим, — он показал на себя большими пальцами с таким самодовольным выражением, что младшей Сано захотелось стукнуть его тапком. Сэки на это только закатила глаза, заливая кофе кипятком. 

 — Когда ты вляпаешься в кого-то, то будешь смеяться даже с самых дурацких его шуток, — мягко улыбнувшись, пояснила Цубаки. — Да и нравятся мне эти древние подкаты в его и моём исполнении, — поставив перед Сано кружку, Сэки приземлилась на соседний от него стул. 

 Больше ковыряя омлет палочками, чем действительно едя его, Эма всё же пыталась скрыть своё задумчивое состояние. Естественно Шиничиро с Цубаки это заметили и, переглядываясь между собой, вели молчаливый диалог — может, кто из них знал причину подобного поведения у младшей Сано. Видимо что-то для себя решив Эма, закусив губу, подняла решительный взгляд на старших. 

 — А как вы поняли, что... ну... влюбились? — тут же стушевавшись под ошарашенным взглядом Шиничиро, у которого был такой вид, будто перед ним Такеоми вырядился в платье и напялил его старые каблуки. Цубаки же хитро прищурилась и спрятала за кружкой лукавую улыбку, успев и без тату понять, что Эма уже познакомилась с Дракеном. — Мне просто интересно... 

 — Точно? — недоверчиво прищурился Сано, тут же ойкнув, от неожиданности, когда Сэки слабо ткнула его локтем в бок. — За что? 

 — Шин, не смущай ребёнка, — пробубнила Цубаки, взглядом показывая на стремительно краснеющее личико Эмы. — Честно, даже и не знаю, как это объяснить, — она взъерошила волосы на затылке, пытаясь собрать воспоминания в кучу. 

 — Зато я знаю, — аккуратно взяв руку Сэки в свою, стараясь не задевать сбитые костяшки, Шиничиро оставил лёгкий поцелуй на тыльной стороне ладони. — Увидел эти волшебные глаза и пропал, — Цубаки прикусила губу, чувствуя, как нагреваются кончики ушей. 

 — У меня не было вот этих «бабочек в животе», о которых все говорят, — она пилила стол сосредоточенным взглядом постукивая ногтями свободной руки по нему. — Просто... мне было комфортно и... не хотелось сломать ему нос, — Сэки обернулась к Сано, что изо всех сил пытался не заржать. 

 — Это же хорошо, да? — прокашлявшись, выдал Шиничиро. 

 — Угу, — мягко улыбнувшись, кивнула она. — Думаю, если человек нравится, то радуешься, когда видишь его, хочется проводить с ним кучу времени, чтоб он чаще обращал на тебя внимание... От одной мысли о нём дурацкая улыбка появляется, радуешься каждому сообщению и так далее, — Цубаки перевела понимающий взгляд на Эму, чьи щёки по цвету начали напоминать помидор. — Этого хватит? Или ещё добавить? 

 — Хватит, — пробормотала Сано. — Я пойду, Майки разбужу, — и стремительно покинула кухню. 

 — Только этого ещё и не хватало, — шёпотом протянул Шиничиро, потирая свободной ладонью шею. 

 — Рано или поздно это всё равно бы произошло, — ободряюще сжала Сэки его руку. 

 — Если он обидит её... — начал было Сано, как Цубаки взъерошила ему волосы на макушке до состояния гнезда. 

 — Если это тот, о ком я думаю, то волноваться не о чем — он хороший мальчик и Эму ни за что не обидит. 

 — Кто это? — хищно прищурился Шиничиро. 

 — Секрет.

***

Цубаки конечно могла назвать терпение одним из благодетелей, но ждать в секретарской пока директор школы подпишет все необходимые документы было уже выше её сил. Ещё не прекратившийся с утра[3] дождь барабанил по окнам, навевая какое-то меланхоличное состояние, от чего хотелось как можно быстрее оказаться дома в обнимку с горячим чаем. Настроение не повышали и слегка ноющие из-за погоды рёбра — температура упала по сравнению с предыдущими днями, и теперь хотелось только лежать и не двигаться вообще.

О детях и говорить нечего. И ученики и её мелкие будто сговорились и задавали ей тысячу и один вопрос, видимо считая Сэки какой-то справочной службой, которая знает всё. 

 Эма спрашивала советы из разряда «Как понравиться мальчику, но чтоб это он сделал первый шаг, а я просто красиво и правдоподобно удивилась?» и когда Цубаки уже прямо спросила «Кто этот несчастный?» выдала знакомое ей имя. И не только имя. Рассказ уходил порой в такие подробности, что Сэки очень хотелось напомнить Сано о неприкосновенности частной жизни. Цубаки кажется, что будь у Эмы те же ресурсы что и у Сэцу, она выдала бы ей биографию Дракена вплоть до полного анализа крови и их генетической совместимости — потому что совместимость по гороскопу Сано ей уже очень подробно расписала. 

 Манджиро, а вместе с ним и Кейске, присели на уши, чтоб она с ними потренировалась, когда узнали, что увернуться Цубаки может от чего угодно — Сэки начала подумывать действительно откусить себе язык, лишь бы тот не болтал лишнего — желая испытать собственные силы и искренне считая, что вот они то уж точно особенные и им удастся одолеть старшую. Цубаки же про себя рыдала и выла, не желая получить коронный удар Манджиро — чапалах с ноги — даже если эта вероятность стремится к нулю. А потому аргументы против рождались буквально из ничего: слишком занята, слишком устала, слишком стара, ретроградный Меркурий, вещи постираны, фэн-шуй не тот и куча других причин. 

 Изана, подкараулив Цубаки у дома, устроил ей натуральный допрос на тему того, что она знает о Чёрных Драконах, и как поняла, что там завелась крыса, которую тот так и не смог найти, но точно знает, что она есть! Сэки же любезно отвечала на вопросы Курокавы, пододвигая к ребёнку вторую порцию обеда, потому что в ней видимо, проснулась суть старой бабульки, и Изана казался каким-то уж сильно исхудавшим. Пока Курокава после «допроса» с довольным видом уминал блины, Сэки удалось узнать, что тот передал главенство над Чёрными Драконами Мадараме. И теперь, когда всё внимание сейчас приковано не к нему, а лидеру девятого поколения, лазутчика найти будет куда проще. Когда Курокава сравнил свой план с тем, как отвлекают внимание от карт шулеры, Цубаки не знала, ей смеяться или плакать — научила блять играть на свою голову! 

 Но состояние Изаны ей всё равно не нравилось вот от слова совсем, так что Шиничиро был поставлен перед фактом: Сэки знает, что Курокава не родной, и Сано бы лучше с этим что-то сделать! Поскольку ситуация очень щепетильна, она оставит это дело на Шиничиро — однако тот всегда может обратиться к ней за советом или просто моральной поддержкой — но если поймёт, что всё идёт по пизде, Цубаки вмешается, потому что Изана её ученик и портить психику ребёнку она не позволит! Сано конечно охренел от такой новости, но списал её знание на источники Яно, пообещав что-то придумать. Ещё не татуировка, но интуиция нашёптывала, что-то пойдёт не так. 

 С детьми же в школе дела обстояли и проще и сложнее одновременно. Стоило Цубаки сказать, что эта неделя у неё последняя, как некоторые ученики, словно с цепи сорвались — почему-то большинство из них было из той категории, чьи драки она разнимала весь период практики — желая получить ответы на все возникающие у них вопросы. А те появлялись у них со скоростью автоматной очереди. Китамура-сэнсэй только смеялся с её усталого выражения лица, когда она запросила политического убежища в его кабинете, потому что мелкие гопники умудрялись приседать ей на уши и во внеучебное время. Нет, такая тяга к знаниям похвальна, но блять, а есть ей, когда прикажите?! Цубаки конечно переродилась, но инедией[4] точно не владеет! Китамура-сэнсэй позволял ей немного передохнуть и не сдохнуть с голоду, после чего выпинывал из своего кабинета. И аргумент-то какой мерзопакостный придумал «Для повышения тяги к знаниям у подрастающего поколения маргинальной наружности», блять! 

Один из представителей данного контингента сейчас стоял и дёргал туда-сюда подвижную часть зонта в попытках заставить тот нормально открыться. Цубаки глядела на стену дождя перед собой и понимала, что если под такой попасть, то меньше чем через минуту промокнешь не то, что до трусов — до костей! Но пока что её и задержавшегося после уроков ученика прикрывала крыша крыльца школы. 

 — Ханемия-кун, если продолжишь так и дальше он... — подошла Сэки со спины и хоть ходила она довольно громко, Казутора всё равно крупно вздрогнул и слишком резко дёрнул за ручку, от чего зонт, конечно, раскрылся, но пара спиц вылезла из каркаса. — ...сломается. 

 — Сэки-сэнсэй! Вы чего подкрадываетесь?! — возмутился Казутора. 

 — Не я подкрадываюсь, а ты слишком увлечён, — парировала Цубаки. Чуть наклонившись над зонтом, Сэки осмотрела сгибы спиц. — Починить можно, но для этого нужны инструменты, — протянула она, задумчиво потерев подбородок. 

 — А домой-то мне как идти? — пробубнил Казутора себе под нос. 

 — Хм, нам кажется в одну сторону, так что могу тебя проводить, — предложила Цубаки, открывая свой алый зонт. — Но можешь попробовать дойти и под... — она со скепсисом взглянула на торчащие спицы. — ... этим. 

 — Хотите матери на драки пожаловаться? — и посмотрел на Сэки так, что напомнил ей зашуганного волчонка. 

 — Ханемия-кун, в личном деле каждого есть адрес его проживания и контакты родителей. Хотела бы, давно нажаловалась, — весело усмехнувшись, пояснила очевидную для себя истину Цубаки. 

 Спустя какое-то время раздумий, Казутора всё же согласился. Еле как сложив его поломанный зонт, Сэки протянула оный обратно владельцу и, убедившись, что ребёнок ничего в школе не забыл, пошла рядом с ним стараясь подстроиться под куда более медленный, чем у неё шаг. 

 — Сэки-сэнсэй, а вы к нам больше не придёте? — тихо спросил Казутора, закинув руки за голову, пытаясь состроить максимально независимый вид. 

 — Почему же? Ещё завтра и послезавтра, — Цубаки осторожно обогнула образовавшуюся лужу. — А так, да. 

 — И работать не придёте? 

 — Я ещё слишком молода, чтоб работать, — на автомате выдала Сэки ещё одну отмазку, припасённую для Манджиро и Кейске. — Кхм, точнее, мне ещё учиться и учиться. А что, хочешь мне нормативы по накладыванию жгута и повязок пересдать? — хитро прищурилась Цубаки, скосив взгляд на ребёнка. 

 — Только если «страдальцем» будет Такаги, — полный злого предвкушения оскал не оставил у Сэки сомнений, что подбитую скулу Казутора однокласснику так и не простил. 

 — Ханемия-кун, он ещё живым нужен, а не в виде первого этапа мумии, — слегка упрекнула его Цубаки. Пройдя мимо школьных ворот, Сэки замерла, увидев, как возле недалеко припаркованной машины под чёрным зонтом стоит ни кто иной, как дядя Кохаку. — И что он тут забыл? — прошипела она. 

 — Если этот мужик вас доё... достаёт, я могу его побить, — любезно предложил Казутора. 

 — Не нужно, Ханемия-кун. Это мой дядя, — Цубаки пристально разглядывала старшего Сэки, пытаясь понять, в честь чего это он притащил сюда свою задницу и как вообще узнал, где она. 

 — Какой интересный контингент ты собираешь вокруг себя, племяшка, — присвистнул Кохаку, подходя ближе, видимо услышав, предложение ребёнка. Цубаки машинально сделала шаг вперёд и вбок, загораживая собой Казутору. 

 — Вы что-то хотели, дядя? — улыбка Сэки сейчас больше напоминала предупреждающий оскал. 

 Хоть среди родни Кохаку тоже не жалуют как и Цубаки, это никогда не мешало ей относиться к загадочному дядюшке с лёгкими подозрениями и опаской. Мужчина путешествовал по всей стране с юношества, зарабатывал чёрт разберёт чем, получая всё же большие деньги, не смотря на свои разъезды, а теперь ещё и внезапный ребёнок. С какой стороны ни посмотри, а ситуация мутная, как ведро с ржавой водой. 

 — Твоё недоверие разбивает мне сердце, — он театрально приложил ладонь к груди, строя из себя страдальца. — Я не могу захотеть провести время с моей любимой племянницей? — но встретив лишь вопросительно приподнятую бровь и полный скепсиса взгляд, тут же серьёзно произнёс. — Нужно поговорить, — он кивнул в сторону машины. 

 — Ханемия-кун, держи, — чуть подумав, Цубаки вручила Казуторе свой зонт. — Придётся тебе самому добираться. 

 — Сэки-сэнсэй, вы уверены... 

 — Ничего страшного, завтра вернёшь, — настояла Цубаки, мягко подталкивая Казутору в противоположную от дяди сторону. Хоть тату и молчало на его счёт, но жизненный опыт никуда не девался. И вот он как раз нашёптывал, что Кохаку человек пиздрически опасный и лишни раз такого лучше не злить — даже если со стороны кажется, что у него всего одна мозговая извилина, и то прямая, отвечающая за выбешивание людей. 

 Дождавшись, когда периодически оглядывающийся Ханемия скроется за поворотом, Цубаки уселась на заднее сидение автомобиля позади водителя. Стоило только дяде закрыть за собой дверь, как в салоне повисла неловкая, слегка напрягающая тишина, нарушаемая только стуком капель по поверхности машины. 

 — Не против позднего обеда? — пристегнувшись, спросил Кохаку, глядя на неё в зеркало заднего вида. 

 — Я ела не так давно, так что лучше просто кофе.

***

— Итак, о чём же вы хотели поговорить, дядюшка? — стоило официанту отойти, спросила Цубаки, оперевшись о спинку стула. 

 — Сразу к делу? Как хочешь, — беспечно пожал плечами Кохаку. — Ответь-ка мне сперва на один вопрос, дорогая племянница. С кем ты успела связаться? — умостив локти на стол, он переплёл пальцы между собой. 

 — В смысле? — не поняла Сэки. 

 — Понимаешь ли, я чуть задержался в Токио по работе и подумал, а почему бы не узнать, чем живёт моя любимая племяшка, вдруг ей помощь нужна или что-то подобное. А потом оказывается, что на неё информации в определённых кругах просто нет, — если начинал Кохаку говорить манерно растягивая слова, с тоном полным показушного безразличия, то под конец уже от одного взгляда по спине бегали мурашки. — Поэтому повторяю свой вопрос: с кем ты умудрилась связаться, глупый ребёнок?! — едва не прошипел Сэки. 

 — О, Звёзды, — Цубаки устало потёрла точку между бровей. — Это не я. Это Сэцу что-то там мутит через свои связи, — на вопросительно приподнятую бровь пояснила. — Моя лучшая подруга. Яно Сэцуко. 

 — Яно значит, не самый плохой вариант, — задумчиво прошептал Кохаку. — И ты, о том, что она там «мутит» ничего не знаешь? 

 — Понятия не имею. Мне за глаза хватало разбирательств с её парнями, благо хоть сейчас всё спокойно, — ненадолго их диалог прервал официант принёсший заказ. — Дядя, вы знаете своего отца побольше моего. Какие методы он может использовать, чтоб организовать эту поганую свадьбу? 

 — Любые, — слишком легко констатировал Кохаку. — Думаешь, почему я по всей стране скрывался? В ход может пойти что угодно: угрозы, шантаж, фальсификация документов... Ты же инкан меняла? — нахмурившись, уточнил Сэки. 

 — Ещё в первую недёлю после того как ушла, — кивнула Цубаки, делая небольшой глоток ещё горячего кофе. 

 — Это хорошо, — он спрятал хищную улыбку за своей чашкой. — Но в таком случае готовься к тому, что сперва брат с твоей матерью выклюют тебе весь мозг, — на полный недоумения взгляд пояснил. — Если я всё верно знаю, у них нет точек давления на тебя. Ни дом, ни связи, ни сфера работы не совпадают. И если ты так и продолжишь держать оборону, отцу это может в один момент надоесть, и он оставит тебя в покое. 

 — Но ведь это хорошо? — неуверенно протянула Цубаки, потому что тон дяди ей совсем не нравился. 

 — Ты думаешь, если с тобой не получится, он успокоится? — усмехнулся Кохаку. — Ты слишком плохо знаешь своего деда. Не выгорит идея с твоей свадьбой — он просто найдёт другую кандидатку... 

 — Сумирэ, — в ужасе от осознания прошептала Цубаки. Дядя на это только кивнул, горько усмехнувшись. — Ей всего шестнадцать! 

 — Вспомни сколько твоему деду лет, — жёстко припечатал Кохаку. — Для него ты уже скоро старой девой станешь. Старики только порадуются, если она к семнадцати замуж выскочит, там глядишь, и к восемнадцати дети появятся... 

 Цубаки чувствовала, как в груди разрастается жгучая злоба, от чего хотелось пойти и набить кому-нибудь лицо. Кажется, она начинает понимать, почему Сэцу так импонирует истинно мафиозный принцип «Нет человека — нет проблем». От некоторой родни пользы как от клопов — сильно хотелось пойти купить самый убойный дихлофос[5]. 

 — Она ребёнок! — натурально прорычала Сэки. — И отец с матерью согласны на это?! — хлопнула она ладонями по столу. 

 — Нет, конечно, — хмыкнул Кохаку. — Именно поэтому они и будут уговаривать тебя. Они слишком много сил вложили в Сумирэ, чтобы брак и дети пустили это под откос. 

 — Почему просто нельзя послать этого старого... — очень легко можно было услышать отчётливый скрип зубов. 

 — Потому что брат однажды уже пошёл против решения отца и едва всё не потерял, — усмехнулся Кохаку, обнажая клыки, и окинул её взглядом. — Не думай, что и ему в радость весь этот бедлам, но твоя ситуация была первым и последним разом, когда Когёку напрямую сделал по своему. 

 — Моя ситуация? — навострила уши Цубаки. Она впервые слышала что-то подобное. 

 — Твоя отправка в Россию, — уточнил дядя, поправляя низкий хвост. — Этот вариант предложила твоя мать, а Когёку всё организовал. Не без моей помощи, разумеется, — самодовольно улыбнулся Кохаку. 

 — Зачем вообще это было нужно? — вся родня умалчивала об этой ситуации, и даже Сумирэ наотрез отказалась рассказывать, в честь чего вообще это произошло. 

 — Для тебя. Видишь ли, сложно было бы замять прыжок ученицы со второго этажа, если бы она продолжала маячить у людей перед глазами. Да и слухи о неудавшейся попытке суицида могли подпортить тебе репутацию... 

 — Что за бред? Какой самовыпил со второго этажа? — со скепсисом протянула Цубаки. — Я понимаю с крыши школы, но не со второго этажа. Я не могла этого не знать. Там точно что-то другое, — она задумчиво потёрла подбородок. Старая Цубаки была далеко не глупой девушкой, да и не в её это характере было. Не нравилась ей вся эта ситуация. 

 — Только ты наотрез отказывалась говорить что, — на миг ей почудился злой оскал на лице дяди. — Но и мы тогда понимали — это не попытка свести счёты с жизнью. Только слухи было уже не остановить... 

 — Поэтому и отправили в другую страну. И вплотную занялись Суми, — пробормотала Сэки. 

 — Именно. Пусть Когёку и ведёт себя порой как зазнавшийся индюк, но вы ему дороги. Так что, если сможешь найти действенное решение этого балагана, то он, возможно, встанет на твою сторону, — дядя ободряюще ей улыбнулся, отсалютировав чашкой. 

 Пару минут они сидели в тишине, каждый был погружён в собственные мысли. Гипнотизируя взглядом чашку в своих руках, Цубаки пыталась переварить полученную информацию. Конечно, её напрямую это не касалось, да и воспоминаний об этом инциденте никаких не было, но внутри что-то ворочалось и скребло по душе когтями, обнажая полную клыков пасть от одной мысли, что какая-то хрень могла заставить выпрыгнуть ребёнка из окна. Да и действия отца тоже стали неожиданностью — Сэки думала, что это была исключительно инициатива матери и бабушки. Эти люди точно станут причиной её похода к психотерапевту. 

 — Ладно, это было давно и не со мной, — Цубаки устало потёрла точку между бровей, игнорируя тихое «Может и к лучшему, что ничего не помнишь». — Лучше просветите меня, дорогой дядюшка, когда это вы сыном успели обзавестись? 

 Вот теперь она с наслаждением могла наблюдать, как эмоции одна за другой сменяются на слегка морщинистом лице Кохаку: от недоумения до театрального возмущения. 

 — У меня? — он показал на себя указательными пальцами. — Ребёнок? — дядя изобразил руками какой-то мелкий овал, максимум сантиметров двадцать в длину. — Пожалей моё сердце, а не то окажусь либо у Суйсё в кабинете, либо на работе даже после смерти. А мне за такие сверхурочные не заплатят, — Кохаку скорбно покачал головой. 

 — Дядя, хватит этого спектакля, — Цубаки скрестила руки на груди. — Я знаю, что он у вас есть. 

 — Клевета и ложь! — продолжил тот гнуть свою линию. — Я слишком молод, красив и свободолюбив, чтобы быть чьим-то отцом! — Сэки приложил ладонь к груди, гордо вздёрнув подбородок. 

 — И кольцо на цепочке значит не обручальное? — хитро улыбнулась Цубаки, указав сперва себе на грудину, где под блузкой висела подвеска, а потом уже на дядю, где под тканью тёмно-синей рубашки она ранее смогла разглядеть очертания кольца. Тату подсказывало, что она права. — Дядюшка, вы не стали бы затевать этот разговор вживую, если бы сына не было. В конце концов, до этого часа я и словом не обмолвилась про ребёнка. 

 — Не знал бы, что никогда не спал с твоей матерью, решил бы, что ты моя дочь, — весело рассмеялся Кохаку и, поставив локоть на стол, подпёр щёку кулаком. — Но лучше скажи, откуда ты узнала? — всего на миг тот перестал строить из себя шута, заставив обнажиться холодную, острую, словно лезвие катаны, суть. 

 — Не поверите, пальцем в небо ткнула, — беспечно пожала плечами Цубаки, видя как у дяди начали ходить на скулах желваки. — Не волнуйтесь, кроме меня никто не знает. У вас очень хороший образ разгильдяя и баламута, выше всяких похвал! — Сэки тихонько ему поаплодировала. 

 — И пускай так и остаётся, — тихо проговорил Кохаку прекратив пилить её взглядом. — Ни твоя сестра, ни подружка, ни твой «жених», ни единая живая или мёртвая душа не должна об этом знать, — он провёл указательным и большим пальцем напротив губ, будто застёгивал молнию, а затем щёлкнул ими «выбрасывая ключ». 

 Не хватало ему ещё, чтоб племянница об этом распространялась направо и налево. Да, обнародование перед семьёй факта наличия у него сына, мог бы Цубаки весьма помочь, вот только самому ребёнку и матери от этого лучше не будет. В горячие юные годы, когда он только почувствовал вкус свободы, свалив из отчего дома на все четыре стороны и хозяином был для него только он сам, амбиции хлестали из Кохаку, как из рога изобилия. 

 А потом жизнь схватила его за горло и отхлестала по лицу. 

 И поскольку жить хотелось не в мелкой комнатушке, соседями в которой ему были тараканы, и питаться не только быстрорастворимой лапшой, за работу приходилось браться любую, а не только по профилю обучения. Это племяннице повезло, что она учится не на медицинском, только ему в своё время удача так не улыбнулась, и отец активно ставил палки в колёса, от чего находилась тысяча и одна причина не брать молодого судмедэксперта на работу. Так Кохаку и связался с теми людьми, о которых обычным гражданам и говорить порой страшно. Оказавшись по ту сторону закона, выйти можно только вперёд ногами, вот и заработал Сэки себе там за годы не только определённую репутацию, но и парочку недоброжелателей, которые с превеликой радостью всадят ему пулю в голову. И если родственников прикрывают старые семейные связи и общеизвестный факт того, что он разругался с ними в пух и прах, старшую племянницу взяла под своё крыло Яно, то вот его женщины и сына это никак не касается. Чем меньше будет известно об их связи, тем лучше. 

 — Обижаете, дядя. Вашу позицию я ещё тем вечером поняла, — кивнула Цубаки, перебирая между пальцев подвеску. — Но меня поближе с новыми родственниками не познакомите? 

 — Когда представишь мне лицом к лицу своего «жениха», вот тогда поговорим, — подмигнул ей Кохаку. — Вкус у тебя конечно... специфический, но он уж точно не сравнится с выбором Суйсё. 

 Вот уж точно, тётя Нова — довольно эпатажная гордая женщина, которая в большинстве своём смотрит на людей, как на говно. И каким образом спокойному — в рамках семьи Сэки — дяде Суйсё удалось с ней сойтись, не понимал никто из родственников. Но удивительным образом эти двое дополняли друг друга, от чего Нова могла вести себя чуть помягче, а её муж наоборот — показывал семейные черты характера во всей их пламенной красе. Так что с такой наследственностью было бы странно удивляться поведению Юри — девочка определённо взяла самые яркие проявления характеров, смешала и возвела в абсолют. 

 — Дядя, — прошипела змеёй Сэки, хищно прищурившись. Взяв чашку с чуть остывшим кофе, она спрятала за ней своё недовольство. 

 — Ты не можешь отрицать, что выбор в качестве парня — бывшего главы байкерской банды попахивает уже не мазохистическими, а суицидальными наклонностями. Хотя не спорю, то, что при нём его детище распространило своё влияние на всю Японию, многое говорит о характере... 

 — В смысле «на всю Японию»?! — просипела Цубаки, едва не подавившись кофе и таращась на дядю глазами по пять йен. 

— Разве не Канто[6]? 

 — Я-по-ни-я, — по слогам протянул Кохаку, заметно веселясь с ничерта не понимающего выражения лица племянницы. 

 — Какого... — а дальше пошла матерная тирада на русском языке с кучей экспрессии, жестикуляции и географических направлений, куда стоило бы некоторым отмалчивающимся людям сходить! Где-то у себя в магазине передёрнул плечами Шиничиро от внезапно пробежавшего по спине холодка. Мозг говорил прикрыть окно, а задница же чуяла надвигающиеся проблемы.

***

— Цубаки, если нас поймают, я тебя выебу! — прорычала Сэцуко набегу. 

 Выбрались в магазин называется! Стоило заподозрить, что всё пойдёт по пизде, когда на выходе тату предупредило надеть кроссовки, а не сандалии, но она же блять оптимист, она же до последнего верила, что всё будет нормально! Надежды рассыпались как карточный домик, когда татуировка взвыла сиреной в голове, указывая, чтоб Яно тут же остановила ход машины. 

 И возможно, Сэцу сейчас абсолютно обоснованно орёт на неё, потому что врываться в заброшенное здание на собрание банды и утаскивать оттуда двух детей — только один из которых с ней знаком лично — попахивало протекающей крышей. О чём Изана ей в красках расписал, не скупясь на ненормативную лексику, замолчав только тогда, когда Цубаки притянула его за ворот и прошипела на ухо тоже, что орала ей сейчас тату в голове. 

  «Вот-вот будет облава[7]» 

 Курокава на миг оцепенел, чем и воспользовалась Сэки, хватая его и ещё одного ребёнка — Хитто Какучё, судя по примечательной внешности — под руку, утаскивая их за собой как на буксире. Возмущённые и угрожающие выкрики, как и попытки её остановить, закончились ровно в тот момент, когда кто-то заорал на всё помещение, про приближающихся копов. Звонкое эхо отразилось от обшарпанных стен, только чтоб потонуть в поднявшемся гуле, но Цубаки уже не обращала на других людей внимания. 

  Ей нужно вытащить всего троих. 

 — Сюда! — выкрикнула Сэки, делая поворот едва не на девяносто градусов на полном ходу. 

 Чуть не споткнувшись о собственные ноги, она влетела в переулок, слыша позади матерные выкрики Сэцу и Изаны. Пробежав ещё чуть вперёд, Цубаки притормозила, ожидая остальных. Ноги гудели, сердце стучало с такой силой, что казалось вот-вот проломит грудную клетку, а лёгкие вообще хотелось выплюнуть при очередном выдохе. От тату исходил пробирающий до костей холод, от чего мышцы судорожно сокращались в попытках удержать так необходимое тепло. 

  «Шаг влево» 

 Цубаки в последний момент успела отойти в сторону, пропуская мимо себя Курокаву, что тут же развернулся, умудрившись всё же схватить её за ворот футболки. 

 — Откуда, ты узнала, что явятся копы?! — угрожающе прорычал он ей в лицо. — Отвечай! 

 — Изана, я тут не причём, — просипела Сэки, пытаясь восстановить дыхание. 

 — Тч, малолетних пиздюков, вообще уже не учат уважать старших? — Яно быстро оказалась рядом, вырывая Цубаки из хватки Курокавы, прижимая к своей груди. — Пораскинь мозгами опездол, если б Цуки была причастна к облаве, стала бы лезть в самое пекло, пытаясь вытащить ваши жопы? — выплюнула Сэцуко, смерив пацана перед собой фирменным убийственным взглядом. 

 Судя по имени, это тот самый «ученик» Цуки, о котором она рассказывала. Яно хмыкнула про себя: правильно она делала, что фильтровала всё, что ей говорила Сэки. По её описанию, получался мелкий насупившийся как ёж ребёнок. Сэцуко видела перед собой совершенно другое. Пацан больше походил на дикую собаку, что бросается на каждого встречного в попытке укусить побольнее. От таких было всегда больше всего проблем, потому что слушалась такая «собака» только одного «хозяина», а при попытке постороннего ей что-то указывать могла спокойно отгрызть ему голову — что уж говорить о том, кто попытается её ударить. Там только гроб заказывать. Каким хером Цуки увидела в нём ребёнка?! Это у учителей такой сдвиг по фазе?! Она бля не видит слова «Опасность» над еблом своего ученика?! 

 — Сэцу, не ругайся при детях, — отстранилась Сэки от Яно. — Нужно уходить отсюда. 

 Объяснять на ходу двум мелким гопникам, какого чёрта они вообще тут забыли и, что не имеют ни малейшего отношения к засаде, было сложновато. А если к этому добавлялось то, что нужно было прислушиваться к подсказкам тату и при этом не выпадать из реальности — мозги начинали потихоньку закипать. Слава Сущности, было достаточно убедить в своей невиновности лишь Изану, чтоб тот просто сказал Какучё, что всё нормально и как минимум сейчас они в безопасности. Правда стоило Цубаки только ляпнуть, о том, как ей приятно познакомиться, наконец, с другом Курокавы — пусть и при столь своеобразных обстоятельствах — как Изана настойчиво, используя все известные ему маты, пытался доказать, что у Ведьмы крыша поехала и он ведь объяснял, что Хитто его «слуга», а не «друг»! Сэки на это только гаденько хихикала, соглашаясь со всем, что там твердил смущающийся, но тщательно это скрывающий, ребёнок, чем ещё больше выводила Курокаву из себя. 

 Резко остановившись, Цубаки обернулась к мальчишкам, окидывая их сканирующим взглядом, со скоростью света накидывая план в голове с учётом той информации, что внезапно выдала ей тату. Сняв с плеч рюкзак, и вытащив оттуда художественные принадлежности, что попросила её купить Минами, Сэки указала на него. 

 — Снимайте свои куртки, они слишком приметные, — тихо проговорила она, радуясь, что на штанах у мальчишек не было вышивки, как у той же Тосвы. 

 — На выходе полиция, — пробормотала Яно, всего на миг, выглянув из-за поворота. — Похоже, чуйка может и тебя подвести, Цуки. 

 — Замолкни, у меня есть идея, — Сэки посмотрела в глаза недоверчиво прищурившемуся на неё Курокаве. — Мы с младшими братьями ездили по магазинам и мне, как художественной натуре, захотелось зарисовать вид с крыши, — она потрясла пачкой карандашей и скетчбуком зажатым в правой руке. — Вид оказался хреновым с того ракурса поэтому возвращаемся ни с чем, — Цубаки обернулась к Хитто и Яно. — Вы оба с гетерохромией, так что очень даже сойдёте за родных брата и сестру, — Сэки снова посмотрела на Курокаву, с остервенением утрамбовывающего свою куртку на дно рюкзака. — Нам с Изаной будет сложнее, но думаю за сводных[8] сойти сможем. Надо только схожести добавить... 

 Она задумчиво прикусила губу и, всучив в руки матерящегося сквозь зубы Курокавы рюкзак, запустила пальцы ему в волосы, меняя причёску. Длина у них примерно одинаковая, и если вместо зализанных назад волос, сделать ему боковой пробор, то будет очень похоже на неё. Бесшумно подошедшая Сэцу, вытащила из бокового кармана чехол и, достав из него очки, протянула их Цубаки. 

 — От черт лица отвлечёт. И серьги сними, — Сэки кивнула, и нацепила очки на кончик носа Изаны. 

— Мелочь, накинь на себя, — Яно сняла собственную тёмно-рыжую толстовку, кидая её остолбеневшему Какучё, у которого под байкерской курткой оказалась только майка и в глаза не слишком сильно, но бросались мелкие шрамы. — Ко мне обращаешься как «Сэцуко-анэ» или просто «Анэ». Отца у нас нет, только мама и отчим, ясно? — с таким тоном каким говорила Яно, эполеты на всех её куртках нужно было заменить погонами. Генеральскими, не меньше. — Учусь на юриста, отличница. Мы возвращаемся к моей машине. А теперь о себе, самое важное, быстро. 

 — Можете обращаться по имени. Шрам из-за аварии. Учусь хорошо, только с историей проблемы, — спустя пару секунд раздумий выдал Хитто. 

 — А мы сработаемся, отото[9], — хмыкнула Сэцуко, скрестив руки на груди. 

 Пока Яно инструктировала Какучё, Цубаки быстро объясняла Изане их легенду. По ней оба были хафу и приходились друг другу сводными братом и сестрой — мать Курокавы сошлась с отцом Сэки. Многое о чертах характера друг друга они знали, так что тут им было куда проще, чем Сэцуко и Какучё. Но для большей достоверности Цубаки попросила Изану попытаться повторить тот акцент, с которым она будет говорить и по возможности вставлять в речь любые русские слова, какие он только запомнил за период общения с Сэки, чтоб больше походить на семейку хафу. 

 — Изана, можешь звать меня «Анэ» или как тебе будет удобней, — пробормотала Цубаки, оставляя, наконец, причёску Курокавы в покое — столько геля для укладки это явно перебор — поправляя очки на его носу. — Если так будет проще, можешь представить на моём месте Шиничиро... 

 — Тут и представлять ничего не надо — вы два одинаковых болвана, — хмыкнул Изана себе под нос. 

 В этом он не солгал, порой казалось, что у обоих этих великовозрастных придурков в голове были не мозги, а сахарная вата, но... как бы они ни были похожи — хотя бы своими долбоёбскими шутками — у Ведьмы было одно существенное отличие. 

Она никогда не упоминала Сано Манджиро. 

 Хотя Курокава уверен на все сто процентов, Ведьма знакома с ним. Наверное, Шиничиро рассказал о его головных болях, из-за чего она и не поднимала эту тему. И как бы он ни грубил ей, ни называл поехавшей Ведьмой, всё равно была рада его видеть. Готовила ему вкусности; интересовалась и помогала с учёбой; указывала на неподходящее поведение в общественных местах; заступалась за него — хотя он об этом не просил и прекрасно мог справиться сам — перед теми, кто вздумывался называть его гайдзином[10], когда они гуляли по Токио; учила всему, что знала сама и даже пустила к своим цветам — хотя сама же и говорила, что открутит голову любому, кто притронется к её «детям». 

  И пусть из старших у него есть только Шиничиро... 

 Курокава готов был сам себе морду набить, когда в первый раз поймал за хвост мысль, что хочет назвать Ведьму по имени. Потому что ладно Шиничиро — он его старший брат, это нормально, но вот эта девка. 

  Она ведь ему никто. Даже не слуга, как Какучё. 

  Он ей никто. Она рассказывала, что у неё есть младшая сестра. 

 Так какого хрена он не мог её послать нахуй и всё равно приходил и помогал с этой блядской практикой?! Хоть, по словам Ведьмы, Изана и был её первым учеником, он ведь не обязан был ей помогать! 

 ( Только он не признается — даже самому себе — что тоже рад был видеть эту чокнутую.) 

  ...слишком хорошо получалось представить, что у него появилась старшая сестра. 

 — Не волнуйся, отото, выберемся, — прошептала Цубаки, машинально погладив Изану по голове. Курокаву же будто пыльным мешком по башке огрели. Чёртова Ведьма, со своими погаными чарами. 

 — Эт тебе меньше волноваться надо, — фыркнул Изана, стряхивая руку Сэки с головы. Он уверен, в итоге это задницу Ведьмы придётся вытаскивать. Если копы её повяжут, то кто будет ему сладости готовить?! — Анэ.

***

— Господин полицейский, да говорю же вам, у меня документы в другой сумке дома остались! — сокрушалась Цубаки, пока консилиум головных тараканов рыдал кровавыми слезами. Почему именно сегодня она забыла этот поганый паспорт?! 

 Нет, сперва всё было нормально, Яно даже устроила целое представление, возмущаясь тому, насколько выходки Цуки её достали и вообще, если она не успеет купить ту пиздатую блузку, которая идеально подойдёт под её образ для свидания с Вакасой, она заставит Сэки ей эту одежду сшить. Вручную. И если в начале, служители правопорядка отнеслись к ним с подозрением, то после словоразлива Яно, смотрели на Цубаки так, будто начинали сомневаться в её умственных способностях. А так же искренне сочувствовали, что Сэцуко с Какучё, который кутался в толстовку, периодически широко зевая, для образа, что её «брату», постоянно поправляющему сползающие на кончик носа очки, с максимально заёбанным видом. Проблема вылезла, откуда не ждали. Перед тем как их отпустить на все четыре стороны, господа полицейские попросили предъявить любой документ удостоверяющий личность. И если Сэцу просто достала водительские права, то вот Цубаки стояла с совершенно невозмутимым лицом, пока лепестки сакуры кружились в голове, складываясь в слово «ПИЗДЕЦ». Ни студенческого, ни паспорта, ни медицинской страховки у неё с собой не было. Но проблема заключалась не в том, что не верили в её имя с фамилией, нет, что вы. Полицейские не верили, что ей двадцать один, блять! Потому что слишком много несовершеннолетних на одного взрослого, нахуй! Так ещё и возможно два иностранных гражданина, блять! 

 — Тч, мать, благодари Богов за свою дурную память! — похлопала её по плечу вернувшаяся от машины, вместе с ещё одним полицейским, Сэцу. — Дзицуин[11] ведь подойдёт? — уверенно посмотрела она на мужчину, что всё это время песочил Цубаки мозги. 

 — Да, конечно, — растянул тот губы в кривой улыбке, будто был не доволен тем, что всё хорошо разрешилось. Тот полицейский, что уходил с Яно, подтвердил, что одна из печатей принадлежала Сэцу, а к другой шёл подтверждающий документ на имя «Сэки Цубаки». 

 Все четверо смогли выдохнуть спокойно только тогда, когда в зеркале заднего вида перестал виднеться чёртов патруль. Устало потерев точку между бровей, Цубаки порылась в рюкзаке, вытаскивая серьги Изаны и передавая их владельцу, как и куртки. 

 — Поздравляю, ты вела себя как ещё более ёбнутая на всю голову Ведьма, — усмехнулся Курокава, вставляя украшение обратно в уши. Какучё же стащил с себя толстовку Сэцу, складывая её на свободное сидение. 

 — Спасибо, я старалась, — лучезарно улыбнулась Сэки. — Но мужик тот конечно редкостный козёл, — прошипела она, недовольно сморщив нос. 

 — Скорее просто иностранцев не переносит, — парировала Яно, не отвлекаясь от дороги. 

 — Я заметила. 

 — Я заметил, — произнесли Цубаки с Изаной нестройным хором. 

 Им чертовски повезло, что старая тактика «Притворись валенком» сработала. В ситуациях, подобных этой, Сэки, прикидывающаяся тупым бараном, была обыденным явлением. Мозгами и планом в подобные моменты всегда была Яно, а вот Цубаки — мышцами, импровизацией и интуицией. Хоть и могли порой меняться ролями. Сэцу положила начало тому, чтоб их не воспринимали всерьёз, а Сэки уже закрепила результат. 

 — Эй, чилипиздрики, — спустя какое-то время тишины подала голос Яно. — Мы вас не для того вытаскивали, чтоб спустя пару дней вы торчали за решёткой, — она оглядела пацанов в зеркало заднего вида. — Поэтому примите совет старшей — залягте на дно и не высовывайтесь. 

 — Предлагаешь поступить как трусам, Старуха? — Изана вопросительно выгнул бровь, сталкиваясь взглядами с Яно в отражении, под возмущённое бухтение Какучё. 

 — Тч, я предлагаю вытащить свой мозг из жопы и начать использовать его по назначению, — выплюнула Сэцу. — Вы видели, сколько патрульных там было? Дохуя, а это всего один из участков дороги, притом не самый близкий к вашей базе. Выйти на основную улицу мы могли давно, но Цуки продолжала вести дальше переулками. А теперь подумай, сколько должно было быть копов в эпицентре событий, если в жопе мира их было дохуя? 

 Лицо у Изаны стало походить больше на фарфоровую маску, настолько сильно оно не выражало никаких эмоций. Зато в его глазах Цубаки смогла рассмотреть настоящее торнадо. А вот Какучё фонтанировал чувствами весьма открыто: скрипел зубами от злости, сжимая штанины в кулаки, едва не до треска ткани. 

 — Облаву давно готовили. И с помощью кого-то внутри Чёрных Драконов, — тихо проговорил Курокава абсолютно пустым голосом. Крыса была не из другой банды, а от копов. Сука! Как он мог всё так проебать?! Это ведь наследие Шиничиро... Пусть он и желал передать его (Манджиро)... 

 — Да, — безжалостно припечатала Яно. — Скорее всего, хотели одним разом накрыть всю банду, поэтому и расширили круг оцепления — чтоб выловить тех, кого основные силы не поймали, — горько усмехнувшись, она мельком глянула на сидящую рядом Сэки. — Тч, хоть бы спасибо сказали Цуки. Не заставь она меня остановиться, и не полезь она в это дерьмо, вас бы точно повязали. 

 — Как ты могла знать, где мы и при этом, не иметь ни какого отношения к копам? — всё тем же пустым тоном не понимал Курокава. Не могут же быть правдой те байки Ведьмы про супер-интуицию. Не могут же, да? 

 — Я уже говорила — чуйка, — Цубаки устало потёрла лицо ладонью. — Радость моя, поверь, смерть меняет людей. Порой очень сильно. Если хочешь, можешь проверить, — Сэки открыла бардачок и вытащила валяющуюся там ещё со времён её первого знакомства с Сэцу, колоду карт, протягивая ту Изане. 

 Пока Цуки, доказывала пацанам то же, что когда-то и Яно, та следила не только за дорогой, но и за собственным выражением лица — держа под абсолютным контролем собственные эмоции — не позволяя рту расплыться в полной сытого довольства улыбке. 

  Сбылась мечта её юности — она уничтожила Чёрных Драконов.

______

[1] - Традиционное японское кулинарное масло-это кунжутное масло (ゴマ油, 胡麻油/Гома абура), 白 ((сиро гома абура/белое кунжутное масло) из свежих семян и 黒ゴマ油 (куро гома абура/черное или темное кунжутное масло) из жареного кунжута, только что отжатого для извлечения маслянистого сока, аналогичного процессу получения оливкового масла.

[2] - Босодзоку (яп. 暴走族 бо: со: дзоку, букв. «агрессивный гоночный клан») — полукриминальная субкультура байкеров, насчитывавшая в 2009 году более 42,5 тысяч человек. Босодзоку — одна из самых известных субкультур Японии. Они появились как субкультура, состоящая из криминальных группировок лихачей-мотоциклистов, а вскоре часть босодзоку перешла на автомобили. Впоследствии основная часть попыталась дистанцироваться от криминала, сохранив при этом «легальный» образ жизни «банд мотоциклистов».

[3] - 8 июля

[4] - Инедия — якобы имеющаяся у некоторых людей способность жить без пищи и воды.

[5] - Дихлофо́с (O, O-диметил-O-2,2-дихлорвинилфосфат, ДДВФ) — фосфорорганическое соединение, инсектицид широкого спектра применения. В силу своей относительной безопасности для человека применяется для уничтожения насекомых в быту и на производстве (в основном — тараканов, моли, различных бабочек).

[6] - Канто́ (яп. 関東地方 Канто: -тихо:, букв. «регион на восток от заставы») — регион острова Хонсю, наиболее высокоразвитая и урбанизированная часть Японии. В нём находятся столица государства — Токио, резиденция императора и правительство Японии.Регион объединяет 7 префектур: Гумма, Тотиги, Ибараки (подрайон Северный Канто), Канагава, Сайтама, Тиба и Токио (подрайон Южный Канто).

[7] - Засада или оцепление мест, где находятся преследуемые лица, с целью их поимки

[8] - Сводные родственники — это состояние родства, возникающее у людей в другом браке. У сводных братьев или сестёр нет общих родителей, и их связывают семейные отношения, но не биологическое родство.

[9] - Ото: то — 弟 — младший брат

[10] - Гайдзи́н (яп. 外人) — сокращение японского слова гайкокудзин (яп. 外国人), переводящееся как «иностранец», либо как «человек извне».Иероглифы, составляющие слово гайкокудзин (外国人), означают 外 «вне», 国 «страна» и 人 «человек». Таким образом, буквально слово означает «человек из внешней страны». В просторечии может употребляться грубая сокращённая форма гайдзин (яп. 外人) являющаяся сабэцуёго (дискриминационным словом), содержащая только иероглифы 外 «вне» и 人 «человек»; таким образом, это слово означает «человек извне».

[11] - Вид инкан. Важно отметить, что для совершения операций, связанных с покупкой или продажей движимого и недвижимого имущества, арендой, на гарантийных документах, эту печать нужно зарегистрировать в органе местного самоуправления по месту жительства, такая печать называется «дзицуин» (実印).После того, как печать зарегистрирована, владельцу печати выдаётся «инкан кадо» — документ о регистрации печати, который можно использовать для получения сертификата подлинности печати, когда его требуется предоставить.