20
— Ты можешь идти! — Говорит все так жа смотря мне в глаза и я неохотно предполагаю, что это адресовано мне.
Растеряно стараюсь вспомнить, где находится дверь. Глупо, но я правда потеряла ориентацию, перед глазами густая пелена, которую я стараюсь сморгнуть и оборачиваюсь, но тут же одёргиваю себя, когда слышу цоканье каблуков девушки и следом:
— А ты останься! — Звучит ещё громче и яснее.
Вот это точно для меня!
Я все это время не знала, встретимся ли мы снова, но точно не ожидала, что он будет генеральным директором фирмы, в которую я, по нелепой случайности, устроюсь на работу.
Нет, это абсурд, такого не может быть! Не могла же Анька….
Или могла?
— Что ты тут делаешь? — Он говорит это давольно искренне и тут я понимаю, что Кораблин удивлён не меньше моего.
Да я и сама не знаю зачем я здесь. Выглядит так, будто я сама искала с ним встречи и чтобы наверняка, устроилась к нему в фирму. Как же я сейчас жалею о том, что по привычке стянула волосы резинкой в хвост на макушке, они бы сейчас очень хорошо спрятали горящие румянцем щеки и вздымающуюся на рваном вздохе грудь.
— Кажется, теперь я и сама не могу ответить себе на этот вопрос, — стараюсь говорить уверенно, вздергивая подбородок и порываясь выйти за закрытую дверь.
Горячая рука хватает меня за запястье, замыкая напряжение в венах и сердце больно искрится, готовое вот-вот вспыхнуть, но он тут же одёргивает руку.
— Кораблин, а ты все так же распускаешь руки, — напоминаю, когда сама узнаю знакомую реакцию тела, реагирующего на касания только этой широкой ладони.
— Егор Владимирович!
Слова ударом вышибают из меня воздух, припоминая мне мои же требования — соблюдать субординацию.
— А вы изменились, Егор Владимирович, стали более жёстким.
После этого мы молчим и смотрим друг на друга, мне кажется, что сейчас мы вспоминаем одно и то же. Я скольжу взглядом по твёрдым губам, в дерзком изгибе, которые однажды целовали меня и жадно блуждали по телу, по острой линии скул, по прямому носу отмечая сильную личность, совсем немного изменившуюся, точнее возмужавшую, взгляд стал ещё острее, а плечи крепче и шире.
Он снова что-то говорит, я неохотно отвечаю, наш разговор слегка напряжен и даже резок, но мне так не хочется уходить, до тех пор, пока дверь не открывается и от туда не высовывается нос блондинистой куколки, которую тут же прогоняет раздражённый голос Кораблина.
В памяти всплывают слова Кристины: «Секретутка директорская…. Думает, если она спит с нашим директором, то ей все можно…»
Они с болью впиваются иглами в сердце и я еле сдерживаю слезы, от невыносимых мук заставшими меня врасплох.
Он не принадлежит мне! Он не мой! Пытаюсь убедить себя и выдавив из себя последние слова выхожу из кабинета.
Захлопываю дверь, упираюсь на неё спиной и запрокинув голову закрываю глаза, останавливая ресницами крупные горошины слез.
— Валентина, с вами все в порядке? — раздаётся звонкий голос блондинки и я с ужасом обнаруживаю, что стою рядом с ней.
Ну конечно, идиотка, могла бы и догадаться, что рабочее место секретарши, возле кабинета директора.
Я украдкой бросаю взгляд в сторону девушки и пряча мокрые от слез глаза отвечаю:
— В полном! — Голос почти не дрожит, но выдаёт мою неприязнь к данной особе.
Неохотно признаюсь себе, что я во многом уступаю секретарше Вале во внешности и она гораздо эффектней меня и, конечно, будет в пору красивому и успешному Кораблину. Ой, да… Егору Владимировичу.
Выхожу в узкий коридор и самыми неприличными словами вспоминаю Скворцову, которая, надеюсь, понимает, что ей лучше не показываться мне на глаза в ближайшее время.
Моя новая работа расположилась в центральной части столицы, где мне снять квартиру было просто невозможно, поэтому путь с работы домой занимал больше часа.
Я спускалась в метро на станции «Китай-город», доезжала до «Таганской», там пересаживалась на свою ветку и ехала до конечной. После, меня ждала продолжительная пешая прогулка на свежем воздухе до пятиэтажной хрущёвки, где я снимала комнату.
Снять квартиру в столице с мизерной зарплатой, которую я получала в своем провинциальном городке, мне оказалось не по силам. Анька, конечно, предлагала свою помощь и приглашала пожить с ними, но я уверила ее, что мне удалось отлично устроиться.
Комната и правда была неплохая, двухкомнатная квартира со свежим, пусть недорогим ремонтом, с хорошей инфраструктурой, но главное, что для меня она была по карману.
В соседней комнате жила женщина, лет 35, звали ее Маргарита. Сама Рита не доставляла мне никакого дискомфорта, жила сама по себе, иногда мы пересекались на кухне и могли перекинуться несколькими фразами, но дружеские отношения между нами не завязались, слишком уж мы разные оказались.
Соседка часто принимала у себя гостей, одним из которых был ее ухажёр — Михаил. Были дни, когда Миша оставался на ночь и я была бы не против, мне нет никакого дела, что происходит в соседней комнате, главное, чтобы спать не мешали, но мужчина чувствовал себя как дома.
Он без капли стеснения мог заявиться на кухню в одних трусах, по долгу занимал душ и туалет, а главное, что почти всегда мужчина был в нетрезвом состоянии.
Сегодня я снова пришла домой, заперла дверь и только поставила на пол пакет с продуктами, как услышала за закрытой дверью комнаты моей соседки уже знакомый пьяный голос:
— Кажется, там опять эта пришла, — недовольно ворчит, еле волоча языком.
— Миш, она тоже снимает здесь комнату, просто не обращай на неё внимания, к нам она точно не зайдёт, — это уже был голос Риты.
Я недовольно поморщилась, сняла сапоги и прошла на кухню, чтобы поскорее приготовить ужин, поесть, принять душ и лечь спать. День сегодня был богат на эмоции и высосал из меня всю силу, сейчас у меня нет никакого желания общаться с пьяными людьми или того хуже — ругаться.
Я поставила на плиту кипятиться кастрюлю с водой под макароны, на быструю руку пожарила куриную грудку и уже резала помидоры в салат, когда на кухню зашёл полуголый мужчина.
— Ну здравствуй, соседка, — сказал гость, медленно опускаясь на стул.
— Здравствуйте, — сухо поприветствовала я, продолжая нарезать овощи в салат.
Михаил взял со стола пачку сигарет, сунул сигарету в зубы и, чиркнув возле лица зажигалкой, закурил.
— Ужином угостишь?
— Угощу, не жалко, если сейчас же перестанете курить на кухне и выйдете на балкон.
— Девочка, если ты не заметила, на улице уже зима, а я, как видишь, раздет, — щурясь от сигаретного дыма, он кивнул головой, чтобы я обратила внимание на его полуголое тело, хорошо хоть штаны сегодня надел.
— В чем проблема, оденьтесь, — равнодушно заявляю.
— А ты чего какая дерзкая?
Я молчу, чувствую, как горит мой затылок от прожигающего, накалённого взгляда и стараюсь не поддаться страху, крепко сжимая в руке рукоятку ножа.
— Дашь поесть или нет, последний раз спрашиваю?
Он все-таки докурил сигарету и уже давил бычок в пепельнице.
— Я же вас тоже просила не курить.
— Тогда я сам возьму, — мужчина встаёт со стула, и стремительно преодолев пару шагов, которые нас разделяли, оттолкнул меня в сторону.
Я едва сдерживаюсь, чтобы не отрубить ножом его распущенные руки.
Желтыми от никотина пальцами достаёт из сковородки курицу, бросает ее в тарелку, следом кладёт в неё макароны и салат, пока я ошалевшими глазами поражаюсь его вопиющей наглости и уже скоро теряю аппетит.
На пороге кухни появляется Рита и я изумленная таким омерзительным поведением гостя, говорю ей серьезно:
— Рит, а тебе не кажется, что твой Миша к нам зачастил?
— Не к нам, а ко мне, — невозмутимо замечает соседка.
— Тогда какого хрена, он ест сейчас мой ужин? Может вам пора снять отдельную квартиру и жить там припеваючи, никому не мешая?
— Тебя забыли спросить, — отзывается Миша, вытирая густые усы от майонеза.
— А вам, Михаил, я смотрю вообще незнакомы правила приличия, вы ни о чем не спрашиваете.
— Ты что, пожалела тарелку макарон? — смотрит на меня с вызовом девушка, вступая на защиту своего ухажера.
— Я к вам в кухарки не нанималась и готовить я привыкла только себе, а здесь нахлебников развелось, может мне всех твоих гостей ужином угощать? — Я уже дошла до пика своего гнева, принимаясь отстаивать свою позицию, переходя на крик, только перед кем распинаюсь? Эти два пьяных туловища уже завтра забудут о том, что здесь происходило.
Гость встаёт из-за стола, вытирает об штаны жирные от курицы руки и подходит ко мне вплотную, в нос тут же ударяет тяжелый запах дешевой настойки в сочетании табаком и я отстраняюсь, уперевшись лопатками в стену. Мужчина подтягивает сползающие штаны, настигает меня и крепко сжимает мои плечи.
Мутные зелёные глаза смотрят на меня с ненавистью и Миша цедить сквозь зубы:
— Иди к себе в комнату и только попробуй высунуться, иначе пожалеешь и я не шучу! — Говорит вполне доходчиво и я верю, но он решает убедить меня пуще и толкает в дверной проем, где я ударяюсь лбом об косяк и понимаю, что сейчас мне лучше не спорить, а вот завтра, я позвоню хозяйке квартиры и решу вопрос с сомнительными соседями.
Уже в комнате тихо плачу, уткнувшись в подушку, просто не в силах спокойно отпустить сегодняшний день. Я так и не поела и испугалась выйти из комнаты, чтобы принять душ, но даже вся эта омерзительная ситуация, не мучает меня сейчас так, как тот факт, что мне теперь придётся каждый день видеть Кораблина, невольно вспоминать нашу единственную ночь полную откровений и не иметь возможности его просто обнять, вот эта мысль убивает по-настоящему и бьет куда больнее пьяного соседа.
Рано утром, в темноту врезался громкий звук будильника, и я тут же поторопилась его отключить, чтобы не разбудить моих «дорогих» соседей. То, что они спят я поняла сразу, как услышала громоподобный мужской храп, доносящийся из их комнаты.
Этим утром в квартире мне ничего не угрожало, я спокойно приняла душ, заварила крепкий кофе и, навернув пару бутербродов о чем-то глубоко задумалась.
За дверью раздались нерасторопные, шаркающие шаги и я застыла на месте с кружкой в руках. Через мгновенье на пороге появилась Рита с растрёпанным гнездом волос на голове:
— Доброе утро, Валь, — раздался хриплый, славленный голос соседки.
Я молча кивнула головой и широко-раскрытыми глазами продолжала наблюдать за ее действиями, чтобы чего-нибудь новенького не выкинула, но девушка молча, щурясь от яркого света люстры, подошла к графину, налила молча воды и, опрокинув в себя залпом стакан, повернулась ко мне:
— Валь, ты прости нас за вчера… И Мишку тоже прости, он не со зла, просто перебрали мы немного.
Я молча смотрю на неё и понимаю, что ругаться и отбиваться на этот раз не придётся, поэтому можно расслабиться и продолжить спокойно пить кофе.
— Его вчера с работы уволили, а перед Новым годом, сама понимаешь, деньги нужны, да и новую работу найти непросто, вот он и сорвался, да и я вместе с ним.
— Рит, я все понимаю, но жить, как на пороховой бочке, идти домой и думать — перебрал сегодня твой гость или нет, мне не хочется. Ты уж прости, но я комнату снимала с одной соседкой, а выходит, что мне приходится делить квартиру ещё с пьяным мужиком, который распускает руки и лишает меня ужина и спокойного вечера.
— Валь, я обещаю с ним поговорить, мы будем встречаться с ним, когда тебя не будет дома, только не говори Елене Владимировне, а то она уже предупреждала меня, что если будут поступать жалобы, то выселит меня, а куда мне идти? Сейчас, перед Новым годом, цены на аренду взлетели, обещаю, как Миша устроится на новую работу, мы снимем отдельную квартиру.